Доброе сердце и хитрая голова

Когда девушка из-за телефонного разговора забывает свой учебник по химии на соседнем сиденье, Юнги, не задумываясь, просит водителя повторно остановить автобус и пулей вылетает из салона. Щурится, крутится вокруг себя, пытаясь найти школьницу и стремглав движется к повороту, за которым она скрылась, успевая при этом помочь одинокой бабуле перейти дорогу. Юнги надеется по-быстрому вернуть растяпе потерянную вещь и успеть на новый автобус, чтобы поскорее оказаться дома и лечь наконец — господибожемой — спать. Нормально было бы вообще не париться по этому поводу и сидеть (стоять, если кому-то не будет хватать места) себе в автобусе до своей остановки, но Юнги добрый со словом «очень», и это всех удивляет. Что уж поделать, черный юмор и вечно хмурое лицо никак не вяжутся с миротворческими действиями парня, который сам еще до конца не понимает, почему он такой и что им в такие моменты движет. У Чимина на этот счет есть очень занимательная теория о том, что Юнги в прошлой жизни был проклят ведьмой, которую жестоко отверг, и теперь он на автомате создает сам себе проблемы, помогая каждому встречному, который бежит от него, как от огня. Юнги почти в это верит, но Хосок говорит, что никакие ведьмы тут не при чем и что у него просто напросто очень большое теплое сердце, которое Мин неосознанно пытается защитить с помощью своего колючего взгляда. Даже Сокджин как-то признается, что при первой их встрече у него возникло желание спрятаться от Юнги где подальше, несмотря на то, что тот просто хотел вернуть ему потерянный кошелек. Юнги удивляется тому, как девушка умудряется идти так быстро, потому что когда он наконец настигает заветного поворота, она оказывается уже в самом конце неярко освещенной улицы. Обойти весь район у Юнги желание не появляется, и он, набирая в легкие побольше воздуха, кричит школьнице подождать и переходит на легкий бег. Видит, как она оборачивается, и раздраженно машет ей книгой, даже не пытаясь принять дружелюбный вид (он улыбку свою попросту не растрачивает). Бежать Юнги устает сразу же, поэтому когда девчонка отворачивается и ускоряет шаг, он от такой наглости замирает на месте. Оглядывается по сторонам, ища хоть кого-то, кто наконец объяснил бы ему, почему он не может просто развернуться и поехать уже домой, но никого на улице не оказывается, а в голове только надоедливые слова Хосока про большое сердце. Юнги снова окликает заметно отдалившуюся школьницу. — Эй, ты! У меня твоя… Да куда тебя несет?! Они играют в догонялки минут пять. Юнги начинает задыхаться уже на второй, потому что девчонка определенно бьет все рекорды. В спину ей летят короткие, но емкие ругательства — все, на что хватает Юнги во время этих бешеных скачек, — удивительным образом заставляющие ее ускоряться еще сильнее. На четвертой минуте Мин даже забывает, зачем вообще гонится за неблагодарной школьницей, и злосчастная книга чуть не выскальзывает из его рук, когда он хватается за сердце и почти врезается в припаркованный за поворотом автомобиль. В эту секунду он окончательно сдается, но болезненный писк привлекает его внимание и, задыхающийся Юнги кое-как отрывается от стены и, пошатываясь, тащится на источник звука. — Ну ты и ненормальная, — с чувством шипит он, сверху вниз глядя на сидящую на асфальте ту самую девчонку. Спринтерша молчит, опасливо глядя на Юнги, который все еще жадно ловит ртом воздух, упираясь руками в согнутые колени. Вид у него грозный, взъерошенный, брови нахмурены, а с языка слетают одни остроумия и ругательства. Пот катится по вискам, и Юнги тянется к пуговицам плотной рубашки, стремясь остаться в