***
Елена отошла от окна и присела на кровать, опираясь на столбик балдахина из воздушно-белого газа. Ее поселили в самой высокой башне, как можно дальше от земли и от растений, которые она могла бы призвать себе на помощь. Комната была обставлена со вкусом и роскошью. За дверью ждала служанка, готовая услужить. Ох, как бы она хотела вернуться в свой лес… Где была свободной. Ожидание такое мучительное. Элайджа оставил ее здесь, в комфортной темнице. С того разговора, за все дни пути он больше не стремился говорить с ней. Елена должна была радоваться, но отчего-то было больно. Она видела, какой шокированной выглядела сбежавшая по белым ступеням во двор Ребекка, стоило увидеть ее живой. Елена благоразумно не выходила из-за спины своего пленителя — пусть Элайджа сам разбирается с недовольной сестрой. А она слишком устала для конфликтов. Может, он ее не убьет, но и не отпустит — это точно. Перспектива жизни рядом с ним не прельщала Елену… Дриада не знала, на что бывший возлюбленный надеется, удерживая ее рядом с собой. Но не прощение и забвение же? На то, что она сможет вновь его полюбить? Это даже не слегка наивно, это полная и окончательная дурость. Елена не собиралась мстить, о нет. Она просто хотела снова стать хозяйкой самой себе и забыть о встрече с Майколсоном. С нее было более чем достаточно их семейных интриг, амбиций и крови, которая лилась там, где были они. На то, что удастся уговорить Первородного отпустить ее добровольно, Елена не рассчитывала. Элайджа ясно дал понять, что считает, что она принадлежит ему. И как всегда, мнение самой Елены на этот счет его интересовало не особенно. Тираничный ублюдок… Их разделяло тысячелетие порознь, то, что он был ее убийцей, но нет, Элайджа Майколсон никак не мог смириться, что одна конкретная девушка не у его ног. Елене не сказали ни одного неуважительного слова, напротив, поклоны прислуги можно было назвать раболепными. Но она знала, что в замке думают о них с Кэролайн. Пусть Елена вошла сюда своими ногами, а океаниду гибрид тащил, перекинув через плечо… Из ее башни открывался прекрасный вид на лес вдали, на поля и блестевшую дальше ленту реки. Окна предусмотрительно были забраны кованными решетками, чьи изящные прутья не становились от этого менее прочными. За дубовой дверью четверо вампиров. Сами покои состояли из большой спальни, ванны, гардеробной и маленькой приемной, от которой спальню отделяла бархатная портьера. Елена сбросила туфельки на ступеньках к своей высокой постели и попыталась заснуть. Ей нужны силы, потому что вечером, по словам Элайджи, ей еще предстоит поприсутствовать на семейном ужине Первородной семьи. Единственное, что Елену радовало в подобной перспективе, — это то, что почти наверняка там будет Кэр. За которую она нешуточно не тревожилась. Елена знала своего похитителя еще человеком, Элайджа был благороден и не нарушал своих обещаний без крайней на то необходимости, он любил ее когда-то, пусть это чувство обернулось кошмаром, и у него было некое подобие чувства вины перед ней. Так что дриада находилась в куда более безопасной позиции, чем острая на язык и уязвимая Кэролайн. Которая один на один с Клаусом.***
Элайджа поставил на стол пустой кубок с кровью. Елена не пробуждала в нем жажды осушить ее, но рисковать он больше не желал. В свете того, как он убил ее… Ведь тогда Элайджа пил и пил сладостную, наполняющую энергией жидкость, чувствовал себя опьяненным, а когда очнулся, держал в руках мертвое тело своей самой большой любви. Больше этот кошмар не повторится. Он оставил Елену под надежной охраной и сбежал как последний трус. Потому что больше не мог выносить этой пытки — находиться рядом с ней и не сметь даже коснуться. Элайджа не хотел будить в ней страх, отвращение своей навязчивостью. Но и отпустить тоже не мог… Пусть она ясно дала понять, что все то, что между ними было, умерло в тот миг, когда сердце влюбленной девочки остановилось. Осталась лишь ненависть. Ненависть, на которую она напарывается каждый раз, видя ее глаза… О нет, Елена слишком добра, чтобы по-настоящему возненавидеть. Ее сердце — настоящий светоч. Поверить тому, который за века познал все виды и оттенки ненависти. Который жил с ней, нес ее в себе и был окружен ею. Елена солгала в полужесткой попытке отгородиться от него. Она не соврала лишь в одном — ей больно от одного его присутствия рядом. Узы, которые призваны были сделать их единым целым, стали кандалами. Оковами, приковавшими Елену к чудовищу из ее кошмаров. Элайдже нестерпимо хотелось напиться, чтобы скользнуть в дурное забытье. Где ни мыслей, ни времени, ни дурацкой памяти, которая раз за разом показывает, насколько же он оступился. И как много потерял. Только вот забытья он позволить себе не мог. Достаточно слабостей. Элайджа посмотрел на свой письменный стол: каждый предмет на своем месте, идеальный порядок. Если бы все так же легко можно было упорядочить в реальной жизни, скольких проблем удалось бы избежать. — Вижу, ты страдаешь? — Кол ввалился в дверь с двумя пыльными бутылками вина. — 1012… Хороший был год, и сейчас самое время распить этот божественный нектар. И выслушать мой совет, потому что вы с Ником никогда не умели обращаться с женщинами. Идея послать доброхота к дьяволу была заманчивой, но это же Кол… Элайджа кивнул и протянул свой кубок. Будет проще, если его выслушать, к тому же частенько в развязной болтовне младшего брата попадались дельные мысли. Все равно пока его разум в таком смятении, нормального плана не составить… Элайджа желал вернуть то, что у них отняли. Вернуть то, что загубил. Фрея говорила о руке судьбы… Их встреча, спустя столько столетий, точно не была случайностью. И он не упустит шанса вновь стать любимым.