Как только вышла игра, благодаря которой Межфандомная Мультивселенная узнала о его существовании, Меттатон сразу всё понял. Популярность в Подземелье и на Поверхности — одно, а вот в фандоме — совсем другое. Доносить эту мысль Меттатон не стал: он быстро догадался, что ни одному из «сожителей» не так уж сильно и нужна популярность, да ещё среди тех, кого они никогда не знали. Даже забавно было представлять, как тот же душка-Азгор снимается в очередном клипе юного дарования начинающего художника, или в работе юного писателя, да ещё в романтических отношениях с неканоничным персонажем, даже близко не похожим на Ториэль.
Впрочем, что королевскому семейству, что остальным монстрам и даже людям, рано или поздно пришлось познавать прелести фандомной жизни во всей её красе. Фанаты, ненавистники, писатели, художники: на пике славы каждому персонажу доставалось то, чего он заслуживал — любви… и, конечно, творчества. Порой весьма своеобразному. Позировать для талантов и попросту опытных людей рад каждый, а вот для юнцов — удовольствие сомнительное. Но приходится терпеть: уж кому, как не Меттатону знать, что всё начинается с неудач? С фанфиками то же самое, только они порой могут быть куда масштабнее: это съёмки, только сценарий пишет кто-то другой. И, конечно, нельзя в таком случае обойтись без казусов: редко кто всё продумывает до конца, порой приходится импровизировать.
Любит Меттатон участвовать в работах, а кто нет? Даже когда стесняшка-Блук понял, как это хорошо — быть частью творчества, раскрывать себя с новой стороны и попросту веселиться — втянулся. Правда, он всё ещё стесняется: не хочет он быть навязчивым, вот и остаётся в стороне, пока о нём не вспомнят и крайне редко залетает сам. С Мэдом получилось проще: как только он нашёл себе тело покрасивее, так сразу стал звездой. Сильно фиков больше с ним писать не стали, но вот арты рисовали отменные. Впрочем, такой подарок Мэд получил уже после того, как вокруг фэндома поутихла шумиха, которая и выявила истинную звезду.
Ей оказался не Меттатон, не Папс и даже не Азгор. Толпа почему-то прониклась особым трепетом к Сансу — ну, тем самым, про которого нельзя сказать ничего особенного, лишь то, что он очень ленив и, вроде как, «загадочен». Ещё он глазом сверкать умеет похлеще фонаря в темноте. Странные причины любить персонажа, конечно, но Меттатон давно понял, что любовь слепа. У неё ещё порой и глаз нет, зато с глазницами всё в порядке.
Примиряться с тем, что на этот раз впереди планеты всей не он, было тяжело. У него это до сих пор не получилось. Народ по большей части уже давно забыл что о Меттатоне, что об остальных персонажах: «хайп» утих, оставив лишь самых преданных фанатов. Их немало, и с этим не поспоришь, но вот то, что некоторая особо активная часть слишком сильно привязалась к Сансу… это доводило до белого каления. И, к сожалению, одного только Меттатона. У остальных это лишь вызывало спокойное недоумение, даже Папс успокоился и решил «сиять лишь для тех, кто готов подружиться с ним».
Меттатон, конечно, одному себе славы больше не желает. Других на сцену всеобщего обожания он не затащит, зато вот с родственниками такой фокус можно попробовать провернуть: благо, Напстаблуку уже привычно. А вот с Мэдом может возникнуть заминка: неотёсанный грубиян в теле милой девочки в аниме-стиле может отпугнуть новых фанатов… Впрочем, Меттатон его всё равно любит, и считает, что кузен тоже достоин света.
Теперь дело за малым: собрать родню на совет и вкратце пояснить, что к чему. «На зов» они оба откликнулись практически одновременно и пришли вовремя.
— Молодцы, Блуки! — улыбался он, пока Напста и Мэд присаживались. Последний себе не изменял: даже став утончённой кошачьей красавицей, он продолжал наводить немало шуму.
— Ну здаров, кузя, — дружелюбно растянул Мэд пластиковые губы в улыбке. — Чё надо?
— Ты опять устраиваешь концерт?..
— Не просто концерт, Блуки, нас ждёт нечто куда более масштабное! — потёр руки Меттатон. — Мы станем… настоящими звёздами фэндома!
— Слыш, куз, а ты не поехал ли крышей часом, э? — изогнул Мэд бровь и подался вперёд, со всем недоумением и даже яростью смотря в единственный глаз Меттатона. Можно было бы и испугаться для приличия, но его боятся не нужно.
Блук попытался мягко потянуть пластиковое тело назад, но руки его не слушались.
— Как ты Санса спихнёшь? Я себе, чёрт подери, новое тело откопал, тонну, тонну, тонну фансервиса мог бы обрести! А этим гадам, — он плюнул в сторону воздушным комком, — хоть бы хны, хны, хны!
— Тише, тише… — щебетал Напстаблук, продолжая тянуть назад. — Ты стал самой красивой девочкой фэндома… или мальчиком… после Меттатона, конечно… хотя не стоило этого говорить… прости…
Мэд повернул голову в сторону Блука и тот ойкнул, выпустив туловище из нецепкой хватки. Наградой призраку за все его мучение стало осторожное поглаживание по голове, которое вызвало у Меттатона облегчённую улыбку. Совсем как в старые-добрые времена. Он мог бы смахнуть слезинку, но сейчас не время.
— Полегче, милые, — обворожительно улыбнулся Меттатон. — Так просто нам на «трон» не залезть, но это и не нужно. Всё уже сделано за нас!
— В смысле?! Так ты ещё кого-то в эту тягу затащил?!
Напстаблук лишь вздохнул, переводя взгляд в сторону двери. Он давно понял, что если кузена «несёт», то останавливать его не стоит. Кроме того, ещё ни разу не было такого, чтобы его выходки выходили семье боком. Меттатон, по крайней мере, рассчитывал, что в результате его плана у него — у них — всё получится. Пусть, возможно, и ненадолго, всего лишь на день. Но зачем говорить и думать о последнем?
— Один звонок, душечки.
Не успел Меттатон набрать номер, как в дверь постучали. Напстаблук вздрогнул, Мэд попытался его приобнять, но в итоге затрясся сам, хотя его лицо сохраняло полную невозмутимость.
— Заходи, Санс!
Прогремел гром, содрогнулась земля, Мэд рухнул на пол, так и не выпустив кузена из рук. Тот вылетел сам и тихий его вопрос так и остался неуслышанным: «Как?..». Он протянул руку Мэду, но тот этого не заметил, запрокинув голову назад.
