Повелители падали

      К ночи из лощины пополз белесый сырой туман. Пахло болотом. Лейтенант Ивер не мог сомкнуть глаз. Ему постоянно слышались бормотания и всхлипы за полуразрушенными стенами. Он старался не обращать на это внимания, но воспаленное воображение раз за разом рисовало жуткие картины. Один раз кто-то гулко выдохнул совсем рядом, за его спиной. Ивер вздрогнул и невольно оглянулся. Его и невидимое существо разделяла лишь холодная каменная стена, которая — он не сомневался, — не станет призраку помехой. Лейтенант крепче схватил пистолет, чувствуя, что оружие придало ему уверенности, и до изнеможения вслушивался в хлюпающие звуки снаружи. Потом все стихло, но Ивер больше не мог спать. Он ткнул в бок Рика, сопящего рядом, и спросил шепотом:       — Солдат, ты это слышал?       — Нет, — буркнул спросонья Рик и взмахнул рукой, словно отгонял надоедливое насекомое. — Спите, лейтенант, крути мои кишки, последнее время вы слишком много думаете.       Он и правда был сам не свой уже третий день. Да, третий день в этих развалинах. Каждую ночь Ивер слышал странные звуки снаружи, но сегодня туман придал призрачным беседам особый вкус и запах. Запах страха.       Склизкие шепотки во мраке то смолкали, то звучали так отчетливо, будто бесплотное нечто шипело проклятья прямо в разум. Призраки изводили всех — лейтенант мог сказать это с уверенностью, глядя на изможденные, с темными кругами под глазами, лица своих солдат. Разве что Рик и сестры ордена Священной Розы, сопровождающие миссию Экклезиархии, оставались равнодушны к лепету духов; но если дочерей Императора хранила их вера, непоколебимая, как скала, то Рику просто не хватало воображения.       Абориген-проводник, которого они волокли с собой от самого места высадки, и вовсе спал только днем, а ночью на режущей уши смеси готика и местного наречия лепетал что-то про пожирателей мертвечины. На эту ночь его монотонный скулеж вывел всех из себя, и сестра-госпитальер вкатила ему изрядную долю транквилизаторов.       Рядом послышался грохот. Ивер подскочил на месте и вскинул пистолет. По другую сторону от Рика, облокотившись на каменную кладку, уселась белая фигура в силовом доспехе. С облегчением он узнал одну из боевых сестер и снова уставился в темноту.       — Выспались? — спросила сестра.       — Нет. Мне кажется, там кто-то есть, — сказал Ивер и обругал себя, понимая, что сболтнул лишнее. Однако подумав, что боевая сестра это все же не комиссар, продолжил: — Кто-то ходит рядом.       — Звери, — после недолгого молчания сказала сороритас.       — И птички, мадам, — сонно мурлыкнул Рик и перевернулся на другой бок.       — Вы видели? — спросил лейтенант. Сестра усмехнулась в темноте.       — Я не хочу это проверять, — она издала новый смешок и устроилась поудобнее. Ивера это ничуть не успокоило.       К утру с востока подул теплый, пахнущий болотом, как и все тут, ветер и разогнал туман. Мутные клочья скопились в оврагах и низинах. Ивер вышел наружу, вдыхая полной грудью тяжелый, пропитанный испарениями воздух, и огляделся. Он рассчитывал найти следы ночных призраков, но жесткая осока вокруг была не примята. Следом появилась сороритас — не вчерашняя. Эту лейтенант знал. Ему часто приходилось иметь с ней дело, поскольку она командовала отрядом боевых сестер.       Ивер кивнул ей. Женщина склонила голову в ответ и прошла мимо, проверяя посты. В предрассветных сумерках ее белая броня хорошо виднелась на фоне каменной стены и зарослей, но потом серый полумрак скрал светлые очертания священного доспеха, и сестра скрылась из виду. Лейтенант плеснул в ладони воды из фляги и старательно вымыл лицо и шею. Спешить ему было некуда — канонесса так или иначе вернется к развалинам, весьма нескромно именуемым «штабом».       