одной темной футболке, несмотря на подувший прохладный ветерок. Однако тихий всхлип и отчаянное: «Пожалуйста, не надо», останавливает его на полпути, заставляя поднять голову и посмотреть на испуганную девушку. Юнги не только добрый, но и сообразительный, поэтому сразу догадывается в чем, собственно, дело. — Только не говори мне… Ты меня что за маньяка приняла? Да что с вами со всеми не так? — возмущению нет предела, хотя Юнги старается не повышать голос, чтобы не напугать школьницу еще сильнее. — И марафон ты мне устроила только из-за этого? Я чуть коньки не отбросил, а мне, блин, так-то уже двадцать пять, я почти, блин, пенсионер, алё. Мне, может, прямо сейчас лекарства принимать надо, а я вместо этого тебе помогаю. Наконец вспомнив, с чего вообще все началось, Юнги кидает злосчастный учебник к ногам сидящей девушки, которая от неожиданности даже подпрыгивает (Юнги сразу же жалеет о своем действие — он не любит причинять неудобства окружающим). И только тогда он замечает ее ушибленные колени. — Эй, ты сама то в порядке, — голос все так же грубый, а хмурая складка между бровями становится только заметней. Юнги осторожно делает к шаг к девчонке, медленно присаживаясь рядом. Как по волшебству, неработающий над ними фонарь начинает мигать, пока полностью не загорается, освещая тихую улицу и разодранные острые коленки. Теперь Юнги хоть нормально может рассмотреть, за кем гнался добрых пять минут, но все его внимание совершенно не на лице незнакомки. — Ты не маньяк? — тихо-тихо выдыхает школьница, пока Юнги сканирует ее взглядом на наличие других повреждений, осторожно беря ее за запястья и осматривая разодранные ладони. — Только если кофеиновый, — пожимает плечами Юнги, отпуская ее руки. — С чего я вообще им должен быть? — У тебя глаза… — У тебя тоже. — Да нет же, они… эээ… очень пугающие, — признается девчонка, все еще с подозрением следя за его действиями. — Ну не всем же быть такими красивыми как ты, — из уст другого парня это бы прозвучало, как комплимент, но Юнги закатывает глаза и отмахивается. Встает, отряхивает джинсы от мелких камушек и протягивает немного успокоившейся бегунье руку. Улица как-то неожиданно начинает наполняться спешащими домой людьми, разряжая обстановку и рассеивая страхи девушки. Она принимает помощь, держа учебник в одной руке, откидывая распущенные темные волосы назад, и тут же прикусывает пухлые губы, стоит ей опереться на правую ногу. Книга от неожиданной боли выскальзывает из рук, раскрываясь аккурат на сто пятой странице. — Добегалась, — бурчит Юнги и, кряхтя, тянется за учебничком, вылавливая на белых листах парочку интересных строчек (какие все-таки яркие лампы на этой улице). — Это точно химия, а не биология? — уточняет он и читает, — «Его вторая рука была не видна, забравшись глубоко под нижние юбки, и девушка…» — Эй! — книга тут же оказывается вырвана из мужских рук и прижата к девичьей груди. Алый румянец на щеках девчонки Юнги различает сразу же и заинтересовано складывает руки на груди. — Тебе то хоть пятнадцать лет есть? — прищуривает он глаза. — Я двухтысячного, мне уже девятнадцать, — возмущается мелкая. — Да ладно, — без шутки удивляется Юнги, растопыривая пальцы, пытаясь что-то посчитать. — Вам же как максимум лет тринадцать быть должно… — Очень смешно, — бурчит пришедшая в норму девчонка, пытаясь скрыть жуткое смущение, и начинает медленно ковылять к ближайшей скамейке. Незнакомый парень ее уже не пугает, несмотря на то, что она спиной чувствует его пристальный взгляд. Старший брат точно назвал бы ее идиоткой за то, что она так быстро усыпила свою бдительность, но Хеджу сейчас думает только о