***
Почти два с половиной часа изнурительных сборов, психов, криков и паковых истерик. Клоун Пеннивайз развалился на диване и тянет уже третью банку пива, Тэхен, он же оборотень, крутится возле зеркала, пытаясь прицепить хвост, чтобы тот зад не колол, акула в коридоре орет на двух дамочек, заставляя их выйти уже, наконец. И вот первая модель на подиуме. Высокий и нескладный Сокджин в красном платье в пол, с разрезом до середины бедра, размашисто влетает в комнату и далеко не женственной походкой проходится до окна и обратно. Искусственные красные локоны спадают на отсутствующую грудь, выразительность глазам придает пурпурный макияж и, как вишенка на этом ягодном тортике, — сочные алые губы. Юнги, поджав губы, одобрительно кивает, делает глоток и машет банкой, требуя следующий лот. Вторая конкурсантка хватается за углы, упирается ногами в откосы, но любезный друг бьёт под коленку, и та не грациозно вваливается в комнату. Пеннивайз давится пивом, оборотень отрывает измученный хвост, а скромняшка кроет матом и пытается уйти обратно в комнату, чтобы закрыться там со своим позором. Бестия в красном подливает масла в полыхающего Чимина. — Дорогая, ну что ты так расстроилась? — Сокджин-и, — Хоби в плюшевом костюме не может перестать смеяться, вешаясь на старшего, — ты выглядишь очень мужественной Джессикой, ты на шкаф похож, обтянутый красной тряпкой. Мы даже лифчик на нем не смогли застегнуть, — захлебываясь смехом, рассказывает клоуну, улыбка на лице которого выглядит крипово, — он бы перерезал его, но Чимин… — Да, Чимин-и, — Тэхена разрывает, он всеми силами пытается сдержать рвущийся смех, и ему искренне жаль бедняжку, но не стебануть его невозможно, — если б не знал про твой сюрприз между ног, подкатил бы к тебе свои серые яички. Чимин хватает сумку из рук Джина и швыряет прямо в наглую лохматую морду вервольфа. — Вы, кучка дибилов, я б… — Хорош флудить! — Грозно восклицает клоун, — выдвигаемся. — И попробуй слово поперек ему скажи. От одного только сгорбленного вида и красного шарика, привязанного к его штанам, становится жутко. Чимин действительно очень правдоподобной девушкой выглядит. Рост, комплекция, милое лицо, небольшие ладони, высокий голос — всё играет против него.***
Кампус университета кишит нечистью. Куда не посмотри: зомби, вампиры, Франкенштейны и люди-тыквы. — Я же говорил, у нас будут лучшие костюмы. — Гордо констатирует Хосок, не обращая внимания на Чимина, чьи глаза давно закатились и скорее всего не выкатятся до конца вечера. Перед входом в корпус с большим залом, где и происходит шабаш и вакханалия, огромная толпа проходит контроль тренера Вона на наличие всей студенческой радости (алкоголь, травка и даже сигареты). Наивный. Внутри все мрачно-празднично. Повсюду паутина с пауками, летучие мыши, конечности зомби, бинты и тыквы. Много тыкв. Живые и искусственные, светильники и гирлянды, китайские шары и стаканы в виде тыкв. И в дверях этого тыквенного ада появляются они: счастливая плюшевая акула, поддатый клоун, спортсмен-регби в красном — она же мужественная Джессика Рэббит, сексуальный оборотень и недовольная собственным существованием невеста Дракулы. Не обратить внимание на этот харизматический квинтет — невозможно. Особенно привлекает внимание никем не узнаваемая огненно-рыжая красотка в золотом. Полупрозрачные султанки, подчеркивающие стройность ног, сидят низко на бедрах, расшитый топ не скрывает широкой полоски плоского живота, прозрачная мелайя прикрывает плечи и руки, грудь усыпана золотыми украшениями, идеально подходящими к массивным серьгам. Цвет золотого костюма и обуви дополняет макияж в тех же оттенках, а роскошные, вьющиеся локоны касаются открытой поясницы. — Так, парни, предлагаю сначала тусануть у пунша и наметить свои цели, а потом — в расход, — пританцовывая и подмигивая всем проходящим, предлагает акула. — Пака уже ползала себе в цели наметили, — Тэ дергается от испуга, когда клоун сбоку низко хрипит, рассматривая всех из-под своего