— Я смотрю, я вам немного помешал? — устало, но тепло спрашивает Санс. — Прошу прощения, что стал лишним в этой мёртвой вечеринке…
— Хреново выглядишь, — откровенно сказал Мэд, поднявшись. — Ты себя в зеркале видел, али как?
— Прости мне моего кузена, — дружелюбно, пусть и слегка натянуто, как и полагается улыбаться соперникам, растягивает губы Меттатон. — Он до сих пор не понял, что звёзды могут выглядеть по-разному.
Санс лишь вздохнул, да и Напстаблук тоже.
— Ладно, не будем о грустном… сегодня был насыщенный день, да и вчера тоже… и позавчера… все кости болят от поцелуев. И прочего. Думаю, тебе такое придётся по душе, — пожал плечами Санс. — А вот насчёт твоих родственников сомневаюсь. Я и так с трудом справляюсь. Еле выбрался.
— Ничего, милый, они монстры привычные, готовые ко всему… — улыбнулся Меттатон, радуясь, что его предположение оказалось верным. — Тем более им только попробовать.
— Если хотите, можете забирать себе хоть навсегда, — махнул рукой Санс. — Мне же лучше.
— Что-то тут не так, — вмешался Мэд. — Скажи, Сань, а что тебе дала твоя популярность?
— Мешок с костьми, — ответил он уклончиво. — Тебе, я думаю, больше понравится… если ты готов к регулярным встречам с самим собой, конечно.
— Чё это за хрень? — удивлённо спросил Мэд.
— Что-то невероятно прекрасное, — с восхищением протянул Меттатон, заранее представляя себе, насколько здорово ему будет общаться с такими же звёздами, как и он сам, правда, из иных таймлайнов, с другими историями успеха… что может быть прекраснее?
Напстаблук же так ничего и не сказал, но дрожать перестал.
— Вы, дорогие, даже не представляете, что нас ждёт! — обратился Меттатон к запутавшимся кузенам. — Любовь, романтика, драма…
— А ещё селфцесты, инцесты, знакомства с дамами сомнительного поведения… — шёпотом добавил Санс, но под напряжённым взглядом Меттатона добавил: — Просто предупреждаю, чтобы они готовили кости…
— Я нихрена не понял, — честно сказал Мэд, хлопая большими зелёными глазами.
— Я тоже…
— Ну, ладно, по ходу дела разберёмся, — махнул рукой Меттатон. Теперь ему совсем не хотелось прерывать полёт мысли и разжёвывать кузенам, какая работа их ждёт: сиять, да купаться в лучах внезапной славы… Блуку будет даже проще.
— Отлично, — вздохнул Санс. — Значит, всё начнётся завтра… наконец-то дам костям отдых, а то кажется, что рассыплюсь…
— Погодь, — окликнул его Мэд. — А каким макаром ты всё это провернёшь?
— Есть знающий человек, он из этих, как их там… фикрайтеров, он всё сделает, — только и пожал плечами Санс и ушёл.
— Не нравится мне всё это, — буркнул он.
— Посмотрим… — ответил Блук.
— Ладно, дорогуши, давайте пока приляжем, — улыбнулся Меттатон. — Утро вечера мудренее, а в нашем случае ещё лучше!
— Ладно, понял я тебя, — сердито буркнул Мэд. — Пошли дрыхнуть, Блук. Чую, завтра нас ждёт большая жо-
— Не выражайся!
— Ага… — тихонько кивнул Блук.
Спустя пятнадцать минут семейство Блуков погрузилось в сон, пусть и неспокойный. Меттатон ворочался в нетерпеливом ожидании, Мэд пялился в потолок, а Напстаблук завидовал кузену из Руин — его-то благополучно «забыли». Хотя кто знает, может, «блуковская» завтрашняя популярность затронет и его… и, конечно, не стоит забывать про Бургерпэнтса. Ему-то точно не удастся всего этого избежать, как-никак, об их связи с Меттатоном вспоминали куда чаще, чем родственника из Руин…
Будь что будет, в итоге решил Блук, повернулся на бок и, наконец, задремал. Захрапел и Мэд, вошёл в спящий режим Меттатон.
Спустя всего несколько часов ярко засветило солнце, но робот проснулся гораздо раньше, под вспышки фотокамер (которые исчезли спустя пару мгновений, будто это не фотокамеры были, а просто кто-то перенёсся прямо к нему) и… какой-то странной возни под боком.
— М-мне жаль… — шептал он почти застенчиво, но настойчиво и даже громко. По крайней мере, Меттатон от этого встал практически сразу же, после чего спросонья во весь глаз уставился на неожиданного гостя, которым оказался тот же Меттатон. Только четырёхрукий.
— Так-с, дорогуша, — тяжело выдохнул «оригинал», с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать и не разбудить дремлющих кузенов. Он, конечно, немало слышал об альтернативных версиях себя, как и о том, что таковые есть у каждого, но уж совсем не ожидал вступить с одной из них в такое близкое знакомство. А в его случае — неожиданного близкого. — Я, конечно, всё понимаю, но… по-моему, это немного черезчур. Или ты решил пробраться к звёздам через постель таковой? — улыбнулся он, но немного кривовато.
— Не говори так, — вдруг ухмыльнулся Меттатон. Фелл — поправил «оригинал» себя мысленно. — Ты сам и договаривался, золотце, — от ядовитой интонации Фелла у Меттатона во рту появилось какое-то неприятное жжение. — Что хочешь популярности, верно? Ну и вот она — плата!
Он поднялся, раскинул все свои конечности вверх и собрался залиться смехом, но Меттатон потянул его за руки вниз и тот послушно упал, но продолжил улыбаться.
— Прямо с утра, значит… — тяжело прошептал Меттатон, смотря в сторону двери. — Кто бы мог подумать, что некоторым не спится с самого утра?..
«Чёрт. А как же кузены?!» — запоздало пронеслось у него, и он тут же вскочил, желая посмотреть, не досталось ли родственникам, но тут пришла уже его очередь падать на постель.
— Не боись, — прошептал Фелл. — С ними всё в порядке. Мои-то не захотели со мной пойти, — добавил он с настолько неприкрытой грустью, что Меттатон засомневался, так ли ему печально от этого.
— Я слышал, у тебя с ними и правда… не самые лучшие отношения, — осторожно добавил он.
