Травма

      Аварийные системы не работали, пока Рэтчет и Дрифт были на крыше. Проводка гореть прекратила, оборудование отсырело, но по большей части последствия были не хуже, чем от внезапного прорыва труб. Скопившаяся на полу вода медленно стекала сквозь дренажные решетки. Каждый неровный шаг поднимал брызги.       Рэтчет подставил широкое плечо Дрифту. Тот держал его правую руку.       Даже после испытаний, выпавших на сегодня, Рэтчет следил за всем сам. Дрифта это впечатляло. Его Амбулон и Ферст Эйд уложили на медицинскую платформу рядом с другими зараженными; Рэтчет же тем временем выяснял, как ускорить воспроизведение нанитов в вакцине, несмотря на истощение и то, что единственная оставшаяся рука функционировала лишь наполовину.       Дрифт следил за происходящим так долго, как мог. Медики суетились, уровень воды медленно опускался, Фортресс Максимус заполнял притащенный большой прозрачный резервуар жидким энергоном и минеральными добавками, к которым потом подмешают наниты. Рэтчет работал в прежнем темпе, со стороны его рука казалась твердой, даже когда плечи дрожали. Масляные дорожки пролегали по лицевым пластинам от оптик к челюсти, от носа ко рту, к подбородку, скапливаясь в трещинах и вмятинах, прежде чем скатиться ниже.       Дрифт наблюдал, но зрение постепенно затуманивалось. Вот Рэтчет поднял руку, чтобы вытереть лицо, красное от ржавчины – угрожающе темной на мягком оттенке его брони. А потом Дрифт что-то почувствовал в своей голове – что-то ужасающее, вязкое – и вовсе перестал видеть. Должно быть, он ахнул или вздрогнул, потому что к нему тут же подошли. Прохладная рука коснулась рассыпающегося плеча. Его подтолкнули обратно к платформе.       – Не волнуйся, будь уверен, это поправимо, – негромко проскрипел Амбулон, утешая его. Дрифт услышал скуление медицинского сканера сверху, двигающегося от ступней к макушке шлема. – Похоже, жидкость скопилась в оптических полостях и вокруг изношенных транзисторов. Мы с этим разберемся, как только Рэтчет закончит с вакциной.       Гудящие нервы Дрифта это не успокоило. Теперь он напряженно выгибался, заслышав любой неопознанный шум в помещении.       – Как долго это продлится? – спросил он – и даже несмотря на статику в аудиодатчиках разобрал, что очень сильно хрипит.       – Пять бриймов, – резко ответил другой голос. Рэтчет. – Было бы четыре с половиной, будь наночастицы получше тех, на которые этот госпиталь вообще мог рассчитывать!       Голос Рэтчета звучал неважно; встревоженный, Дрифт собрал все силы, чтобы снова сесть, но вынужден был остановиться. Бедро рассыпалось, породив яркую вспышку боли. Он безмолвно распахнул рот, и Амбулон вновь успокаивающе положил руку на бронированный наплечник.       – Рэтчет, – тем временем сказал Ферст Эйд похвально ровным в таких обстоятельствах тоном. – Похоже, нанитам нужно немного времени, чтобы закончить цикл воспроизведения. Тебе тоже стоит лечь, чтобы мы с Амбулоном могли о тебе позаботиться.       – Если я лягу, то больше не встану, – отозвался Рэтчет. – Нет, успокойся, ты не недоучка, бросивший Академию и не способный заметить симптомы. Я не имею в виду, что близок к отключке. Но мои суставы окончательно заржавели. Если я попаду на платформу, то не смогу двигаться, пока их не заменят. А я хочу контролировать то, что здесь происходит.       – И все же, сэр, раз мы с Амбулоном не выгнанные из Академии недоучки, то мы сможем сами ввести всем вакцину. И мне будет куда спокойнее, если у меня не будет повода переживать, что ты упадешь и раздавишь другую руку своим же корпусом.       Амбулон перестал касаться Дрифта и, судя по звуку шагов, отошел; искра тут же вспыхнула паникой и слишком быстро запульсировала. Оптика все не работала. Спиной Дрифт касался платформы, но этого было недостаточно: он не понимал, где именно в комнате находится. Он не сможет себя защитить, если понадобится! И он больше не чувствовал мечей на бедрах и спине… Дрифт попытался проверить, в ножнах ли оружие, но пальцы почти не ответили, только слабо дернулись.       