***
Она — хорошая мать. Но как же тяжело с детьми одной, теперь, когда мужа постоянно нет дома! Клариче горячо любит своих детей, но иногда вынуждена проявлять строгость в воспитании. Никаких тренировок на мечах для Пьеро, пока не выучит уроки, учитель на него жаловался. Никаких прогулок и сладкого для Джованни и Джулио, пока не помирятся и не поймут, что драться нельзя, тем более им, двоюродным братьям. И как будто этого мало, вечером Лукреция устраивает истерику, требуя внимания отца. — Солнышко, твой папа ещё в Синьории, он расскажет тебе сказку в другой раз. — Но он обещал! А ещё он обещал, что покатает меня на пони! А ещё он обещал… «А мне он обещал быть рядом и в горе, и в радости», — думает Клариче, еле успокаивая ребёнка. Она вновь ложится в пустую постель и не слышит, когда муж возвращается домой. А утром он уходит ещё до рассвета. Лишь примятая вторая половина кровати да стопка грязной одежды на стуле свидетельствуют о том, что он был здесь.***
Она — преданная жена. Она поддержит своего мужа во всем, что бы ни случилось, не подаст виду, что что-то не так, не допустит никаких слухов. Но в последнее время становится все труднее и труднее соглашаться с ним. В душе она уже давно желает, чтобы он изменил свою политику. Она жаждет мира, чтобы ее муж вернулся в семью. Но Лоренцо не спешит. Наверное, он не успокоится, пока не уничтожит всех своих врагов. Он и не пытается превратить их в союзников, заключить с ними мир или, на худой конец, купить их расположение. Ее мужа нет дома даже в праздник. Даже на крестинах сына Лукреции Ардингелли, куда была приглашена вся семья. Даже в день рождения его матери. Случайно услышанный разговор Лоренцо с Сандро, когда она проходила мимо кабинета — и Клариче боится, что узнала причину столь частого отсутствия мужа. Ей не к кому обратиться за помощью, не к кому прижаться в поисках утешения. Ей надо немедленно развеять подозрения — о том, чтобы подтвердить их, ей даже думать тошно. Оставив детей на попечение свекрови, Клариче переодевается, натягивает капюшон плаща на голову, нанимает извозчика. Она следит за мужем весь день. Возвращается домой усталая и разбитая. Как будто мало было испытаний, выпавших на ее долю! Судьба задумала подбросить ещё одно, и Клариче не уверена, что вынесет его. Время молитвы. Но слова вылетели из головы: Клариче думает лишь об изящно одетой маленькой женщине с чёрными волосами. Ей не до молитвы: мысли греховны, душу раздирают сомнения и лютая неприязнь. Клариче уже выдержала это один раз, но тогда она только-только вышла замуж и совсем не знала Лоренцо. То была тяжелая борьба, в которой она одержала безоговорочную победу не сразу. Тогда ей показалось, что уже ничто не может разрушить ее семью. Ей казалось так до недавнего времени. Враги не смогли отнять у неё мужа, оставить ее вдовой и матерью-одиночкой. Сейчас это делала другая женщина, и Клариче не была уверена, что сможет с ней потягаться. Сил не было. Она родила ему троих детей. Если уж дети его не удержали…***
