Рисунки

Наначи боится крови, но умереть она боится больше. Её пальцы дрожат, скальпель трясётся, но разрез получается почти ровным. Покрытая пятнами кожа чуть расходится в стороны, пусть этого и слишком мало. Глубоко вдохнув, Наначи режет глубже, чтобы добраться до изуродованных ядом органов. Главное — не смотреть на лицо. Болезнь покрывает кожу гниющими пятнами, но они не скрывают черт. Человек остается собой, а резать знакомого Наначи просто не сможет. — Всё хорошо, — Бондрюд кладёт руку ей на плечо, его голос звучит немного глухо из-за маски. Прикосновение напоминает Наначи, ради чего всё это, и руки дрожат чуть меньше. В городе вокруг Ямы надежды нет. Те, кому не повезло здесь родиться, здесь же встречают свою смерть. Исключений нет, но Наначи надеялась до последнего. Она была слишком глупа, чтобы осознать: изменения, происходящие с ними, не вылечит никакая волшебная таблетка. А если и вылечит, кто захочет потратить такую ценность на двух никому не нужных сирот? Но Бондрюд захотел. Он поднял на руки Митти — уже изуродованную ядовитым воздухом и водой, непрерывно шепчущую «больно», но еще понимавшую хоть что-то. Он погладил ее по остаткам волос, вытер платком текущие из перекошенного рта слюни, а потом взял Наначи за руку, улыбнулся так, что даже маска на половину лица не помешала это увидеть. Так Бондрюд подарил Наначи и Митти надежду. — Здесь аккуратнее, — Бондрюд направляет её руку, не давая прорезать слишком глубоко. Печень этого рабочего почти чёрная, раздутая, уродливая, и кажется, ткни её скальпелем — взорвётся, заливая всё вокруг фонтаном гноя. Но Наначи сама захотела учиться, чтобы помогать Бондрюду, и теперь не имеет права отступить. Сказочница Рико долго не верила, что Наначи действительно готова стать подопытной в непонятных экспериментах, а та и не пыталась объяснить: её саму немного пугало, что белый свисток на шее врача вызывает такое доверие. Но этот человек пытается найти лекарство для таких, как они с Митти, и успешно сражается с разрушающим его собственное тело ядом. Если не верить в него, во что тогда вообще можно верить? Рико, так и не добившись ответа, придумала сказку о злодее Бондрюде и беззащитных жертвах. Бондрюд случайно услышал эту историю, но не разозлился, а лишь засмеялся. — Я буду злодеем, спасающим мир, — сказал он, улыбаясь. Глаза Рико загорелись: стало ясно, что скоро их ждет новая история. Вечером Наначи повесила на стену своей комнаты первый рисунок. Она изобразила злодея Бондрюда из сказок Рико, одетого в длинный плащ и в маске, скрывающей лицо почти полностью. Рядом с ним, держа его за руку, стояла абсолютно здоровая Митти, какой Наначи её запомнила. На следующий день Наначи вскрывала свой первый труп. Умерший в Яме рабочий неподвижно лежал на столе, глядя в потолок пустыми глазами, а Бондрюд показывал, где можно сделать надрезы на теле живого человека, чтобы не убить, а спасти. Ночью Наначи не сомкнула глаз и до утра рисовала. На её рисунках мёртвый рабочий был жив, становясь то храбрым исследователем из сказок Рико, то жителем придуманного города, где светит не скрытое ядовитыми облаками солнце. — У тебя хорошо получается, — хвалит её Бондрюд, и Наначи улыбается. Её тошнит, но она продолжает чертить на теле мертвеца жуткий узор, добираясь до каждого органа. Она должна видеть, как болезнь уродует человека, иначе ей никого не спасти. Пальцы трупа серые то ли от грязи, то ли от болезни, и смотреть на них жутко, как будто они могут схватить. Точно такие же серые пятна гниющей кожи когда-то покрывали руки Бондрюда. Сейчас на их месте только скрытые перчатками шрамы, но Бондрюд продолжает изучать тела погибших в Яме людей. Вечером, когда всё закончится, Наначи нарисует и этого рабочего. Последнее время она не смотрит на лица, поэтому все люди на её рисунках в масках, как у злодея Бондрюда. Эти маски все разные, необычной формы, они скрывают любые уродства и позволяют не стесняться изменившихся от болезни лиц. Рисунок она повесит в своей комнате, к сотням других, сливающихся в одну огромную картину. Когда Митти выздоровеет, она посмотрит на все эти рисунки, послушает сказки Рико и очень обрадуется. Наначи запускает руки в гниющие скользкие кишки рабочего, ищет на них наросты — ещё один признак болезни. Её руки в перчатках измазаны отравленной чёрной кровью, и Наначи вдруг понимает, какой цвет будет у маски этого рабочего на новом рисунке. На самом деле Наначи уже не боится крови. Она слишком сильно боится умереть.