Badpoly

При всей его извращённой любви к своим драгоценным мальчикам, уже полчаса Найтмер не испытывал ничего, кроме досады и головной боли. Сколько испытание его нервной системы, насколько она может быть у подобных им существ, длилось? Сколько миссий уже оказались скомпрометированы? Сколько ему ещё терпеть этот нескончаемый трёп грёбанного ублюдка?! У него есть дела поважнее выслушивания случайных сексуальных фантазий Киллера! Например, новый определённо не дрянной и не любовный роман. Не поймите Кошмара неправильно. Он конечно был мудаком, способным без зазрения совести разрушить чужие надежды, но не настолько, чтобы пренебрегать своими подопечными. Хранитель негатива честно первые два часа слушал словесные излияния Убийцы, какими бы непотребными они ни были. Но давайте будем честны, даже у него есть свои пределы. Они были достигнуты, и Найт чувствовал, что начинает закипать, подобно чайнику. Казалось, ещё чуть-чуть и пар из всех отверстий черепа повалит, аккомпанируя свисту слетающей крыши. Просто Киллера перемкнуло. Просто для него наступила весна (пора любви, ага). Просто у него разбушевались гормоны и магия. Просто у него талант играть на окружающих. Причины провала последних миссий? Нестерпимый зуд Убийцы засунуть в ближнего член. Найтмер и представить не мог, что угрозу его планам, которые не касались какой-нибудь ластовой альтернативной вселенной, будет представлять чьё-то разбушевавшееся либидо. Какой стыд! Даже Звёздные уже не удивлялись, застукав парочку его мальчиков, занимающихся непотребной деятельностью в развалинах терроризируемого мира. Кошмар не знал, что унижало его сильнее. То, что враги заставали его подчинённых за таким или то, что они уже по-джентльменски ждали, пока развратники натянут недостающие элементы одежды на место, чтобы вернуться к драке. Да, даже не обладающий тактом и стыдом Инк — и тот отворачивался! Вроде бы, огромная ошибка, поворачиваться к противнику спиной, ан-нет. Внезапно у всех появилось понятие чести, если это слово вообще можно употребить в ситуации, когда вас застали со спущенными штанами и с членом в произвольной дырке. (Побочный эффект — ухаживания Инка за Эррором стали активнее и смелее, от чего Дестрой отказывался покидать свою Антипустоту). Может быть, это Найтмер был ханжой, раз отказывался это понимать и всё ещё в приступе ярости ломал любой близко лежащий хрупкий предмет. Мимоходом приватизированная ваза династии Мин? Бутылка коллекционного вина? Саженец ценного сорта яблок? (Ладно, может быть, не настолько радикально. Яблони — святое.) Несчастный монстр или человек? А, к чёрту. Звуки разрушения и угасания существования были так освежающе прекрасны, восстанавливая униженное эго. —… а потом я трахнул Крисс-Кросса в дюйме от его жизни! Босс, вы знали, что в Зале Суда хорошее эхо? Он так мило краснел, когда слышал отголоски собственных стонов. — продолжал беспечно щебетать Киллер, играясь с одним из любимых ножей и словно не замечая закипающего Повелителя Кошмаров, к боку которого бесцеремонно привалился часами ранее. Найтмер не знал, что именно превратило его довольно сносного лейтенанта в сексуального маньяка. Он даже не мог приписать одержимость, ведь не считая этих заскоков, Убийца оставался на прежнем приемлемом уровне. Как однажды пытался объясниться Киллер, внутри появилась метафорическая голодная пустота и таким способом его тело пыталось с этим бороться. — Я был там, — с оттенком усталой злости цедит Кошмар, обречённо закрывая книгу, — так что да, знаю, слышал. О эмоциональном состоянии хранителя баланса можно было судить по тому, как он закрыл книгу и даже не потрудился поискать закладку, варварски подгибая страницу. Найтмер никогда так не поступил бы, всегда относясь к книгам, за редким исключением, с должным уважением и заботой. Да, кто-то в полной и беспросветной перспективе. Это как бесконечно кричать