— Ай, чёрт тебя раздери! — чуть ли не плюнул в сторону Фелл. — У нас тут такая слезливая романтическая сцена намечается, а ты всё портишь! Утешил бы хоть ради приличия…
— Но я не люблю тебя, золотко, — спокойно ответил Меттатон тем же ядовитым тоном, пытаясь подавить растущее раздражение.
— Я знаю, мне на тебя тоже как-то насрать, но как эти гады велят, — он указал наверх. — Так мне делать и приходится.
— А, так нас снимают… — вздохнул Меттатон. — Тогда понятно.
— Что, не хочется в таком дерьме участвовать? — усмехнулся Фелл. — Что поделать, таланта и опыта мало у кого есть, а творить много кому хочется, — с тоской добавил он. — Но, милый, про «золотко» ты хорошо сказал. Я уже вижу название очередного шедевра с нашим участием! В родном таймлайне меня бы закидали за это дерьмом, — тут он нервно приложил одну из рук ко рту и противно захихикал. — Но, к счастью, местный писака забил на все каноны. А теперь, «гламурчик», — добавил он уже томно, — снимай перчатки.
— Жаль мне тебя, — только и ответил Меттатон, не находя никаких слов утешения.
— Что поделать, — усмехнулся Фелл. — Зато хоть кто-то меня любит. Пусть и в комплекте с кем-то другим, кто не такой неудачник, как я. А теперь, уж звиняй, — он быстрым движением переворачивается на бок и нависает над Меттатоном. — Но я должен тебя поцеловать, признаваясь в любви на все лады.
— Романтику подают, да? — усмехнулся невесело он. — Боюсь представить, что будет, если кровопролитие начнётся…
— Мой тебе совет: спрячь своих кузенов подальше, — вдруг необыкновенно серьёзно сказал Фелл. — А то мало ли что придумают. Выдадут в руки бензопилу, и велят бить всех направо и налево… возможно, что и тебя, чтоб потом мне было плохо и я использовал её на себе.
«И зачем мне с тобой, больным таким, целоваться?» — невесело подумал Меттатон. У него совсем не было желания как-то подыгрывать собственной копии, в которой, к тому же, по дальнейшему сюжету не должно остаться и доли здравого разума. Меттатон, конечно, тоже любил и драму, и романтику, особенно под соусом кровопролития, но в его историях вчерашние любовники не стремились на следующее же утро вырезать семьи друг друга лишь ради того, чтобы оправдать жанр «драмы», указанный на постере.
— Только рожу такую не строй, а, — вздохнул Фелл. — Ты не боись на их счёт, они не умрут в реале, просто не будут участвовать в дальнейшем действии.
— Их и раньше не было, — уточнил Меттатон, вытягивая руку наверх и нажимая Феллу на панель. — А мы с тобой, уж извини, любовью заниматься не будем.
— А надо, — только и вздохнул он, но на кровать рядом всё-таки опустился. — Знаешь, а так даже лучше, — вдруг похотливо улыбнулся он и облизнулся. — Драма на то и драма, что кому-то должно быть плохо, так что давай, — он потянулся всеми конечностями к контейнеру с душой, которая начала ярко-ярко сиять. — Расчехляй свои душонки!
— А то что? — инстинктивно прикрыл душу Меттатон.
— А то я грохну всю твою семью, — невесело усмехнулся Фелл.
— Знаешь, что, дорогуша, — резко поднялся Меттатон и отвернулся. — Если честно, настолько грубой драмы я не видел давно, поэтому уж, прости, участвовать в ней я не буду.
— Ну, какая вселенная породила, такой и соответствую, — невесело усмехнулся Фелл. — Ладно, — сказал он куда веселее, — пёс с тобой. Думаю, для первого раза вышло у нашего автора, — он невесело захихикал вновь, многозначительно поднимая палец вверх, — неплохо. Она, видать, решила закончить свою работу на этом, с чем я тебя, дорогуша и поздравляю.
«Как-то скомканно» — почти печально подумал Меттатон. А ведь при желании из их отношений можно было бы развить неплохую такую историю… но и с тем, что она ограничилась такой маленькой зарисовкой, Меттатон не особо хочет спорить.
— Отлично, — только и вздохнул он. — А теперь, будь добр, свали туда, откуда пришёл и не возвращайся сюда никогда.
— Ты крепись, да и мне не помешает, — невесело усмехнулся Фелл. — Там уже очередь образовалась, так что ты пока с кровати не вставай.
— В смысле?.. — только и протянул он удивлённо.
В дверь застучали, загремели, да так, что даже Меттатон инстинктивно схватился за простыни.
— Во-о-о-о, — улыбнулся Фелл, быстро поднимаясь с кровати. — За тобой пришли, а я пока пойду… Не напомнишь, на какой этаж меня занесло? А, впрочем, без разницы, я пока откланяюсь.
Фелл с необыкновенной скоростью превратился в квадратную форму, нацепил наверх невесть откуда взявшуюся шляпу, с фальшивым дружелюбием помахал всеми четырьмя руками и вышел на балкон. Оттуда вскоре послышались звуки полыхающего пламени, и Меттатон начал думать, насколько большую уборку надо будет сделать. Там наверняка осталось большое тёмное пятно…
— Ми-и-и-и-илый! — послышался настолько визгливо-писклявый голосок из-за двери, что Меттатону стало плохо. А дверь тем временем трещала и трещала…
— Слышь, Метт, у тебя всё хорошо? — послышался голос Мэда.
— Посидите пока там, — шёпотом ответил Меттатон, совершенно не надеясь на то, что его услышат. Но он ошибся.
— Я слышу твой прекрасный голос! — продолжила визжать неизвестная. — Что с тобой? Тебя держат в заложниках? Не волнуйся, я спасу тебя!
— Нет, мне это совсем, совсем, совсем не нравится, — начал кипятиться Мэд, открывая дверь в комнату. Только Меттатон начал подниматься, чтобы остановить его, как дверь распахнулась, и в комнату влетела Она. Она походила на человека, но от взгляда на её сверкающие всеми оттенками розового глаз, крыльев и, конечно, тела хотелось позвать Андайн. Она бы тут же пояснила незнакомке, что одеваться так броско не стоит.
— Здравствуй, ми-и-и-илый! — протянула неизвестная, чуть ли не одним махом прыгая на постель к Меттатону. — Давай начнём играть!
— В-во что же? — немного нервно протянул Меттатон, тут же отбросив всякие мысли о театре.
