Обидчивый

      Роллинз затолкал в объемную сумку полотенце и грязные вещи и, перекрикивая шум воды в душевых, поинтересовался:       – Ну чего, командир, как обычно?       Одевавшийся недалеко от них Стив заинтересовано прислушался. Брок покачал головой и с тяжелым вздохом объяснил:       – Не в этот раз, Джек. Работы навалилось – жу-у-у-уть.       Роллинз потрепал его по плечу и уселся на лавку, чтобы переобуться.       – Ладно, значит, как-нибудь потом.       – Обязательно. Всё, я ушел разгребать свои завалы.       Хлопнув дверцей шкафчика, Брок быстрым шагом вышел из раздевалки. Стив, спешно натянув футболку, поспешил за ним, но Роллинз, в одном незашнурованном берце, заступил дорогу.       – Не ходи за ним, – мрачно сказал он.       Стив опешил.       – Это еще почему?       – Командир сказал, что занят, а ты будешь ему мешать.       – Послушай, Джек, я ценю твою заботу о Броке, но мне нужно с ним поговорить.       Стив попытался обойти Роллинза, но тот сделал шаг в сторону, снова закрывая собой дверь.       – Кажется, он не хочет с тобой разговаривать.       – А мне кажется, что ты лезешь не в свое дело, – вспылил Стив. – Хотя знаешь, что Брок терпеть этого не может. Пропусти, я не хочу причинять тебе вред.       Роллинз криво усмехнулся и отступил. Опрометью выскочив в коридор, Стив едва не сбил с ног Марию Хилл, но догнать Брока уже не смог бы.       – Брок! – с отчаянием крикнул он.       Тот вздрогнул и, так и не обернувшись, продолжил свой путь. У Стива беспомощно опустились руки. Мария подошла к нему и мягко сжала плечо.       – Плохой день? – спросила она.       Стив не стал делать вид, что всё в порядке.       – Последние пять дней, – тихо признался он.       – Даже так? И что за кошка между вами пробежала?       – Если бы я знал, Мария, – вздохнул Стив. – Если бы только знал. Мне кажется, он на меня за что-то обиделся.       – Мне когда-то сказали, что мужчины не обижаются, – улыбнувшись, сказала Мария. – Мужчины огорчаются. Брок, кстати, и сказал. Если хочешь, можем пойти ко мне в кабинет: выпьем чаю, поговорим. Вдруг я смогу чем-то помочь?       Стив безразлично пожал плечами: теперь, когда он не спешил домой, чтобы они с Броком могли побыть вместе как можно дольше, ему было всё равно, где коротать вечера. Порой оставаться на работе было лучше, чем возвращаться домой и быть там одному. Сыворотка суперсолдата оказалась бессильна против одиночества и тоски.       В кабинете Мария усадила его на мягкий диван, включила чайник, приглушила немного освещение, принесла на журнальный столик сахарницу, блюдо с пончиками и круассанами, две тарелочки и креманку с абрикосовым джемом. Потом заварила чай и поставила красивую фарфоровую чашку перед Стивом, безучастно за ней наблюдавшим.       Наташа однажды вроде бы в шутку сказала, что, если Марию закрыть в кабинете, она спокойно проживет месяц на своих запасах. Судя по нынешнему разнообразию, это была вовсе не шутка.       Мария его не торопила. Просто сидела рядом и аккуратно помешивала ложечкой в чашке, а когда чай остыл, отпила немного и сказала:       – Я хочу вам помочь, Стив. Не уверена – получится ли, но попытаться-то можно.       Одного взгляда на её обеспокоенное лицо хватило, чтобы убедиться в искренности чувств. Стив не знал, почему Мария так за них переживала, но был уверен, что это не от праздного любопытства. Пора было признаться, хотя бы самому себе: он не справлялся, и Мария, так неожиданно предложившая помощь, была не худшим вариантом – отчего-то Стив стеснялся грузить Баки своими проблемами. Да, он знал, что тот с радостью его выслушает, но всё равно не мог рассказать обо всем.       Собравшись с мыслями, Стив тяжело вздохнул и начал говорить:       – Я не знаю, что случилось, Мария. Правда, не знаю. Всё было хорошо, потом СТРАЙК отправили на миссию в Стамбул. Я ждал, новой работы не было – одна рутина. Потом Брок вернулся. Пришел домой, пробыл минут двадцать, только пообедать и успел. Собрался идти в душ – и передумал. Схватил вещи, сказал, что ему срочно надо в Щ.И.Т., и ушел. С тех пор домой не возвращался. Отговаривается работой и бегает от меня, звонки сбрасывает, на сообщения не отвечает. Ты хоть что-нибудь понимаешь?       Стиву было странно и неловко говорить о Броке короткими рублеными фразами – как отчет составлял. Но почему-то он не мог передать словами все свои ощущения: как тоскливо и одиноко ему было, когда Брок был на миссии, и как радовался, когда он вернулся. Недоумение, огорчение, едкую какую-то горечь, когда Брок ушел, ничего толком не объяснив, а после – начал избегать. Но сильнее всего был страх. Страх потерять его. Не просто остаться одному, а остаться без Брока.       – Может, ему позвонил кто-то? – предположила Мария.       – И ни я, ни Баки не услышали?       – Барнс что, до сих пор с вами живет?       – А куда ему деваться? – удивленно спросил Стив. – Конечно, он прошел все проверки, и его признали дееспособным, но для того, чтобы он полностью освоился в новом мире, нужно больше времени. Я помню, как тяжело было мне, а Баки гораздо хуже.       – Но это же не значит, что вы должны жить все вместе. Для него давно можно было снять квартирку где-нибудь по соседству, и ходили бы друг к другу в гости.       – Не знаю, – покачал головой Стив. – Не думал об этом в таком ключе. Сначала за Баки нужно было постоянно присматривать, а потом мы все привыкли.       – Все ли? – уточнила Мария.       Стив вскинулся:       – Ты что-то знаешь об этом? Брок недоволен?       Мария покачала головой.       – От кого я в Нью-Йорке могу услышать сплетни о том, что творится в Вашингтоне? Да и насколько я знаю, Рамлоу вообще о своей личной жизни не рассказывает. Никому и никогда. Потому что это только между вами и не нашего ума дело.       