Морок, лодка и напев

Тем вечером я покидал Данвич. Мой путь снова лежал в Аркхем, в город, дремлющий под сумрачно-пыльным пологом вековых тайн; в город, которому самим мирозданием было уготовано стать сердцем вселенной. Воистину: каждая из известных мне дорог находила и начало, и конец там, в средоточии первозданного священного ужаса, коим полнится душа любого приблизившегося к Аркхему или его окрестностям. Я покидал Данвич, и сердце почему-то покрывалось патиной облегчения, будто бы я только что исполнил какой-то давний долг. Ни благоговения, присущего чужаку, нечаянно ставшему свидетелем нисхождения Древнего бога, ни навязчивой тревоги, долгое время терзавшей мой рассудок после обмена душами с ужасающей тварью в обличье прекрасной девушки – ничего подобного не оставил этот захолустный городок у меня в душе, и сказать, что я от него попросту отделался, было бы богохульной, но всё-таки правдой. И кара за богохульство настигла меня в тот самый миг, когда дорога к Аркхему оказалась где угодно, но только не под моими ногами. Вместо тропы, которой на подступах к городу полагалось раздаваться вширь, освобождаясь от плена колючих кустарников, я шёл по шуршащему засохшей травой лесному бездорожью. Раскидистые деревья будто бы укоризненно качали кронами, повинуясь дыханию ветра где-то под самым небосводом, а едва заметные веточки то и дело хлестали меня по щекам и пытались оставить себе на память хотя бы клок моих волос. Глухие и непроходимые окрестности Данвича словно растянулись на долгие мили вокруг, не желая пускать меня в Аркхем. И когда одна и та же ветка исцарапала подбородок в пятый (или шестой?) раз в одном и том же месте, моё спокойствие одномоментно сменилось паникой. Ни разу за весь путь не свернув, я всё это время блуждал по кругу! Неужели разгневанный Данвич поймал меня в ловушку, желая отомстить за равнодушие? Или же всё это козни Шуб-Ниггурат, Чёрной Плодородной Козы, которая сейчас прожигает мою спину сырым холодным взглядом?! Где-то позади раздался тихий рык. Я бросился бежать. Не прямо – пытаясь обмануть это странное место, я петлял то в одну, то в другую сторону в надежде, что мои старания не обратятся в итоге равновесным нулём, и я не выйду вновь на этот бесконечный путь, ведущий в никуда. Ноги постепенно превращались в камень, от частого дыхания тлело горло, но страх, вгрызшийся в меня, как собака в кость, отчего-то понемногу сходил на нет. И стоило мне только это заметить, как вдруг… Я вышел к реке. Ртутно-суетливые воды Мискатоника не имели ничего общего с представшей моему взгляду спокойной сероватой – будто бы и вовсе не речной – гладью. На усилия носящегося над нею ветра река, казалось, демонстративно не обращала внимания, не пуская даже ради приличия хоть какое-нибудь подобие ряби. Ветру это явно было не по душе, и чтобы выместить свой гулкий гнев, он решил отыграться на прибрежных травах, которые в ответ лишь перешёптывались между собой. На этом невозмутимом зеркале безымянной реки стояла диковинная лодка, напомнившая мне одновременно плот и индейскую пирогу – узкая, низкобортная, неестественно длинная, а нос её венчала вырезанная из дерева голова не то кота, не то остроухой собаки. Хозяин лодки, высокий худой незнакомец, с ног до головы закутанный в тёмно-сизый тяжёлый плащ с капюшоном, – что-то в нём было ощутимо неправильным, но я не мог разобрать, что именно, – оторвался от созерцания реки и, повернув голову ко мне, спросил: – Хочешь прокатиться? – Нет! – выпалил я, не подумав, а затем опомнился: – То есть… да, хочу. Будьте так добры… Лодочник покачал головой. – Куда ты хочешь отправиться? Голос у него был прохладным, словно октябрьская ночь. Я задумался – и среди моих мыслей не было ни одной о городе под названием Аркхем. – В… Иннсмут, – ответил