огромного лба, — опасайся темных углов, куколка. Чимин быстро идет к фуршетным столам, совсем неженственно запрокидывает в себя сразу два стакана пунша, шумно выдыхает и хлопает в ладоши. — Да похер! Тусанём, пацаны? Под громкие одобрительные возгласы компания дружно выпивает и занимает наблюдательную позицию. — Парни, парни, смотрите, какая сексуальная кошечка, — внимание всех обращается к девушке в черном латексном костюме, — я беру её. — С хера ли? — Пеннивайз сегодня явно отжигает. — Она женщина-кошка, а тебе блохастая волчиха нужна или девственница Бэлла. — О! Тэхен-и, — Джин указывает в противоположную сторону, где в углу сидит очень дешевая версия Беллы Свон со сложной системой брекетов с лицевой дугой и красным яблоком в руках. — О-о-о, нет, нет, нет, я лучше умру одиноким волком. — Не будь тряпкой! — Пытается приободрить друга Сокджин, — если убрать эту металлическую конструкцию с ее лица — она очень даже ничего такая, — сдерживает рвущийся смешок, — вон, к ней уже пьяненький Эдвард подкатывает. Тэхен одним большим глотком допивает свой стакан. — Эй! Это моя стальная девочка! — Громко заявляет волк, утерев губы волосатым рукавом, идет к своей спутнице на вечер. — Одного сплавили, как насчет принцесс? — Играя бровками, Хосок все пытается задеть Чимина. — А? Чимин-и? Где твой Дракула? Ты его уже видишь? — Вон он! — Стаканом указывает Юнги в центр зала. — О! Я знаю его. Это Ким Намджун, у нас несколько совмещенных предметов. Он нормальный, — с улыбкой заявляет Ким, — поболтаете с ним. Чимин и хотел бы устроить очередную сцену, но смысла в ней нет. Да, с костюмом не фартануло, но суть вечера провести время в приятной компании, а парень перед ним очень даже приятный на вид. Пак уже делает первый шаг к своему не такому уж и ужасному вечеру, как пиздец подкрадывается незаметно. — Стой, — акулий плавник цепляется за руку, — еще один. И вот тут тушите свет, ройте могилу, потому что Чимин готов лечь в нее прямо сейчас. — Чи-и-ми-и-ни… чья-то мокрая мечта сегодня сбудется, — Хосок трется о плечо окаменевшего друга. В черном парчовом камзоле, с широкими кружевными манжетами шелковой сорочки, в узких темных брюках и с черными, слегка вьющимися волосами, спадающими на лицо, в зал входит второй Дракула. Мечта всего женского населения универа и Пак Чимина — Чон Чонгук. Тот самый, что слегка растерявшись, но мастерски скрывая, осматривается по сторонам в костюме-паре нашей маленькой принцессы. — Чимин, моргни, глаза слезятся, — парни оживляются, предчувствуя экшн. — Ну на хер! Я сваливаю! — Красотка в золотом совершает попытку бегства, но натыкается на неприступные крепкие грудные клетки друзей. — Хватит, — Джин пытается утихомирить сбегающую невесту, — ты только внимание привлекаешь, успокойся. Чимин одергивает руки, резко откидывает волосы назад, насупившись, отворачивается к столу. Хочется согнуться пополам от недостатка воздуха и тяжести сердца, сжать колотящийся орган и сделать дыхательную гимнастику, что поможет отогнать паническую атаку. Он не страдает её приступами каждый раз, когда его видит, только сейчас, предчувствуя, что встреча с мечтой, рвущей внутренности на части несколько долгих месяцев, неизбежна. Пак осторожно поворачивается, чтобы определить местонахождение атомной бомбы, и ретироваться подальше, потому что если зацепит — это все. Лучевая болезнь, съедающая снова и снова, страшные муки изо дня в день и ненависть к себе за врожденную робость. Из-за живой стены из друзей Пак следит за объектом своей сердечной недостаточности, что мило общается со вторым Дракулой и не перестает внимательно изучать присутствующих в поисках пары. Несмотря на огненное желание быть рядом, Чимин ни за что не подойдет к нему в этом позорном образе. «Так опозориться… да лучше…» — Привет, Чонгук. У Чимина перепонки в ушах взрываются, а челюсть сжимается так, что на языке чувствуется зубная крошка. Хосок машет своим поганым плавником, а в голове уже сотни вариантов мучительного убийства