Терпение

Доум-тур был в самом разгаре. Вся группа находилась в большой комнате отдыха и бездельничала перед началом концерта. Чинен, как маленький юркий зверек, мелькал то в одном месте, то в другом, умудряясь общаться и с мемберами, и со стаффом, одновременно играя во что-то на телефоне. Обычно он предпочитал проводить свободное время, забившись в угол и уставившись в портативную консоль в обществе одного-двух человек, избегая шумных компаний и интенсивного общения. Ямада, сняв кроссовки, с ногами сидел на диване в самом углу большого помещения и, с сумрачным видом наблюдая за Чиненом, пил полуостывший кофе. Поведение друга заставляло его мысленно возвращаться на дюжину лет назад, в то время, когда они все были детьми. Тогда маленький Чии-чан был словно белка — перепрыгивал от человека к человеку и требовал любви, ласки и внимания. Со временем он повзрослел, замкнулся в себе и был дружелюбным со всеми, но ласку, любовь и внимание стал требовать лишь от немногих избранных. Избранных им быть его ближайшими друзьями. Ямаде нравилось думать, что больше всех прочих Чинен нуждается именно в его заботе. За эти годы столько всего произошло: он видел столько разных эмоций Чинена, что, был уверен, являлся обладателем самой большой их коллекции. И был горд тем, что у него есть такой близкий друг. Который почти как брат. К Чинену сзади подошел Накаджима и, навалившись на него всем телом, обнял, скрестив руки на его теле, от плеч до бедер, а Чинен, смеясь, говорил ему, что он тяжелый. «Не смейся!» К ним подошёл Иноо и, в своей странной внезапной манере, взял Чинена за руки и, притянув того к себе, заявил Накаджиме: «Чинен мой!» «Не прижимайся к нему!» Потом Ябу закричал, что только что друг прислал ему сообщение, что у того есть пригласительные на футбольный матч с участием сборной Японии. Чинен тут же вырвался из объятий Иноо и подбежал к Ябу, с восторгом заглядывая в его добродушно улыбающееся лицо. «Не смотри на него!» «Не смотри!» «Не смотри!!!» Мысленно Ямада кричал, но понимал, что если он что-то скажет или сделает, это будет выглядеть странно. Поэтому приходилось молча пить кофе и следить за Чиненом глазами. Ямада с поразительным упрямством не хотел задумываться о природе своих эмоций в отношении Чинена, облачившись, будто в броню, в мысль о том, что они с ним самые близкие друзья. Ночью, лежа в постели и бродя в лабиринте собственных мыслей, натыкался на воспоминания о своих стыдных снах, в которых, вместо красивых девушек с изящными телами, сплошь состоящими из плавных изгибов, почему-то фигурировал широкоплечий невысокий Чинен с откровенно непрямыми совершенно мужскими ногами, и гнал, гнал от себя эти воспоминания, будто они и не его вовсе. Получалось всегда, но сны от этого сниться не переставали, несмотря на то, что Ямаде далеко не пятнадцать и он вовсе не монах — в его квартире всегда были одноразовые зубные щетки и новые полотенца для девушек, остающихся с ним до утра. А в стакане стояла вторая зубная щетка с Дораэмоном и рядом висел большой махровый халат, принадлежащие Чинену. Ямада допил кофе и отправил стакан в мусорное ведро, находящееся от него метрах в десяти, точным броском. Чинен продолжал вести себя необычайно гиперактивно и совершенно не обращал на него внимание. «Подойди сюда и сядь уже», — раздражённо подумал Ямада, продолжая прожигать Чинена взглядом. Тот, почувствовав наконец, что на него смотрят, повернулся и встретился с ним взглядом, состряпав недоуменное выражение лица и чуть наклонив голову вбок, будто спрашивая, чего от него хочет Ямада. А Ямада, в свою очередь, дернул плечом и отвел взгляд в сторону, мысленно пребывая в бешенстве от недогадливости Чинена. Чинен подошел к дивану и сел рядом. Ямада демонстративно проигнорировал его. — Рёске, что случилось? — тихо спросил Чинен, утыкаясь в свой телефон и тоже забираясь на диван с ногами. — Ничего, — буркнул Ямада, думая о том, что ситуация невозможно глупая. — Ревнуешь? — все так же тихо и не отрывая глаз от телефона, спросил Чинен и, придвинувшись к Ямаде поближе, навалился на него. — Ты же не моя девушка, чтобы ревновать, — раздраженно ответил Ямада. — Я вообще не девушка, если ты до сих пор этого не заметил, — хихикнул в кулак Чинен. И тут же, вставая и засовывая ступни в кроссовки, еле слышно проговорил, — но только твой, не переживай. И удалился, оставив Ямаду обдумывать, что он только что услышал, и бороться с попытками сохранить невозмутимое выражение лица. *** В узком темном коридоре недалеко от гримерной стоял призывно светящийся автомат с напитками, а возле него Иноо и Чинен. — Яма-чан сегодня сам не свой, — негромко проговорил Иноо, отхлебывая кофе из стаканчика. Чинен опустил монеты в автомат и завис, выбирая напиток. — А? А… У него очередной кризис непризнания того, что он в меня влюблен, — ответил он, — а вчера посреди ночи я проснулся от того, что он звал меня во сне. — Поэтому ты сегодня делаешь все, чтобы довести его до белого каления? — хитро улыбнулся Иноо. — Ну, должен же я хоть как-то отыграться! — ответил Чинен, — все равно наша с ним история должна чем-то закончиться, — он вздохнул, — ждать и беречь его хрупкую психику мне все тяжелее. Иноо сочувствующе потрепал друга по плечу. — Угораздило же тебя, Чинен. Чинен не ответил, доставая из автомата стаканчик и делая глоток. Задумчиво повертел его в руках и опять вздохнул. До концерта, после которого Ямада поцелует Чинена прямо в этом самом коридоре, оставалось пару часов.