холодец

Рождественское утро издревле предполагает абсолютную неспешность и безмятежное спокойствие, хоть бы ты был и вампир, со всей внезапностью расследующий убийство собственной мамы на пару с самыми неожиданными (но и самыми полезными) сообщниками. Или тут правильнее сказать на тройку? Или на четвёрку? Ладно, неважно, это уже отклонение от основной мысли. Основная мысль состоит в том, что чёртов рождественский подарок ― едва проснувшийся Саймон в его, База, пижаме ― хорошо выглядит. Вообще вроде была какая-то ещё мысль, но можно остановиться на этой. ― Я бы поел, ― говорит Саймон и зевает за столом. Баз закатывает глаза под высокий викторианский потолок: весь домашний персонал на отдыхе, официальное время завтрака уже прошло, и что это значит? Ему? Кормить Саймона Сноу? Правда? Вот он пойдёт и принесёт ему полный поднос рождественских остатков прямо у себя же дома? Ну, да. Пойдёт и принесёт, ещё и смотреть будет, как чудовище пожирает, капая соусом на его дорогую пижаму. Не то чтобы это первое совместное утро (хаха), и вроде как не первый приём пищи на двоих, но посмотреть всё равно приятно, хоть у него и нет никаких манер. Вообще за семь лет в школе можно было бы хотя бы научиться нормально себя вести, раз конкретно с магической учёбой всё так печально складывается. ― Хотел спросить, ― Саймон очень сосредоточенно жуёт, ― так а когда тебя захватили, это было в клубе? У База дёргается веко от необходимости это обсуждать. ― Это был вампирский клуб? Или гей-клуб? Какой клуб? ― Вампирский гей-клуб, конечно. ― Ещё никогда, ни разу в жизни Базу не удавался настолько естественным образом драматичный вампирский шёпот, но он очень быстро скатывается на стандартное презрительное раздражение: ― Конечно, Сноу, это был вампирский гей-клуб, потому что я обожаю ходить и ставить всех в известность про оба качества. Все должны знать, что я вампир и что я гей. Естественно, это был просто обычный клуб. Кажется, на Саймона довольно мало впечатления производит попытка в очередной раз ткнуть его носом в собственную тупость. Ну, конечно, он куда больше занят индейкой и тем, как равномерно облизать тарелку. Если бы он тратил на размышления хотя бы половину той энергии, что уходит в поедание всего, что только можно засунуть в рот, наверное, у него бы даже были нормальные оценки. Ещё он мог бы попросить немного позаниматься вдвоём. Было бы во-первых, так приятно, что он признаёт свою умственную немощь, а во-вторых, можно было бы подолгу смотреть, как он пыхтит над книжкой. У него бы, наверное, кудряшка свисала на лоб, и он пытался бы её сдуть, классика жанра. Баз рассеянно размышляет о том, что ни разу не видел, как Саймон делает уроки и вообще учится ― возможно, отчасти виной тому его явно пониженное усердие по учебной части, а отчасти то, что он в принципе не слишком много поводов давал понаблюдать за собой в естественной среде обитания, не будучи спящим. Зато теперь вот можно вволю полюбоваться на него в своей же пижаме, с поджатыми босыми ногами. Холодно, наверное, с непривычки к викторианским пространствам. Или просто он не умеет нормально сидеть? Очень сложно всё с чересчур живыми людьми. ― У меня ещё был вопрос, ― Саймон вытирает ладонью всё равно блестящие от соуса губы. Спасибо, что не рукавом, но всё равно отвратительно. Отвратительно хорошо. ― А если ты вампир, то ты ваще можешь, ну, можешь? Глаза у База сужаются для максимальной концентрации внимания. Саймон взмахивает руками. ― Ну, то есть, у тебя проблемы с циркуляцией крови выходит, и я подумал (“На полезные мысли тратишь свои немногочисленные способности к думать”, язвительно вставляет Баз), что вроде даже ни разу не замечал, чтоб ты надолго запирался в ванную, и вообще у тебя бывает там утренний стояк, к примеру? Вообще вампиры это как? У него настолько искренне любопытное лицо, что практически хочется его таки покусать, чтобы на собственном опыте убедился, что никаких проблем с утренними стояками у вампиров нет. Ну, точнее, есть, но конкретно у тех, которые живут в одной комнате с ненавистной любовью своей жизни. Но это всё-таки проблема не конкретно вампирская, а довольно общечеловеческая. С другой стороны, есть и иные способы дать ему практический ответ. Баз вздыхает и целуется с ним. Первый рождественский утренний поцелуй. Кроули даст, не единственный. В честь рождества Саймон на вкус как индейка. Но это ладно, это можно простить. Он бы сейчас и на холодец согласился, лишь бы только Саймон Сноу у него дома, в его пижаме, пинает босой пяткой стул и лезет целоваться ещё. (У каждой уважающей себя викторианской семьи есть русские родственники, как у самой королевы Виктории, а каждые уважающие себя русские родственники на рождество делают холодец. Индейка ― чудесный привкус, честное слово.)