и всматриваться в бездну, чтобы она наконец-то обратила к смельчаку свой жуткий, бесчеловечный взор. Если одного из его мальчиков терзает пустота, то каким бы хозяином был Кошмар, не оказав всяческое воздействие по её заполнению? Он заботится о тех, кого приручил. (А так же о своих нервных клетках и балансе) — Ах, босс, вы подглядывали? — усмехнувшись, протянул Киллер, рухнув на тёмного монстра всем своим весом, словно куль с мусором, совсем не обращая внимания на скопившуюся в библиотеке мрачную атмосферу. — Не знал, что в вас есть эта жилка. Может быть, нам стоит заняться её изучением? Ха, мои кости горят при мысли о вашем взоре! — едва ли не закапал слюной он, заливаясь бледным румянцем и покусывая мизинец. — Было бы безумно странно трахаться, если бы на нас смотрели как на препарированных лягушек! — Киллер! — шикнул на бесстыдство подопечного Негатив. На самом деле он уже делал это, периодически наблюдая за играющими мальчиками и испытывая эстетическое удовлетворение. Понадобилось время и усилия, чтобы превратить загнанных в угол и кусающих любого приблизившегося зверей в ласковых и заботливых друг к другу щенят. Найтмер не мог ими не гордиться. (Но не в этот момент. Неа. Никакой гордости для тебя, Убийца) — Да ладно вам, босс! Разве вы сами не поощряли нас получать разнообразный опыт? — нагло давил на последние нервы хозяина мистер-тушь-потекла. Скрипы суставов, грохот магии в черепе, стук острых фаланг по деревянной ручке ножа. Слышите эти напрягающие звуки? Захлопывание крышки гроба и вбивание гвоздей для надёжности. — Хм, да, я действительно когда-то говорил нечто подобное. — неожиданно соглашается с подопечным Хранитель негатива, не кривя рот. Найтмер никогда не отказывался от собственных слов, хоть и согласие с очевидно сходящим с ума Убийцей приносило ему душевный дискомфорт. Вот только Киллер не чувствовал себя победителем. Было ли дело в многообещающей мрачности великолепного лица Кошмара или может быть во вкрадчивой угрозе бархатистого баритона… Как жаль для рефлекса «бей или беги» / «бей и беги», что Убийца с истинным мазохизмом проигнорировал его. Сквозь ставшую привычной апатию настойчиво пробилась пузырящаяся щекотка предвкушения, от которой затряслись поджилки и засосало под ложечкой. Тело впитывало внимание как губка, щедро отдавая взятое гудением разжигающейся магии. — Босс? — с нервным возбуждением усмехнулся Убийца, ёрзая на нагретом часами словесного насилия месте. С каких пор привычная ткань шорт стала вдруг такой невыносимо грубой на чувствительной надкостнице тазовых костей? Как бы ни был хорош в адаптации к любой ситуации Киллер, излишняя возбудимость последних месяцев периодически волновала его. Но, как впрочем часто бывает, все размышления на эту тему переходили в разряд бессмысленных и отбрасывались в сторону. Как можно думать о какой-то чепухе, когда рядом, перед или под один из самых прекрасных монстров в этой чёртовой мультивселенной, готовый к ласкам и взятию? Вот и Убийца не думал. А может, стоило бы… — Не нужно нервничать, мой питомец. Хозяин подарит тебе незабываемый опыт и глубокое познание. — с испорченной любовью мурлыкнул Найтмер, сжимая подбородок Киллера и притягивая его ближе к себе, покровительственно прижимая поцелуй к припылённой алым щеке, пачкая губы в подсохших хлопьях ненависти, мимолетно собирая их кончиком языка. Почему столь невинный жест заставил душу в общем-то жестокого психопата дрогнуть так, как не мог ни один грязный поцелуй? Столь редко можно получить от величайшего ханжи мультивселенной жесты любви и привязанности. — Мне остаётся только расчитывать на вас, хозяин, — был только рад подыграть Убийца, прижимаясь к груди негативного, не сдерживая своё желание потереться о него. — Я весь в вашей власти. — Иначе и быть не могло. — пренебрегает добровольной покорностью Негатив, скользнув пальцами на шейные