Когда все не так, как надо (Modern Ivanhoe)

Все не кажется таким важным, особенно, когда накрывает страх, сковывает и укутывает, как будто паук заворачивает в свою невидимую, но очень крепкую паутину, парализующий все чувства, разум и тело. Ровене повезло чуть меньше, ей не удалось сбежать как Ребекке, ее не планировали использовать для охоты, ее даже не убили как несчастную Джейн. Она сидела в темной комнате, больше похожей на камеру, без окон, лишь мелькающая то и дело лампочка на потолке была для нее единственным источником света. Старый драный матрас, со следами чьей-то запекшейся крови, служил ей своеобразной подстилкой и местом для сна. Пол был бетонный и очень холодный. Девушка сидела в полном неведение и страхе. Сначала она плакала, слезы потоком текли по ее лицу. Плакала от унижения, боли и безысходности, страха и отчаяния. Потом, осознав, что спасения нет, обреченная жертва перестала проявлять хоть какие-то эмоции и впала в какое-то забытье. Лишь мысли о своем возлюбленном Уилфреде немного напоминали ей о том, что она еще жива. Ровене не повезло. Ее насильник больше не возвращался, как не возвращались и те, кто периодически вытаскивал ее из этой проклятой камеры и тащил в другую дорого убранную комнату для развлечений. Никто больше не приносил остатки еды в стальной миске и даже воды. Лукас, наигравшись с покладистой и запуганной жертвой вдоволь, очень быстро потерял интерес, а после побега Ребекки и вовсе приказал заварить люк, ту часть бункера, где содержались пленницы. Ему не нужны были лишние свидетели, а случись нужда, он прикажет найти новое место для развлечений и охоты. Наступил вечер и Ровена с ужасом ждала очередного посещения старого извращенца, но этого не случилось. Спустя какое-то время, даже странные звуки, которые раздавались где-то наверху, затихли и наступила тишина. Страшная, гнетущая, давящая, оглушающая тишина. Ровена могла слышать стук своего собственного сердца в этой ужасной камере, которая сейчас напоминала могилу. В этот самый момент в ее душу и закрался страх, нет, не тот, который был самым первым чувством во время встречи с хищником-извращенцем, а другой, намного хуже, который приходит вместе с осознанием того, что смерть настолько близко, что каждая минута может стать последней. Все эти пафосные, красивые картинные речи о мимолетности жизни, все эти мудрые важные слова, которые на самом деле не имеют ничего общего с жесткой и грубой реальностью, казались теперь просто красивыми надписями на открытках или постерах. И как оказалось, лишь для этого и были хороши. Реальность оказалась во сто крат ужасней, проще и больней. Смерть обычно приходит тогда, когда ее меньше всего ждут, внезапно и часто мучительно… От этого больнее всего, что внезапно и когда не ожидают… Гибель человеческого существа очень часто происходит тупо и страшно… Где-то вот-так в какой-то дыре, в подворотне или волей несчастного случая… Но всегда, когда этого меньше всего ждут… Не все могут принять и осознать этот последний миг, не все могут смириться с тем, что смерть так близко подкралась и это последние мгновения жизни. А разве они должны быть такими? Разве ей нужно умирать? Теперь? Почему? Почему она? Почему сейчас? Такого не может быть… Нет! Нет! Не теперь… Она даже не знает жива ли Ребекка? Знает ли Уилфред, что их похитили? Господи… Слезы снова брызнули из глаз голубоглазой красавицы, ее милый, ее любимый Уилфред… Они успели подать бумаги в мэрию, чтобы пожениться на кануне Рождества, даже не смотря на протесты Седрика, который все же смирился с положением вещей. Они все-таки решили быть вместе, вместе навсегда и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии… Навсегда. Ровена не просто плакала, казалось, что ее душа сама выворачивается наружу от страха и осознания того, что это конец… Никто не придет, никто не