Опустив голову, Стив горько усмехнулся: в этих словах был весь Брок. Он никогда не брал с собой документы, предпочитая задержаться в Трискелионе или выйти в неурочное время, если нужно было что-то доделать, старался не обсуждать дома рабочие моменты и терпеть не мог, когда в его присутствии об этом говорил кто-нибудь другой. И резко осаживал тех, кто пытался поинтересоваться, как прошли выходные или чем он планирует заниматься во время отпуска.       Пожалуй, всё-таки Баки был чужим для Брока – друг Стива, но не его. И хотя он не говорил и слова против, когда Баки проходил реабилитацию и врачебные консультации, учил его пользоваться современными бытовыми приборами, техникой, – Стив только сейчас понял, что не знал наверняка отношения Брока ко всему этому. Может, Стив заставил его? Будто условие поставил: любишь меня – люби и моего друга.       – И что ты собираешься с этим делать? – вырвал его из тяжких раздумий голос Марии.       – Хочу с ним поговорить и всё выяснить. Я уже пытался, но ничего не вышло: Брок или старается не попадаться мне на глаза, или сбегает, отговариваясь срочной работой. А теперь мне придется поймать его и припереть к стенке.       – Хорошая идея, – одобрила Мария. – Только позволь дать тебе совет: прежде, чем затеять разговор, попытайся понять, с чего вдруг Рамлоу переклинило. Я не первый год его знаю – мы практически одновременно пришли работать в Щ.И.Т. и поначалу старались держаться вместе. Он бы не стал такого творить просто из-за того, что встал не с той ноги. Пройди весь его путь после возвращения из Стамбула: от звонка в дверь до ухода из дома.       Стив отпил чаю и кивнул.       – Я тоже об этом думал. Хочу еще выяснить, с кем Брок говорил на базе – может, еще оттуда началось.       – Ни с кем не говорил – я встречала их с миссии и точно знаю. На базе они сдали оружие и спецсредства, и мы с ним пошли в его кабинет: он подписал мои приказы и отдал отчет по миссии, чтобы я передала Фьюри. Да он даже душ не принимал, только переоделся по гражданке. И до машины я с ним спустилась – мы уточняли график дежурств оперативных групп и групп огневой поддержки на время проведения саммита ООН.       – Хорошо, уже проще.       Мария окинула его долгим пронизывающим взглядом и спросила:       – Помчишься домой проводить «следственный эксперимент» или еще посидишь?       – Посижу, – улыбнулся Стив. – День был тяжелым, так что я сейчас ничего толкового не надумаю. Да и завтра выходной – будет время, чтобы всё основательно вспомнить.       – Правильно, – одобрила Мария. – Выпьешь еще чаю?       Взглянув на свою чашку, Стив с удивлением обнаружил, что за переживаниями не заметил, когда успел допить.       – Было бы неплохо.       Легко поднявшись с дивана, она забрала пустые чашки и направилась к столику с чайником. Стив задумчиво побарабанил пальцами по столу: для него стала приятной неожиданностью её поддержка. Они не были близкими друзьями, хотя после провала проекта «Озарение» стали гораздо теснее общаться, но то, что Мария не оставила его одного в трудный момент, дорогого стоило. Конечно, он и сам собирался сделать всё, чтобы вернуть Брока, но её участие и забота всколыхнули в нем желание совершить что-нибудь совершенно невозможное.

***

      Утром Стив, еще толком не проснувшись, повернулся на бок и осторожно положил руку на вторую половину кровати. Вместо твердого горячего тела рука мягко опустилась на прохладные простыни. Не сдержав разочарованного стона, он уткнулся в подушку Брока. Каждое утро Стив просыпался с надеждой, что он вернулся. Пришел поздно ночью и тихо, чтобы не разбудить, устроился рядом. Мечты исполняться не спешили, и он просыпался один. Только от подушки всё так же слегка пахло шампунем и гелем для душа Брока, хотя Стив сменил постельное белье перед возвращением того с миссии в Стамбуле.       Наспех умывшись и позавтракав, он переоделся и собрался восстанавливать по памяти день, когда вернулся Брок, пытаясь увидеть происходящее тогда его глазами.       Вместо куртки и дорожной сумки, с которыми тот пришел домой, Стив взял свою ветровку и коробку из-под новых ботинок Баки, валявшуюся в стенном шкафу, и вышел за дверь. Постоял немного, разглядывая её, сделал вид, что открывает ключом и вошел в прихожую. Был включен тогда свет или не был? Скорее всего, нет: ни он, ни Баки в тот день из квартиры не выходили. Стив пощелкал выключателем, бросил сумку и ветровку на низкую скамеечку, а ключи – на тумбочку. К этому моменту он уже должен был выйти из кухни, на ходу вытирая руки полотенцем, потом они обнялись и долго целовались посреди прихожей. Когда же они смогли оторваться друг от друга, из ванной выскользнул Баки, поздоровался, поздравил с возвращением и, виновато улыбнувшись, поспешил скрыться в своей комнате.       Настоящий Баки, сонный с растрепанными волосами, как раз из своей комнаты вышел.       – Ты чего шуршишь с самого утра? – потирая глаза, спросил он.       – Извини, что разбудил. Я провожу «следственный эксперимент» – Мария вчера посоветовала посмотреть на ситуацию глазами Брока.       – Да ты не будил, всё нормально. Сцену встречи отыгрываешь? Уже целовались? – Баки поиграл бровями, и Стив смущенно улыбнулся.       – Да, уже. Ты вышел, как тогда из ванной.       – Мне позавтракать можно или тебе сейчас лучше не мешать?       – Можно, конечно. Только не разговаривай пока со мной – я буду вспоминать.       – Договорились, – Баки провел перед губами сложенными щепотью пальцами, будто закрывал рот на зиппер, и ушел на кухню.       Стив прислонился к стене, закрыл глаза и снова окунулся в воспоминания.       