Ивер хотел поделиться своими соображениями, рожденными усталым сознанием, и канонесса была единственной из всей миссии, кто мог не только выслушать, но и понять его. Сестра Мелания, вопреки всем предубеждениям о невероятном фанатизме дочерей Императора, была рассудительной и образованной женщиной. Лейтенант иногда вел с ней беседы о живописи и музыке, и канонесса с удовольствием спорила с ним, отстаивая взгляды на ту или иную точку зрения.       Но на этот раз Ивер заговорил с ней не о спектаклях и опереттах. За время, проведенное в руинах, он стал более внимательно прислушиваться к несшему бред туземцу. Тот же не покидал своего угла, не говоря уже о том, чтобы выйти на воздух, и постоянно бормотал что-то без остановки. Да, на этот раз лейтенант Ивер говорил с Меланией о нем.       — Никудышный проводник, — сказала канонесса.       — Я не об этом. Он постоянно говорит что-то.       — Я уже не пытаюсь его понять, — раздраженно перебила Мелания. — Черви-падаль-черви. Единственное, что удалось из него вытянуть — постройки.       — Постройки? — переспросил Ивер.       — Да. Вот эти руины. Они их строили, — канонесса фыркнула, — для червей. Понимаете, лейтенант, я бы не придавала значения его болтовне. Дикари могут поклоняться кому угодно. Даже Богу-Императору в образе червя. Он рассказывал мне, что сюда когда-то приводили рабов — в качестве жертвы, — Мелания снова насмешливо фыркнула, — червю! Мне кажется, что в самой изысканной местной беседе непременно должна быть тема про червей.       — Вы не думаете, что он ведет нас в ловушку?       — О, друг мой, он нас вообще никуда не ведет, — устало ответила канонесса. — Скоро за нами прибудут с орбиты. Плюньте и забудьте.       А на следующий день пропал Рик. Он не явился с поста к импровизированному обеду. Вокс тоже молчал, и Ивер встревожился. Лейтенант обошел кругом развалины, не рискуя, впрочем, идти в заросли. Гвардеец будто в воду канул. Или, мрачно подумал Ивер, утонул в болоте.       — …А потом он появляется в блеске и величии. В руке у него сияющий меч…       — Замолчи, Авила, — сварливо оборвал кто-то рассказ.       — И затем великий герой Империума, доблестный Космический Волк, заросший с ног до головы рыжей шерстью, спасет сестру Венону, — невозмутимо продолжала названная Авилой, и Ивер явственно слышал, как она посмеивается над своими словами.       — Император встанет со своего Трона, чтобы вырвать твой язык, дерзкая.       — О, благочестивая Деа, если бы все ваши пожелания сбывались, то от меня давно остались бы только пальцы.       — Он вырвет твои пальцы тоже, — ядовито сказала Деа.       Ивер вывернул из-за угла и наткнулся на трех сестер и палатину канонессы. Они сидели на груде камней и вяло переругивались друг с другом, поглядывая в сторону болот. Лейтенант спросил про Рика, но сороритас его не видели, и Ивер ушел.       Вернулся он мрачнее тучи, наскоро проглотил свой паек и уставился в планшет. Исчезновение гвардейца не давало ему покоя. Ивер хорошо знал Рика — тот ни за что бы добровольно не покинул свой пост, только если случилось бы что-то из ряда вон выходящее.       — Жертва, — вдруг проскрипело из угла. Ивер поднял голову. Абориген, уплетая соевую массу за обе щеки, смотрел на лейтенанта. — Он нет больше…       И дальше последовал такой поток совершенно непередаваемых и исковерканных до неузнаваемости слов, что Ивер схватился за голову и прикрикнул на юношу. Тот пожал плечами и вернулся к трапезе.       