худшего друга. Он резко отворачивается. В голове бьет набатом. Руки сами наливают полный стакан месива из пунша и бог знает чего. Пак пьет, но рецепторы отказали: ни вкуса, ни запаха, приближение опасности ощущается могильным холодом по позвоночнику, яркие вспышки в глазах и громкое: «Надо бежать! Куда?! Под стол!» Чимин тянется к скатерти, чтобы нырнуть в убежище — не успевает. — Привет, классный прикид, — от бархатного баритона тело в оцепенение впадает, пальцы на ногах поджимаются, а тонкая ткань трещит под сильным натиском пальцев. — Да, сшит по спецзаказу, — отшучивается Хоби, в то время как за спиной читаются все известные молитвы на разных языках мира, — я смотрю, тема вампиров в моде, — окидывает парней оценивающим взглядом, — на всех пар не хватит. — Да, хоть бы одну найти, — присоединяется к разговору Намджун, не сводя глаз с Джина и сомневаясь, не обманывает ли его зрение, — Джин-хён? Ким удрученно закатывает глаза, — он самый. — Тогда, други, радуйтесь, есть у нас для вас один подарочек, только не знаю, как вы его делить будете. Парни отходят в стороны, являя свету неземную красоту. Пак не дышит. Стоит, замерев, и не оборачивается, надеясь «постоят да забудут», но костлявые клоунские ручонки силой разворачивают Пака лицом к собственной смерти. Хосок подтягивает ни живого, ни мертвого Пака, прижимая к себе. — Ну, малышка, выбирай, с кем проведешь этот вечер, — девушка шумно сглатывает, не решаясь поднять глаз, — только недолго, а то мамочка будет волноваться. — Заткнись, придурок! — Сквозь сжатые губы шипит Пак Чону и незаметно бьет локтем в ребро. — Вау, у меня нет слов, — восхищенный красотой девушки, Намджун подходит ближе, и та робко поднимает сияющее золотом лицо. В черных, как смоль, глазах плещется восхищение и искры мгновенной влюбленности, а сердцу Чимина тоскливо становится, потому что никогда не увидит этих искр без всей этой мишуры. — Я тебя знаю? — Чонгук голову слегка наклоняет, внимательнее всматриваясь в тонкие черты девушки. — Это вряд ли, — с усмешкой бросает Юнги и на этом спасибо, потому что ответить Пак сейчас не в силах. Оба Дракулы, замерев, стоят истуканом, а перепуганная невеста встревоженным взглядом бегает по парням, забывая иногда дышать. Чонгук подходит ближе и взглядом девушку съедает, что ловит связь и так заворожено смотрит в ответ. — Красавица, — Дракула Ким разрывает эту космос-связь, — зачем тебе этот незрелый парень? Пойдем со мной, я тебя не обижу. — Дай девушке самой выбрать, — холодно парирует Чонгук, не в состоянии перестать рассматривать райскую красоту. Чимин робко улыбается, но внутри истерит и искусственные волосы на голове дерет. «Задрали! Мало того, что весь вечер меня достают, что я в бабу оделся, так они еще и этих петухов сводят между собой!» — Ну, долго прицениваться будешь? Выбирай уже, — Юнги начинает надоедать эта мыльная опера, ему бы сбагрить самого капризного и расслабиться, наконец. «Твою мать! Была не была, все равно нужно искать пару на вечер». Внутренняя война заканчивается. Подписывая капитуляцию, Пак решает провести вечер с незнакомцем, с которым можно будет договориться, чем с Чоном, с которым он и минуты наедине не выстоит. Изображая утомленность всей этой ситуацией и крайнюю степень похуизма, девушка, громко цокнув и закатив глаза, хватает за рукав Намджуна и тянет за собой. Нужно найти более-менее тихое место, сразу объяснить, что он дамочка с не самым приятным сюрпризом, и расслабленно пить, свободно общаясь, тем более что тема для разговора у него имеется. Вампирская парочка движется в направлении запасного выхода, куда выходят все во двор освежиться, покурить и прижать кого-нибудь в темном углу. Пак находит для себя комфортную зону, рядом с горой светящихся тыкв, что именовали декоративной композицией, за которой стоит импровизированный «бар» с пуншем посерьезней. — Слушай, — Чимин поворачивается, не отпуская руку парня, — тут та… Пара искрящихся черных глаз пронзают его, земля ускользает