своей ноющей лодыжке и кровоточащих коленках. Когда она наконец с облегчением усаживается на скамейку, румянец почти сходит с ее щек, а помятая обложка книги почти не обжигает ее руки. Парень продолжает стоять на месте со сложенными на груди руками и все с той же недовольной миной на лице, что Хеджу потихоньку почему-то начинает чувствовать себя виноватой. — Кароч, — незнакомец раздраженно ерошит волосы и взмахивает рукой. — Я пошел. Приятного изучения биологии. И он уходит. Хеджу фыркает и показывает ему язык. Она не провожает его фигуру взглядом — оповещения на телефоне отвлекают ее внимание, и Хеджу быстро-быстро набирает сообщения волнующемуся брату, не жалея слов на описание своего состояния (остальные подробности она не рассказывает, оставляя их на потом). Ранки на ногах неприятно пульсируют, а ладони продолжают гореть. Чтобы отвлечься от боли, Хеджу поправляет обманную обложку на книге, и лжеучебник наконец оказывается запихнут в маленький рюкзачок. После этого снова утыкается в телефон. Кажется, она сегодня забыла зайти в любимую игру за ежедневной наградой. — Как же бесит! Тупое большое сердце, — раздается позади, а через секунду рядом плюхается недавний незнакомец. Он запрокидывает голову и с силой закрывает глаза, бормоча что-то про ведьм и Хосока. Хеджу не знает, как на все это реагировать, но успевает отправить обещавшему прийти за ней брату сообщение: «Скорей!». А когда странный парень неожиданно садится перед ней на корточки, вскрикивает, привлекая внимание уже заметно поредевших прохожих (идущие домой школьницы завидно вздыхают). Парень молчит, — в который раз! — пристально осматривая ее ногу, и Хеджу наконец замечает к его руках маленький пузырек с перекисью водорода и пачку пластырей. — Я сейчас обработаю, — серьезно говорит он и прямо смотрит ей в глаза. — И провожу тебя до дома. Позвонишь родителям, чтобы они тебя встретили. — За мной брат идет, — уведомляет Хеджу и шипит, когда парень не жалея выливает на ее колени перекись. — Больно! — Жизнь — это больно, а это еще ничего. Тебя как зовут то? — Юнги осторожно дует на ранку, пытаясь отвлечь ее своими вопросами. — Твоему брату долго идти? Девчонка молчит, и ему приходится поднять голову, чтобы убедиться, что она его слышит. Они встречаются взглядами, и Юнги вопросительно поднимает брови, параллельно ваткой умудряясь аккуратно стереть кровь вокруг болячки, которая теперь выглядит не так уж и страшно. — Не пойму тебя, — наконец подает голос школьница. — У тебя вид такой недовольный, как будто это я тебя заставляю себе помогать, но ты все равно так…я не знаю… переживаешь что ли. Но если ты психопат, я буду кричать. — Ой да брось, если бы я им был, я бы не гонял сейчас в аптеку. Я и так ног не чувствую из-за тебя. Неужели я настолько страшный? — Скорее мрачный, — поправляет девчонка и признается, — но красивый. Наверное. Я не уверена. Она опять смущается и отводит взгляд, пока Юнги хмыкает и лепит на ее колени пластыри. Ему почему-то приятно это слышать, хотя обычно такие слова его не берут (а он очень многим девушкам в этой жизни помог!). Отношения никогда не были у него в приоритете, поэтому на всякие комплименты и намеки он уже давно не обращает внимание. Он и так заботится о всех подряд, помогает каждому встречному, поэтому с девушкой он, наверное, сойдет с ума. Он вообще удивляется, как его вечно попадающие в неприятности друзья до сих пор не свели его в могилу, потому что единственный адекват среди них — Сокджин, ну и Намджун, пока не ломает все, что под руку попадется. За такими мыслями Юнги в третий — если считать — раз осматривает раненую девчонку. Она, в свою