— В путешествие по альтернативным вселенным, конечно! — Она зажмурилась и взяла Меттатона за руки. — Но сначала я заряжу тебя силой своей любви! — едва он попытался открыть рот, так она затараторила: — Сначала я хотела дать её Сансу, он тоже был милым, но совсем не таким милым, как ты, поэтому я оставила его и пришла к тебе! И никто не разлучит нас! — гневно крикнула она, повернувшись к Мэду и Напстаблуку, который от такого тут же стал прозрачным. Меттатон приветливо махнул ему рукой, улыбаясь и Мэд, посчитав, что дела у кузена обстоят не так уж и плохо, молча закрыл дверь. Меттатон даже не заметил, когда они вошли.
Спасения никакого не осталось, но Меттатон не спешил унывать. Может быть, из всего этого перформанса он сможет подчерпнуть несколько идей для новых шоу. Правда, его пугала мысль о том, что он может застрять в одном из миров, да и компания этой дамы смущала, но ничего. За всё нужно платить.
Последнее, что услышали кузены от него, было просьбой о том, чтобы это путешествие не продлилось слишком долго, потому что Меттатон — звезда, а у них программа очень и очень насыщенная. Она лишь рассмеялась в ответ и сказала, что сделает всё ради любимого. Потом — громкий хлопок… и тишина.
И только тогда Мэд с Блуком осмелились открыть дверь снова.
— Мне так жаль… — только и прошептал он со слезами на глазах.
— Да, получилось… неловко, — ответил Мэд после недолгого молчания. — Но ты не боись, Блу, это не твоя вина, а той поехавшей шала… ну, в общем, не самой хорошей девушки.
— У нас… прекрасное утро, — начал Блук. — С Меттатоном начали завязывать отношения его альтернативные версии, потом к нему пришла неизвестная девушка и утащила его неведомо куда…
— Весело. Весело, весело! — засмеялся Мэд нервно.
— Меттатон не хотел бы, чтобы мы весь день провели дома… — вздохнул Блук. — Может, стоит хотя бы попытаться пройтись?..
— Чую, ничего хорошего из этого не выйдет, но почему бы и нет?
К сожалению, это не вызвало у Напстаблука никакой реакции, он лишь вздохнул тяжело и чуть ли не поплёлся к выходу. Мэд постарался как можно незаметнее набрать номер кузена из Руин, чтобы предупредить о неожиданном визите родни. Вряд ли эта «популярность» затронула его, он весь «канон» проторчал там и, как Мэд хотел надеяться, оказался забыт большей частью творцов через букву а, которые прямо в постель подсылают то похотливых извращенцев, то озабоченных дур.
А тем временем Меттатон c одной из таких даром времени не терял. Они только что оказались в Сноудине, который совсем не походил на тот снежный городок, который Меттатон знал. Мрачный красноватый потолок, усеянный каменными шипами, голые чёрные деревья, тёмная земля под сухим снегом, который неприятно касается чувствительного металла… Здесь вполне можно было бы снять трешовый ужастик или жутковатое аниме. Здесь слишком грубый антураж, так и кажется, что через минуту на тебя набросится какая-нибудь жуткая тварь.
— Давно не виделись, — раздался знакомый голос над ухом.
…впрочем, на роль жуткой твари можно натянуть и его. Меттатону совсем не обидно думать о двойнике именно так: кроме знакомого лица, имени и роботического тела их ничего не связывает.
— Тебе не хватило меня в постели? — невесело улыбнулся Меттатон, отстраняясь.
— Вообще я хотел бы, чтобы там всё и кончилось, но меня опять позвали, — только и усмехнулся Фелл невесело. — Кто я такой, чтобы отказываться? Но ты не бойся, на этот раз любовь будет не у нас…
Он наверняка хотел сказать ещё что-нибудь, но его грубо взяли за руки и потащили куда-то вперёд с очень громкими криками о любви до гроба, привязанности и неземных чувствах. А ещё об обещании покарать всех его обидчиков. Меттатона в покое тоже не оставили: по крайней мере, он переместился на место так же, как и Фелл с его новой возлюбленной.
Стало жарко: под ногами трескался разгорячённый чёрный камень, а из трещин вытекало что-то красно-оранжевое, подозрительно похожее на лаву. Меттатон благоразумно не стал это трогать, но на всякий случай осмотрелся и подошёл к краю обрыва. Что в Подземелье, что здесь — высота одинаковая, только сейчас они как будто стоят на слегка подсохшей лаве, которая готова вырваться и затопить и сжечь всё вокруг.
Смысла в этих декорациях мало, зато брутально.
— Стой тут, любимый! — прокричала «воительница», тут же меняя свой наряд на… розовый купальник. Оба робота послушно отвернулись, чтобы не ослепнуть от лучей этого превращения, а когда обернулись, «героини» уже и след простыл: только затопленные лавой следы намекали на то, куда она пошла. А вели они к Лаборатории, стены которой, конечно же, чёрные.
— Там, в Лабе, наверное, душно, — усмехнулся Меттатон, стараясь отогнать мысли о том, что такая женщина может сотворить с местными Андайн и Альфис. Это, конечно, не те девушки, которых робот так любил и уважал, но понимать, что с ними, даже такими, может случиться что-то ужасное, было не по себе.
— Это точно. Но ты не боись, ничего серьёзного с ними, — должно быть, он намекал на монстрих, — не случится. А с нашей дамой ты будь всё же помягче. Она ж недавно появилась, ничего не знает толком. Её, кстати, нет давно, — добавил Фелл с каким-то притворным беспокойством. — Целых пять минут нет. Как думаешь, стоит ли проверить, или чёрт с ней?
Меттатон лишь пожал плечами. К новой знакомой он не привязался ни на йоту, не зная ни имени, ни внешности… много ли можно успеть разглядеть за розовой одеждой? Хотя, Меттатон готов поспорить, что там и не было ничего.
— Ай, похер, — отвернулся Фелл. — Одной незаконченной историей больше, одной меньше… Насрать вообще. Ставлю на то, что в итоге всё кончилось бы огромной такой оргией на кучу роботов…
Меттатон поёжился.
— Откуда только ты это знаешь?
— Один из наших, Саня который, часто бывал в таких рассказах. Большинство кончалось целым нихрена, прям как сейчас, так что ты должен быть благодарен, что не пришлось в таком позорится. А вот мне ещё работать и работать… — вздохнул то ли притворно, то ли по-настоящему, Фелл.
— Странно всё это. Отрабатывать популярность должен я, а не ты. Это мне, по-хорошему, надо во всём этом участвовать.