позвонки, предупреждающе давя на кости. Киллер хрипит, жадно желая почувствовать удушье. Без реальной необходимости в воздухе это была просто прихоть, чтобы пощекотать разум и тело мнимой опасностью. Не дожидаясь приказа или разрешения, он изливает магию и конденсирует её на костях, создавая псевдо-плоть. Найтмер на это своеволие лишь раздосадованно цокает, но отмахивается. В конце концов, он возьмёт своё, нет нужды гнаться за побочными квестами и рассеивать внимание. — Раздевайся. — не терпя возражений и не желая тянуть время, коротко приказывает Повелитель Кошмаров, слегка отталкивая от себя жмущегося подчинённого. Причем сам он и пальцем не пошевелил, чтобы снять собственную одежду или помочь Киллеру. Тот установил новый рекорд по раздеванию, в своём рвении быстро снимая мешковатые шорты и безрукавку, откидывая их куда-то за спинку дивана. Предвкушение наполнило кости Убийцы, от чего его едва ли не потряхивало. Он выжидающе уставился на тёмного. Найтмер не мог не оценить преданность и готовность следовать распоряжениям. Если бы это распространялось на их нелёгкую работу… Негативу пришлось отмахнуться от тени раздражения. Он не собирался наказывать и срываться на своём мальчике. Вроде бы… — На пол, на колени. Я не собираюсь снова менять диван в этом месяце, ковёр дешевле. — провозгласил Кошмар, закидывая ногу на ногу и складывая руки на груди. Его голубой зрачок так и горел вызовом. Мол, попробуй воспротивиться. Только дай дополнительный повод для возмездия. Жаль, что Убийца был из тех, кто лишь с самой раздражающе понимающей ухмылкой выполнял самые унизительные требования. Не ставя слова хозяина под сомнения, он плавно опустился на пол, получая удовольствие от неравенства между ними. Тогда как он выглядел заинтересованным и уже готовым, казалось, готовым целовать землю, по которой ходил Найтмер, и его стопы, сам Повелитель Кошмаров был холоден и полностью одет, словно делая одолжение. Только из-за этого член уже набух от прилитой возбуждением магии. — Я знал, что в вас это есть, хозяин. Как там говорят? «В тихом омуте черти водятся»? — самоуверенно усмехается Киллер, испытывая некоторое богохульственное веселье. От чего? Что ж, в памяти не могли не всплывать кадры того, как один конкретный солдат принимал подобную позу, чтобы выразить свои совершенно невинные и чистые чувства и верность Кошмару. Интересно, сможет ли Хранитель негатива продолжать смотреть на Кросса после этого как прежде? Смотреть на свою самую верную псину и видеть его? Или представлять мечника в подобной ситуации? — Разве ты не можешь помолчать хоть немного, питомец? — спросил почти в шаге от шипения Найтмер, обвивая коленопреклонную фигуру белокостного монстра своими лозами скверны. Киллер откровенно ластится к липким прикосновениям едва тёплой упругой массы, потирая свою щёку о кончик одного из усиков. Негатив на это только фыркает и обвивает этой самой конечностью щедро подставленную шею в чисто декоративных целях. — Что поделать, вы же сказали использовать свои активы по назначению. Разговор — одна из функций рта. — с немалой гордостью напевает Убийца, томно прикрывая глазницы и краснея, чувствуя склизкие прикосновения на руках, грудине и животе. Жалко только, что они больше ощущались как тиски какой-то смертельной ловушки, чем ласка. Мысль не раздражать хозяина даже не мелькала в черепушке белого монстра. В чём тогда веселье? А как же острые ощущения опасности? В этом своё очарование! — Да что ты? Тебе просто нравятся звуки собственного голоса. — презрительно скривился Повелитель кошмаров, обвивая кончиком одного из усиков член подчинённого, втирая по длине скудные капли смазки. — Т… Тоже верно, — зажмурив глазницы и мотая головой от столь прямолинейного подхода, шипит Киллер. — Может вам стоит как-то заткнуть меня? — он хихикает и толкается бёдрами, пытаясь потереться о мало гостеприимную, но