из-под ног в тот момент, когда душа медленно покидает тело. Банальнее ситуации быть не может, но она происходит. Впечатление будто Пак корабль, что терпит крушение среди океана. Или нет, он тот над кем собрались тучи, пошел ледяной ливень и в него, не переставая, бьет молния. Хотя, скорее всего он тот бедный олененок, которого сбил грузовик и поехал дальше. Вернулся, чтобы посмотреть, жив ли он и снова его переехал. Пока в его голове со скоростью ленивца складывается ситуация и выход из неё, такой властный в этом готическом наряде, такой страшно красивый с обворожительной улыбкой смотрит мягко и… влюблённо (?) Чон-мать-его-Чонгук. — Ты в порядке? — Чон наклоняет голову и заглядывает в глаза испуганной девушки, не переставая улыбаться. — А? Я, — «Думай. Думай. Нет! Не думай. Действуй. А что делать? Да что ж такое? Куда делся воздух?» Пак не может связать нескольких слов, а тут еще и воздух не дышится. Он опускает глаза, и его взгляд падает на собственную руку, что держит запястье Чонгука. Невеста резко убирает её, словно обжигаясь, и вскидывает слишком высоко, чуть не задевая по носу Гука. — Я это. Ам-м… — Чимин закидывает руку за голову и чешет затылок сквозь искусственную копну, от которой жара и зуд страшный, — мне нужно… — Припудрить носик? — «Да чтоб тебе лимон в рот засунуть, чтоб так ярко не улыбался, чертов Чон Чонгук». — Напиться, — неожиданно грубым голосом отвечает девушка, и торопится к столику с алкоголем. — Интересненько, — сам себе улыбаясь, Чонгук следует за девушкой, соблюдая дистанцию. Пак жадно глотает стакан со светлой жидкостью, пытаясь оживить пересохший рот, ставит на стол и совсем не по женски-изящно вытирает запястьем рот. — Почему ты здесь? — Отдышавшись и немного переведя дух, интересуется тихо и неуверенно. — Ты сама меня выбрала, потащив за собой, — Чон подходит чуть ближе, — честно сказать, я думал, ты выберешь не меня, но я приятно удивлен, — радостная улыбка слегка мрачнеет, — или ты не меня хотела выбрать? «Конечно тебя!» — голос внутри кричит, пытаясь быть услышанным. — Я… не знаю, со мной такое впервые, — и как хорошо, что голос Чимина высокий, потому сейчас он точно не смог бы его контролировать, он на ногах-то с трудом держится. — Не верю, — Чонгук подходит к столу наполнить бокал, — у такой очаровательной и невероятной девушки и не было сразу несколько поклонников? Дико получать такие комплименты и восхищенные взгляды, да еще и от самого Чонгука, но, чертовски приятно. Только смотреть на него совершенно невозможно. На то, как розовых губ касается оранжевый пластик, как изящно и плавно движется кадык, и небольшая капля стекает с уголка рта, ловко подхватываемая длинными пальцами. Градус расслабляет тело, и мысли и внутренняя кокетка Пака вступают в игру. — Не было такого, что сам граф восхищался мной. — Внесите, пожалуйста, Оскар за этот кокетливый взгляд и отдельный приз «гуру пикапа», потому что Чон сейчас лужей поплывет от этого комплимента. — И как зовут мою невесту? — Дракула чуть подается вперед. — Чи… кхм… Чжунхи. — Чжунхи? Почему я раньше тебя не встречал? На каком ты курсе? — Я на третьем, финансовый факультет, мой корпус далеко, поэтому и не встречались. — Не задумываясь, выдает Чимин. — Знаешь, на каком я факультете? — Удивлено, но с ехидной улыбочкой спрашивает Чон. Язык без костей и пьяненький мозг подставляют по-полной. Пак тушуется немного, но быстро соображает. — Кто же не знает, на каком факультете учится звезда футбольной команды университета. — То есть мне и представляться не нужно? — Ну, сегодня особенный вечер… Чонгук оказывается невероятно близко, подхватывая небольшую ладошку. — Позвольте представиться, Граф Дракула, — оставляет на тыльной стороне горячее касание, а на месте этом будто огненная метка остается, выжженный контур соблазнительных губ. Из груди Чимина сотни бабочек вырывается, разрывая его на мельчайшие частички, разнося прохладным октябрьским ветром. Он не может перестать улыбаться и метаться взглядом