спасет. Никто и не пришел. Наступила ночь *** Пока бедняжка Ровена, оставленная умирать, сидела запертая заваренном намертво бункере, а остальные участники страшной охоты разъехались восвояси, Лукас разослал своих людей по всюду, чтобы разыскать единственную выжившую свидетельницу его кровавых дел. Ему не составило большого труда узнать, что Ребекка выжила, но он не знал, где именно она может скрываться. Не смотря на то, что старое дело о пропаже девушек вновь было открыто, он был в курсе всего происходящего. Действующий прокурор щедро кормился с рук Лукаса, тем самым новая информация каждый раз преподносилась ему на блюдечке и все, как казалось Лукасу, было под контролем. Оставалось лишь чуть-чуть и это чуть-чуть быстро, умело, профессионально закончит Альберт Мальвуазен.  — Дело снова открыто, как ты и хотел, Ричард — прокурор сидел на против Ричарда и сверлил того взглядом — Только смотри, не затягивай с этим, я не дам больше санкций на продолжение старых дел, мы с новыми еле справляемся. Да еще и Рождество скоро, никому в отделе не захочется торчать в канун праздника со всем этим. Ведь прямых улик все равно нет.  — Они будут. Да, прямых нет, но я уверен, я знаю КТО за всем этим стоит — настаивал Ричард, вытерая руки и поправляя бинт на голове у Локсли. После перестрелки и погони все были не в лучшем виде.  — И кто же? — усмехнулся прокурор — Неужели у тебя появилось хоть что-то, что можно было бы предъявить в суде? Ты же знаешь, какой у него адвокат? Каждый раз он заставляет меня краснеть, что мы опять зря задержали хозяина «Ночной королевы». Смотри, Ричард, если ты опять нас всех опозоришь — я не посмотрю, что ты оттрубил почти всю свою жизнь в отделе по особо важным, я ускорю твой «полет» на пенсию, ей богу. С этими словами, забрав чашку с дымящимся кофе, прокурор вышел из комнаты. Оставшись вместе с Локсли, Ричард жестом пригласил Уилфреда и Вамбу пройти в его кабинет. Вечер предстоял долгим, да и ночью работать ему было куда спокойнее. Локсли остался с ним вместе, не смотря на ранение. Ему тоже было не по себе после смерти товарищей и ноги сами не хотели нести его домой. Работа продолжалась.  — Проходите, вы оба — Ричард поставил дополнительный стул для Вамбы — Как я понимаю, вам обоим есть что сказать.  — Да — решительно ответил Уилфред — И много чего.  — Что ж, Роб, у нас ведь еще кофе не закончился? — усмехнулся Ричард.  — Этого добра куда больше, чем патронов — также усмехнулся Локсли и поставил кофеварку на старт.  — Тогда, молодые люди, начнем. Ночь будет долгой — Ричард протянул каждому из них листки бумаги и включил диктофон. Уилфред поделился своими мыслями и фактами, которые еще только предшествовали похищению девушек. Он говорил все, не пропуская никакой, даже самой маленькой детали. Когда все только началось, с того самого момент, когда Ребекка случайно забежала в клуб «Ночная королева». Деталь за деталью, предложение за предложением, подробность за подробностью и через три часа на столе у Ричарда лежал тот самый пазл из логических выводов и доказательств, который она так долго собирал. Теперь у него не осталось сомнений — все дороги снова вели в этот чертов клуб.  — Значит, все-таки Бриан… — промолвил Ричард, задумавшись.  — Это он за Ребеккой тогда заезжал — добавил Вамба — А после, после того ужаса… Он был с ней на похоронах ее отца.  — Кажется, наша картинка начала вырисовываться более четко. Роберт, что хочешь делай, мне нужна санкция на обыск клуба и уже к утру! — Ричард хлопнул Локсли по плечу, который тот час же выбежал из комнаты за ордером, и поглядел на Уилфреда и Вамбу. — А вы сейчас напишите все, что рассказали. — Да и еще, разве ваша подруга не знала, что этот Бриан близкий друг погибшего Реджинальда Фрон де Бефа, того самого, которого подозревали в убийстве ее отца и погроме аптеки?  — Я не знаю — ответил Уилфред, содрогаясь от догадки — Я пытался защитить Исаака от этих урод*в, но если бы Ребекка знала об этом… Как же она могла с ним связаться… Он же такой же как этот убл*док со своими головорезами… Боже, Ребекка…  — Она не могла знать — перебил его Вамба — Я просто уверен, что этот лощеный ко*ел запудрил ей мозги, но Ребекка не дура и не поведется на такое. Он ее запугал, точно запугал. Конечно, запугал, а потом организовал все это и похитил ее, а заодно и Ровену. Они же были вместе, когда все это произошло. Ребекка говорила, что они хотят встретиться и все такое.  — Я убью его! — выпалил Айвенго, ударив по столу кулаком, больное плечо заныло — Видит бог, я убью Бриана, если что-то случиться с ними! Он заплатить за все сполна!  — Вот что, сейчас не до предположений и не время для самосуда, у нас нет времени на догадки, нам нужно действовать наверняка, их жизни в опасности — четко отрезал Ричард — Тебе, парень нужен отдых и лечение. Ты видел тех парней на входе, там у клуба? Так вот, любой из них тебя уделает еще раньше, чем ты войдешь во внутрь. Так как же ты собрался разобраться с ним, если еле держишься на ногах? Нет, здесь надо действовать хитростью, не выкладывая все карты на стол и имея козыри на руках. И у меня есть такой козырь. *** Тем временем Альберт Мальвуазен уже добрался до своего загородного дома. Перед тем как свернуть на дорогу, ведущую к его дому, он проехал по другой. Эта дорога вела к дому его лучшего друга Бриана. Альберт осторожно проехал рядом, как бы невзначай взглянув на сам дом и окна. Не смотря на то, что охрана была на месте, даже его помощник Абдалла ставил машину Бриана в гараж, самого хозяина видно не было.  — На, да ладно, дружище, тебе действительно следует отдохнуть, а уж я приберу все как надо — пробормотав себе под нос Альберт поехал дальше и выехал на дорогу, которая на этот раз вела к его собственному дому. Оставив свой мотоцикл во дворе, Альберт весь оставшийся вечер провел в раздумьях и подготовке. Он выбирал подходящее оружие, благо, этот самый выбор у него был и достойный. Открыв потайную сейф-комнату, где Мальвуазен хранил свою коллекцию оружия, он долго разглядывал стенд с винтовками. Одна из которых, черная немецкая с лазерным прицелом, была особенно любима Альбертом. Легкая, точная, прочная, еще ни разу не подводила меткого стрелка. Альберт перевел взгляд на другую винтовку, которая висела чуть выше и отдельно от остальных, она была самой старой из всего арсенала, но по-прежнему в безупречном состоянии. Он вспомнил, как покупал свою первую профессиональную «красавицу». Это было давно, но она до сих сохранила форму, до сих пор могла разить наповал с первого выстрела, каждого, кто дольше, чем нужно любовался ее красотой. Альберт улыбнулся, вспоминая как притащил ее домой, какие тогда были галаза у его лучшего друга, который так пытался наладить их жизнь. Но, не смотря на все протесты, чуть позже, сам Бриан как-то брался за это оружие, нехотя, коря себя и проклиная тот день, когда в обще взял в руки оружие. Тогда Альберт наливал ему пол-бокала хорошего сухого вина, протягивал Бриану его любимую сигару и забирал свою «красавицу» отдыхать. Он и впрямь ухаживал за своим оружием и любил его словно женщину. Мальвуазен мог часами начищать и полировать, продувать и смазывать. Чуть позже, он приобрел специальный сейф для хранения. Тяга к оружию не прошла с годами, как и не прошла эта странная страсть к тому, что Альберт, выполняя особые заказы, становился не кем иным, как тем самым, от кого зависит жизнь и смерть. Это жуткое чувство будто вливало волшебный эликсир в его жилы. Если Бриан по окончанию военной службы и той нелегкой жизни наемника, все же мечтал о чем-то спокойном, более земном, но только не браться больше за оружие, Альберт, казалось, не хотел даже в мирное время, расставаться