Идеальный во всем

Тор спал как всегда крепко, но и сквозь сон ощущал нежную, чуть прохладную кожу груди Локи, прижимавшегося к его спине. С тех пор, как Тор стал полноправным царем Асгарда, эта ночь едва ли не стала четвертой, когда братья спали порознь: вечером Локи ушел в свою спальную. И, если бы он хлопнул за собой дверью, то потом наверняка бы вернулся, когда остыл, но он закрыл дверь аккуратно и плотно, что означало, что он находится в крайней степени своей злости. И что потом (может этой же ночью, а может и через несколько сотен лет) обязательно отомстит. Ссора началась с, по мнению Тора, абсолютно незначительного разногласия. – Завтра утром я уйду с Фандраллом и Огуном проверять те земли, к югу от Асгарда, кажется, там поселились враждебные племена. К обеду не жди, – Бог Грома почему-то очень любил обсудить что-нибудь прямо в их общей постели. Вот сейчас он уже удобно устроился на своей стороне кровати, приглашающе откинув одеяло для брата, но тот ложиться не спешил, стоя подле Тора, скрестив руки на груди. – Тебе не кажется, что ты проводишь с ними и без того достаточно времени? Не пора ли тебе повзрослеть и заняться делами Асгарда, вместо того, чтобы устраивать пирушки или играть в войну? – Вовсе это не игры! – Тор привстал и грозно ударил кулаком по подушке. Впрочем, жест, способный напугать любого другого асгардца, не произвел на Локи совершенно никакого впечатления. Да и любой другой асгардец или асгардка не имели возможности видеть, как полураздетый Тор вымещает свой гнев на подушке. – И что тебе с того, что я с ними много времени провожу? Ревнуешь? Брось, нет в них ничего такого, чего бы в тебе не было. Ну, кроме того, что их двое. А что с того? Член то у меня все равно один. Хотя… – Тор призадумался. Локи саркастически выгнул бровь: – Хотя – что? – Да так, вспомнил тут… – с Тором такое случалось постоянно: он очень не вовремя вспоминал о чем-то. Смешную шутку Фандралла в самый разгар битвы, последние слова отца посреди завтрака или же сейчас: то, как Локи однажды наколдовал двух своих двойников и занимался сексом с обоими разом, а его, Тора, заставил смотреть. Это была во всех отношениях примечательная ночь, хотя бы потому, что Громовержец тогда кончил, даже не касаясь себя, от одного только лицезрения трех одинаковых шикарных, упругих задниц брата. Он прекрасно знал, что следующие слова не доведут его до добра, но все же сказал с ухмылкой. – Вспомнил, как тебе понравилось, когда два члена были в тебе одновременно. Давай отложим разговор до утра? У меня он, конечно, один, но я и одним неплохо справляюсь. Или, хочешь, кого-нибудь третьего позовем? – он потянулся было к брату, уверенный, что тот забудет об их разногласиях ради такого важного дела, как секс, но тот отпрянул и даже на пару шагов для верности отошел. – Идиот! Нашел время! – голос Локи частенько переходил на свистящий шепот, когда он был разозлен. – Зачем тебе советник, если ты никогда не слушаешь моих советов? На этот вопрос Тор всегда реагировал одинаково. Одинаково глупо: – Я – царь! Последнее слово за мной! Повисла пауза. – Делай, что хочешь, – голос Локи стал настолько ледяным, что Тор тут же пожалел о сказанном. – Веди хоть всю свою армию прямиком в Вальхаллу. Когда ты умрешь, трон достанется мне, так что это все мне только на руку. И знать, когда и с кем ты уйдешь, я не желаю, – и после этих слов он аккуратно и плотно прикрыл за собой дверь, уходя из покоев Тора, ставших общими, в свои, посещаемые им за последние годы всего три раза. Громовержец пролежал в кровати, без Локи всегда кажущейся ему слишком широкой, пару часов, ворочаясь и размышляя о предмете их с братом спора. А потом пошел мириться. Локи тоже не спал, хоть и немедленно сделал вид, что своим бесцеремонным вторжением Тор нарушил его крепкий и здоровый сон. – Локи, – горячо прошептал Бог Грома в висок брату, оттесняя его в собственной кровати к стене и сгребая в свои жаркие объятия. – Прости меня, ты был прав. Не нужно нам это все сейчас. Сходим в разведку завтра – успеется. Локи не ответил, и Громовержец, успокоенный тем, что брат ему не перечит, да и из спальной не прогоняет, тут же уснул и спал так крепко и спокойно, что не заметил, как под утро, начиная с ног, его тело медленно и крепко начало опоясывать мощным змеиным хвостом. Проснулся он только тогда, когда хвост туго стянул его грудь, лишая легкие воздуха, а затем подобрался и к шее. Первым желанием Тора было призвать молот и выбраться поскорее из пут, чего бы ему это ни стоило, но разум подсказывал, что гигантский змеиный хвост может принадлежать только одному существу на свете. Тем более только одно существо на свете осмелилось бы войти в покои Локи. – Брат? – Тор кашлянул, попытавшись повернуться к Локи лицом, но