Спи крепко, милый принц

      Голова Константина покоится на его коленях, и Де Сарде прикладывает к его разбитой губе смоченный в холодной воде платок, стирая кровь; другой рукой он гладит Константина по голове, пропуская сквозь пальцы светлые пряди его волос, и ему хочется приказать Константину перестать улыбаться — от этого кровь начинает течь только сильнее. Но Де Сарде не может: он слишком очарован тем, как растягиваются припухшие губы в косой усмешке. Лицо Константина будто бы светится изнутри.       — …и тогда я сказал: «Никто не посмеет оскорблять моего кузена, особенно — брат третьего наследника из какой-то дыры». И спросил, сколько кур у него в подчинении. После слов про кур — он обиделся.       — Ты не должен был бить его, будь он хоть братом десятого наследника. — Де Сарде легонько дёргает Константина за волосы. — Ты — сын князя и не можешь кидаться с кулаками на любого, кто посмел что-то сказать насчёт моей… внешности. Я пережил тысячу подобных насмешек и от ещё одной — не умру.       — Мне уже восемнадцать, хватит поучать меня. — Константин пытается пренебрежительно фыркнуть, но, когда он смотрит на него снизу-вверх, в его глазах стоит такое откровенное восхищение, что Де Сарде замирает, отведя руку с платком в сторону. — Мой отец не ошибся, когда сказал, что тебя ждёт будущее дипломата.       — Я много практиковался — благодаря тебе, — говорит Де Сарде с улыбкой. — Даже сегодня.       — Что? — Константин приподнимает голову, а потом роняет её обратно, закрывая глаза рукой. Манерно тянет: — Нет, только не говори мне!..       — Мне пришлось извиниться перед ним, этим повелителем цыплят, — подтверждает Де Сарде. — Это было непросто.       — Чувствую себя идиотом, — признаётся Константин, не убирая руку от лица.       — Всё в порядке. Это пройдёт. — Де Сарде наклоняется, чтобы щелкнуть его по кончику носа, и от смеха Константина, разбавляющего тишину звоном колокольчиков, его собственная улыбка становится шире.       Он встаёт с кровати, чтобы отложить платок и разжечь огонь в камине перед долгой ночью; он слышит шорох одеяла позади себя, а когда возвращается и задёргивает балдахин, Константин прижимается к нему тёплым боком. Де Сарде обнимает его за плечи, утыкается носом в макушку. Вокруг них сгущается полумрак, за тяжёлой тканью балдахина потрескивает огонь.       — Поклянись, — говорит Константин, — что, если мой отец захочет когда-нибудь отослать тебя на другой край мира по «важным политическим поручениям», ты не оставишь меня гнить здесь. Я не переживу нашей разлуки, дорогой кузен, веришь ты или нет.       — Возможно, твой отец найдёт тебе подходящую партию. — Де Сарде чувствует, как Константин пихает его кулаком в бок, и сдавленно продолжает: — Что? Это — естественный порядок вещей. Когда это случится, я уже буду не нужен тебе.       — Вздор! — Константин намеревается ещё раз ткнуть его под ребра, но Де Сарде перехватывает его руку и, после непродолжительной, но ожесточенной борьбы, со смехом сдаётся. — Вздор, слышишь? Если даже подобное произойдёт, то, как и во многих договорных браках, моя жена быстро найдёт себе любовника… или любовницу. А если нет — отправлю её в далёкий-далёкий монастырь в Телеме.       — Жестокий.       — Так ты клянёшься? — Константин поднимает голову, и Де Сарде смутно разбирает очертания его лица, но чувствует кожей его пристальный взгляд. — Клянёшься, что будешь рядом? Не оставишь меня?       — Клянусь, Константин, — говорит Де Сарде с чистым сердцем.       — Хорошо, — успокаивается Константин. — Хорошо, потому что мы должны быть вместе. Всегда. Разве можно представить меня — без тебя? Или наоборот?       Де Сарде смеётся, не уловив ничем не прикрытого страха в голосе Константина на последних словах, и целует его в макушку.       — Теперь спи, — говорит Де Сарде. — Спи крепко, милый принц. ***       На Дорхадгенеду он встречает человека, которого ему суждено убить. Когда воздух сверкает от искр возле пасти nadaig baro, и тысячеликий бог говорит с ним, как со своим сыном, и пот стекает по его спине, а оружие — неимоверно оттягивает руки, Де Сарде смотрит и хочет, чтобы глаза обманывали его.       Де Сарде не видит в человеке напротив монстра, не видит безумного doneigad, колдуна со злыми глазами. Де Сарде видит своего кузена. Своего брата. Своего Константина.       — Прости меня, — говорит Де Сарде с болью такой сильной, что он едва может дышать. — Прости, что меня не было рядом, когда я был тебе нужен. Прости, что я допустил это.       — Спи крепко, милый принц, — говорит Де Сарде.       Пронзая сердце Константина, он пронзает и своё сердце тоже.