всё же такую странно приятную на воспалённой магии лозу. Кошмар замирает. Нет, он не паникует. Такого определённо быть не может. Он является Хранителем негатива! Повелителем Кошмаров! Ужасом мультивселенной! Его не могла сбить с толку и испугать бесстыдная сексуальная активность собственного подчинённого. — Знаешь, мне нравится эта идея. — ядовито цедит Негатив, протягивая усик с чужой шеи вверх и проталкивая в услужливо распахнутый рот. Пока Найтмер пытается смириться с… Чем бы там ни было, он не психолог разбираться в собственных чувствах (разве вы не слышали такое забавное высказывание? «У каждого психолога есть свой собственный психолог»). Убийца довольно посмеивается, игриво облизывая упругий кончик. Не самый приятный вкус, больше кислый и тёрпкий, но он брал в рот вещи и похуже. Благослови отсутствие рвотного рефлекса. Или, может, наоборот стоит поставить ему свечку? Найтмеру почти хочется гаркнуть, что он не должен так этим наслаждаться! Но ведь секс не несёт в себе цели причинить дискомфорт или боль. Он преследовал совсем не эти цели. Нужно было сосредоточиться и контролировать души не-гуманные порывы. Вернув себе самообладание, Кошмар расслаблено устраивается на диване, откидываясь на спинку. Он собирался помочь, но не согласился играть по правилам распоясовшегося подопечного. Лозы скверны, словно дополнительные руки скользят по телу белокостного монстра, оставляя слабые разводы на надкоснице и алой псевдо-плоти. Убийце было бы грех жаловаться. Вот если бы они не были такими неспешными… Киллер скулит, пропуская в этот жалкий звук нотки отчаяния, стремясь привлечь внимание и жалость к своей проблеме. Жалко, что он не мог так легко плакать, как монохромный. Это бы прибавило ему баллов? — Не способен заткнуться, не так ли? Но эти звуки хотя бы приятное дополнение. — садистски ухмыляется Негатив, мстительно пережав член, но при этом продолжая воздействовать на него и на некоторые чувствительные участки, таким образом, каким он знал, что это принесёт подопечному если не удовольствие, то удовлетворение. Заломить до давления в суставах плеч, сжать до треска запястья, ущипнуть маленькие бусины затвердевших сосков… Найтмер мог всё это, последовательно ли, одновременно ли… Он предпочёл небольшую хаотичность, перегружая Убийцу множеством сигналов. — Уже не такой дерзкий? — с мрачной нежностью мурлыкает Кошмар, наблюдая за обвисшим и содрогающимся в ловушке его вспомогательных конечностей подопечным. Только чтобы его небольшой триумф был разрушен. Наглец поднимает голову, со всей провокацией, на что способны бледные зрачки, смотря в глазницу хозяина и обсасывая кончик лозы, словно какое-то лакомство, роняя крупные капли слюны, смешанной с чёрными прожилками, на ковёр. — Конечно, ему будет мало… — ворчит сам себе Кошмар, постукивая пальцами по подлокотнику и скользя взглядом по покорно-непокорной тушке, разрывая зрительный контакт под булькающие смешки. И вот что ему с ним делать? Не любить, холить, лелеять же. (Не то чтобы Найтмер признался в том, что уже этим занимается. От одного позитивного чувства до дримотерапии всего один шаг). — Ничто не способно заполнить эту пустоту в твоём теле, да? — отстранённо задумался Найтмер, тыкая одним из усиков в деформированную душу. — Хотя… Давай будем более буквальными? — внезапно, после короткого молчания усмехнулся с долей безумного интереса он, одновременно с этим проникая глубже в рот. Убийца чувствует озноб, когда его магия с хлопком формирует горло под давлением скверны. Его глазницы широко распахиваются от напора. Отсутствие слёз позволяет без помех рассмотреть сумасшедшую ухмылку на лице Повелителя Кошмаров, напоминая, что его репутация была раздута не просто беспочвенными слухами. «Больной ублюдок…» вертелось в черепе Киллера, пока он чувствовал, как субстанция неумолимо скользит глубже, вынуждая его магию формировать