Они еще раз поцеловались, потом Брок направился в ванную, чтобы вымыть руки, а Стив, не в силах надолго отпустить его, пошел следом. В ванной как и тогда пахло гелем для душа Брока – это Баки втихаря им пользовался. Собственно, он и парфюмом Брока пользовался, пока тот не видел: ему нравился запах, но от предложения купить такой же отказался – дескать, зачем им два одинаковых. А когда Стив всё-таки сделал ему подарок, Баки просто отдал флакон Броку.       Потом они прошли на кухню. Обычно, если у Стива был выходной, он старался приготовить что-то необычное, но очень вкусное, чтобы порадовать вернувшегося с миссии Брока. Но в этот раз он слишком долго нежился утром в постели, предвкушая его скорое возвращение, а потом совмещал готовку с уборкой, потому что лишнего времени ни на что не осталось. На скорую руку Стив отварил спагетти, сделал салат и пожарил стейки – и едва успел всё закончить к его приходу.       Брок поблагодарил за обед, съел всё, что было в тарелке, потом добавил еще немного салата и два стейка. Кофе он решил выпить после душа и пошел в спальню переодеваться.       Наверное, для Баки это всё странно выглядело: он с интересом наблюдал, как Стив с отсутствующим видом посидел недолго за столом, потом встал и подошел к плите, и снова вернулся за стол. В спальню Баки пошел следом за ним.       Стив замер на пороге, пытаясь вспомнить, застилал ли тогда кровать. По всему выходило, что нет. Постелил свежее постельное белье и оставил так – вдруг Брок слишком устал и хотел сразу лечь спать? Что же он мог здесь увидеть такое неправильное, заставившее забрать вещи и уйти из дома. Беспомощно оглядевшись по сторонам, Стив присел на кровать.       Итак, если пройтись коротко по основным моментам, то: Брок приехал домой, его встретил запыхавшийся Стив, в ванной пахло его гелем для душа, обед был простеньким, а в спальне кровать была застелена свежим бельем. Что-то у Стива крутилось такое в голове – какая-то мысль, не дававшая покоя. Связанная почему-то со СТРАЙКом и баром. Не то чтобы он постоянно ходил с ним по злачным местам, но несколько раз отмечал удачное завершение миссий. Из уважения к Броку, разговоры о работе прекращали вести после первой же рюмки, а дальше обсуждали достоинства и недостатки вторых половин, любовников или новеньких в Щ.И.Т.е, делились планами на ближайшие выходные или праздники, советовались насчет подарков. Впрочем, Брок и этих тем не поддерживал, только усмехался в стакан с виски.       И вдруг Стив, как наяву, услышал голос снайпера Юджина: «А я Кэрри, ну, вы поняли, о ком я, заставил покрасить волосы в такой же цвет, как у жены. Теперь можно не париться по поводу чужих волос в ванной, на подушке или в салоне машины». А Роллинз, злорадно усмехнувшись, посоветовал ему подарить Кэрри и духи, как у жены – «а то, говорят, у беременных дико нюх обостряется».       От страшной догадки у Стива похолодело в груди.       – Какой же я идиот! – простонал он.

***

      Стив не помнил, как добрался до базы Щ.И.Т.а. Казалось, вот только что он, осененный страшной догадкой, выскочил за дверь – и тут же оказался посреди холла Трискелиона. Беспомощно оглядевшись по сторонам, он попытался понять, где можно найти Брока в выходной в одиннадцать часов дня.       В личном кабинете его не оказалось. На полигоне, в тире и спортивном зале – тоже. Стив обошел зоны отдыха на всех этажах, заглянул в кафетерий, но Брок как в воду канул. Когда же Стиву в голову пришла здравая мысль поискать через центр видеомониторинга, он случайно краем глаза уловил знакомый широкий разворот плеч у лифтов в конце коридора. Не раздумывая ни секунды, Стив бросился вдогонку и в последний момент успел провести рукой, заставив сработать фотоэлементы закрывающихся дверей.       – Брок, – тихо позвал он, чувствуя, как заполошно бьется сердце.       Двери сомкнулись за его спиной, лифт начал движение. Брок медленно, будто с неохотой, повернулся, и Стив нажал на кнопку, блокируя лифт.       – Нам нужно поговорить.       Взгляд Брока метнулся вверх, на щеках неожиданно заиграли желваки, а губы сжались в тонкую линию.       – Да ты издеваешься, что ли, Роджерс? – зло выплюнул он и, резко отодвинув Стива с дороги, разблокировал двери и выскочил в коридор.       Кажется, это был конец. Брок никогда не звал его по фамилии: дома или наедине говорил «Стив», на службе предпочитал короткое емкое «Кэп». Но что же теперь он сделал не так?       Стив шагнул вглубь лифта и поднял взгляд туда, куда смотрел Брок. На электронном табло медленно сменились номера этажей: с двадцать пятого на двадцать шестой.       – Какой же я идиот! – простонал Стив. – Феноменальный. Прогрессирующий.       Надо же ему было так сглупить: участие Брока в делах ГИДРы до сих пор оставалось больной темой. Стив знал, как он попал в ГИДРу, знал, когда и почему решил сменить сторону, знал, сколько всего ему пришлось сделать для того, чтобы восстановить СТРАЙК во всех правах. Знал – и безмерно гордился им. Но всё-таки они старались не говорить об этом, не желая ворошить прошлое. И, кажется, зря. Нужно было обо всем рассказать Броку. И повторять до тех пор, пока он не запомнит точку зрения Стива, не примет её.       Поиск через центр видеомониторинга ничего не дал. Потому что, пока Стив катался на лифте, Брок успел уйти из Трискелиона. Теперь круг поиска значительно расширился.       До самой ночи Стив ездил по Вашингтону, проверяя все памятные для них места. Побывал в небольшом ресторанчике, где прошло их первое свидание, обошел аттракционы во всех парках, проверил даже экспозиции в Смитсоновском музее. Он старался не думать о том, что Брок просто снял номер в мотеле и лежал на кровати, переключая каналы телевизора.       