я, и невесть откуда взявшийся рыбный запах ударил меня в нос. – Тра-ла-ла… – будто бы не слушая меня, напевал Лодочник. – Иннсмут – очень опасное место, путник. Не боишься оказаться кем-то, кем никогда себя не считал? Я обязан был посетить Данвич и Иннсмут, потому что имена этих городов были на слуху порой даже у тех, кто не интересовался древними тайнами. Но если Данвич не вызывал у меня никаких чувств, то в Иннсмут меня по-настоящему тянуло. – Не боюсь, – уверенно ответил я. – Мне нужно в Иннсмут. Он едва заметно пожал плечами. – Мы отправляемся. Вставай позади меня. Неожиданно я понял, что в его руках отсутствовало весло. Его не было и на дне лодки, что меня более чем насторожило. Попытка спросить об этом увенчалась неудачей: на все мои вопросы ответом было исключительно молчание или едва слышное «тра-ла-ла». Я осторожно поставил ногу на дно лодки. Вопреки моим ожиданиям, она даже не пошатнулась, будто бы под моими ногами была твёрдая земля. Тогда я встал в лодку обеими ногами и кивнул Лодочнику в полной уверенности, что ему необязательно смотреть на меня, чтобы увидеть. – Иннсмут прямо по курсу, – объявил он. Лодка тронулась. Заскользила по воде, которая вежливо расступалась перед её носом аккуратными симметричными волнами, и устремилась прямиком в беспроглядный молочно-белый туман, нежданно окутавший все близлежащие окрестности. Не видно было больше ни берегов, ни деревьев вдали – лишь серебристая вода, лодка, вечная белизна и пугающе отчётливый посреди прочего беззвучия напев Лодочника. – Тра-ла-ла… Селефаис – тремя проливами западнее курса… – Что? – я не сразу разобрал сказанное. – Селефаис? – Верно. Селефаис. Чудесная земля сбывшихся снов, которой правит великий Куранес. Совершенно не подвержена влиянию Древних богов. Желаешь сменить курс? О стране снов под названием Селефаис я слышал впервые, в отличие от Неведомого Кадата, загадочного края сновидцев, о котором так и не прочитал в книгах… – Я не смогу провести тебя к Неведомому Кадату. Туман становился всё гуще и гуще. Над нашими головами проплывали тени гигантских существ, каких я не видел ещё ни на одной картине и, уверен, никогда бы не сумел вообразить: их тела были совершенно ужасающих в своей причудливости форм, а конечности напоминали одновременно щупальца, скорпионьи хвосты и паучьи хелицеры. Под ногами же вместо воды плескалась истинная космическая темнота. – Тра-ла-ла… Скажи… ты любишь кошек? Глупый в своей простоте вопрос застал меня врасплох: посреди творящегося хаоса рассудок отказывался мыслить простыми образами. – Кошек? Ну… Я не люблю, когда они портят мебель и царапают ноги, но в целом… – Да или нет? – вкрадчиво спросил Лодочник. – Да, – сдался я. – Ултар находится северо-северо-восточнее. Там не пахнет рыбой, не грязно, а ещё там живут кошки. Тра-ла-ла… На миг показалось, что Лодочник хочет уберечь меня от чего-то, скрывающегося в Иннсмуте. От чего-то ужаснее, чем существа, таящиеся в тумане, и неведомое создание, рычавшее на меня в лесах у Данвича. Туман превращался в серо-зелёную дымку, висящую в небе клочьями мокрой подплесневевшей ваты, а почти что жизнерадостное «тра-ла-ла» стало похоже на погребальный колокол, звенящий в такт моему сердцебиению. В костях застыл ужас. Я в один миг оцепенел от опустившегося на кожу холода. Просьба взять курс на Ултар в моей глотке билась с завидной настойчивостью, но я почему-то был не в силах высказать её, прокричать, признать свою ошибку… Гнилое марево расступилось и застыло душным смогом, неистово пахнущим рыбой. Лодка же остановилась прямо у городской пристани. Стоило мне сделать шаг на пирс, как она исчезла, будто бы её никогда и не существовало на свете. А моих ушей вместо ожидаемого «тра-ла-ла» настигло тихое «Ты не вернёшься».