очередь, украдкой рассматривает его, ежась от неожиданного прохладного ветерка. Юнги с хрустом в коленях принимает стоячее положение и снимает свою рубашку. Протягивает ей, и она тут же накидывает ее на плечи. — Я бы предложил пойти навстречу твоему брату, но я тебя на спине не донесу, — разрывает затянувшееся молчание Юнги. — Меня жизнь физически к такому не готовила, так что будем ждать. Напиши ему, чтобы он шел скорее. Хотя… тебя, может, в больницу — мало ли что с ногой случилось. — Не надо. У меня брат врач. — Тогда вообще отлично, — выдыхает он и откидывается на спинку скамьи. — Я Юнги, если тебе интересно. Мин Юнги. Родился третьего марта тысяча девятьсот девяноста третьего года в Тэгу. Это так, чтобы тебе поспокойнее было. — Угу. А я Хеджу. — Значит, ты любишь биологию? Хочешь стать медиком, как и твой брат? — подкалывает он девчонку, вспоминая момент с книгой. — Химию, — поправляет Хеджу, уже совсем не смущаясь сложившейся ситуации. — И нет, я хочу стать разработчиком игр. И книгу я читала, чтобы написать сценарий для своей романтической визуальной новеллы, — будто ребенку объясняет она. — Это не так просто, как кажется. Юнги понимающе кивает. Трет ладонями предплечья, когда жар от недавней пробежки начинает спадать, но рубашку обратно вернуть не просит, только опять бурчит себе что-то под нос. Хеджу это видит, но фланелевая ткань так хорошо греет ее голые руки, что она невольно укутывается в нее посильнее. Она не любит холод, несмотря на то, что вышла сегодня в одной белой футболке и короткой школьной юбке. Днем было тепло, а ее любимая джинсовка сохла после ночной стирки. Однако когда Юнги из Тэгу начинает греть дыханием свои ладони, Хеджу не выдерживает и придвигается к нему поближе, чтобы обнять его за плечи, накрывая одной стороной рубашки. Никого это действие не смущает — Юнги наконец чувствует тепло и с удовольствием прижимается к горячему женскому плечу, а Хеджу уже продумывает, как такое романтическое действие вписать в свою еще не существующую новеллу. — И часто ты так людям помогаешь? — задумчиво спрашивает девчонка, немигающим взглядом уставившись вперед — в голове у нее крутятся различные ответвления в сюжете игры. — Когда они в этом нуждаются, — таким же отстраненным голосом отвечает Юнги, еле держа глаза открытыми. На колкости у него не хватает сил, остатки которых направлены на то, чтобы не заснуть прямо на этой скамье, удобно уложив голову на девичьем плече. — А если я скажу, что мне нужна помощь, ты мне поможешь? — как-то слишком осторожно задает очередной вопрос Хеджу, но сонный Юнги подвоха не замечает и соглашается. — Обещаешь? Точно-точно? — Чего ты от меня хочешь, девочка-которую-я-знаю-десять-минут? — раздраженно спрашивает он, поднимая голову. Их носы почти касаются друг друга, и Юнги может чувствовать теплое дыхание надоедливой девчонки. В свете на удивление яркой лампы он замечает парочку янтарных капель в ее карих глазах и, не смущаясь, заинтересованно продолжает их рассматривать. Видит, как Хеджу начинает опять краснеть, пытаясь как-то увеличить дистанцию между их лицами, но накинутая рубашка ограничивает ее движения, стремясь оставить без тепла, на растерзание холодному ветру. Проходящая мимо недовольная тетка начинает причитать что-то о современной молодежи. Юнги забавляют смущение Хеджу и ее жалкие попытки отдалиться, поэтому он еще больше поддается в ее сторону и вытягивает руку, буквально чувствуя, как сильнее начинает биться ее сердце, и, ухватившись наконец за лямки аккуратного рюкзачка Хеджу, к которому изначально тянулся, шлепает его на ее ноги. Делает вид, что не заметил ее разочарованного выдоха. — Так