нужную анатомию вплоть до желудка. Как жаль, что собственное сумасшествие с пылким интересом подхватило чужое, удерживая от стоп-сигнала. Было интересно, как много Найтмер может дать и как много он может взять и выдержать. Может быть, не самый умный выбор, но ведь интересные вещи не всегда безопасны? (Внимание, не берите пример с Киллера, они оба больные ублюдки. Разумно пользуйтесь стоп-словами и стоп-сигналами, а также не пользуйтесь сомнительными практиками. Безопасный секс, йоху!) Кошмар, испытывая сладкое чувство удовлетворения, наблюдал за выгнувшимся и запрокинувшим голову Киллером. Так он мог видеть собственную тьму, извивающуюся внутри красной магии и постепенно продвигающуюся глубже. За то, что подчинённый стал милее выглядеть и слушаться Негатив решил наградить его, всё также лозами потирая соски и быстрее лаская почти забытый член. Испытывая распирающее давление в горле и то, что можно было бы назвать удушьем, каждый раз рефлекторно пытаясь вдохнуть, но только давясь усиком, Убийца не мог не наслаждаться этим, самостоятельно трахая подставленный извивающийся ком скверны. Он мало что мог сделать, словно становясь причудливой игрушкой-сосудом, которую сумасшедший пытался придумать как заполнить. — Тебе нравится? — умилённо, если можно применить в этой ситуации подобное слово, усмехнулся Хранитель негатива. — Конечно тебе нравится, — фыркнул он, покачав головой, словно осуждая сам себя за то, что вообще задал этот глупый вопрос. — Но это так медленно, если я не хочу навредить тебе… Слишком сильно. Хмм, когда дело застопоривается, нужно сменить точку зрения! Ты так не считаешь? Кажется, Найтмер наслаждался своим небольшим монологом и неспособностью Киллера вести диалог и отвечать на вопросы. В библиотеку вернулась родная ей тишина. С небольшими изъянами, но что поделать? Хорошо, что Кошмар не был перфекционистом. Убийца недоверчиво посмотрел на Хранителя негатива, ощущая, как одна из гибких конечностей обвивает его бедро, раздвигая ягодицы и потирая сжатое кольцо псевдо-мышц. Найтмер, видимо, наслаждался собой, вальяжно устроившись на диване, представляя собой образец элегантности и ухоженности в сравнении с всклокоченным подчинённым. Ему даже руки марать не пришлось… Да что там, он даже не смутился! Только бокала вина недоставало этой картине. — Не бойся, ты же знаешь, что я не причиню вреда и хочу для вас только лучшего? — с устрашающей лаской задал риторический вопрос Кошмар. По его желанию усик начал проникать в напряжённую дырочку, массируя и расслабляя её своими действиями, только чтобы неумолимо вдавливаться глубже. Убийца сорвался и закричал, когда кончик лозы преодолел изгиб, вновь формируя его магию по требованию Повелителя Кошмаров. Его разум метался между двумя очагами, не зная, на чём сосредоточиться. Ни одна из гибких, мягко-упругих, постепенно истончающихся штук даже не думала останавливаться, продолжая вливаться в него прохладной патокой. От этого было не сбежать, негативная энергия словно отвоёвывала себе каждый кусочек в глубине его тела, оставляя свой неизгладимый отпечаток. Ласкающие член чёрные завитки окрасились белёсо-алым, когда Киллер содрогнулся от наваливающихся на него ощущений. Когда Найтмер даже не подумал о том, чтобы остановиться или хотя бы переждать, он, наконец, заплакал. Сначала была лишь пара скупых слезинок, но постепенно они превратились в полноценные ручейки. — Ш-ш, не драматизируй. — нежно успокаивал Кошмар, не особо скрывая свою натуру. От того сказанное прозвучало издёвкой. Не то чтобы Убийца нуждался в утешении и нежностях. Он лишь упрямо посмотрел на Хранителя негатива, мол, его таким не сломить. «Обеспокоенный» образ тут же разбился широкой ухмылкой. Он ждал этого. — Хочу посмотреть, как ты сломаешься! Давай же проверим, сколько для этого нужно. — рассмеялся Повелитель Кошмаров, поставив локоть на подлокотник и