змеиное тело теперь жестко зафиксировал и его голову, не давая пошевелиться. – Что ты делаешь? – из-за сдавленной груди говорить давалось тяжело. – Ну что же ты? Отпусти, – что бы ни происходило, Тор чувствовал свою вину за вчерашнее и говорить с братом пытался ласково, не смотря на то, что тот явно не задумал ничего хорошего. Начавшей неметь рукой он погладил сухую и прохладную змеиную кожу, бывшую сейчас, казалось, под ним везде, а потом легонько шлепнул. – Дышать тяжело. Пусти же! Давление на грудь ослабло, и хвост исчез с шеи. Змеиное тело перетекло мускулисто и упруго, на мгновения сбрасывая Тора на кровать, а потом вновь подхватывая, перемещая между кольцами, и вот уже кончик хвоста коснулся нежной кожи в паху. – Зачем это ты? – искренне удивился Тор. Конечно, любовь между сводными братьями давно не была платонической, но так уж было заведено по их давней традиции: Тору каждую ночь приходилось вымаливать у Локи близости, а тот давал ее щедро и страстно, но никогда не предлагал ее сам. Сейчас же настойчивый хвост, легко прошедшись по бедру снизу вверх, коснулся его члена. Теперь, когда верхняя половина тела его была почти свободна, Громовержец повернулся к брату лицом, сталкиваясь со взглядом его насмешливых глаз. До конца в змея Локи не превратился: торс, руки и голова его остались человеческими, только вот стали чуть больше, цвет приобрели синевато-зеленый, змеиный и глаза с вертикальными сейчас зрачками пожелтели и сузились. – Что ты задумал? – Тор нахмурился, хоть и оставаться равнодушным к тому, что кончик хвоста продолжал щекотно, но очень приятно касаться его члена, у него не получалось. Локи никогда и ничего не делал просто так. Тор искренне верил, что, когда дело доходило до Бога Обмана, единственное у чего не было двойного дна, это у их любви, но в мелочах рассчитывать на бескорыстность Локи не приходилось. – Кажется, мы с тобой вчера не занялись любовью из-за ссоры, – Локи облизал губы, и оказалось, что язык его тоже стал змеиным: длинным и раздвоенным. Тор подумал о том, сколько же всего замечательного Локи умеет выделывать с его телом своим языком, и по телу прошлась сладкая волна дрожи. – Решил восполнить. – Зачем же для этого обязательно змеем оборачиваться? – все еще недоумевал Тор, хоть пытаться испытывать что-то, кроме возбуждения, когда хвост обхватил его уже напрягшийся член и пару раз провел вверх-вниз, обнажая головку, получалось плохо. – Скоро поймешь, – ответил Локи уклончиво, перехватывая его поперек груди одной рукой, а второй сжимая волосы брата, фиксируя тем самым его голову для того, чтобы ворваться в рот юрким змеиным языком. Тор чувствовал привкус своей крови, но все равно целовался неистово, рычал и сжимал все части тела брата, до которых мог дотянуться. Ему хотелось как всегда подмять Локи под себя, подхватить его под стройные бедра, устраивая поудобнее на своих коленях, войти в его жаркое, узкое нутро. Прижимать его руки к постели, жадно целовать, срывать с губ редкие, но такие желанные стоны. Или же накрыть его тело сзади, кусая за загривок, прижимать к своей груди так крепко, чтобы обоим не хватало воздуха, вылизывать его шею, брать то быстро, то погружаться в желанное тело тягуче-медленно, так, чтобы брат сам принялся шипеть и нетерпеливо двигать бедрами. Да, Тор любил все это, но не мог сказать, что ему не нравится, что сейчас Локи брал над его телом верх. О том, что Локи властный сукин сын, не терпящий никаких возражений, Громовержец знал всю жизнь. Локи всегда смел перечить отцу, да и с Тором спорил до последнего, не скрывая свое над ним влияние перед лицом любого асгардца, он всегда жаждал, чтобы последнее слово оставалось за ним. Но по ночам, в их совместной постели это исчезало. В постели Локи был податливым и даже ласковым порой. Конечно, Тору приходилось уговаривать, но он всегда знал, что получит свое, как бы сильно они не пререкались днем. Сейчас же Лафейсон и в постели был самим собой, стоило телу брата, обычно бывшему более сильным и крупным, оказаться хрупким и беспомощным, когда его туго сдавливало мускулистое змеиное тело. Тор уже бесстыдно стонал: руки брата были свободны и настойчиво касались его везде: то вдруг сжимали шею, то крепко сдавливали соски, то мяли ягодицы, как он сам обычно любил делать с телом Локи. А хвост, плотно обхватывая член, не переставал двигаться, даря предвкушение скорейшего оргазма. Но, как оказалось, это в планы Локи пока не входило. Громовержец вздрогнул, когда ощутил, как пальцы брата уже не просто игриво раздвигают его ягодицы, но и касаются влажно и требовательно сжатого колечка мышц. А ведь Тор даже не заметил, откуда взялось масло, и уж тем более не понял, зачем брат хранил его в своей спальной, где они никогда не спали вместе. – Я