Сон

Сон. Снится мне под утро сон. Старинная узкая улочка с низенькими, словно пряничными домиками, аккуратные тратуарчики, мощеные серыми и коричневыми булыжниками, цветущие липы, туи в конусообразных кашпо и яркие лиловые петуньи в больших керамических амфорах. Из старинной кофейни, расположенной прямо в одном из домиков, выходит Джим Парсонс. В одной руке у него белый картонный стакан с карамельным кофе, во второй - коричный рогалик с сахарной присыпкой. А я его увидела, подбежала, ручки к нему тяну и говорю: - Джим, милый Джим, а пойдемте пожалуйста со мной на берег озера любоваться закатом! Ну я вас очень-очень прошу! Вы мне так нравитесь, прям вот словами не выразить, как сильно! И тяну его за рукав кожаной куртки. А он так плечами пожал, и вроде как согласился. Идет за мной, жует рогалик. Прошли мы по улочке и оказались около озера. А там мягкий песочек, травушка, а вдоль самой кромки воды ивы. И вот мы садимся на бережок, смотрим, как закат отражается на меленьких волнах. И мне чего-то так неловко стало, что я человека ни с того ни с сего дернула, и говорю тогда: - Знаете, Джим, я должна вам объяснить, почему позвала вас с собой, а то мне как-то неудобно… А он такой: - Да ладно, ну что вы, все в порядке… А я: - Прошу вас, пожалуйста… Он и кивает. А я, делая глубокий вдох, ему и признаюсь: - Вы напоминаете мне одного человека. Он был для меня когда-то очень дорог. Он, знаете, такой же высокий и худой, как вы. А от его тела всегда исходило мягкое тепло, и за это мне всегда нестерпимо хотелось его обнять. И мне с ним когда-то было очень легко и спокойно. И было в радость, хотя бы просто посидеть рядом. Но все прошло и мы больше не видимся. Ни во снах, ни в реальности. Так бывает, я понимаю. А тут вдруг вы. И у вас невероятно красивые предплечья и такие же серо-голубые глаза… и я не смогла удержаться от желания позвать вас с собой. И потому безмерно благодарна, что вы согласились… Парсонс отставляет стакан с кофе, сплетая длинные пальцы на полусогнутом колене, смотрит на меня: - Знаете, Оля, вот за то, что вы чуть ли не единственная, кто в своем сне назвал меня Джимом, а не Шелдоном, я готов с вами любоваться не только закатом, но и луной, а потом еще и рассвет можем встретить, если захотите. - О! Это было бы так здорово, но вам ведь наверняка еще во многие другие сны надо успеть… - Не переживайте, все успеется. Так что, идите сюда, обнимашки от Джима Парсонса ничем не хуже обнимашек от Шелдона Купера, - улыбается он, и крепко прижимает меня к себе, добавляя через секунду, - и уж точно ничем не хуже обнимашек этого вашего… который совсем не стоит того, чтобы вы о нем вспоминали даже во снах. - Он тоже гей, кстати, - вставляю я. - А я в вашем сне гей? – удивляется он, немного отстранившись. - Нууу… так ведь вы же… - Оль, так-то это ваш сон, и я вполне могу в нем геем и не быть… - и вот смотрит на меня прям «по-шелдоновски», с хитринкой. - Бугагашенька, не? – уточняю я на всякий случай. - Как пожелаете, моя дорогая. Только уж желайте поскорее, а то у вас там будильник вот-вот сработает. - Тогда я желаю, чтобы вы мне еще как-нибудь приснились, единственное - с пятницы на субботу у меня ночь страшных снов… - Круто, я вообще-то люблю ужастики! – восклицает Парсонс-из-сна. - На самом деле или…? – сомневаюсь я. - Да кто же меня знает, - вздыхает он. – Ладно, времени осталось совсем немного, так что… Мы встаем все так же приобнявшись. - Что ж, до встречи, Джим. Я была очень рада с вами встретиться! - И мне было очень приятно для разнообразия присниться в таком милом и целомудренном сне, где я пью кофе, ем рогалики и любуюсь природой, а то чаще знаете, такое людям сниться… Я понимающе кивнула. «Такое», мне в общем-то тоже периодически снилось, но говорить об этом Парсонсу я пока не стала. Около места, где мы недавно сидели вдруг выросли цветы, похожие на альпийские колокольчики, только в разы больше и почему-то слегка светящиеся. К ним стали слетаться маленькие мультяшные пчёлки. Целый рой, гремящий миниатюрными ведерками и напевающий очень бодрый мотивчик. - Ой, это мой будильник, - прокричала я, стараясь перебить шум. Но звук все нарастал, в то время, как картинка таяла. - Я приду к вам, Оля, - почти касаясь моего уха и исчезая. – Совсем скоро… сегодня уже вторник, до пятницы рукой подать. - Я буду вас ждать, именно вас в моем сне… а того, другого больше не буду. Никогда-никогда. И все исчезло. Сон плавно растворялся в звуках музыки и нежелании вставать. И даже законные пять минуточек вдогонку ничего не решили. Я стояла у озера одна, и здесь по-прежнему горел закат, а пчёлки только и ждали повода, чтобы снова начать громко жужжать и петь. Кто-то подошел ко мне сзади и крепко обнял, поцеловал в макушку, до вожделенных мурашек. То ли кто-то очень знакомый, то ли тот, кто так сильно его напомнил…The End:)