Легенда о Земле и Небе

— Так вы это про Онхрани и Нейаркину? Я хорошо, на всю жизнь, запомнил эту очень старую легенду… — задумчиво сказал Вишей’Е, присев у костра между Ргимой Шекни, чистившей съедобные корешки, Фаари, наблюдавшей за жарившейся с травами мясом, чуть не залазя в него своим любопытным носом, и Бузом, игравшим с своим любимым Зубиком. — Красивая история, даже сказал бы, романтичная. Помню, как зачитывался ею в детстве, от того знаю ее наизусть. Ложь их история, этих людей в богатых одеждах. Между Онхрани и Нейаркиной никогда не было вражды. Они не добро или зло, а олицетворение Земли и Неба. К тому же, эта легенда — отличное изображение Роста и Восхождения нашего мира. История гласит о следующем… Родились давным-давно Небо и Земля и олицетворения их. В самом начале времен, прошу заметить. Новорожденный Онхрани, лицо Древнего Неба, был темен, а волосы его были бесконечными древними грозами и вихрями дыма. Лик его был страшен, а дыхание удушливо и смертоносно. Глаза его — выжигающее солнца, из них летел ослепляющий пепел. Нейаркина тоже была темна, волосы её были языками пламени и струями лавы, а очи — бездонные пропасти от землетрясок. Им было больно, как больно новорожденным, тела их горели огнем, им тогда не было дела друг до друга. Тысячи солнц прошло, жар рождения спадал и постепенно лик Онхрани светлел, ведь с него сходил пот — первые дожди, смывая с него дым и гарь. Нейаркина тоже вспотела, но огонь на голове испарял воду. Этот горячий пар попадал на лицо Онхрани, и он снова потел от его жара. Так древние объясняли дожди. Но вскоре огонь на теле Нейаркины, под ливнями пота, погас, оставаясь лишь в самой голове. Иногда когда она беспокоилась, лава вырывалась наружу обжигающим дождем, испаряя волосы. Так случались извержения. Иногда ее трясло ни то от гнева, ни то от ужаса, и так начинались землетряски. Земля наполнилась водой и волосы её стали волнами Первого Моря. Он был ещё мертв. Когда лик Онхрани окончательно осветлился, а глаза, сжираемые едким дымом древних извержений, окончательно прозрели, он впервые обратил внимание на Нейаркину. Теперь пламя не вырывалось из него, теперь его глаза днём были бездонным небом, а по ночам наполнялись звездами и далекими цветными облаками, называемые нами туманностями. И нет глаз на свете прекраснее этих. Нейаркина родилась слепой, но лишь когда Первое Море возникло, оно заполнило ее глазницы. И она с любопытством взглянула на своими бесконечно синими глазами на заинтересовавшегося Онхрани. Стоило их глазам встретится… Они влюбились друг в друга. Волны ее волос Онхрани брал на руки с нежностью, гладил песчаные щеки ветрами, прижав еще сильнее, чем раньше. Хоть не был способен ее защитить, ведь бестелесен, но Нейаркине и не нужна была его защита. Она состоит из камня и воды, ей совершенно нечего страшиться. Много лет влюбленные были вместе и искренне любили друг друга, но однажды в глубине себя Земля заметила нечто необычное. Маленькое существо, просто мельчайшее, копошилось в ее бескрайних водах. Она не знала, что это такое, тем более не знала, что с этим можно делать, потому спросила об этом Онхрани. Он предложил уничтожить это существо, но Нейаркине стало интересно, что будет дальше. Предложила подождать. К изумлению их, в водах Первого Моря стали появляться тысячи таких существ, которые питались водой (очевидно с чем-то питательным) и вдыхали дышащий газ. Онхрани говорил, что эти существа скоро погибнут, ведь запас и того, и другого не бесконечен, но Нейаркина хотела лишь пристально наблюдать за ними. Её стало жалко эти комочки, потому она их укрывала от гнева Онхрани, недовольного тем, что она не слушает его, от смертельных лучей солнца. Когда, казалось бы, слова Онхрани постепенно становились явью, Нейаркина неожиданно заметила, что некоторые комочки стали есть других, а некоторые из них позеленели. Она раньше видела зеленый цвет лишь в кристаллах малахита и берилла, но те ведь не двигались так завораживающе… Ей понравились зеленые существа, потому она особенно берегла их. У них было поразительное свойство: они умели из солнечного света, пустой воды и мёртвого газа делать для себя питательную воду, производя тот самый дышащий газ в Первое Море. Другие комочки поглощали их, получая нужные вещества, тем самым выживая. Стоило