Снова и снова Стив кружил по городу, и, каждый раз не увидев Брока, сердце у него болезненно сжималось. Но неудачи только подстегивали его, заставляли искать дальше.       Стив раньше думал, что хорошо знает Брока: что тот любит, чем увлекается, что оставляет его равнодушным. А вот теперь, обыскав, казалось, весь город, понял, как сильно ошибался. Совсем отчаявшись, он поехал к дому Роллинза. Но скрытное наблюдение ничего не дало, а Роллинз, открывший дверь, предсказуемо сообщил, что не видел Брока со вчерашнего дня. И, если Стиву не показалось, еще и порадовался, что у него ничего не получается.       Внезапное, резко негативное отношение к нему Роллинза было очень неприятно, и Стив искренне не понимал, чем его заслужил. Конечно, Брок мог рассказать ему, из-за чего произошел разлад, но в это слабо верилось. Когда они начали выстраивать свои отношения, кто в них только не лез: Наташа, заботясь об имидже Стива, продолжала подыскивать ему девушек; Сэм пачками носил книги по психологии семейных отношений; Тони забрасывал ссылкам на гей-форумы. Брока подозревали едва ли не во всех смертных грехах. Да что там, даже СТРАЙК поначалу не верил в искренность их чувств. Тогда они и приняли решение никого не пускать в свою личную жизнь: ничего не доказывать, не объяснять и не слушать советов – ведь они взрослые люди и сами могут во всём разобраться. Рядом с Броком Стив чувствовал себя спокойно и уверенно, на своем месте. Он единственный интересовался его мнением, будь то выбор еды на ужин, фильмов для совместного просмотра или мест, куда они собирались пойти на выходных. Стив тоже старался думать не только о себе, как привык, а учитывать мнение Брока, идти на компромиссы – и очень быстро понял, что ему нравится заботиться о Броке, это легко и приятно.       А сейчас Стив безумно боялся, что потерял его. Когда Брок ушел, он решил дать ему время, не хотел давить. И теперь жалел об этом. Потому что понял, что не ему дал время, а украл его у них: стоило догнать Брока и спросить, почему он уходит. Так они бы всё выяснили сразу. Но Стив этого не сделал, он целых пять дней довольствовался ответом, что Брок слишком занят, – и ему казалось, что он поступает правильно, – не мешает, не отвлекает, не давит. Может, никакая это не свобода была, а эгоизм и безразличие: ожидать от Брока, что он всё сам поймет и первым придет мириться.       Получается, он и с Баки поступал так же: своими действиями обесценил то, за что боролся с другими. Приковал к себе, ограничивал, не давал идти дальше.       Было ужасно неприятно и больно открывать глаза самому себе, но Стив упорно продолжал.       Баки ведь не малыш, потерявшийся в чужом городе, – он взрослый, дееспособный мужчина. Он заслуживал самостоятельно распоряжаться собственной судьбой: встречаться с друзьями или девушками, не отчитываясь ни перед кем, – не то чтобы Стив требовал у него такого отчёта, но Баки считал себя обязанным предупреждать о своих отлучках или задержках, – готовить то, что хочется ему, а не то, что будут есть все. Ходить в чем хочется, хоть голым, не ждать по утрам своей очереди в ванную комнату. Или уезжать домой сразу по окончании рабочего дня, а не дожидаться Стива, потому что на улице ливень, Брок на миссии, а он на мотоцикле.       Нет, дальше так продолжаться не могло. Мария была права: Щ.И.Т. вполне мог себе позволить снять для Баки служебную квартиру. А Стив должен отпустить его, не держать около себя. Так будет лучше для всех. В первую очередь, конечно, для Баки, но и Брок, наверняка, сможет вздохнуть полной грудью. Если у Стива получится найти его и объяснить, что он ошибся, понял всё неправильно. Но прежде всего, нужно будет сказать, как был неправ сам Стив, не желавший видеть дальше своего носа.       Определившись с дальнейшими действиями, он позвонил дежурному оперативнику в Щ.И.Т., чтобы уточнить, не вернулся ли Брок, и принялся дальше колесить по городу.

***

      Стив приехал домой в начале второго ночи.       – Брок? – спросил он у выглянувшего из гостиной Баки.       Тот нахмурился и покачал головой.       – Не возвращался. Стив, послушай…       Стив остановил его, подняв руку.       – Нет. Нет, Баки. Я знаю всё, что ты хочешь сказать мне. Я услышал всё, что мне говорили Мария и Роллинз. Но я должен найти Брока. Потому что говорят все вокруг, кроме нас с ним. А мы молчим, уходим от разговора или, как это сейчас говорят, забиваем эфир пустой болтовней, потом додумываем друг за друга – и получается то, что вот сейчас получилось.       Баки печально улыбнулся, обнял Стива и крепко прижал его к себе.       – Тише, мелкий, я тебя понял. Иди в душ, переоденься, а я приготовлю тебе сандвичей – ты же наверняка не обедал сегодня.       – Спасибо, Бак, – невнятно пробормотал Стив, уткнувшись ему в плечо.       – Для этого и нужны друзья, верно?       – Да, в точку.       Баки взъерошил ему волосы, отстранил и легонько подтолкнул в сторону ванной.       В душе Стива накрыло удушливой волной страха. Что, если Баки неправильно поймет его? Решит, что он надоел ему, и теперь Стив хочет от него избавиться. А то еще хуже – подумает, что это он виноват, что из-за него Брок ушел. А если Баки не захочет переезжать? Ну, может он только рядом со Стивом чувствует себя в безопасности, или еще что-нибудь подобное. Что тогда делать? Не выгонять же его насильно, с заверениями, что так для него будет лучше, просто он пока не понимает своего счастья.       Или еще вариант: Баки ничего не скажет, согласится и переедет, а на самом деле будет глубоко несчастен, искренне считая, что его бросили, что он никому не нужен.       