Аудиосигналы потонули в помехах и рассеялись. Когда он снова с трудом настроил датчики, то услышал, как приближаются трое: двое просто шли медленно, еще один шаркал.       – Еще пара шагов, сэр, – это Ферст Эйд уговаривал Рэтчета, – а потом еще несколько бриймов, и ты выздоровеешь, не переживай.       Шаги остановились как-то… слишком близко к Дрифту. Металл царапал о металл какое-то время, потом звук прекратился. Из-за поломки гироскопов Дрифт не чувствовал направления, но повернул голову туда, откуда, по его мнению, доносился шум.       – Рэтчет? – позвал он. Он чувствовал собственный голос, тонкий, испуганный, но почти не слышал его при этом. – Кажется… Кажется, жидкость скапливается и в слуховых каналах тоже.       – Не беспокойся, – снова заговорил Ферст Эйд, звук был громкий и немного металлический, отдающийся странным эхом.       Второй голос произнес что-то слишком тихо, и Дрифт услышал лишь невнятный гул. Потом снова раздался скрежет металла. Что-то ударилось о платформу Дрифта – датчики давления, очевидно, работали лучше аудиосенсоров. Еще что-то врезалось ему в руку, пощупало, спустилось ниже, стукнулось о кисть… Другая рука.       – Мы со всем разберемся через один и семьдесят три брийма, – совсем близко к нему послышался голос. Рэтчет. И левая рука Рэтчета – на его правой. Такая горячая… Накрывая, она удерживала Дрифта в равновесии.       – Как долго – ремонт? – только и получилось выдавить. Он обхватил кисть Рэтчета всеми пальцами, какие еще подчинялись командам.        Слух снова исчез и вернулся, став вполовину хуже, но Дрифт все же уловил конец объяснений Амбулона:       – …джоор. Вакцина почти готова. Мы сможем вас стабилизировать. Поставим вас обоих на ноги.       – Скажи, когда все будет, – велел Рэтчет.       Потом мир на некоторое время потускнел. Дрифта удерживали в здравом уме рука Рэтчета, шипение и гул непонятных машин в помещении, быстрые шаги Амбулона и Ферст Эйда, а еще – редкие и сильные вздохи массивной вентсистемы Фортресс Максимуса. Но ничего из этого он не ощущал по-настоящему сильно; даже когда к нему приблизились и подключили что-то к левому переднему медицинскому порту.       Он чуть-чуть взбодрился, когда нечто крутое повысило уровень энергии, а через брийм – или два, или три – его процессор немного набрал скорость и больше не тормозил из-за многочисленных отчетов о повреждениях. Он вновь начал распознавать аудиосигналы, хотя и слабо.       Руку все еще сдавливали. Он пошевелил ей – или попытался; вышло какое-то подобие, запястье повернулось на четверть оборота. Кисть сжали крепче, и Дрифт немного успокоился.       – Они ушли распылять вакцину по базе, – пояснил Рэтчет. – Чтобы никто, кто зайдет сюда, не подхватил ржавчину. Или не попробовал использовать ее как оружие.       Дрифт кашлянул, горло болело.       – Форт Макс? – все-таки выговорил он. На большее сил не хватило, как и на то, чтобы устроить свободную руку где-нибудь рядом с мечом.       – Отправился им помочь. Мы с тобой вдвоем здесь. Мы в стабильном состоянии и сможем их дождаться. Дрифт, если твоя оптика не заработала, не переживай. Вскоре Эйд и Амбулон вернутся и починят ее.       Давление на руку немного изменилось, словно Рэтчет пододвинулся ближе, а может, перевернулся.       – Я… Рэтчет. Если. Если ДЖД… – паника не отступила на этот раз. Наоборот, она только нарастала. Искра Дрифта заполыхала в камере: от истощения, боли в тысячах разорванных цепей, настоящего страха.       Когда тяжесть переместилась на его корпус, Дрифта затрясло.       – Тс-с. Дрифт. ДЖД здесь нет. И не появится, – голос Рэтчета стал громче – он, должно быть, наклонился совсем близко. Тяжелая ладонь, единственная ладонь Рэтчета, лежала поперек корпуса Дрифта и по-прежнему сжимала его руку.       – Но если вдруг…       Тишина.       – Я сделаю то, что должен.       Дрифт вслепую повернулся к Рэтчету.       – Спасибо, – сказал он еще тише.       Паника все еще не отступила, он балансировал на грани, то и дело сосредотачиваясь на незнакомых звуках со всех сторон, но... присутствие Рэтчета помогало. Его реальная тяжесть и бесстрастное выражение, которое Дрифт помнил, и надежное плечо рядом. И очевидный опыт; Рэтчет ведь один раз уже помог Дрифту выжить в Родионе.       – Я бы лучше себя чувствовал, если бы мог видеть, – посетовал Дрифт. Он не знал, как много из этого вокалайзеру удалось озвучить. Тем не менее Рэтчет в ответ высвободил руку из его хватки и поднес к лицу. Сначала ненадолго завис, а потом опустил ее, коснулся большим пальцем щеки Дрифта и стер часть ржавчины.       – Придется подождать остальных. Ни один хирург не смог бы отремонтировать твою оптику одной полуфункциональной рукой, – он смахнул маслянистую ржавчину со второй щеки.       – Ты мог бы… – заговорил Дрифт и продолжил, хотя Рэтчет застучал шлемом по платформе, отрицательно качая головой: – остаться?       – Было бы халатностью уйти, – ответил тот. – Ты же мой основной пациент сейчас.       Дрифт откинул голову назад, запрокидывая лицо к далекому потолку. Все кибертронские госпитали построены просторными; а эта база, врезанная в гору, еще больше прочих. Дрифт задумался о горах; о больших мехах. Винг. Мегатрон. ДЖД.       Рэтчет резко постучал по его честплейту:       – Дрифт! Слышишь, Дрифт? Ты в безопасности. Здесь ты в безопасности.       Дрифт вздрогнул, но не смог остановиться. Рядом с Рэтчетом было лучше, но его помощи… недостаточно. Слишком много всего пряталось вокруг в темноте, а он не мог увидеть!       – Тише… Тише, Дрифт. Дрифт. О, шлак, – голос затих, зато вес переместился. Детали царапали шасси Дрифта. Похоже, одной ногой Рэтчет зацепился за его талию – и тяжело застонал, когда пришлось подтянуться. Наконец его единственная рука опустилась на платформу у шлема Дрифта, в неглубокую лужицу ржавчины. Рэтчет склонил голову, прижимаясь носом к его щеке.       – Все хорошо, ты в порядке, здесь безопасно, тс-с... – на этот раз слова вибрировали прямо в голову. Дрифт потянулся вверх, повернулся и ударился о лоб Рэтчета.       Рэтчет покачивался, вентсистемы щелкали, иногда застревая, и выдували холодный воздух. Он сместил руку, неуклюже поглаживая большим пальцем одну из острых антенн на шлеме Дрифта. Потом опустил голову, и его рот – тонкие, суровые губы – приблизились вплотную к поврежденному оптическому рецептору.       – Не волнуйся, – сказал он, – ты поправишься. Мы оба поправимся. Уверен, что твоя автоматика уже начала процесс самовосстановления.       Из горла Дрифта вырвался тонкий, высокий и неприятный вой. Давление возле линзы заставляло его ощущать, будто он почти прозрел – что видеопоток почти восстановился – почти. Рэтчет шикнул на него и… лизнул тонкий металл под оптикой. Небольшой участок это очистило куда лучше, чем смогла бы рука; маленький чистый кусочек металла стал пустым и холодным. Дрифт не был уверен, что именно теперь чувствует; но сосредоточил все внимание на происходящем, поскольку – в отличие от всего остального – это помогало. Рэтчет снова лизнул, расширяя чистое пространство, и Дрифт кое-как собрался с силами и сдвинул руку, чтобы локтем зацепиться за шею Рэтчета – и подтянуть его ближе.       Тот фыркнул, но не остановился. Большой палец замер с другой стороны шлема, а губы продолжали двигаться, убирая ржавчину. Самые старые ее полоски были сухими, шелушащимися; более новые – по-прежнему влажными. Глосса Рэтчета прошлась по треснувшему оптосенсору, едва касаясь его, пока металл вокруг не стал вновь светло-серым – в шаге от идеального белого. Затем Рэтчет перешел к самому сенсору, нежно и осторожно, но не теряя темпа. Думать у Дрифта не получалось – он не мог заставить процессор сосредоточиться на чем-то еще, кроме давления, движений глоссы Рэтчета и ее тепла. Пятна, которые Рэтчет упустил, саднили, болевые датчики, ставшие сверхчувствительными, покалывало, однако они не понимали, какую именно информацию передавать.       