Нейаркине рассказать Онхрани об этом, он пришёл в ярость. Как такое возможно? Оно неконтролируемо меняется! От гнева его пошли страшные молнии, превратившие дышащий газ в пахучий, который постепенно покрыл все Небо тонкой пленкой и больше не пропускал смертоносные лучи, на которые так надеялся Онхрани. Он из упрямства стремился уничтожить жизнь, сокрытую в Нейаркине, ведь Земля в заботах о ней забыла их тысячелетия любви. Чуть теплый Онхрани все время тайно жалел об ушедшем прошлом. Таком чарующем и необратимом. При том он постоянно убеждал Нейаркину в том, что стоит прекратить это дело, пока всё вышло из-под контроля. У него были причины беспокоится. Нейаркина рассказывала ему с каждым разом все более поразительные вещи. Комочки стали плавать не по одному, а вместе, скрепляясь слизью и нитями воедино. Постепенно становясь все больше и больше, превращаясь в сложных существ, осваивали водные просторы и вглубь, и вширь. Нейаркина постоянно пыталась показать их Онхрану, чтобы тот сменил гнев на милость, но те погибали без воды. Водоросли и медуз иногда прибивало к берегу, но солнце было к ним по-прежнему не очень милостиво, потому те быстро засыхали. Оставались лишь мертвые тельца. Земля всегда поражалась тому невероятному разнообразию, что она приютила. Маленькие комочки становились все сложнее с каждым тысячелетием, приобретая поразительные приспособления для жизни: щупальца, панцири, ноги… Зеленые растения росли ей на радость всяких форм и размеров, красиво колышась в неспешном водном течении. Многие исчезали бесследно, но Нейаркина видела сотни новых, более поразительных, потому ей было совершенно некогда было печалится. Некоторые из водорослей вскоре оказались способны выживать на суше, каждый раз терпеливо дожидаясь прилива. Мягкие, нежные стебельки и листики быстро огрубели и одеревенели, слегка приподнявшись над землей. Онхрани был совершенно не впечатлён. «И вот ЭТО твоя хваленая жизнь?» — с презрительной ухмылкой насмехался он, стараясь разорвать эти зеленые прутья ветром и сжечь солнцем. Но Нейаркина не теряла надежды в них, поливая их водой время от времени и не клоня голову перед насмешками Онхрани. Земля всё равно окажется права, ведь она не менее упряма. Рано или поздно. И оттого у Онхрани нечего не получалось. Побеги зеленых первопроходцев покрыли всю Нейаркину, укутав ее в красивую роскошную одежду. Она знала, что Онхрани не любит зеленый (она же любила все цвета в мире), хотела даже ему немного насолить, несколько сменив унылый коричневый и черный на цвет жизни. Растения, ставшие нам известными нам как мхи и папоротники, постоянно выделяли споры, от которых Онхрани слезился и чихал. И с каждым годом их становилось лишь больше и больше. Происходящим он был совершенно недоволен, но никакие ветра не могли сломить одеревеневшие стебли первых древесных. Постепенно наверх из воды стали выползать жучки, прочие букашки. Они ползали под ногами Онхрани, по корневищами и листьям, а он лишь презрительно отпинывал их от себя. Говорят, именно он придумал слово «паразиты» и все известные миру ругательства, дабы описать все свое презрение. Тогда Онхрани был очень недоволен, но Нейаркине удалось слегка надломить его, показав маленькое насекомое, одно из миллионов, но самое первое, что было способно летать. Оно могло заползти на самую вершину дерева и взлететь навстречу Онхрану ввысь. «Оно скучно и неинтересно, — холодно заявил он, тая некоторое изумление внутри облаков. — Я жажду от твоей «жизни» того, что меня действительно поразит». …Долго времени с тех пор прошло, но однажды появилось среди ее наземных питомцев поразительное незеленое существо, имевшее в основе не панцирь, а хребтину. Сейчас оно многим известно как ластоног, возможно, именно он, по предположениям, предок современных рыболюдов, коим и является наш Зубик. Это существо было интересно тем, что могло недолго жить вне воды, но кожа его была склизкой и влажной, потому быстро пересыхало в сухом и горячем воздухе. Так же место должно было быть теплым, ведь ластоногу нужно было согреваться. Сам он не умел. После появились более приспособленные землеводные с оформленными конечностями, но с нежной кожей (в отличии от неэластичной чешуи), не способной выдержать жара Онхрани. Их вы можете увидеть в ваших болотах. Они любят сырость. Дальнейшие