подперев голову ладонью. В конце концов, жадно наблюдая за собственной тьмой под красным неоном, уходящей под ключицы и вниз-вниз-вниз, Найтмер преодолел последнюю границу и проник лозой в желудок, постепенно заполняя полость. Было так интересно наблюдать за тем, как сосуд очерняется. Киллер завопил глухо, тут же кашляя и давясь, конвульсивно дёргаясь в крепкой хватке. Дело было не в боли. Он ощущал себя как никогда переполненным. Вес скверны осел в его желудке, при этом извиваясь и толкаясь. Это было почти тошнотворно и ужасно много, но ему нравилось, о чём свидетельствовала новая порция спермы, стекающая по усику на ковёр, выделяясь на белом ворсе между лужиц слюны. Но до конца было ещё далеко. В своих извивающихся движениях лоза не переставала скользить прямо по простате, разбавляя подавляющее и неестественное чувство переполненности удовольствием, словно намереваясь сплести для Киллера эти два понятия воедино. Кажется, Кошмар не шутил, когда говорил о сломе. Может быть не буквальном, они давно ушли от того, чтобы ломать друг другу кости. (Ну как друг другу? В начале их пути периодически некоторые забывались и пытались оспорить приказы Найтмера, а то и вовсе напасть. Сломанные кости — предупреждение и наказание, сам же Негатив изредка получал лишь жалкие порезы). Будем считать это в какой-то мере сломом мировоззрения. Киллер почему-то с предельной ясностью чувствовал всё, что происходит в его теле. Каждый изгиб уже нагретого его теплом усика, постепенно заполняющего уже тонкий кишечник. Самодовольный взгляд Кошмара так и прожигал плоть. Грязное, липкое скольжение по чувствительному, но уже вновь вставшему члену. Настоящая сенсорная перегрузка, которой не видно конца. — Мой бедный, маленький питомец. Потерпи, ещё не всё. Ты сможешь больше. Не нужно сдерживаться. — искусителем напевал Найтмер, щипая уже распухшие и потемневшие соски под шипение и всхлипы. Ему легко говорить. Он, считай, просто наблюдатель, экспериментатор, художник, наслаждающийся композицией, а не телесными позывами. Этому самоконтролю можно только позавидовать, потому что Убийца уже не чувствовал ни капли контроля над своим телом. Судорожно трясущийся, запятнанный всевозможными жидкостями комок костей. Боль в груди отвлекла от ощущений в животе, а потому очередной рывок глубже стал более неожиданным, возвращая к тошнотворно яркому ощущению движения внутри. Даже малейшее забытье имело цену. Киллер словно в первый раз почувствовал лозы в себе. К этому вообще возможно привыкнуть? Комок возбуждения наложился на движения и тяжесть усика, вызывая очередной, истязающий оргазм и мычание. Новая волна слёз хлынула по щекам, размачивая уже подсохшие дорожки и смоль ненависти, уродливо-милыми кляксами пачкая лицо, на котором глазницы с ярко-белыми зрачками выделялись своей мнимой невинностью. — В этот раз вышло меньше, — задумчиво фыркает Негатив, протягивая руку и собирая кончиком пальца текущую из уретры сперму. — И оно более прозрачно, — усмехнулся он, растирая капли между двумя кончиками фаланг. Вытащив из кармана платок, кощунственно белый при всей чёрной энергетике, Найтмер вытер о него испачканные пальцы и откинул ткань на столик. Каждый жест так и сквозит аристократичностью, словно не он тут пытает одного из своих подчинённых особенно странно-извращённым способом. Настоящий ублюдок. — Хорошо-хорошо, почти всё. Видимо, мы на финишной прямой, да? Был таким послушным питомцем для меня, — покровительственно напевает Найтмер, следя за заплаканным и отчаянным лицом Киллера, проталкивая кончик лозы в желудок под симфонию новой порции всхлипов и стонов. — Ш-ш, смотри, они встретились. Разве ты теперь не идеально полон? Кошмар наклонился в личное пространство Убийцы и бесцеремонно положил руку на выпирающий, бурлящий от сплетающихся лоз желудок. Не нежно, пытаясь успокоить, а специально надавливая, желая