— Что, жаль меня стало, что ли? — усмехнулся Фелл. — Видать, до тебя ещё не сразу дошло, так что я, как ведущий, объясню тебе, — он улыбнулся почти хищно, пытаясь дотянутся до волос Меттатона, но тот вовремя перехватил его руку и отвёл в сторону. Фелл поморщился, но оставил попытки «взаимодействия с аудиторией». — Все альтернативные версии тебя — это, по сути, ты и есть. Только в других обстоятельствах. У меня, например, вселенная полна распоследних уродов, которые ни во что меня не ставили. Драму тебе я выкатывать сейчас не буду, скажу только то, что у меня есть причины, чтобы стать таким, каким ты меня видишь.
— Понятно, — кивнул Метаттон, отчего-то так ярко представляя себе, что было бы, если бы он оказался в таком мире, что аж дрожь пробежала. — Мне правда жаль.
— А мне нет, — усмехнулся Фелл. — Сейчас меня будут пейринговать с ещё одним собой, только на этот раз сваповым, так что мне не привыкать. Будут катать в сахаре, как грёбанный десерт, — он сплюнул. — А потом наверняка в чан с дерьмом окунут, чтоб не думал, что всё круто. А в конце и грохнут наверняка.
— Потому что драма?
— Драма.
Роботы помолчали.
— А мне тогда что делать? — почти непонимающе спросил Меттатон, жалея, что вообще решился пойти на сделку с Сансом.
— Не знаю, — зевнул Фелл. — В школу загляни, в пиццерии пожри что-нибудь… Может быть, опять там пересечёмся.
Вдруг двери Лаборатории начали открываться и…
— Валим! — прокричал он в самое ухо и рванул назад, в ту сторону, где должен был находится Вотерфолл. Но их перенесло в тот же район, из которого они совсем недавно исчезли. Фелл помахал рукой на прощание и смылся в один из переулков, а Меттатон решил отправится домой. Но на телефон пришло сообщение от Мэда: оказалось, что он с Блуком решил переждать бурю в квартире Манекена из Руин — ещё одного родственника.
***
А пережидать было что.
Всю прогулку Напстаблук вёл себя подозрительно странно, прижимаясь чуть ни не к каждой витрине, если там было хоть что-то «нежно-розоватого цвета, который так похож на тот, который носит Меттатон». К счастью, Мэд успевал его оттаскивать до того, как прохожие начали замечать очередного слегка поехавшего, как им казалось, фаната. Напстаблуку это, конечно же, не нравилось, а потому он начинал тихо хныкать, с подозрительной частотой жаля руки Мэда, но не сильно, а потому на нежном пластике не оставалось и следа. Показалось даже, что Напстаблук как будто с неохотой, но специально, ранит кузена и прижимается к витринам с почти вожделенным взглядом, но почему-то у него не хватало сил или возможности объяснить, что к чему.
— Тебя, это… снимают, что ли? — наконец спросил Мэд, не без труда пытаясь отодрать кузена от очередной витрины с розовыми сапогами.
— Не снимают, а фик пишут… — вздохнул Напстаблук с такой тоской, что Мэду стало неловко, — про меня… и Меттатона…
— Любовный, что ли?
Напстаблук предпочёл промолчать, да и Мэд тоже замолчал. К счастью, идти осталось совсем чуть-чуть, но чем ближе они шли к дому кузена, тем сильнее влюблённый оборачивался назад и со всё большей тоской глядел на розовые сапоги.
— Меттатону они бы понравились…
— У него таких ещё шкафов три стоит, — бросил Мэд немного раздражённо. — Он просто выкинет их в четвёртый.
— Да… — вздохнул Напстаблук ещё печальнее. — Мой кузен никогда меня не ценил… — Мэд хотел сказать, что он имел в виду совсем не это, и Меттатон очень любит младшенького, но Напстаблук продолжил: — Я подумал, что если куплю ему то, что понравится больше всего, то, может быть, он обнимет меня… или даже поцелует?..
На последних словах Напстаблук покраснел, а Мэд, осознав, насколько эти игрища далеко зашли, в охапку схватил призрака и со всех ног понёсся в квартиру кузена. Может быть, на этом действие этой трешовенькой работы, в которой кто-то заставил участвовать беднягу-Блука, и закончится. Мэд вообще не знал, как это всё работает: сам он в таком творчестве редко когда участвовал, но теперь совсем не жалел об этом. Но от одной только мысли о том, что Напсту превратили в какого-то отбитого на голову извращенца, становилось больно, больно, больно!
Когда они наконец поднялись до нужного этажа, Мэд так усердно жал кнопку звонка, что у самого в голове поднялся звон. В итоге дверь распахнули слишком широко, да так, что Мэд попал под удар и отшатнулся.
— Это за то… что ты пытался разлучить меня с любимым… — тут же вставил Блук, на что вытаращились и Мэд, и пристыженный кузен в дверях. Да и сам призрак, казалось, немного выпал в осадок от собственных слов, поэтому пристыженно опустил голову.
— Серьёзное дело… — только и прошептал манекен, помогая Мэду подняться. — Кто же его… так?..
— Это всё оттого, что Меттатон с Саней договорился, тип, популярным стать хочет, все дела… идиотизм один из этой херни вышел. Идиотизм, идиотизм, идиотизм! Надеюсь, хотя бы тебя, Дамми, миновала эта муть.
— Ладно, ты только не кипятись… — вздохнул Дамми. — Заходите, ребят…
Как только он прикрыл за ними дверь, то мягко вылетел из своего тела и присел за стол напротив Мэда и Блука, который уже открыто начал лить слёзы, бесконечно тоскуя по Меттатону.
— Я… я так скучаю… — только и шептал он, пока Мэд сочувственно прижимал его к себе.
— По кому?.. — на всякий случай неуверенно спросил призрак, заливаясь зеленью.
— По Меттатону, конечно… — только и вздохнул Блук, доставая из одного из ящиков стола носовой платок. Тот промокает практически сразу же, и Дамми благоразумно дал Напстаблуку ещё одну упаковку.
— Жаль… Ведь ты не понимаешь, — он перевёл взгляд на Мэда и тот поёжился. — Какими горячими могут быть парни в теле девушек… — он начал подлетать ближе. — Тем более, если они призраки… и кузены…
Мэд попытался отодвинуться так далеко, насколько возможно, но когда между затылком и стеной не осталось и миллиметра, Дамми был так близко, что можно было ощутить его похотливое дыхание на собственной шее.