по красивым чертам. Ему бы помочь с искусственной вентиляцией легких, но Чон не дает реанимироваться, вставая перед ним на одно колено. — Не откажите ли вы мне милость стать моей невестой, — взгляд такой правдивый, не позволяющий усомниться, — хотя бы на этот вечер. — Согласна, — тихо отвечает завороженная девушка, улыбаясь расцветающей улыбке графа в ответ. — Можно тебя обнять? Не в силах ответить, Пак лишь коротко кивает и делает шаг навстречу. Крепкие руки обхватывают тонкие плечи, прижимая к себе, миниатюрный нос утыкается в черный шелк сорочки, пропитанной мускусом. — Ты вся дрожишь, — Чонгук снимает с себя камзол, накидывая на Чжунхи, снова забирая ее в свои объятия. Только ту не перестает трусить, потому что дрожь эта не от холода вовсе, а от ощущения теплого тела рядом и воздушных облаков под ногами. Поблизости слышится шум, и Чимин резко отстраняется, боясь быть замеченным, забывая о неузнаваемости своего образа. — Может, хочешь вернуться? — Чонгук слегка разочарованным выглядит и все рукам места найти не может, потому что те хотят держать маленькие холодные ладони, но девушка выглядит слишком напряженной и напуганной. — Нет, лучше здесь, — Чимин отвечает не задумываясь и правильно делает, потому что, когда у него начинает работать мозг — все, пиши пропало. — Тогда, может, еще выпить? — Нет, думаю, мне хватит, — Чимин настолько напряжен, что в него хоть бочку алкоголя влей, он не опьянеет, адреналин сжирает градус, а тело все продолжает леденеть, — а ты пей, не обращай на меня внимания. — Вообще-то я тоже не хочу, просто не знаю, что я еще могу предложить, чтобы не показаться скучным, и ты не ушла, всё же ты меня выбрала и не должна пожалеть об этом. — В разговоре Чон делает маленькие шажки, чтобы хоть немного быть ближе и слушать этот тонкий аромат персика и корицы. — Ни за что не пожалею. — Едва слышно отвечает Пак. — Прости, что? — Дракула ближе наклоняется и глаза прикрывает, медленно погружаясь в сладкое облако дурманящего аромата. — Покорми меня, — выпаливает девушка в страхе, что Чонгук все же услышал признание. Пребывая в небольшом замешательстве, Гук отстраняется. — А, д-да, конечно, я сейчас. Он быстро убегает куда-то, а невеста с легким стоном выдыхает, ссутулившись, будто последние два часа она была затянута в тугой корсет, и сейчас наступил тот самый момент облегчения, когда его сняли. Уже не чувствуется того напряжения и холода, становится комфортно в своем теле, да даже в этом костюме. Только сейчас Пак замечает, как вокруг все красиво светится ярко-желтыми огнями, как вдалеке переливаются гирлянды и легкие наполняются осенней свежестью и терпкой пряностью уютного камзола. — Не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу, — невеста вздрагивает и слишком резко оборачивается, роняя с плеч теплую вещь. — Извини, я напугал, — Чонгук ставит тарелку и наклоняется за камзолом, в это же мгновение, выпадая из собственного тела. В нескольких миллиметрах тепло нервно покусанных, но мягких губ, обжигает его собственные, длинные черные ресницы едва не касаются его лица, а кончик носа соприкасается с миниатюрной пуговкой, что наверняка забавно морщится, когда улыбается «его» невеста. Несколько бесконечно долгих секунд проходит, пока эти двое утопают друг в друге и не думают спасаться, затягивая себя в сказочную утопию для них двоих, склонившись над упавшей вещью. Чонгук первый возвращается в реальность. Снова укрывает тонкие плечи своей спутницы и помогает ей подняться. Говорить не хочется. Комфортно вот так, в этой уютной тишине, в присутствии друг друга. Чонгук негласно поддерживает и молча, берет с тарелки канапе, поднося его к губам невесты. И всю эротичность этого момента он не забудет никогда. Не забудет, как плавно открылись сочные губы, как показался влажный и блестящий язык, как медленно в рот погрузились черри с мягким сыром, и как сексуально губы сомкнулись на цветной палочке. Дракула закрывает глаза и медленно сглатывает наполнившую рот