хоть немного теплее будет, — объясняет Юнги, пряча руку обратно в тепло рубашки. — Заболеешь еще. Болеть отстойно, даже если лежишь дома и не ходишь на работу. Однако смущенная девчонка его не слушает. Быстро достает из рюкзачка красивый блокнотик с гелевой ручкой и начинает что-то выписывать на голубенькой бумаге. Юнги успевает прочитать только заголовок страницы — «Идеи для новеллы», — и одно из только что написанных слов — «добрый», — как Хеджу тут же закрывает блокнот и так же быстро запихивает его обратно. Юнги решает не заострять внимание на том, что именно она туда успела так быстро записать — не его это дело. — Так что тебе от меня было нужно? — вместо этого он решает напомнить про ее недавние вопросы. Девчонка сначала мнется, еще сильнее подпитывая интерес Юнги, а потом, видимо решившись, выдает: — Хотела, чтобы ты меня поцеловал. Юнги усиленно старается делать вид, что не удивлен, хотя его затянувшееся молчание говорит само за себя. Он, не мигая смотрит на Хеджу, которая тоже держится орешком и не отводит взгляд. Юнги подмечает, что щеки у нее уже не красные, а уверенный взгляд выражает решительность. Только нервное покусывание губ выдает девчонку с головой. — Я десять минут назад был для тебя насильником, мелкая, — упрекает ее Мин и щелкает по лбу. — У тебя чувство самосохранения во время бега растратилось что-ли, у тебя где-то здесь переключатель? — Ну пожалуйста, — хнычет Хеджу. — Тут люди ходят, ты мне ничего не сделаешь. Мы с тобой больше никогда не увидимся и мне потом стыдно не будет. А поцелуй мне очень-очень нужен. Для новеллы. Ну пожалуйста, пожалуйста. — Да хоть сейчас, — наконец беспечно пожимает плечами Юнги и тут же неожиданно чмокает пухлые губы. Он не понимает, чем руководствуется в этот момент. Необъяснимое желание совершать вот такие глупости вспыхивает у него в груди, каким-то игривым огнем разливаясь по телу. «Я просто отзываюсь на ее зов о помощи», — отшучивается у себя в голове Юнги, еле сдерживая рвущуюся улыбку, но Хеджу не замечает вспыхнувший блеск в его глазах, пытаясь понять собственные ощущения. — Еще, — нагло выпрашивает она, напряженно сжимая кулачки. Юнги повторять не приходится. Он не ухмыляется, как это обычно происходит, когда парень чувствует свое превосходство, а просто снова наклоняется вперед. Просто опять идет на помощь. Юнги добрый со словом «очень», и это всех удивляет. Его прохладные пальцы обхватывают лицо девушки, которая боится даже двинуться, и медленно прикасается к ее губам своими. Обычный невинный поцелуй, но сердце Хеджу начинает биться так быстро, что она жмурит глаза и прижимает кулачок к груди, будто пытаясь заглушить оглушительный стук. Желание запомнить каждое ощущение, каждую эмоцию, которая могла бы помочь ей при создании ее романтической игры, пропадает, и она забывает, зачем вообще просила о такой необычной услуге. Если бы она знала, что целоваться настолько приятно, давно бы завела парня. Губы у Юнги, в отличие от прохладных пальцев, теплые, сухие и потрескавшиеся, и Хеджу нравятся ощущения, которые они ей дарят. Голова от этих чувств начинает кружиться нешуточно, и ей приходится ухватиться за чужую футболку, чтобы не потерять связь с землей. В голове на секундочку мелькает мысль, что Юнги действительно совсем не колючий и очень чуткий (ей кажется, что другой уже давно бы запихнул язык ей в рот, как пишут в книгах), и Хеджу от этого начинает улыбаться прямо в мужские губы. — Что здесь происходит?! — где-то отдаленно звучит шокированный голос, и целующиеся не сразу понимают, что обращаются именно к ним. Проходит полминуты, прежде чем они наконец отрываются друг от