— Ты ведь не против… милый?..
— Делай с ним, что хочешь… — равнодушно кивнул Блук. — Он пытался разлучить меня с Меттатоном…
— То, что я отговорил тебя от покупки этих гребучих сапогов не значит, что я тебя с кем-то там разлучаю! — вдруг разозлился Мэд так, что оттолкнул от себя Дамми и подошёл к Напстаблуку. — Ты ведёшь себя, как последний му-…
— Да, братик, к чему тебе такой неблагодарный кузен, — вдруг взял Дамми Мэда за руку. — Когда есть тот, кто оценит тебя по достоинству?..
— Меттатон, где тебя черти носят, — только и прошептал Мэд, сдаваясь под влюбленными и равнодушными взглядами кузенов. На самом деле он видел в них что-то ещё, но не мог уловить, что именно — страшно ему смотреть в глаза тех, кто некогда был его семьёй. Эти же монстры напоминали Напсту и Дамми лишь внешне. Чёрт бы побрал того, кто всё это затеял: если бы Мэд знал, что всё так обернётся, ни на какую популярность бы и не согласился.
К счастью, неожиданный стук в дверь прервал тяжёлые мысли, да и Напстаблук как будто очнулся, на всех парах подлетая к двери. Дамми же вернулся к своему делу — смотрел на Мэда и облизывался. Даже внутри у него что-то засияло, что-то бьющееся и трепыхающееся. Сзади тоже начало что-то светить, на этот раз, походу, у Блука.
— Открывай, открывай, открывай! — так отчаянно-пронзительно закричал Мэд, что дверь тут же распахнулась.
— Мэд, что случилось?!
— Меттатон!.. — радостно выдохнул Напстаблук, подлетая к кузену и сильно обнимая его.
— Спаси… — только и прохрипел Мэд. — Эти грёбанные инцестники всякий стыд потеряли…
— Ничего не стыд… — выдохнул Дамми. — Я всего лишь хочу провести время с любимым кузеном… разве это плохо?..
Мэду показалось, что Дамми с Блуком последнюю фразу сказали практически одновременно. Меттатон заценил бы, если бы не был занят тем, что приводил кузена в чувства. Мэду не удалось стать свидетелем этой драмы, зато окончательно застрял в своей. И, судя по всему, она обещала стать не менее жаркой, чем та, что у Меттатона с Блуком. Дамми залез к себе под «покрывало» и вытащил оттуда маленькое трепыхающееся сердечко, которое переливалось всеми оттенками светло-зелёного.
— Давай… доставай свою… — сказал Дамми тихо, но с жаром. Но Мэд совсем не рад такому тону. Он устал от того, что ему приходится пресмыкаться перед собственным младшим кузеном, но лишь теперь ему удалось придумать план.
— Пошёл ты… — чуть ли не выплюнул он, прежде чем завалиться на бок, упасть на пол и тут же подняться и подбежать к двери, чтобы помочь Меттатону.
Только когда Мэд подошёл сзади, то увидел, что им-то помогать как раз и не нужно, наоборот, лучше отойти и не мешать воссоединению кузенов. Напстаблук обнимался с Меттатоном и беззвучно плакал, да и Меттатон тоже не говорил ничего. Вот она — любовь семейная. Немного совестно стало Мэду перед Дамми.
— Ну ты это… — неловко обратился он к призраку, который, услышав обращение, начал отдаляться и заливаться краской. Свечение души, к счастью, пропало. — Прости меня. Я просто не любитель подобных сцен, да и с кузеном как-то… несподручно.
Дамми только отрешённо кивнул, заливаясь краской ещё сильнее. Даже совестно как-то стало Мэду от того, что в таком милом существе он умудрился увидеть монстра.
— Давай-ка я к тебе завтра заскочу и мы всё обсудим, лады?
Ещё один кивок и только тогда Мэд развернулся и ушёл. Меттатон с Напстаблуком до сих пор не закончили обжиматься, но теперь их объятия казались слишком уж пылкими.
— Голубки, — стукнул костяшкой пальца Мэд по металлу. — Харе уже.
Выпущенная в руку кислая слеза дала понять, что прерываться они не собираются, но Мэд всё равно не отстал.
— Помощь не нужна, ребят?
Напстаблук хныкнул, Меттатон махнул рукой. Мэд понял, что ему сейчас здесь не рады, а потому поспешил убраться из квартиры.
День начался отлично. Меттатона чуть не трахнули с утра пораньше, потом его утащили хрен знает куда, потом Блук сошёл с ума, потом чуть не трахнули самого Мэда… как только он сам успел не слететь с катушек — вопрос по-прежнему открытый. А ведь впереди ещё целый день… Жуть какая-то.
Да и Дамми, который неожиданно появился сзади, делу не особо помогает.
— Только не говори, что они и тебя вышвырнули, — усмехнулся Мэд.
Тот только махнул рукой и не стал ничего объяснять. Румянец на щеках и опущенный в пол взгляд объяснял всё и так. Вполне в духе Дамми — удовлетворённо отметил Мэд. Этот малыш настолько стеснителен, что Напстаблук на его фоне кажется тем ещё любителем славы.
— Ну, думаю, стоит пока оставить наших голубков наедине… — хмыкнул Мэд. — Пойдём, поедим хоть… Может, там до нас докапываться не будут.
***
Дамми только пожал плечами, с опаской посматривая на оживлённые улицы города, словно ждал, что кто-нибудь из этих проходимцев обязательно затащит их в родной мир, а то и в одну из его вариаций. Хотя сейчас нельзя исключать и такого варианта. Раз уж о нём, бедном маленьком призраке из самого-самого начала канона, вспомнили… впрочем, ему-то уж точно жаловаться не надо, хотя стыд до сих пор ударял в самую душу.
Хорошо ещё, что Мэд решил не вспоминать былое, даже если этому былому минут пятнадцать, а то и десять.
— Может, пиццы поедим, а?
Дамми начал судорожно соображать, чем может такой поход обернуться. Они могут наткнуться на какую-нибудь незнакомую, ненормально сильную девушку, в которую обязательно влюбятся, могут встретится с «иконой» другого мира, с которой обязательно либо подружатся, либо подерутся, а то и вообще влюбятся. Первое и последнее в основном происходило совсем спонтанно и зависело от желания того, по чьей воле вся эта заварушка и началась. Схватки разной степени жестокости были довольно редкими: в основном их снимали на видео, а потом обрабатывали, чтобы они походили на анимацию. Наверное, именно поэтому битв было так мало, главное, чтобы теперь Дамми с Мэдом не стали их частью.