не хочу этого, – он дернулся недовольно, но сам понимал, что делает это недостаточно уверенно. Локи сжимал его уже далеко не так сильно, как прежде, и он смог бы выбраться, но желание сделать это было не таким уж и сильным. Только иногда Громовержец позволял брату быть сверху, он любил брать, а не давать, но, стыдно признаться, секс с Локи получался восхитительным, даже когда Тор, краснея и пряча глаза, прогибался под ним, одними губами шепча: «глубже». А брат понимал его и без слов. – Я чувствую, как сильно ты не хочешь, – Локи засмеялся ему в ухо, прикусывая кромку острыми змеиными зубами, и в доказательство своих слов ускорил движения хвоста, продолжавшего скользить по члену, бывшему столь же твердым. Тор и сам знал, что сдался, даже не попробовав сопротивляться. Змеиным своим телом Локи обхватил его ногу, поднимая выше, фиксируя, открывая себе еще больший доступ к желанному входу в тело брата. Громовержец спрятал лицо в ладонях, не желая, чтобы Локи было видно, как он кусает губы и закатывает от удовольствия глаза, когда пальцы того один за другим погрузились в его нутро, скользя неспешно, растягивая и готовя к большему. Если Тор обычно готовил брата очень долго: во-первых, не желая ему навредить, а, во-вторых, получая удовольствие от прикосновений к любимому телу и наблюдением за тем, как оно отзывается на его ласки, то Локи обычно не церемонился. Тем более, что член его был тоньше, чем у брата, хоть и не уступал в длине. Но сегодня Бог Хитрости превзошел самого себя. Тор уже сам насаживался на пальцы и стонал, жаждая большего, а тот все продолжал размеренно растягивать его вход, не забывая при этом и о члене. Тор знал брата слишком давно, чтобы наивно предполагать, что тот делает что-то необычное без всякой на то причины. Громовержец подался назад, когда пальцы брата исчезли, и между ягодиц мазнуло чем-то более внушительным и горячим, и… – Ты ведь знал, что у змеев два члена? Тор захлебнулся собственным стоном, когда Локи, помогая себе рукой, протолкнул в его тело оба своих члена, отличающихся от человеческих чуть меньшими размерами, но чуть большим количеством. – Локи, – он жадно втянул воздух, только теперь отметив, что не дышал все то время, пока члены широко растягивали его анус, ощущаясь сейчас всем телом слишком болезненно, слишком ярко и слишком горячо. Он мелко дрожал, как в лихорадке, но сдвинуться и уйти от болезненного ощущения мешало то, что Локи вновь крепко сжимал его, распяв на постели так, как было удобно ему. – Ты сейчас привыкнешь, – пообещал Лафейсон свистящим шепотом. Он ласково погладил Тора по небритой щеке костяшками пальцев, а потом потянул на себя, заставляя насадиться на члены еще глубже. Он оказался прав: Тор привык очень быстро. Стоило Локи начать неспешно двигать бедрами, как болезненные ощущения отошли на второй план, сменившись тягучим удовольствием, растекающимся вниз по позвоночнику до самого места соединения их тел. Локи превзошел самого себя: двигался в теле брата осторожно и медленно, не забывая целовать его раскрасневшиеся плечи и шею, сцеловывая с нее солоноватый пот, а хвостом подрачивать член, вновь начавший набирать силу. – Локи! – Громовержец гортанно зарычал, не замечая, как судорожно впился в тело брата в том месте, где человеческий торс переходил в змеиный хвост, подаривший ему сегодня столько удовольствия. И тот послушно ускорился, как всегда без слов понимая просьбы Тора. Члены Локи, сдавленные мышцами, так приятно и правильно терлись друг о друга, что он не был уверен, что сможет продержаться еще хоть немного. И, когда Тор выгнулся в его объятиях, резко подаваясь назад, насаживаясь до самого основания, Локи кончил, забившись в оргазме и почти упуская момент, когда из члена брата сперма брызнула на его змеиный хвост. Перед глазами плясали радужные пятна, все тело, еще недавно казавшееся таким мощным и упругим, ослабло и осело на постель. – Я понял, понял, – Тор лежал, запрокинув голову, грудь его тяжело и часто вздымалась, меж бровей залегла хмурая складка, но губы были растянуты в счастливейшей из улыбок. – Это был мне урок. Мне не нужны Огун и Фандралл, когда у тебя самого два члена. В ответ Локи, еще не принявший человеческий облик, хвостом перехватил его торс, переворачивая на живот и жадно любуясь влажной, растраханной им самим дырочкой, из которой медленно вытекало его семя. – А, когда мне понадобится наследник, ты же сможешь стать женщиной, да? – продолжал Тор наивно, не подозревая, что вскоре будет немилосердно сброшен на пол движением мощного змеиного тела. Не подозревал он еще и о том, что не пройдет и часа, как его задница будет ныть так сильно, что ни малейшего желания пускаться в разведку у него не останется ни на следующий день, ни на ближайшие пару недель.