слюну. Происходящее напоминает жестокую игру или пытку, но Чон слишком мазохист, ему нравится, он ни за что не прекратит это. Единственное «но» — это слишком бурная реакция его тела на все происходящее. Жар и тяжесть внизу живота кипятят кровь, разгоняют сердечный ритм и хочется действий, но все еще присутствующее напряжение между ними не дает их совершить. — Как тебе сегодняшний бал? — Решает разрядить обстановку и напряженность в своих штанах Дракула. «Охуенный и ужасный». И это действительно так. Касаться, видеть, чувствовать, вдыхать и быть рядом — вот она, та самая мечта, что сейчас осуществляется, но горечь в том, что происходит это у Дракулы и его невесты, а не у Чонгука и Чимина. — Совсем неплохо, — правда, хоть и меньшая её часть. — Бал скоро закончится, а мы ни разу не станцевали, — Чонгук протягивает руку и смотрит с бесконечной надеждой. — Но здесь не слышно музыки, — Чимин неуверенно протягивает руку, вкладывая в большую теплую ладонь, утопая в ней. — Просто услышь её. Чон притягивает к себе девушку и медленно скользит рукой по спине, останавливаясь на талии. Она кажется такой маленькой, хрупкой и нерешительной, но доказывает обратное, когда жмется плотнее. А Чимин слышит. Слышит музыку, ту, что начинает звучать внутри него от этой дурманящей близости, ту, что наполняет его и задает им единый ритм. Если было бы возможно, то Пак хотел бы сейчас раствориться. В нем. В Чоне. Полностью. Стать его частью, удобно разместившись в сердце, и никогда его не покидая. От тепла тел алкоголь, будто все это время был замороженным в Паке, начинает таять, разливаясь внутри приятным теплом и легкостью. Придает и смелости действиям, сжимая нежную кожу через черный шелк. Внутри, как снежный шар, нарастает желание прижаться сильнее, впиться жадным поцелуем в губы, признаться и сдаться в его сладкий плен. И будь он настоящим кровопийцей, Чимин каждое утро предоставлял бы ему шею со свежей порцией кипящей от любви крови. Пак ведет носом по груди парня, вбирая в себя его сносящий аромат, чувствуя его внутри, и поднимая лицо вверх, теряет сознание. Потому что не может это происходить на самом деле. Не может Чонгук в считанных сантиметрах смотреть лишь мгновение и резко наклониться. Не могут его губ касаться губы. Но все так правдоподобно. Влажные, горячие и мягкие целуют так тающе-нежно, посасывают и не выпускают из своей власти. Если это сон, то бояться нечего, поэтому Чимин отвечает. Пылко и страстно, превращая легкий и невинный в пылкий и настойчивый, сплетая отчаянно-голодные языки и смешивая в этой страсти дикое желание друг друга. И всё бы прекрасно, только вот у невесты в штанах невероятно тесно становится и не ощутить это напряжение невозможно. Но Чимин слишком счастлив сейчас, чтобы разрушить эту сказку. Он жмется и трется, не боясь быть раскрытым, хватает за шею, тянет на себя и не по-девичьи властно терзает чоновы губы и доминирует в поцелуе. — Чимин… — между парнями земля разверзается, отбрасывая их друг от друга, что ошарашено смотря, на не менее испуганного Хосока, — то есть, вы Чимина не видели? Пак, не переставая, губы трет, а Чон, немного растерявшись, чешет затылок. — Чимин? Это твой друг? Крошечный хён? «Вот, блять, как! Со шлюхами рыжими сосется, а я для него всего лишь крошечный хён?!» Хосок, замечая каменное лицо друга и такой же каменный стояк, что тот даже скрыть не пытается, весело отвечает. — Ну, не такой уж и крошечный, — прыскает в кулак, не удержавшись. — Нет, не видели, — отвечает за двоих Дракула. — Ладно, найдется, а тебя там ищут, — щелкнув пальцами, указывает на Пака, а потом себе за спину, — поторопись. — Уже? — Чонгук расстроено смотрит то на Хосока, то на свою спутницу. — Там уже все расходятся. Тяжело выдохнув, Чимин к другу идет, но приятное касание к запястью его останавливает — Подожди. Девушка поднимает полные тоски и грусти глаза и видит их отражение, только те больше и темнее. — А, да, — Пак снимает с себя камзол и протягивает Гуку, — это