Ивер долго сидел без движения. Слова туземца, казалось бы, бессмысленные и пропитанные дикими верованиями, заставили его задуматься. Мелания плевать хотела на все местные бредни и лишь отсчитывала время до прибытия транспортов, а вот Иверу день ото дня становилось не по себе. И тут пропажа Рика… Его следовало найти во что бы то ни стало.       С этими мыслями он и обратился к канонессе. Та выслушала его с непроницаемым лицом и отправила с ним давешнюю палатину Деа.       Выдвигались на закате. Ивер, конечно, хотел бы дождаться утра, но прослыть среди своих солдат трусом — уж лучше вздрагивать пару часов от каждого шороха. Деа же осталась спокойна. Ее не трогали ни голоса по ночам, ни странные рассказы аборигена. Она спокойно дожидалась Ивера, вертя в руках свой розарий.       — Прочешем все до болота, — говорил лейтенант, пристраивая в ухе бусинку вокса. — Вряд ли он успел уйти далеко.       — Скорее не успел, — мрачно сказала палатина. Ивер не ответил. Честно, он боялся. Всех этих шелестов, всхлипов, болота, казавшегося живым. Он хотел бы взять с собой всех своих солдат, но не имел права рисковать. А Мелания посчитала, что одной сестры будет вполне достаточно.       Ивер взял с собой мощный фонарь, прицепил на пояс кобуру с пистолетом, постоянно косясь на палатину в белом керамитовом доспехе. Интересно, справляются ли системы жизнеобеспечения с такой духотой?.. Деа же последний раз прокрутила розарий в руке и убрала его в подсумок.       Когда все было готово, Ивер приготовился нырнуть в густые заросли, но сестра-палатина оттеснила его и пошла первой. Впрочем, лейтенант был этому даже рад. Он шел следом за Деа, то и дело увязая в болотной грязи и ругая сквозь зубы надоедливых москитов.       До полуночи они прочесали каждый куст, но не обнаружили и следа гвардейца. Рик словно испарился. Пропал. И на его возвращение надеяться уже не стоило. Ивер совсем упал духом. Это было даже не сражение — обычное болото. Болото, просто болото, говорил он себе, и голоса эти — всего лишь галлюцинации от болотных газов.       Задумавшись, лейтенант по инерции тащился вперед и едва не упал, когда тяжелая рука Деа схватила его за плечо. Он поднял голову, недоумевая, и сороритас медленно убрала ладонь.       — Там что-то есть, — вполголоса сказала палатина. В одной руке у нее был болт-пистолет, в другой сестра уже держала цепной меч. Ивер тоже потянулся к кобуре и вдруг замер. Размытый силуэт мелькнул в свете фонаря и тут же пропал. Зашелестели кусты. Деа сделала шаг вперед.       — Стойте! Надо убираться отсюда, — Ивер совсем не горел желанием проверять, что это был за «зверь».       Палатина обратила на него внимания не больше, чем на камень у дороги, и уверенно зашагала к кустам. Потом взмахнула рукой, подзывая Ивера к себе, и ткнула пальцем под ноги. Ивер направил луч фонаря на бесформенную кучу и с большим трудом сдержал рвотный позыв. Яркий свет выхватил из тьмы растерзанное и обглоданное тело. По остаткам одежды на нем лейтенант узнал Рика.       — О, Император!..       — Тише, — прошипела Деа, явно к чему-то прислушиваясь. — Оно не ушло.       Ивер, не отводя глаз от кошмарной находки, кивнул. Он чувствовал спиной чей-то пристальный… взгляд? Нет, скорее какое-то голодное презрение. Обернуться было страшно. Хотелось броситься прочь со всех ног и спрятаться за каменной стеной. Сейчас она казалась Иверу надежнее всех крепостей.       Деа, по-видимому, тоже предпочла бы убраться отсюда как можно быстрее, но что-то не давало ей покоя. Если существо, что было где-то неподалеку, хотело бы напасть на них, то сделало бы это давно. Или для него это всего лишь игра?       