Секрет

Мидория сидел в углу комнаты и плакал. Горько, много и безутешно. Он… он… он терял своего кумира… Свою надежду… Свой свет. Всемогущий больше не был тем Всемогущим которого он знал. Он ослаб и исхудал. Тошинори хоть и делал вид, что все хорошо, но ведь это было не так. Символ мира таял на глазах. Изуку понимал, что тратит нервы из-за неизбежности. Но ведь… Тогда он мог… Он почти успел спасти Каччана и все было по-другому! Никого боя Всемогущего и «Все за одного», и тогда всё было бы по-другому. Вот уже Мидория сидит дома второй день после сражения и не выходит. Ему кажется, что везде на него смотрят холодные ярко-красные, бунтарские и совсем не добрые глаза Кацуки. Для Мидории они смотрели с осуждением. Вы спросите, почему же? Это же сам Бакуго был в плену и это он должен себя винить! Но Деку кажется, будто бы эти глаза напоминают ему его промах, просчет. Ведь у героев нет просчётов. Они не умеют право совершать ошибки. Ведь они могут стоять жизни людям. Это безумное, ни к чему хорошему не ведущее, саморазрушение Деку пугало окружающих. Иида сказал, что ему лучше побыть одному и лучше не трогать его, но было ли это верное решение? Сквозь толщу отчаяния Мидория услышал стук в дверь. Стук? Но ведь до учебы его никто трогать не собирался. Изуку поднялся и на ватных ногах зашагал к двери. Занавески были задернуты и поэтому, споткнувшись пару раз, и, наконец, взяв себя в руки, Деку открыл дверь. Перед ним застыл удивленный Шото. Юный Тодороки никогда не видел друга настолько подавленным. Для него Деку казался оптимистом, который придёт в самую трудную минуту даже к врагу на помощь, но что же с ним стало после ухода Всемогущего? — Можно я… войду? — Шото нерешительно мялся на пороге. Мидория пропустил его к себе. В комнате больше не пахло чистотой и радостью, что пришел гость. Тодороки открыл шторы, посмотрел на заплаканное лицо Изуку и ещё раз ужаснулся. — Что случилось, Мидория? — озабоченно (нет >/////< ничего пошлого) смотрит тому в глаза, ища там огонёк. — Ничего такого, Тодо…. — Шото. Зови меня Шото, — двухпричудный улыбался для Изуку. — Все правда хорошо… Шото, честно, — слабая улыбка в ответ на улыбку парня. — Ты ведь знал, что самая распространенная ложь «все хорошо»? — парень со шрамом хмыкнул. — Эх… ты прав, — Изуку тяжело вздохнул. Деку, не замечая времени и забывая, что у сына Старателя могут быть дела, взахлёб рассказывает парню, как он себя чувствует. Мидория обнял задумавшегося Тодороки и заревел лишь громче. — Д-деку! — Шото обнимает плачущего друга. Через какое-то время, Тодороки крепко обнимает наследника Всемогущего, гладит по голове и мысленно подмечает насколько у Изуку кудрявые и такие мягкие волосы. — Что ты делаешь? — на него поднимаются два удивлённых зелёных глаза. Шото приподнял подбородок Деку и прижался своими губами к губам «друга». По другому это назвать было трудно назвать, ни тот, ни другой целоваться не умели. Мидория смотрел широко распахнутыми глазами в хитрые, цветные глаза уже не совсем друга. Мидория взмолился всем на свете, чтобы никто не задумал проведать его в этот самый момент. Они продолжили осторожно касаться друг друга и через какое-то время отпрянули, чтобы вдохнуть немного жизненнобходимого воздуха. — Ну что, повторим, а, Деку? — хитро улыбался сын Старателя. — Повторим! — кажется Мидория принял эту игру. Поцелуи и нежные объятия пронесли эту ночь совсем быстро и наступивший рассвет расстроил любовничков, ведь им придеться отпустить друг друга. — Это наш маленький секрет, хорошо, будущий герой номер один? — нежно провел пальцами по щеке Деку. — Хорошо, — улыбался в своей манере Изуку.