твое. Тот, молча, принимает и с тоской наблюдает за удаляющейся девушкой его незабываемого вечера, так и не озвучив то, в чем хочет признаться весь вечер. — Боже, поверить не могу, вы целовались, — Хосок едва успевает за несущимся другом. — Ты скажешь ему? Признаешься? Как он целуется? Он не почувствовал твою колбаску? — Хосок, заткнись! — Пак подбегает к такси и быстро забирается в него, стесняя Юнги и Джина. — А где Тэхен? — Интересуется раздраженная невеста, дождавшись пока Хоби сядет спереди. — Провожает свою Бэлу, — Джин оглядывает слишком взвинченного друга, — ну, а у тебя как прошло? — Чимин-и поцеловал его! — Кричит на всю машину Хосок, хлопая себя по коленям, игнорируя недовольный взгляд таксиста. — Дома тебе хана, тухлая рыбина. Игнорируя ехидные взгляды и ухмылки, Чимин отворачивается к окну, всматриваясь в темные улицы, проносящиеся мимо, но видит губы, что навсегда оставили след в душе и шрам на сердце.***
— Хватит. Давайте лучше о робо-девочке Тэ поговорим? — Без особого энтузиазма Чимин пытается перебить словесное извержение Хосока. — Ой, да там все понятно, — отмахивается Джин, выражая общее желание, — дальше-то что? — Ну вот, спрашиваю у них, не видели ли они Чимина, вы бы видели его лицо, я думал, у него глаз лопнет, — Пак обреченно выдыхает и закатывает глаза, — ладно лицо, я глаза ниже опускаю, а там ракета к запуску готова. — Столовая наполняется оглушительным смехом парней, а Чимин чувствует, что от этого позора ему вовек не отмыться, верные друзья уж точно напомнят о его минуте славы. — Весь белый, как смерть, стоит, думаю, надо спасать парня и… — Кто просил-то тебя? Спасатель хренов, — не выдерживает Чимин и вклинивается в обсуждение, между прочим, себя. Возможно, он принял опрометчивое решение, когда позволил Хосоку самому рассказать о вчерашнем вечере, но сейчас молчать совсем не получается, потому что подмывает конкретно. — Ой, прости, малышка, но я подум… — Хосок прерывается на полуслове, заметив кого-то за спиной Чимина. — Привет, — жизнерадостно улыбается, подзывая рукой к их столику. — Привет. — Спина Пака инеем покрывается от ужаса, не позволяя даже обернуться на охуеть какой знакомый голос. — А я ищу вас везде. И все так дружелюбно отвечают и улыбаются, будто вечность с ним знакомы. Предатели чертовы. — Вот они мы, что хотел? — Хоби украдкой на Пака поглядывает, что не поднимает взгляда со дна пустого стакана перед собой. — Девушка, что вчера была с вами, Чжунхи, — из холода в жар и обратно, громкость в ушах на максимум, стук сердца на минимум, — не дадите её номер? Чимин в испуге таращит глаза на Хосока и едва заметно качает головой, но на него, как на зло, никто не обращает внимание, все радостно пялятся на парня за спиной. — Что, понравилась? — С какой-то гордостью спрашивает Джин. — Не просто понравилась, — Пак уже слышит продолжение начатой фразы и всей душой ненавидит себя в образе Чжунхи, за то, что сам себя возможного шанса лишил, — я влюбился по уши. «Воды». Чимин хватает стакан и подносит к сухим губам — пусто. В панике берет кофе Тэ и с жадностью потерявшегося в пустыне бедуина, выпивает разом. — Прости, друг, ничем помочь не могу, знакомы не так давно с ней и номера, к сожалению, нет, — слишком радостно для сочувствующего заявляет Хосок. — Неважно, я все равно найду её, весь город переверну, но найду, — Чонгук облокачивается о спинку стула, на котором сидит не очень приветливый парень, что и не обернулся ни разу. — Кажется, она, и правда тебя зацепила? — Тэ на друга косится, что ни жив ни мертв, напился сладкого кофе и еще больше нуждается в воде. — Правда. Всю ночь думал о ней, а утром пришел в универ и её сладкий запах почувствовал и до сих пор чувствую, — у Чимина, возможно, паралич, потому что он даже пальцем пошевелить не может, глазные яблоки застыли, а спина напряжена так, что лопатки вот-вот прорвут тонкую кожу, — её запах, тепло тела и стук сердца. А вот это вряд ли, потому сам Чимин его стук услышать не может. — Вчера