Cake

      Если бы кто-то спросил у Дауда, какая самая раздражающая привычка у Корво Аттано, Дауд бы, конечно, не ответил, потому что китобои не разглашают данные о тех, с кем сотрудничают, даже под угрозой смерти.       Если бы кому-то удалось выкрасть дневник Дауда тогда, когда он не хочет, чтобы его читали, они бы просто узнали, что такая привычка, безмерно раздражающая, у Аттано есть. Но никакой конкретики там бы не было, потому что какая разница, что за привычка Аттано так раздражает Дауда, важно только то, что она находит себе место среди размышлений, графиков и планов, которыми был полон его дневник.       Кто-нибудь сообразительный и не в меру пошлый подумал бы о чем-то смешном. Например, Лорд Корво Аттано мог неожиданно обозначать свои недвусмысленные желания прямо посреди выполнения важного задания, или иметь дурную привычку в постели, или требовать какой-то особый вид ублажения от Дауда. С чего бы анониму, читающему дневник Дауда, взять, что он имел с Лордом Корво Аттано сексуальный контакт, неизвестно, но злые языки очень часто порождают слухи. Иногда ложные, иногда верные.       Если кто-нибудь спросит Лорда Корво Аттано о том, какую же из его привычек Дауд может считать самой раздражающей, он удивится подобному вопросу, помолчит несколько секунд, припоминая, очевидно, все их склоки и препирательства, а потом улыбнется несколько неловко и ответит, что Дауда, скорее всего, раздражает то количество работы, которое свалилось на него и его людей после вступления в новую должность.       Если кому-то удастся подкрасться к этим двоим незамеченным — что на самом деле является чем-то сродни сказки — да подслушать их разговор, этот кто-то только укрепится во мнении, что главу Тайной Канцелярии Дауда раздражает в Лорде Корво Аттано буквально все: от манеры общения до цвета камзола. Особенно цвета камзола.       Если этот кто-то останется жив после всех проведенных манипуляций, его не поймают ни Лорд Корво Аттано, ни глава Тайной Канцелярии Дауд, ни бывшие китобои, служащие под его командованием, он окончательно бросит свою идею и займется чем-то более продуктивным, чем слежка за чужими раздражающими особенностями. И будет бесконечно прав.

***

       — Ты опять? — Дауд поднимает глаза от документа, который изучал, смотрит на Корво, не скрывая своего негодования.       — Я занят, Лорд-защитник, разбираюсь с последними донесениями. Советовал бы и Вам заняться работой, да не имею на это прав как Ваш подчиненный. И все-таки, будьте так добры, вернитесь к своим прямым обязанностям.       Когда Дауд, свою государственную должность отчасти презирающий, переходит на такой официальный тон, Корво не может удержаться от вздоха, потому что дальше он не обещает ничего, кроме раздраженного ворчания, едких взглядов и ядовитых реплик. У Корво на примете есть один замечательный способ того, как справляться с этим, но тут Дауд прав, сначала нужно закончить работу.       — Как хочешь... — Корво пожимает плечами и отходит от его стола. — Но, может, все-таки…       — Аттано, — Дауд смотрит на него поверх очков в толстой оправе, не поднимая головы от документа, но это совсем не выглядит привлекательно, это скорее выглядит как обещание запихнуть этот злосчастный документ Корво подальше в глотку.       Корво отворачивается, чтобы скрыть улыбку.       На какое-то время кабинет заполняет шорох листов и скрип перьев, они оба погружаются в работу, отвлекшись от привычных склок.       Через несколько часов у Дауда затекает спина. Он обшаривает взглядом стол. Ему попадается записка от одного из своих людей, которую он хотел передать Корво еще до того, как он полез со своими дурацкими предложениями, и Дауд находит ее отличной возможностью для того, чтобы размяться. И посмотреть, много ли еще у Корво работы.       К тому же он остыл, и теперь думает, что его поведение тогда было необоснованным. Он мог все объяснить и по-другому, но предпочел в очередной раз сорваться. Нужно было ненавязчиво загладить свою вину.       Он подцепляет бумажку, поднимается, едва сдерживая себя от того, чтобы хрустнуть спиной, пересекает кабинет и демонстративно кладет короткий отчет на стол Аттано прямо перед его носом. Склоняется ближе, шепчет почти интимно:       — Маленький подарок тебе от Рульфио. Он говорит, что это может помочь твоему расследованию.       Корво какое-то время молчит, вчитываясь в наспех нацарапанные карандашом строки, потом кивает, медленно поворачивается к Дауду.       Между ними почти нет расстояния, Дауд притерся откровенно близко, слегка подайся вперед — и найдешь его губы своими. Корво выдыхает резче необходимого, облизывается. Дауд усмехается и сам перенимает инициативу, потому что стоять так долго и так близко — совершенно невозможно.       Поцелуй выходит медленным, тягучим и потрясающе нежным. Корво рад тому, что сидит, потому что от такого колени начинают дрожать и позорно подкашиваться.       Дауд прерывает поцелуй, когда воздуха начинает не хватать катастрофически, отступает назад с изяществом, присущим только очень хорошему бойцу, уворачивается от требовательных и цепких рук Лорда-защитника, подмигивает ему и утаскивает с его стола тарелку с начатым вишневым пирогом, который не так давно Корво пытался ему скормить, словно ручному волкодаву, с рук.       — В следующий раз не пихай мне его в рот, — наставительно произносит Дауд. — Я сам разберусь, что и когда хочу взять. А сейчас, доделывайте свою работу, Лорд-защитник. И, может быть, я подумаю о кое-чем другом, чем можно занять мой рот.

***

      Если бы кто-то спросил у Корво Аттано, какая самая раздражающая привычка у Дауда…