Лоренцо возвращается домой раньше обычного. Клариче сухо приветствует его, отдаёт распоряжение служанке разогреть ужин, и удаляется к себе. В комнате она пристально глядит в своё отражение в венецианском зеркале, стараясь согнать с лица все признаки тревоги, снимает тяжелые серьги и расплетает волосы. Она расчесывается, когда муж проходит в комнату. — Я думал, ты составишь мне компанию, — тихо говорит он, нежно касаясь ее волос. Клариче специально не оборачивается. — Я устала. — Я в кои-то веки освободился раньше, а ты так устала, что даже не захотела просто посидеть рядом? Его руки обвиваются вокруг ее талии, Клариче заставляет себя остаться неподвижной. Муж отпускает ее, целует в лоб и выпрямляется. — Как дети? — Нормально. — Что нового? — Ничего. — Чем ты тогда расстроена? — не понимает Лоренцо. Его супруга встаёт и поворачивается к нему. — Лукреция все ещё ждёт свою сказку. Ты должен рассказать ей, чем она кончилась, если помнишь, конечно. — А, это. — Да, это. Может, ты и мне расскажешь? Лоренцо недоуменно смотрит на жену, но Клариче отвечает ему спокойным взглядом. — Дочь считает, что я не знаю этой сказки. — Да, навряд ли. Видишь ли, Клариче, я сам ее придумал. — Интересная сказка. Я знаю только, что там был дружелюбный мальчик, который не любил играть в войну, совсем не любил бои на мечах и очень не хотел становиться взрослым. — Что ж, можешь послушать концовку вместе с Лукрецией. Давай уже завтра. — А сам-то ты знаешь концовку, Лоренцо? — Мальчик вырос, — отрывисто говорит Медичи. — И ему пришлось драться на мечах, по-настоящему, и ему пришлось воевать, тоже по-настоящему, и ему пришлось поубавить своё дружелюбие и тщательнее выбирать себе друзей. — А ещё ему пришлось бросить семью и с головой уйти в государственные дела, — подхватывает Клариче. Лоренцо смотрит на неё с некоторой досадой, но уже спустя мгновение черты его лица разглаживаются. — Прости. Жена не меняет выражения, и тогда он наклоняется к ней, собирается поцеловать, но она отворачивает лицо, и единственное, что ему остаётся — чмокнуть ее в щеку. — Прости, я не хотел, чтобы это отразилось на вас. — Это мелочи. Я могу это выдержать. Я могу многое выдержать, Лоренцо: твои отлучки, войну… Я не жалуюсь, — горько проговаривает Клариче. Но ее тон вынуждает Лоренцо отнестись к разговору серьезнее. — Так, что происходит? При чем тут глупая сказка? — Мы оба знаем, что это не сказка, Лоренцо, это реальная жизнь. Да, ты придумал оригинальный способ рассказать ее нашей дочери, но давай вернёмся к реальности. Я знаю все, все о вас с Ипполитой, — выдыхает Клариче. Вот. Она произнесла страшные слова. Будущее неизвестно, но лучше это, чем хранить ужасную тайну. Как отреагирует Лоренцо? Донна Медичи внимательно вглядывается в лицо супруга, но он быстро поднимает глаза и почти без удивления произносит: — Вот как. И все. Как будто этого достаточно! Ни тени беспокойства, ни малейшего следа раскаяния. Простое признание в грехе. Этого ли она хотела, этого ли ждала? Вовсе нет. Лоренцо отворачивается, проходит к шкафу и достаёт чистую рубашку. Камзол неаккуратно летит в сторону кровати и падает на пол, Медичи морщится и достаёт его. Молча переодевается. Берет полотенце и собирается пойти умыться. — Это все, что ты можешь сказать? — вопреки воле, голос Клариче дрожит. Лоренцо оборачивается. Раздумывает. — На самом деле, нет. Откуда ты узнала? — Слышала ваш с Сандро разговор. Вы встречались даже в его мастерской, - Клариче изо всех сил пытается сохранить бесстрастный тон. — Да, Ипполита активно интересуется искусством. Я также показывал ей творения молодого да Винчи. Не понимаю, чем ты взволнована. Что в этом такого? — Что такого? Она живет в нашем доме в Пистое! На этот раз Клариче удаётся завладеть безраздельным вниманием мужа. Он хмурится, спрашивая: — Откуда ты знаешь? — Я следила за тобой, — признаётся женщина, обессилено опускаясь обратно на пуф. — Я все знаю… ты проводишь с ней все время, встречаешься с ней... Все кончено. Она проиграла эту борьбу, не