Справа снова что-то мелькнуло. Палатина повернулась, успев заметить, как вздрогнула плотная стена стеблей. Она приблизилась к зарослям гладкой осоки и мечом раздвинула их. На сестру из темноты смотрело лицо — груда копошащихся, отвратительных, поблескивающих червей под капюшоном. Деа отшатнулась, вскидывая болт-пистолет. Ивер даже не успел ничего подумать, не то что остановить ее, как палатина выстрелила. Что-то влажно чавкнуло, по осоке разлетелись ошметки плоти. Лейтенант невольно вскрикнул, когда понял, что это черви.       Деа в последний момент увернулась от удара омерзительного существа и выстрелила снова. Кто-то другой был бы уже мертв, но существо-червь, плавно двигаясь, перетекло в противоположную сторону и стремительно бросилось вперед, наткнувшись на цепной меч сороритас.       — Огнемет, огнемет бы… — простонал Ивер, трясущейся рукой расстегивая кобуру.       — Беги! Беги же! — крикнула ему Деа, отскакивая от взмаха полной извивающихся червей руки, но лейтенант стоял, пригвожденный к земле ужасом и отвращением. В свете фонаря он видел, как по зубьям меча сестры-палатины расползаются черные проплешины, разъедая металл. Какие-то еще мысли, подобно этим червям, роились у него в голове, однако их прервал крепкий удар. Ивер мешком повалился на землю, не успев понять, откуда пришла опасность.       А Деа продолжала лавировать, начиная понимать тщетность своего сопротивления. Ее оружие не наносило кошмарному существу в мерцающем балахоне никакого вреда. Оно то исчезало из виду, чтобы появиться где-нибудь за спиной, то змеей бросалось на сороритас, и та видела перед глазами множество липких влажных червей. Конец. Или…       Сестра отбросила в сторону ненужный болт-пистолет и нащупала на поясе гранату. Ударом бронированного кулака она заставила тварь отшатнуться, при этом едва не став жертвой массы шелестящих личинок, и зарычала от омерзения. Еще раз крепко приложив существо — брызнули во все стороны черви, — палатина отскочила в сторону, не давая ему сосредоточить свое внимание на оглушенном, уткнувшемся лицом в болотную грязь Ивере. Во второй руке она сжимала гранату.       Тварь ринулась следом, ловко подсекла ее, но палатина оказалась проворнее. Развернувшись, она выдернула чеку и с силой швырнула гранату под капюшон. Граната с хлюпаньем исчезла в червях, и Деа упала ничком на раскисшую, пахнувшую гнилью землю. Раздался взрыв.       Осколки вперемешку с разорванными червями забарабанили по броне. Один из них пробил сочленение доспеха и впился в плоть. Сестра заскрипела зубами и откатилась в сторону. Встав на ноги, она убедилась в том, что существо мертво — поляна вся была в слизи и остатках белесых отвратительных червей.       Ивер почти не пострадал, не считая царапин и шишки на голове, но палатине стоило больших усилий привести его в чувство. Застонав, лейтенант приподнялся на локте и схватился за затылок.       — Что это…       Взгляд его упал на забрызганную червями поляну, и Ивер поперхнулся на полуслове. Деа тем временем разыскала свой болт-пистолет и подняла с земли изувеченный меч. Фонарь же так и лежал неподалеку от Ивера, освещая обглоданные ноги Рика. Тот поспешно схватил его и направил луч в другую сторону, стараясь не смотреть на труп.       — Я не хочу этого знать, лейтенант, — лязгающим голосом сказала Деа. Ее запоздало колотило. — Кто это. Или что. Император, охрани душу мою. Мне хватило.       Мне тоже, добавил про себя Ивер, с трудом выпрямившись. Теперь он был уверен, что больше не уснет.