я был уверен, что понравился ей, но сейчас она даже посмотреть на меня не хочет, — на тяжелом выдохе произносит несчастный влюбленный. «Стоп! Что?» Пак поднимает взгляд, натыкаясь сразу на четыре пары довольных глаз. Нет. Подождите, он просто что-то не так понял. На фоне стресса и бессонной ночи начались слуховые галлюцинации. Всё нормально. Но лучше убедиться. — Да, она девчонка со странностями, — Юнги ехидную улыбочку в плече Тэхена прячет, продолжая более тихо, — да ещё с какими. — Может, мне лишь показалась её взаимность? — На вопрос никто не отвечает, а голос сзади, кажется, уж совсем на грани. Чимин очень медленно и осторожно под всеобщее молчание поворачивается к своему самому большому страху и слепнет от яркой улыбки. — Я не прав, Чжунхи? Кончился. Здесь и сейчас Чимин взял и кончился, взорвавшись внутри от позора. Но чувство наполненности быстро возвращается, когда в глазах напротив видит все, то же самое что и вчера — восхищение и влюбленность. — Может, сходим попить кофе, Чимин? — А вот сейчас искреннее спасибо Тэхену, что затупившего друга в спину толкнул и тот, согласно кивнув, поднялся на обмякшие ноги и пошел со своим Дракулой пить их первый кофе. Кофе Чонгука и Чимина.***
Разговорить Пака оказалось не так просто. Чонгук уже подумывал, а не наряжаться ли тому девушкой каждый раз, чтобы чувствовал себя увереннее. Но слишком беспокоящий того вопрос дает ему смелости разговориться. — Ну, а как ты понял, что это я. — От признаний младшего шея и уши красным полыхают, но улыбка ни на секунду не покидает обожженных кофе губ. — Я изначально это знал, — Чонгук такой же счастливый и осознавать, что причина его яркой улыбки, ты, так же приятно, как и целовать его. — Что? — Не сразу понимая смысл сказанного, Пак напрягается. — Чимин, мы оба слишком нерешительные, и это проблемой оказалось, Хосок помог ее решить, чтобы сблизиться с тобой. Это я попросил его уговорить тебя придти на бал в парном костюме, вот только подбором образов Чон сам занимался. — Младший явно сожалеет о неудачной шутке паковых друзей. — То есть они специально меня телкой нарядили? — И тут все, на что он старался не обращать внимание, сложилось и стало одним жирным словом, что могло бы натолкнуть на догадку, — «ПАЛЕВО». Он не видел ни одной бумажки, Юнги слишком легко согласился с тем, что Чимин тянет вне очереди, а эта плохо сыгранная сценка «если тебе достанется женский костюм, я его надену»? Видимо, они заранее распределили костюмы, как раз тогда, когда долго шушукались на кухне. — Да, все бумажки были с одним костюмом, — когда он сожалеет, становится таким милым, что хочется вечно попадать в неприятности, лишь бы видеть этот мягкий, сожалеющий взгляд. — Я был удивлен, когда мне позвонил Хоби и сказал, чтобы я костюм Дракулы искал, а вот мой конкурент это — незапланированная акция и, честно сказать, я немного испугался. Но, когда я увидел тебя… — Господи, ты не представляешь, что я пережил, — Чимин прячет лицо в ладонях, вспоминая, как готов был на месте провалиться в ад и переждать там тот ад, что творился наверху. — Тоже самое, что и я. — А вот Чон с трепетом хранит воспоминания вчерашних переживаний. Волнение, ожидание и, наконец, встреча. Необычная и немного шокирующая, но от того не менее прекрасная. — Но, почему… — Чимин не успевает договорить, наблюдая, как из руки пропадает нервно истрепанная салфетка, а на ее месте оказывается теплая рука, нежно обхватывающая мягкие пальцы. — Потому что влюблен в тебя. Слишком давно. — Возможно он и репетировал эту фразу всю ночь, но эффект от нее не меняется — кража истосковавшегося сердца. Чимин смотрит влюбленным идиотом, выворачивает кисть и переплетает пальцы, укрепляя зарождающуюся тонкую связь. Глаза Чонгука пьяные, блестят и медленно движутся, разглядывая каждый миллиметр Чимина. А у второго такие же и чувствует так же, только сказать пока не решается, но и без слов можно все понять, лишь заглянув в розовый туман паковых глаз. «Как и я в тебя».