Стив чувствовал себя предателем.       Доведенный почти до отчаяния, он мылся как никогда быстро. Умом, конечно, понимал, что Баки никуда не денется, будет дома, но волнение от предстоящего разговора не покидало его. Он пытался продумать, что скажет, с чего начнет, но толком ничего не выходило. А в душе клокотала глухая досада на самого себя: в последнее время он совершил слишком много ошибок, и теперь рисковал потерять не только любимого человека, но и лучшего друга. Он не перенесет это, просто не выдержит, если еще и Баки, обидевшись, уйдет от него.       Чайник даже не успел вскипеть, а Стив, уже вымытый и выбритый, в чистой одежде, сидел за кухонным столом. Баки подвинул к нему тарелку с сандвичами, взял с разделочной доски отрезанную корочку хлеба и принялся грызть её с таким задумчивым видом, что Стиву стало стыдно.       – Я знаю, что веду себя как идиот, – тихо сказал он. – Ношусь бестолково, мечусь из крайности в крайность: от безделия до бурной деятельности. И за сегодня я не единожды убедился, что ничего не смыслю в отношениях. Как любовных, так и дружеских. Это было очень неприятно, но я рад, что до меня дошло, хоть и с опозданием.       Баки настороженно посмотрел на него.       – Ты чего это, мелкий? Что за упадническое настроение?       – Выслушай меня, пожалуйста, Баки. Мне о многом нужно тебе сказать, но я так боюсь тебя обидеть, – признался Стив. – Знаю, что ты не обидчивый, но всё же.       Баки отодвинул в сторону разделочную доску и сел, сложив на столе руки, как прилежный школьник.       – Я весь внимание, – серьезно сказал он. – Обещаю не обижаться, пока не выслушаю всё, что ты хочешь мне сказать.       Стив попытался ему улыбнуться, но судя по тому, как Баки поморщился, вышло у него так себе.       – Ладно, попытаюсь сейчас объяснить тебе то, о чем думал весь день, – собравшись с мыслями, начал говорить Стив. – Баки, я думаю, тебе стоит попробовать жить отдельно.       Баки отшатнулся от него. Убрал руки со стола и сложил их на груди.       – Нет, нет, Стив, я не могу. Я слишком опасен, а там будут люди, совершенно чужие люди – они могут пострадать.       Стив вскочил со стула, присел перед Баки и, обхватив его лицо руками, заговорил:       – Ну что ты, что ты? Я же не говорю тебе уходить прямо сейчас. Ты мой друг, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Просто я хочу, чтобы ты был счастлив, тебе было комфортно. Разве это дело, что, когда я или Брок возвращаемся с миссии, ты закрываешься в своей комнате, чтобы не мешать нам. На кухню и в ванную выбираешься короткими перебежками. Ты звонишь мне и предупреждаешь, куда пошел и когда вернешься, хотя ты не обязан отчитываться.       – Ты контролируешь меня, – покачав головой, возразил Баки.       – Но тебя не нужно контролировать, – заметил Стив и убрал волосы, закрывшие лицо Баки. – Ты взрослый дееспособный мужчина, способный принимать взвешенные, правильные решения, – и с этим смирились все, кроме тебя самого, кажется. И меня, но я уже встал на путь исправления.       – Я боюсь, Стив. Боюсь, что, если я останусь один, меня некому будет разбудить от кошмаров. Остановить в случае необходимости. Вам с Рамлоу я доверяю, знаю, что вы сильные тренированные бойцы.       Стив погладил его по голове и вернулся на свое место.       – Да, прости, Баки, об этом я как-то не подумал. Зря я затеял этот разговор.       Баки поерзал на стуле, поднял голову и грустно посмотрел на Стива.       – Я так сильно вам мешаю?       – Ты не мешаешь – мне так уж точно. Я говорил, что просто хочу, чтобы тебе было комфортно. Знаешь, чтобы ты мог в свое удовольствие валяться голым на диване и пить пиво. Привести в гости девушку…       – Какую девушку? – удивленно спросил Баки.       – Не знаю, – Стив улыбнулся и пожал плечами. – Думаю, что красивую. Вокруг много красивых девушек, и ты имеешь полное право влюбиться в одну из них.       – А я смогу приходить к вам?       От того как жалобно прозвучал вопрос Баки, у Стива болезненно защемило сердце. Он протянул руку и накрыл ею сжатую в кулак ладонь Баки.       – Конечно, – пылко заверил он. – Приходить в гости, оставаться с ночевкой. Звонить по ночам, когда тебе плохо одному или, наоборот, хорошо и хочется поделиться своей радостью. Бак, если ты решишься на переезд, это не будет означать, что ты останешься в полной изоляции, а общаться мы станем только на службе.       Баки разжал кулак и обхватил ладонь Стива, скрестив их большие пальцы.       – Вчера я слышал, как соседи напротив говорили, что собираются съезжать в квартиру побольше. Я смогу переехать туда?       – Мне кажется, для начала это будет идеальный вариант. Поговорим с владельцем квартиры, выясним все нюансы – и, если тебе подойдут условия, переедешь.       – Хорошо, давай попробуем. А ты купишь мне такой гель для душа, как у Рамлоу? Ну, когда я стану жить отдельно.       У Стива снова невидимой рукой сдавило сердце. Господи, куда он собрался отправлять Баки? Какая отдельная квартира? Он же не сможет жить один, он не справится. На мгновение Стиву захотелось всё оставить, как есть, попросить забыть об этом разговоре и жить так, как они привыкли.       Конечно, он не справится, если ты так и продолжишь его опекать, – пронеслась у него в голове мысль, сказанная почему-то голосом Брока. И этот глас разума вернул всё на свои места, придал ему уверенности в том, что они на правильном пути.       – Баки, тебе не обязательно просить меня купить тебе что-нибудь. У тебя есть деньги – твои собственные, которые ты можешь тратить на всё, что угодно. Хоть самолет купи – никто тебе и слова не скажет.       – Мне не нужен самолет, – серьезно заявил Баки. – Мне вообще много вещей не надо. Просто, зачем нам сейчас два одинаковых геля? А когда я буду жить отдельно, то мне будет нужен свой. Но я однажды искал его – и нигде не смог найти. Вот и подумал, что ты можешь знать, где он продается.       – Да я как-то и не интересовался этим. Брок мог заказать его по интернету или купить в специализированном магазине. Мы спросим у него, если… когда он вернется.       Заметив, как Стив замялся, Баки мягко сжал его пальцы в знак поддержки.       – Хорошо. Ты не волнуйся, Стив, я не буду слишком назойливым соседом.       – Я знаю, Бак. Спасибо, что выслушал меня и согласился попробовать.       – Меньше всего я хочу быть причиной твоего несчастья, – твёрдо сказал Баки.       – А я – твоего. Пожалуйста, Баки, говори мне сразу, если тебя что-то не будет устраивать. Не терпи неудобство.       – Договорились. Ты как, останешься дома?       – Нет, поеду дальше искать Брока. Спасибо за сандвичи, я возьму их с собой.       Баки откинулся на спинку стула и лукаво усмехнулся.       – Знаешь, кого ты мне сейчас напомнил? Маму Кевина МакКаллистера, которая вместо того, чтобы дождаться утреннего самолета, добиралась с пересадками и на попутке, а остальные приехали всего лишь на несколько минут позже. Это я к тому, что утром СТРАЙК в полном составе заступает на дежурство.       – А второй фильм ты не видел? – поинтересовался Стив, заворачивая сандвичи в бумагу. – Там она искала Кевина по всему Нью-Йорку, и нашла у рождественской ели перед Рокфеллеровским центром. Даже жаль, что уже апрель, хотя я и так съездил к мемориалу Вашингтона. Я не могу ждать до утра, Бак. Я сойду с ума от бездействия.       – Можешь побездействовать еще минут десять? Я тебе кофе сделаю и в термос налью.       – Давай. Кофе в любом случае пригодится.

***

      Когда над городом забрезжил мутный рассвет, Стив уже почти был готов сдаться: уехать домой, провертеться в холодной пустой постели несколько часов, остававшихся до подъема, а утром приехать в Щ.И.Т., чтобы снова попытаться найти и поговорить. Брок прятался мастерски, не оставляя следов. Он словно растворился в ночных улицах Вашингтона. Но посветлевшее на востоке небо вдохнуло в Стива новую надежду. Они столько раз вместе поднимались на крышу, чтобы встретить рассвет: сидели, завернувшись в пледы, крепко прижимались друг к другу и пили горячий кофе, а над городом начинался новый день.       Они мечтали, что возьмут отпуск и поедут вместе к морю или океану, будут плавать всю ночь по лунной дорожке и встретят утро на берегу. С совместным отпуском всё никак не получалось, и однажды Брок предложил разнообразить их ранние подъемы городскими пейзажами. Это было за день до того, как СТРАЙК отправили на миссию в Стамбул.       И первым в списке «рассветных» достопримечательностей значился Арлингтонский Мемориальный мост.       Стив добрался до него в рекордные сроки и испытал досадное разочарование, что у въезда на мост никого не было. Хотя, конечно, глупо было ожидать, что Брок будет встречать его здесь: именно с этой стороны моста, да еще и там, где не очень хороший обзор.       Снизив скорость, он въехал на мост, посматривая по сторонам и вперед, словно ожидал, что Брок может притаиться за любым фонарным столбом. Когда впереди показалась темная фигура, Стив остановился, заглушил мотор и медленно покатил мотоцикл вперед.       Брок стоял, облокотившись на парапет, и смотрел на Потомак, но по тому, как были напряжены его плечи, Стив понял, что тот знает о его присутствии.       Все заранее заготовленные слова исчезли из его головы, пропали – как и не было. Он поставил мотоцикл на подножку, отдышался, набрал полную грудь воздуха, выдохнул – и не смог ничего сказать. Просто не смог. Стоял, смотрел на обтянутую тонкой черной футболкой спину Брока и молчал.       Стив не удивился, если бы в этот же момент упал без чувств: он достиг своей цели, он смог, нашел Брока – и он уже был так безмерно счастлив! Внутри сжималось что-то такое мягкое, пушистое и одновременно – колючее, как пузырьки шампанского, а в голове мысли вспыхивали яркими фейерверками, но ни одна из них надолго не задерживалась.       Брок, всё так же не глядя на него, вдруг сгорбился, тяжело вздохнул и хрипло сказал:       – Я дал себе слово: если ты найдешь меня здесь, я не стану больше бегать и выслушаю всё, что ты хотел сказать. Ты нашел. Давай, Стив, не томи.       Подавив желание крепко сжать его в объятиях, Стив встал рядом, так же облокотился на парапет и, повернувшись к Броку, начал говорить.       – Когда-то один умный человек сказал Марии Хилл, что мужчины не обижаются – они огорчаются. Этот человек был очень умным и очень терпеливым. Он выдерживал негативное отношение, осуждение, резкие слова коллег и друзей, мое частое отсутствие и невнимание. А взамен отдавал свое душевное тепло, заботу и ласку, с готовностью шел на компромиссы. Не то чтобы я не видел этого или не ценил, но только сейчас я понял, как много это значило для меня и для этого человека. Я был неспособен понять и оценить, насколько огромен его труд в создании наших отношений.       Стив заметил, что Брок, вместо того, чтобы расслабиться, напрягся еще сильнее, пальцы стиснули парапет так, что побелели костяшки. А потом, когда пауза несколько затянулась, он сказал:       – Давай, Стив, не руби хвост по частям. Ближе к делу.       – Я свалял дурака, – покаялся Стив. – Дважды. В первый раз – когда притащил к нам домой Баки, не спросив твоего мнения об этом.       – Это была вынужденная необходимость, – заметил Брок и коротко взглянул на него. – Я знал, что так будет.       – Так-то оно так, – поморщился Стив. – Но, как бы это сказать, сам способ подачи: «Знакомься, Брок, – это мой друг Баки, и он будет жить с нами». А во второй раз я сглупил, когда отпустил тебя. Нам нужно было сразу поговорить, выяснить всё. Просто я растерялся, даже не мог подумать, что ты можешь подумать… Глупо как-то звучит.       – А что я должен был подумать, – вспылил Брок, – независимо от того, как это звучит. Ты себя со стороны хоть иногда слышишь? У тебя то «мы с Баки в тридцать седьмом», то «мы с Баки позавчера» – всегда Баки, всё время Баки. Везде он: на работе, дома. Мне было плевать, когда говорили, что вас видели в кафе, баре или парке, но, знаешь, вернуться домой и во всем убедиться самому – это был удар ниже пояса. Я думал, что заслужил хотя бы правды в лицо.       Тирада, начатая в запале, закончилась тихо, с убийственным спокойствием.       – Брок, посмотри на меня, – попросил Стив. – Посмотри – и я скажу тебе всю правду: то, что знаю наверняка и чувствую.       С видимым усилием оторвавшись от парапета, Брок медленно повернулся. В глазах у него застыла тоска и невыносимая мука. Стив, как зачарованный, обхватил ладонями его лицо, погладил большими пальцами заострившиеся скулы, темные круги под глазами.       – Господи, – с отчаянной нежностью прошептал он. – До чего же я тебя довел! Брок, я никогда никого не любил так, как люблю тебя. Я ни с кем не ложился в постель так, как ложусь с тобой. Ты веришь мне?       Брок вздрогнул, как от удара, попытался отстраниться, но Стив ему не позволил. Теперь, с таким трудом найдя, он больше не собирался его отпускать.       – Верю, – обессилено прошептал тот после долгого молчания. – Глупо, да? Сам ведь всё видел, своими собственными глазами. И умом понимаю, а вот тут, – он приложил ладонь к часто, бурно вздымающейся груди, – всё равно верю.       Стив прижал его к себе, такого родного, бесконечно близкого и любимого, успокаивающе погладил по напряженно сведенным лопаткам. И, когда Брок немного расслабился в его объятиях, сказал:       – Всё ты правильно видел, а понял – неправильно. Я так ждал тебя, так скучал, утром тогда лежал и думал: еще немного – и ты вернешься, придешь домой, а я тебя никуда не отпущу. В этот же день, по крайней мере, – серьезно признался Стив, а потом, постаравшись добавить в голос немного веселья, продолжил: – Так размечтался, представляешь, что совсем счет времени потерял. Кинулся порядок наводить – а сам не знаю, за что хвататься сначала. Одной рукой пылесос держу, второй – пыль протираю. Тут слышу – на кухне шипит, пока добежал, спагетти уже по плите поплыли. Трижды стейки сжег. Потом мне с чего-то вдруг примерещилось, что дома нет чистого постельного белья. Нашел три комплекта, два новых еще нашел – и завис: какое выбрать? Давай вспоминать, какие у тебя предпочтения в расцветках и тканях. Перестелил постель – и опять завис: застилать или не застилать. Хуже всякого Гамлета. Решил, что застилать не буду, чтобы ты мог сразу завалиться спать, если вернешься слишком уставшим. Вернулся на кухню как раз вовремя – спагетти готовились ко второму заплыву по плите. Тут Баки из своей комнаты вышел. Стоит и смотрит, будто определиться не может: вызывать уже психиатрическую перевозку или подождать – вдруг я еще чего-нибудь интересного отчебучу. Он в душ пошел, а я за салат принялся. И тут не обошлось! Я себе палец умудрился порезать. И вдруг слышу – в замке ключ проворачивается. Ты приехал! Наконец-то! И я молодец – всё успел сделать к твоему возвращению, – отдышавшись от торопливой речи, Стив уже обычным голосом попросил: – Брок, прошу тебя, давай на лавочку присядем. У меня в багажнике есть сандвичи и кофе. Я пить хочу – умираю. Пойдем, а?       Брок согласно кивнул. Не отпуская от себя, Стив довел его до лавочки и усадил так, чтобы было видно Потомак. Без крепких объятий стало вдруг прохладно и неуютно. Он не отводил от Брока напряженного взгляда, словно стоило ему только отвернуться, и тот растает в утренней дымке, как сон. Стив быстро достал из багажника пакет с продуктами, поставил на лавочку, рядом с Броком и, сняв куртку, набросил ему на плечи: если уж ему самому стало зябко, то тот в своей футболке наверняка сильно замерз.       Брок куртку надел, а вот разбирать продукты не спешил. Стив сам достал и протянул ему завернутый в бумагу сандвич, налил в крышку от термоса уже достаточно остывший кофе.       – Ты же сам хотел пить? – удивленно спросил Брок.       – Успею, – с мягкой улыбкой ответил Стив и предложил: – Продолжим? Так вот, когда ты вернулся, я был так счастлив, что не мог, да и не хотел, надолго тебя отпускать. Ходил за тобой по пятам, как привязанный.       Брок залпом выпил кофе, снова наполнил крышку и протянул ему.       – Спасибо, – искренне поблагодарил Стив и отпил немного. – И за обед мне тогда стыдно стало: такой простенький, ну ничего же особенного, так я и его пытался испортить, как мог. А потом ты ушел, – из голоса тут же пропало всё веселье, он почувствовал, с каким трудом получается выговаривать каждое слово. – Ты ушел, а я сразу и не понял, какая катастрофа произошла. Подумал, что надо дать тебе время – ну мало ли, что случилось? А оно чем дальше, тем хуже было. Без тебя.       Стив выдохся. Допил кофе, закрутил крышкой термос и опустил голову, разглядывая собственные руки. Брок мягко потрепал его по волосам и признался:       – Мне тоже. Плохо без тебя было. Спать не мог, есть не мог, зато злился ужасно. Всё время прокручивал в голове ту ситуацию, думал, что упустил, не так сделал. Барнсу даже думал пойти морду набить. А когда ты созрел для разговора, я просто испугался. Боялся, что скажешь, мол, на этом всё, давай прощаться. Вот и принялся бегать от тебя – вроде как: если не догонишь, то не скажешь, и всё останется, как есть. Да что уж тут оправдываться: вел себя, как ребенок.       