с оружием. Словно любящий мужчина, который раз и навсегда был привязан болезненной страстью к запретной женщине, так он был привязан к тому миру, где он мог управлять жизнью и смертью. Бриан часто упрекал его в том, что Альберт хоть и стремиться вместе с ним начать нормальную спокойную жизнь, но на самом деле тянется к еще более ужасному миру. Мальвуазен и сам порой думал, что болен, болен бесчувствием и жестокостью, но случилось это еще до плена, и сам он отлично это понимал…  — По моему сигналу! Каждый из вас будет стрелять! — голос арбитра звучал жестко и громко. — Крутим барабан! Стрелять только по сигналу! Альберту вспомнилось как он участвовал в нелегальных кровавых играх, что-то напоминающее «русскую рулетку», где нужно было выжить, убивая других, победителю достается большой денежный приз. В начале первого раунда собиралось десять человек, у каждого в барабане револьвера была одна пуля. По сигналу участники крутили барабан, а потом стреляли в голову впереди стоящего… С каждым раундом пули добавлялись в барабан, ставки росли, а выживших становилось все меньше. Под конец, оставалось всего двое участников… А потом лишь один — победитель, который уносил большой куш и свою жизнь. Эти игры для богатых, где ставки шли на миллионы евро, где зашкаливал адреналин, где нервы были на самом пределе человеческих возможностей, стали для Альберта своеобразным развлечением. Каждый раз, приставляя дуло револьвера к чужой голове, Альберт понимал, что в ходе такой игры может погибнуть сам. А может, перебив всех остальных участников своеобразной дуэли, сорвать миллионный куш. Каждый месяц Мальвуазен участвовал в таких играх. Сколько тогда он застрелил народу, Альберт и сам уже не помнил. Как-то раз Бриан узнал, чем занимался его друг и был в бешенстве от того, как Мальвуазен решил ему помочь, но дело уже было сделано. Зато, когда они с Брианом перебрались в другую страну, он смог без проблем основать свое дело и купить свой роскошный дом. Его больше не трогало, как раньше, чужая боль, как и чужая смерть. Лишь его лучший друг был для Альберта опорой и примером, на который, впрочем, он тоже не всегда ровнялся. Бриан с горечью понял, что его друг превратился в глубокого социопата. Мальвуазен через чур не боялся ни крови, ни смерти, совсем не то, что было раньше, во времена их службы, но зато он был готов прийти на помощь своему другу, не смотря ни на что, а тот ему. Теперь же, как и раньше, Альберт решил помочь решить образовавшиеся проблемы и убрать Ребекку с дороги. Он не хотел причинять Бриану боль, но понимал, что оставив девушку в живых навлечет на своего друга беду куда хуже, чем просто смерть. Он был обязан Бриану жизнью не только физической, поэтому постояв еще минуту, Мальвуазен взял новую облегченную винтовку с лазерным прицелом и всего три патрона из коробки. Решение принято — Ребекка исчезнет. Была глубокая ночь. *** Ночь пролетела незаметно, словно ее и не было вовсе. Ранее утро было хмурым, снег не прекращался. Лес стоял в каком-то зачарованном сне, лишь одинокий дом в этом месте казался источником жизни. Так и было, только эта самая жизнь царила внутри. Ребекка немного приподнялась с постели. Она с каким-то странным выражением лица поглядела на лежащего рядом с ней Бриана, который не спал, после того, что между ними только что произошло. Она заметил что-то похожее на слезы, которые выступили на ее глазах. Это его настолько поразило, что заставило тут же, одним движением, вернуть Ребекку в постель.  — Нет, нет, нет… Только не говори, что ты этого не хотела… Нет! — Бриан сжал девушку в объятиях, прижимая к своей груди дорогое сердцу существо.  — Я…Я не знаю… — сорвалось с ее губ.  — Ребекка… Боже, зачем?! — Бриан посмотрел ей в глаза, на его лице отразились сожаление и ужас — Я же не хотел. Я не хотел принуждать тебя… Думал, что ты тоже этого хочешь… Я люблю тебя, ты самое дорогое создание, единственно, что у меня осталось. Зачем же так…  — Я хотела быть с тобой и не хотела тоже. Ты не в чем не виноват. Я боялась тебя и в тоже самое время мне было любопытно, какой ты есть на самом деле. — Ребекка осторожно дотронулась до его щеки. Это прикосновение подействовало на мужчину совсем не так, как она предполагала — никакого успокоения ее последняя фраза не принесло. Наоборот, его возмущение словно буря вырвалась наружу.  — Что?! Любопытно?! Ты играешь со мной?! Играешь как с куклой? Ты что, использовала меня? Словно… Словно вещь…? — он оттолкнул от себя Ребекку. Его темные глаза наполнились дикими искрами, а лицо исказилось какой-то страшной гримасой. — Я люблю тебя! Слышишь? Люблю! Но я не позволю так с собой обращаться! Никому! Ты…! Ты… Я сам виноват… Уходи. Уходи сейчас же! Бриан схватил со стола вазу с фруктами и швырнул ее об стену со всей силы.  — Я никуда не уйду. Даже, если ты меня убьешь — твердо и тихо проговорила Ребекка. — Я сказала правду. Я хотела и хочу быть с тобой, но теперь я узнала настоящего тебя. Бриан молчал, он отвернулся от Ребекки и прислонился одной рукой к стене, словно человек, у которого прихватило сердце.  — Бриан — она подошла к нему и обняла его сзади, прижимаясь к нему всем телом — Прости. Успокойся, я не брошу тебя. Я здесь с тобой. Ребекка обняла его еще сильнее как только могла. Ее губы дотронулись до его спины, этот поцелуй был теплым и нежным. Бриан повернулся и обнял девушке.  — Я ломаю все, абсолютно все, к чему прикасаюсь… — тихо проговорил он — Не хочу, чтобы тебе было больно. Лучше ты уйдешь сейчас, чем… Чем потом. Ты же знаешь, кто я. Быть с ублю*дком опасно для жизни. Рано или поздно меня также кто-нибудь пристрелит или еще того хуже. А тому, кто будет рядом со мной придется в тысячу раз больней… Я не хотел… Господи, что я наделал… Я не должен был приближаться к тебе. Не должен был даже говорить с тобой. Ребекка, пообещай, что уедешь отсюда. Мне удалось скопить приличное количество денег. Я отдам тебе все — только пообещай, что уедешь. С такими деньгами ты сможешь начать спокойную обеспеченную жизнь где угодно. Ты еще будешь счастлива. Только не думай, что я хочу купить тебя или отречься. Я очень тебя люблю, но также сильно я боюсь за тебя. Лукас не оставит все это просто так и не простит. Он знает — ты единственный оставшихся в живых свидетель. Он может догадаться, что ты для меня все. Я не дам ему такого сильного оружия против себя и я не дам тебе страдать или погибнуть. Мне не страшно умирать, но я не хочу твоей смерти, нет Ребекка!  — Я не боюсь, особенно, после всего того, что мне удалось пережить — Ребекка еще крепче обняла Бриана.  — А я боюсь! — крикнул он и взял ее лицо в свой широкие ладони — За тебя. Поэтому Лукас мой — лишь мой. Его не посадят, никогда полиции его не схватить. Все судебные процессы, которые если и начинались против него, прекращались. Лишь я — я один могу его остановить.  — Как же ты это сделаешь? Да еще и в одиночку? Он убьет тебя, Бриан — глаза Ребекки наполнились беспокойством и слезами.  — Не раньше, чем я перережу ему горло. Лукас доверяет мне и любит как родного сына. — отвечал он, стараясь успокоить любимую — Но прежде, я должен уберечь тебя от всего дурного и больше никогда не подвергать столь ужасной опасности. Прошу, слушайся меня хотя бы в этом. Ребекка потянулась к его губам и обняла его за шею, стоя на самых кончиках пальцев. Бриан аккуратно поднял ее на руки, не отрываясь от ее губ.  — Дай мне слово, что уедешь — сказал он, вновь опуская Ребекку на ноги.  — Дай мне слово, что не будешь больше рисковать своей жизнью из-за меня — ответила Ребекка. За окном плотной стеной шел снег. Наступила зима, укутывая и замораживая все на своем пути. Даже такую хрупкую и мимолетную жизнь.