— В центр города переться не хочется, уж прости, — попытался улыбнуться Мэд. — Придётся ковылять на своих двоих до окраины.
Дамми лишь послушно кивнул. Рисковать сегодня не нужно, да и они оба не могут устать. За полтора часа они легко дошли до кафе с ничем не примечательным названием «Пять ночей в столовке». Это наверняка была отсылка к одному очень знаменитому в своё время району, о чём он и пытался сказать Мэду, но тот лишь махнул рукой, сказав, что все «медведи с сомнительными роботизированными компаниями» остались в центре, прямо рядом с «чернильными дьяволятами, чокнутыми чашкоголовыми и прочими уродами прямиком из ада, которые нифига не смыслят в истинной красоте».
Дамми хотел сказать, чтобы эта истинная красота не привлекла лишнего внимания, но смолчал. Тем более, что в окнах не было ничего, что напоминало бы роботов: так, в основном люди, да монстры, подозрительно похожие на тех, что были в Подземелье. Только они одеты в странные наряды, да и сидят тоже своеобразно — на согнутых ногах.
Вряд ли они будут рады их приходу, но Мэд уже открыл двери.
Дамми чуть ли не кожей почувствовал, как на них оборачиваются все вокруг: что официант, что посетители…
— Здарова, пацаны.
К ним подошёл человек, подозрительно похожий на Фриск, только выше ростом, да и голос у него мужской. Дамми, помня, чем в прошлый раз обернулась беседа с человеком, на всякий случай сжался и отвёл взгляд в сторону.
— Вы, судя по всему, родственники Пи… то есть, Михаила Тоныча, — сказал «Фриск».
— Знать бы только, кто это ещё такой, — хмыкнул Мэд, приобнимая Дамми.
— Это как бы Меттатон, только местного пошиба, — охотно пояснил Фриск. — Меня, например, Федей звать. И харе уже пялится, придурки, — обратился он к монстрам. — У нас гости, ведите себя прилично.
И все послушно отвели глаза, хотя порой один-два любопытных взгляда всё-таки бросалось в их сторону. Только на этот раз Дамми уже не было так страшно — «Федя» казался человеком надёжным и, вроде как, даже гостеприимным. Правда, немного смущал своеобразный берет на голове, тёмно-синяя куртка на плечах и длинные штаны с полоской, а так, в основном — нормальный парень.
— Понравился прикид мой? — с улыбкой обратился Федя к Дамми, который от такого тут же мелко задрожал, но успокоился после следующей фразы: — Не боись, у нас так принято. А вообще вы, ребят, очень вовремя сюда заскочили. Меня Михаил ищет — этот… индюк совсем поехал крышей и теперь пытается оправдать слухи о себе.
— Какие… слухи?.. — наклонил голову на бок Дамми.
— Про то, что он… ну… мужчин любит, во, — улыбнулся «Федя» немного нервно. — Вы, может, ему и не совсем родственники, но в вас он своих признает. Ну, или должен признать, я в душе не… понятия не имею, как это всё работает. Спасите меня, ребят, — добавил он почти умоляюще. — Он же со мной чёрт знает что сделает…
— Разукрасит в розовый? — прищурился Мэд. — Ну ладно, чёрт с тобой. С нашим Меттой тоже какая-то дикая срань происходит, так что, походу, эти две вещи как-то связаны.
Федя поджал губы.
— Ладно, — вздохнул он следом. — Рано или поздно он должен заявится сюда, так что нам срочно нужно отсюда свалить.
— Но мы ведь даже не поели толком, — насупился Мэд, на что Дамми резко потянул его вниз за руку. Федя на это только кивнул и подмигнул призраку, открыл дверь и со всех ног понёсся куда-то вперёд. Мэд с Дамми с трудом поспевали за ним, но когда услышали за спинами слегка пошлое: «Заинька мой Федька!», чуть ли не вырвались вперёд. Стук сапог, впрочем, не стихал.
— Сколько… нам… ещё?.. — запыхался Мэд.
— Мы уже тут, — на выдохе бросил Федя, останавливаясь. — Сюда он точно не сунется… Наверное. Хоть он и сошёл с ума, но это всё ещё Митя.
— Дорогуша! — прогремел милый, но слегка пошловатый голос. — Ты думал, что сможешь сбежать? Ай да глупыш… Или ты хочешь разделить судьбу моего питомца? Не волнуйся, я буду очень добрым хозяином!
— Он здесь, — задрожал Федя.
— Я один заметил, что этот «Михаил» звучит как… девушка лёгкого поведения? — шёпотом спросил Мэд, на что Дамми покачал головой.
Мэд не успел ответить что-нибудь, потому что его, как и Дамми, схватили за шкирку и потащили внутрь.
— Тебе не кажется, что для того, кто нас в первый раз видит, ты заботишься о нас чересчур сильно? — с неприкрытым раздражением бросил Мэд, когда их наконец отпустили.
— Вы мне ещё нужны, ребят, — нервно хохотнул Федя, но когда вдалеке раздались шаги, притих. — Встаньте-ка вперёд.
Дамми послушно вылетел, но Мэд преградил ему путь рукой, положив её на место, где начала светится душа.
А шаги становились всё громче и громче, и в итоге Федя спрятался за угол. Мэд тут же повернул голову в его сторону, выплюнув обидное «позорище». Краем глаза Дамми заметил, как Федя показал в спину средний палец. Отчего-то защищать его сразу же перехотелось, да и сам Дамми начал серьёзно сомневаться в том, что у них что-то может получится. А вот был бы с ними Напстаблук, всё было бы куда проще.
Наконец, из-за угла показался сам Михаил Тоныч. Удивительно, но от Меттатона он почти ничем не отличался: разве что ярко-розовой шубой с огромным меховым воротником, под которой виднелся такой же розовый пиджак, усеянный яркими стразами.
— Гламурно… — только и выдохнул Дамми, не в силах оторвать взгляд от Михаила.
— Не льсти ему! — послышался горячий шёпот позади. — Этот гавнюк только и ждёт этого!
— О-о-о-о, дорогие, — протянул Михаил. — Вы — не те милые лапочки из моего мира. Но ты, — он указал пальцем на Мэда, — изменился в лучшую сторону. Наконец-то ты начал ценить розовый! Не хочешь ли присоединится к моему бренду? Будешь стоять в лучших фирменных магазинах, радовать мне глаз…
На последней фразе Михаил хищно облизнулся, а Мэд передёрнулся.