Стив улыбнулся, взял Брока за руку и переплел их пальцы.       – Да и я вел себя не лучше. Брок, я хочу еще раз прояснить, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок, хорошо? – дождавшись кивка, он продолжил: – Мы с Баки никогда не были любовниками, ни тогда, ни сейчас. Он мой друг, моя семья. Единственный человек, который помнит меня таким, каким я был с рождения. Но романтического влечения к нему у меня нет. Да, я понимаю, что он занимает в моей жизни безумно много места, но скоро всё изменится. Мы с ним поговорили, и Баки согласился попробовать жить отдельно.       – Ты серьезно? – удивленно спросил Брок. – Барнс согласился переехать?       – А почему бы ему и не переехать? – усмехнулся Стив. – В соседнюю-то квартиру.       Брок фыркнул.       – Ну, это для него и так уже подвиг. По крайней мере, в нынешнем состоянии.       – Да, – подтвердил Стив, – он боится оставаться один.       – Знаешь, это звучит так, словно он уедет на необитаемый остров или, например, в другой город.       – Знаю. Я ему сказал примерно это же.       – А он? – поинтересовался Брок.       – Спросил, сможет ли он приходить к нам в гости.       Брок недоверчиво, широко распахнутыми глазами посмотрел на Стива.       – И после этого ты всё равно согласен, чтобы он жил отдельно?       Стив рассмеялся: всё же Брок отлично его знал.       – Была у меня мысль попросить Баки забыть об этом разговоре, отменить его. Но я о многом думал в эти дни – и понял, что это неправильно. Нельзя ограничивать его, не давать ему развиваться, как взрослая самостоятельная личность. И нельзя ограничивать нас, лишив необходимого уединения.       – Кто ты? – с веселой недоверчивостью спросил Брок. – И что ты сделал со Стивом Роджерсом?       – Говорю же: я много думал.       – Какое, оказывается, полезное дело.       Убрав на край лавочки термос с кофе и так и не тронутые сандвичи, Стив придвинулся к Броку, легко приобнял за плечи.       – Ты простил меня? – задал он тот вопрос, который больше всего мучил его с тех пор, как начался этот разговор.       Брок шуточно боднул его в плечо.       – Простил, – мягко сказал он, а потом серьезно посмотрел на Стива. – А ты меня простил?       – А тебя-то за что? – опешил Стив.       – За то, что вел себя, как последний идиот, и бегал от тебя, вместо того, чтобы по-человечески поговорить.       Стива внутри затопило волной безграничного счастья, накрыло, лишая возможности связно мыслить и говорить. Тут же захотелось сотворить что-нибудь совершенно безумное: завопить во всё горло, пугая ранних птиц и первых, редких еще прохожих, или, перемахнув через парапет, ласточкой сигануть в Потомак.       Он не сделал ни того, ни другого. Лишь крепче прижал к себе Брока и потерся щекой о его макушку.       – А я на тебя и не обижался, – признался Стив. – И не сердился. Только на себя.       Брок приподнял голову и поцеловал его, мягко, нежно касаясь губ, стирая все тревоги и волнения последних дней. Стив прикрыл глаза, отключившись от реальности: весь мир мог подождать, а это мгновение – только для них.       Рядом послышался щелчок фотокамеры, безжалостно выдернувший Стива из томной неги, которая их окутывала.       Опрятно одетый пожилой мужчина в затемненных очках держал в одной руке фотоаппарат полароид, а в другой – фотографию.       – Потрясающий рассвет, – восхищенно сказал он. – Потрясающая пара. Держите, молодые люди, пусть будет вам на память.       Он протянул фотографию Стиву и медленно пошел по мосту, растворяясь в рассветной дымке.

***

      Баки вошел с балкона, через который повадился лазать из своей квартиры в квартиру Стива и Брока, в гостиную и сказал с вопросительной интонацией:       – Стив, Рамлоу…       – Сиди дома! – в один голос безапелляционно заявили Стив и Брок, в обнимку сидевшие на диване перед телевизором.       – Какое трогательное единодушие, – ухмыльнулся Баки, – Успокойтесь, я не как обычно, на свидание. Я в магазин собрался – вот и хотел спросить: может, вам тоже что-то надо?       Брок покачал головой:       – Меня так и подмывает сказать, что наш мальчик вырос. Угомонись, Барнс, всё у нас есть.       – Что, и гель для душа еще остался? Я теперь знаю, где его купить.       – С тех пор, как ты перестал его таскать, мне хватает гораздо на дольше.       – Стив, а тебе ничего не нужно?       – Оставайся, Бак, – переглянувшись с Броком, предложил Стив. – Там льет, как из ведра, а у нас есть кофе и черничный пирог.       – Уговорили, – важно кивнул Баки и отправился на кухню. – Черничный пирог – это весомый аргумент! – прокричал он оттуда.       Вернувшись с большой кружкой кофе и четвертью пирога на тарелке, он поставил свою ношу на журнальный столик, забрался с ногами в кресло и укутался в плед. Немного помолчал, внимательно разглядывая Стива и Брока, а затем сказал:       – У меня есть деловое предложение: я хочу сделать у себя ремонт, и чтобы не мешать, могу выбить у Фьюри для вас отпуск.       Брок перевел взгляд с него на Стива.       – Почему это он может, а ты нет?       Стив даже не успел ответить, как Баки заявил с довольной улыбкой:       – Я Зимний Солдат, и в некоторых вопросах разбираюсь лучше Капитана Америки.       Брок насмешливо фыркнул.       – Во всех вопросах, которые меня интересуют, никто не разбирается лучше Стива Роджерса. Даже Капитан Америка.       Стив поцеловал его в висок и откинулся на спинку дивана. Он был абсолютно счастлив: Баки освоился в новой квартире и своей жизни, у них с Броком будет долгожданный отпуск. Далеко наперед он загадывать не собирался – надо жить сегодняшним днём. А сегодня у него всё было просто потрясающе.