почувствовать очертания собственной магии через алую магическую плоть, очарованный этим видом и ощущениями. Пока Киллер отвлекался на грубую ласку и это ужасное чувство извращённой сладости от заполненности, от лозы на члене отделился более тонкий усик, бесцеремонно ввинчиваясь в текущую уретру, легко скользя в обилии смазки и семени. Это вызывает новый приступ. Слёз, конвульсий и Найтмер спешит вернуться на диван, из досягаемости питомца, чтобы какая-то биологическая жидкость случайно не попала на него. — Ах, прости, я почти забыл про эту дырочку. Но ведь я исправил свою оплошность? Я хороший хозяин. — посмеивается Кошмар над содрогающимся, издающим милые звуки плача и приглушенных криков подопечным. Хранитель негатива жадно наблюдает за тем, как тьма извивается внутри Убийцы. Становилось всё сложнее держать себя в руках, но ведь сейчас всё внимание предназначено для питомца. Может быть, он подумает над своей реакцией позже, в безопасной темноте и одиночестве своей комнаты. — Так прекрасно справился, принимая меня, питомец, — вполне искренне хвалил Найтмер, слегка скривив лицо, но положив ладонь на испачканную скулу подчинённого, нежно лаская и ещё больше смазывая жидкости. — Сейчас я всё вытащу, хорошо? Нельзя верить нежностям самого Негатива. Мягкий тон сменяется смешками и все усики разом, слишком резко вытягиваются наружу, возвращаясь к своему стандартному состоянию. Киллер по настоящему воет, содрогаясь в припадке, когда подавляющая разум переполненность сменяется пустотой и жжением. Долгое чувство удушения исчезает и кислород ударяет в голову. Пускай подобным им монстрам и не нужно дышать, но сейчас давление в черепе сменяется головокружением и долгожданный вдох приносит настоящую эйфорию. С особенно сильным последним сжатием лозы вокруг его член брызгает уже совсем прозрачными ручейками. — Ну вот, ты свободен, питомец. Хорошая работа. — констатирует с усмешкой Кошмар. Найтмер опускает неспособного соображать подчинённого на ковёр, отдёргивая испачканную руку и пряча её в карман толстовки. Оценивающе окинув взглядом учинённое непотребство, он понял, что… Не собирается с этим разбираться. Просканировав замок и нащупав местоположение остальных трёх своих мальчиков, Хранитель негатива переносит их в библиотеку, высаживая рядом с Убийцей. — Позаботьтесь о Киллере. И, наконец, приведите Эррора и Саенса, пусть разберутся, что за сдвиг произошел в его и без того безумной черепушке! — приказывает Кошмар и сбега… Благородно уходит, растворяясь во тьме. Смесь слёз и жидкой ненависти практически жжёт ладонь. Ему нужно с этим разобраться. Подчинённые Кошмара привыкли, что хозяин периодически может вытаскивать их подобным образом, поэтому не удивились. Тому, что их, можно сказать, похитили от привычного времяпрепровождения. А вот состоянию своего товарища… Среди гробовой тишины, разбавленной лишь громким, хриплым дыханием «пострадавшего» от «любви» Найтмера, раздался шелест обёртки. Кросс и Даст молча посмотрели на распечатавшего чупа-чупс Хоррора. — Что? Больше сосёшь, меньше болтаешь. — заключил Блад, слегка прикусывая острыми зубами шарик сладости. — Тебе это не грозит… — водя взглядом от Киллера к Хоррору и обратно, предполагает флегматично, но с оттенком шока и, может быть, неуверенности в собственных словах Мёрдер. — Логично. Дай и мне один, пожалуйста. — без лишних размышлений протягивает руку Кросс. —… И мне тоже. — в конце концов присоединяется Даст. Мало ли, чем чёрт не шутит? А Хоррор и рад, делясь с напарниками сладостями. В последующие столкновения Звёздные тщетно пытаются понять, почему подчинённые Хранителя негатива резко развили страсть к конфетам на палочке и другим подобным леденцам. Могли ли бедняги предполагать, что внезапная привычка сосания и затыкания рта тоже может вызвать у Найтмера интерес. Лишь Киллер был подозрительно доволен, но что с него взять?