— Мить, да ты берега попутал, — протянул он нервно, на что Дамми только кивнул.
— Ох, дорогуша… ты звучишь совсем как Фёдор. Где же мой любимый? — драматично приложил Михаил руку ко лбу. — Где же он? Его отсутствие ранит мне сердце…
— По крайней мере, с драматизмом у него всё в порядке, — хохотнул Мэд, на что Дамми слабо улыбнулся.
— А вы, мерзкие монстры, разлучаете меня с любимым! — взвизгнул вдруг он, да так, что им обоим пришлось зажать уши. — За это я вас накажу… с абсолютным гламуром!
— Щас ногами размахивать будет, — шепнул Мэд, вставая в боевую стойку. Дамми осторожно вылетел вперёд: ему-то от ударов «вроде как» кузена ничего не будет. Но тот поступил иначе: он выставил руку вперёд, совсем как персонаж из тех мультфильмов, которые так нравились Мэду, призвал несколько маленьких роботов, и приказал атаковать. Мэд с Дамми были не лыком шиты: с помощью магических снарядов синего и красного цветов и кусочков хлопка ботов удалось разбить. Сзади раздались тихие аплодисменты, но Мэд показал за спиной средний палец и хлопки прекратились.
— Грубияны! — топнул ногой Михаил. — Но ничего, сейчас я покажу вам свою истинную мощь!
Он откинул волосы назад, обнажив яркий мигающий фиолетовый глаз.
— Надо мной проводили эксперименты! — взревел он. — Мою душу обрабатывали веществами! Родная мать считала меня чудовищем! А Фёдор, он… — тут он позволил себе вздохнуть и драматично приложить руку ко лбу, подставляя лицо лучам света. — Он был моим солнышком, светом моих очей, моей балалайкой и моим гламуром…
— Не верьте ему! — взревел «Фёдор» позади.
— Милый, но это правда! — ответил Михаил, плача. — Почему же ты отрицаешь мою любовь к тебе, милый?..
— А потому, что это не ты, а влажная фантазия какой-то курицы! — взревел Федя. — И вообще, хватит вести себя как последний пи-
— Кто позволяет себе нецензурную лексику в школе?.. — раздался тихий-тихий шёпот, и все обернулись… на Напстаблука.
— Кузя, это ты?.. — спросил Михаил Тоныч, медленно приближаясь к призраку.
— Не хотелось бы тебя расстраивать… но нет… Твой давно ищет тебя в классе.
— Я уже и забыл, что мы в школе, — шепнул Мэд Дамми.
— Не надо было забывать… — вздохнул Блук. — А теперь — быстро все на занятия! — сказал он таким тоном, что все тут же разошлись по кабинетам.
***
Напстаблук вряд ли мог сказать, как так получилось, что он умудрился угодить в школу, да ещё и учителем. Отчего-то казалось, что в этом виновата «популярность» — та самая, из-за которой он чуть не поцеловался с Меттатоном в порыве совсем не родственных чувств. К счастью, им обоим хватило благоразумности вовремя остановится, наверное, потому, что у Меттатона вовремя задрожал в кармане телефон.
Это Мэд написал о том, что теперь они с Дамми оказались в кафе, после чего Меттатон с Напстаблуком немедленно понеслись туда, желая попросить прощения за… неподобающее поведение. И это Блук ещё мягко выразился!
Но когда они прибыли на место, оказалось, что там кузенов не было: только парни и девушки, внешне похожие на хулиганов. К счастью, кто-то из них дал знать, что они побежали за «главарём», желая скрыться от некого Михаила Тоныча, в имени которого довольно отчётливо угадывалось знакомое «Меттатон».
Если бы они вовремя не заметили в окне какого-то робота, девушку с кошачьими ушками и приведение, то наверняка оббежали бы ещё полгорода. Хорошо ещё, что на входе Меттатон посоветовал прикинуться учителем: напустить на себя грозный вид, нахмурится, и надеть большие очки для «умных парней». Результат Меттатону понравился и в таком виде Напстаблука пустили внутрь.
Разогнав всех, в том числе и кузенов, Напстаблук позвал Меттатона и теперь они вместе пошли по коридору, желая отыскать их. Заглянули в одно окно — в классе одни сплошные роботы, все как один похожие на Меттатона. Только цвета разные — голубой, чёрный, красный, кислотно-фиолетовый с вкраплениями зелёного… Напстаблуку стало плохо от одного вида этой радужной армии, а Меттатон, увидев, судя по всему, кого-то знакомого, тут же пошёл дальше. Учителя, что странно, видно не было.
Во втором кабинете всё точно также, только место Меттатонов заняли Напстаблуки. Где-то в конце восседали роботы голубоватых и алых оттенков, но Блук не успел их рассмотреть, залившись краской от смущения.
А стоны из-за угла заставили его покраснеть ещё сильнее. Даже Меттатону стало немного неловко, но они продолжили идти. Вскоре двери одного из классов открылись и оттуда, оглядываясь по сторонам, осторожно вышли Дамми и Мэд. Напстаблук дружелюбно помахал им рукой.
— Эк вы нас разыграли, — засмеялся Мэд тихо. — Я-то и правда подумал, что ты реальный учитель. Причём, судя по всему, только один.
Дамми лишь кивнул, улыбаясь.
— Моя работа! — с гордостью сказал Меттатон. — Пойдём домой. Никогда не думал, что скажу что-нибудь подобное, но я от популярности немного… устал.
— Немудрено, — хмыкнул Мэд.
Чем дальше они шли по коридору, тем громче раздавались механические стоны, в которых можно было различить что-то, похожее на «Меттатон» и «Дамми», но они проскочили мимо, стараясь не обращать на это внимания. Мало ли что… может быть, их всех вчетвером втянут в это действие. Оказалось, что школы, как, впрочем, и всё остальное служит лишь одной цели — любви, выражающейся не иначе, как физически… или драматически. Или всё сразу. Популярность же! Как выяснилось, она измеряется совсем другими вещами.
Неудивительно, что Санс с такой лёгкостью от неё отказался, — думал Напстаблук, поднимаясь в квартиру. На часах было всего лишь пять вечера, но всё семейство уже погрузилось в глубокий сон, во время которого ни одного из них не беспокоили ни альтернативные версии, ни грудастые девчонки.
Уже потом, ночью, на телефон Меттатона пришло сообщение от Санса: «Спасибо вам, ребят, за выходной».