потомки землеводных постепенно заселили и более теплые сухие земли, покрывшись кожей, подобной рыбной. Миф говорит, что Нейаркина подарила им свою каменную броню в помощь. Они были способны жить в засухе, потому были успешнее своих мягкотелых родственников. Их мы называем рыбоподобные землеводные, короче — рыбозёмы. Почему-то у вас я еще не видел ни одного живого представителя этого обширного семейства — от безногих до панцерных, находил лишь ископаемые останки. …Это странно, ведь мой родной Антмор гораздо севернее, тем не менее, рыбозёмов у нас полно. И мелких, и мне по грудь. Скажу больше. Есть даже поселения разумных, с которыми у нас давняя дружба. Высокие, с красивой переливающейся чешуей, с огромными хвостами и конечностями. Живут на самом юге Антмора. Они зовут себя народом Урр Вма, хоть и выглядят непривычно, но их язык и культура гораздо развитее, нежели чем у рыболюдов. Рыбозёмы знают как сделать жилище из глины, веток и листьев, знают огонь и инструменты, даже украшают свои ткани красивыми узорами. Поразительные создания. Однако, по найденным мной останкам я могу сделать вывод, что когда-то у вас жили рыбозёмы и очень даже крупные, как минимум в два раза выше меня. Однако, судя по описаниям, обитает на ваших землях существо, некогда вымершее у нас. Рыбозем, имевший мощный панцирь, оттого не страшащийся ничего на этом свете. Хотелось бы увидеть его вживую. Но у вас нет этих же существ, только с крыльями, что, как по мне, довольно странно. У нас их десятки. Ах да, дальше… Онхрани начал постепенно присматриваться к жизни. Когда-то и в наших небесах парили огромные рыбозёмы, которых мы и представить не можем. Они и заинтересовали его, потому Онхрани стал иногда смотреть на их могучие крылья и завораживающий полет, пытаясь скрыть это от Земли. Но Нейаркина видела это и молча улыбалась. Она права… Но рыбозёмы были обречены на Антморе — наш климат суровее, чем они могли перенести, потому крупные остались лишь на самом юге материка. Чтобы спастись от холода и получить пустые от хищников земли, полные еды, некоторые из них претерпели удивительные изменения. Они покрылись теплой шерстью и перьями, научившись греть себя. Так наш материк заселили птицы и звери. Возможно, между вами и нами раньше была земля, потому многие из них похожи между собой. Да, может быть. Однако Онхрани не было дела до зверей, его всерьез заинтересовали птицы. Создания, которые почти все были рождены для полета, а потому были угодны ему. Особенно одно из них. В наших горах живет птица под названием онхра. Белоснежная словно облако, с меня высотой, гордая и сильная. Воплощение непокорности и свободолюбия. Лишь она была способна подниматься на высоту, на которой Онхрани мог хорошо разглядеть это чудо природы. Поверьте, в полёте она ещё прекраснее, чем на земле. Когда какая-нибудь онхра ищет добычу, например, диких камнебыков (да, она может его спокойно поднять), он открыто восторгается ей, даже не пытаясь это скрыть. Ведь белые облака угодны его взору. А когда сотни птиц поднимаются во время брачного периода с гор в воздух, само Небо трепещет от счастья. Именно в честь него, Онхрани, ее и назвали. Лишь эта священная для нас птица окончательно смирила гордыню Онхрани. Он был вынужден просить у Нейаркины прощения за свои резкие слова в сторону жизни, но та не была на него сердита. Поцеловав его в щёку, она предложила теперь вдвоем наблюдать за жизнью. На ее вечное, непонятное их некогда мёртвым телам изменение. Ведь вода всегда текла сверху вниз, ветер всегда дул, а камни всегда стояли. А жизнь может и подняться на вершину, и опустится вниз, и замереть, и поскакать галопом. В этом и есть очарование живого — неподвластность и непостоянство. Он, с некой гордостью за свою возлюбленную глядя на красоту их жизни, твердо согласился. Ведь теперь споровых стало меньше, они меньше раздражали его дыхание, зато мир заполонили невиданные доселе цветы, отдающие ему свой прекрасный аромат и украшающие своими разноцветными венчиками богатое зеленое одеяние Нейаркины… И с тех пор они всегда вместе смотрят на жизнь, иногда не без ругани, конечно, споря о том, приживется ли новая букашка в этом сложном и неоднозначном мире, но теперь точно известно, что Онхрани и Нейаркина любят не только друг друга, но своих бесчисленных детей.