вступив даже в бой. Выдала все карты, признала своё поражение. Он даже не попытается оправдаться. Не объяснит, почему предпочёл незнакомку верному другу. — У меня ничего нет с герцогиней Калабрийской, — спокойно отвечает Лоренцо. «Ничего»?! — Но она… — Клариче чувствует, как вспыхивает лицо, как захлёстывают эмоции. Она не умеет это делать. Ее не учили спорить с мужчинами, уличать в неверности. Ее воспитывали тихой и кроткой, послушной супругу. Она не может спорить с мужем, в лицо ему бросать обвинения. — Клариче? Женщина неохотно поднимает взгляд. Она и не заметила, как он оказался рядом. Лоренцо осторожно берет ее руки в свои и целует, сжимая ладони. — Я хочу, чтобы ты меня услышала. С герцогиней Калабрийской у меня только деловые отношения. — Но почему она? — Она — мой союзник. Я предоставил ей дом в Пистое, чтобы держать ее приезд в тайне. Я должен был рассказать тебе; мне жаль. Я не хотел волновать тебя делами. — Волновать? — Поверь мне, дорогая, я знаю, как тебе нелегко. На тебе дом и дети, и я не хотел доставлять тебе хлопот ещё и с этим. — Это не хлопоты, я должна была знать… — И я обещаю, что в будущем буду советоваться с тобой. Лоренцо встаёт с колен и тянет жену за собой. — Ну же. Довольно волнений; расскажи, как прошёл твой день, расскажи о детях. Я хочу знать все. Клариче делает глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться. Это было не так-то просто. — Я вижу, что ты не убеждена, и потому повторю ещё раз: Ипполита Сфорца — мой друг. Она понимает меня: у неё тоже убили брата. Она — мой политический союзник в борьбе с врагами, не более того. Теперь ты мне веришь? Клариче смотрит на мужа, как он ждёт ее ответа, терпеливо, хотя по его лицу видно, что терпение его на исходе; подмечает, как он устал, догадывается, каким трудным выдался его день. Не может вспомнить, когда видела его беззаботным. Так хочется сделать его счастливым. Тогда, может быть, и сама она вспомнит, что такое счастье. Она ему верит, ведь он ее муж; ее самый близкий человек, ее любовь, ее верный друг, пока смерть не разлучит их. Как она могла сомневаться?***
Палаццо Медичи спит, погруженный во тьму. В одной лишь комнате горит свет, огонёк свечей в резном канделябре трепещет под дуновением ветерка. Клариче Медичи знает, что не заснёт в эту ночь. Слезы застилают глаза; она благодарит небеса и взволнованно меряет комнату шагами, время от времени выглядывая в окно. Над городом светит полная луна. Три тёмные фигуры в плащах быстро пересекают улицу. Тому, что идёт впереди, охрана у дома с поклоном отпирает дверь. Он проходит внутрь, остальные остаются на улице. В доме достаточно охранников и без них. Лоренцо Медичи сбрасывает плащ и, стараясь ступать как можно тише, направляется в часть дома, отведённую под детские. Он целует спящую дочурку, затем навещает мальчишек — поправляет одеяло Джованни, закрывает окно в комнате Пьеро, задергивает поплотнее шторы, чтобы лунный свет не падал прямо на спящего Джулио. Так же, крадучись, идёт к себе, но в покоях его ожидает сюрприз — жена не спит, встречает его на пороге и сразу же заключает в объятия. — Лоренцо… твоя мама сказала… она слышала… неужели это правда, Лоренцо? Война закончилась? Она так радуется, что у него нет сил ее огорчать — и он кивает. Клариче смеётся от счастья, а он любуется. И будь он проклят, если осмелится стереть эту улыбку. Никто не причинит его семье боль, больше никогда, даже он сам. Его жене ни к чему знать, что, пускай война закончилась, борьба не закончится никогда…