друга, переводя затуманенные взгляды на возмущенного прохожего. Последующее имя они произносят одновременно, как и удивленное «Ты знаешь Сокджина?», который оказывается не просто другом Юнги, но еще и старшим братом Хеджу. И когда Мин узнает этот интересный факт, он радуется, что Сокджин всегда был против любого проявления физического насилия, потому что у Юнги просто не хватило бы сил защищаться, даже если бы друг легонько вмазал ему в челюсть. Он, честно, о поцелуе вообще не жалеет и, на самом деле, даже бы его повторил, но хмурый Сокджин на романтическую атмосферу не располагает, а у Юнги лимит рыцарства на сегодня истек. Вообще. А объясняться перед другом ему настолько лень, что он быстро ищет пути отступления. На помощь приходит оклемавшаяся Хеджу. — Ну ты и долго! — капризным голосом тянет она и вытягивает немного опухшую правую ногу. — Я упала, и у меня болит лодыжка. Наверное, перелом. А еще мне холодно. — Да ладно? — щурит глаза Сокджин, не позволяя себя одурачить. — А я думаю, почему вы тут так усиленно грелись. Он складывает руки на груди и принимает до того грозный вид, что розовый свитер никак не смягчает его напряженное лицо. Юнги на секундочку становится страшно, и он краем глаза отмечает, что и у Хеджу начинает трястись вытянутая нога — девчонке тоже не по себе. Они уже готовятся к худшему, как неожиданно лицо Сокджина меняется, а его улыбка начинает светить чуть ли не ярче уличных фонарей. Он потирает руки. Накидывает на плечи сестренки принесенную джинсовку (которая наконец высохла), возвращает Юнги его рубашку и удобно устраивается между сидящими на скамейке, обнимая их и прижимая к себе, как довольная бабуля. — Ну, чего молчим? Я хочу услышать пролог этой замечательной истории любви. Могу спорить, что все началось с доброй души этого ворчуна. — Нет, с химии, — облегченно выдыхает Юнги от осознания, что никакой бури не будет. Фразу про историю любви он на радостях пропускает мимо ушей и довольно быстро расслабляется, наваливаясь на теплый бок друга, сравнивая его с таким же теплым плечом его сестры. За объяснение принимается Хеджу, и Юнги приходится только кивать, подтверждая ее слова, когда голова Сокджина поворачивается в его сторону. Он почти не слушает, о чем именно говорят сестра с братом, только улавливает краем засыпающего сознания отдельные слова и фразы — друг опять заливает что-то про Чипа и Дейла, гордо рассказывает про разные «спасательные операции», в которых участвовал Юнги, и делится теориями Чимина. — О, и он согласился пойти со мной на Хэллоуинскую вечеринку, так что теперь ты не можешь меня не отпустить! — Да ладно? — Правда! Я поэтому его и целовала. На радостях. А так, ты же знаешь, я против всех вот этих поцелуйчиков парочек в общественных местах. И вообще… Хеджу продолжает что-то говорить, но диалог и без того идет мимо ушей Юнги. Он, считай, уже почти спит (и как только сон наваливается на него так неожиданно?), когда Сокджин задает ему какой-то общий вопрос, на который Юнги начинает бездумно кивать головой. Друг ему с первого раза не верит. Спрашивает снова, и Мин возмущенно фыркает сквозь сон, на долю секунды приоткрывая глаза. И только когда Сокджин помогает сонному другу устроиться в автобусе (слава богу, хоть остановка у того конечная), до Юнги наконец доходит смысл недавнего диалога и начинает припоминаться заданный вопрос. «Юнги, ты, конечно, очень добрый человек, но ты что реально согласился отвести и привести мою сестру — твою девушку с Хэллоуинской пати?» — Вот же засранка мелкая, — окончательно просыпается Мин и впервые за этот день широко улыбается, пряча свои колючки. — Хитрая голова.