Частая дрожь сменилась легким ознобом, когда Рэтчет смахнул грязь с длинных трещин в оптике, всем телом наваливаясь на него. Паховая броня издала неуверенный одобрительный стук, а топливные линии и трубки охлаждения заскрипели, когда скорость работы насоса возросла.       – Заткнись, – велел Рэтчет грубо, но не зло. Звуки гулом отдавались в стеклопластике оптик. Его корпус совсем не двигался – он был теплым, крепким, слишком тяжелым, чтобы Дрифту было удобно, и все же – действовал успокаивающе. Рэтчет ткнул Дрифта в челюсть, заставляя повернуться, и снова принялся за оптику. Они терлись грудными пластинами, перемещаясь, а пузырящаяся краска отслаивалась там, где коррозия разрослась сильнее всего.       Пару раз Дрифт пытался пошевелиться, вновь охваченный панической дрожью, но Рэтчет его фиксировал. Его внутренний энергообмен наращивал темп, сначала медленно, потом плавно возрастая. Дрифт не знал, хочет ли он, чтобы Рэтчет открыл инт-системы, но все равно наслаждался теплом – наконец-то не болезненным ноющим жаром, а… чем-то здоровым, правильным. К его корпусу прижималось белое блестящее бедро Рэтчета – это хорошо. Глосса очищала его правую оптику – это тоже хорошо. Та все еще не функционировала и не инициировала порядок загрузки, но и болезненных импульсов в искре больше не было; датчики давления на лице отнимали слишком много ресурсов при резко упавшей мощности, так что бояться не получалось. Дрифт резко вздохнул, прерывисто выдохнул – и понял, что больше не дрожит.       Он поднял подбородок, ударив Рэтчета по носу носом.       – Спасибо, – проскрипел он. Каждое слово все еще отдавалось мучительной болью в горле. Но со временем и это исправится.       – Я просто делаю свою работу, – буркнул Рэтчет. – Работу, которую не пришлось бы делать, если бы не Фарма.       Он опустил голову на темные шейные кабели Дрифта. Потерся и там о ржавые пятна. От этих прикосновений словно что-то тугое в стене наконец расслабилось. Дрифт опустил руку на спину Рэтчету, ближе к поясу.       Отверстие у основания правой руки, где кисть Рэтчета отвалилась, обескураживало. Оно стянуто, оттуда ничего не вытекает больше, и это безопасно… но не правильно.       – Тебе целесообразней перейти в режим энергосбережения, пока Ферст Эйд с Амбулоном не вернулись для операции, – предложил Рэтчет. Его голос звучал странно, приглушенно; он даже головы не поднял.       Дрифт склонился в его сторону.       – Я лучше побуду в сознании, с тобой, – и согнул пальцы, цепляясь за исцарапанную неровную броню на спине Рэтчета.       Тот не ответил, и некоторое время они лежали в тишине. Кулеры Дрифта слабо дребезжали, но энергон и охладитель циркулировали плавно, стабильно; тепло под паховой пластиной тоже сохранялось, но ни он, ни Рэтчет о нем не упоминали.       Наконец снова раздались шаги нескольких мехов. Когда Дрифт насторожился, Рэтчет немного привстал.       – Это Ферст Эйд с остальными. Скоро мы вернемся на «Лост Лайт».       – Самый важный пункт! – ответил Дрифт с надеждой, приподнимая уголки губ. Рэтчет скатился с него, а ладонь Дрифта соскользнула с его спины. – Спасибо, – добавил он так тихо, как мог.       Рука Рэтчета, согнутая в подобие кулака и застывшая, похлопала его по плечевой броне.       – Это моя работа, – отозвался он. Голос был исчезающе тихим, но в нем, подумал Дрифт, возможно, улавливалось тепло.       Он устроился поудобнее и запустил вентсистемы. Броня быстро остывала, ведь Рэтчет больше на нее не давил, и Дрифт немного скучал по ощущениям.       Его процессор едва работал, почти на уровне энергосбережения, но он успел подумать: стоит снова посетить медбэй, когда они вернутся на «Лост Лайт».