невероятные приключения невероятного Тоби Тайлера

В центральном городском парке, на третьей скамейке от главного входа, сидел человек. Он сидел там, казалось, всю жизнь и просидит ещё ровно столько же, если не вдвое больше. Когда он приходил и уходил, не знал никто: все посетители парка, от самого раннего, спешащего на работу и пробегающего сквозь аллеи в надежде укоротить свой путь, до самого позднего, пьяной нетвёрдой походкой плетущегося невесть куда, каждый Божий день могли увидеть его на третьей скамейке от главного входа. Сторож же вообще не подозревал о его существовании, ибо не видел ни прихода его, ни ухода. Человек этот и третья его скамейка от главного входа всегда были окружены мольбертом, красками, потрёпанной гитарой и парой случайных прохожих. - Чем это Вы заняты? - любили чинно спрашивать они его. - Творю, конечно, как и любая творческая личность, - ворчал он. – А вы, - на этом месте он делал довольно долгую паузу, - мешаете мне тут своими дурацкими вопросами. Если уж спрашиваете, спросите что-нибудь толковое. Например, как скоро потухнут светила, и небо упадёт на землю, и настанет конец бытия человеческого со всеми людскими радостями, горестями и прочими мыльными пузырями? Он многозначительно взглянул на пожилую даму с внуком, стоящую прямо напротив него. Дама, смутившись, поправила свои коротко стриженные фальшивые кудри зеленовато-розового цвета. Внук встревоженно дёрнул её за рукав: «Ба, это что, мы все умрём? И я, и мама с папой, и ты с дедой, да?». Дама смутилась ещё более, отчего щёки её стали под цвет причёске. За руку увела она дитя, на ходу бормоча себе что-то под нос про сто, что люди стали не люди, а антихристы какие-то, и нету в них ничего настоящего. Творческая личность усмехнулась, взяла в руки гитару и начала творить песнь на никому неясном языке. Язык этот выдумал он сам, но по тому, как он пел, любой дурак понял бы, о чём он поёт – если, конечно же, дурак этот умел думать. Пел он о чём-то светлом, о мире, где трава зеленее и выше, небо голубее и шире, а плоды деревьев красивее и съедобнее. Пел он о героях того мира, их странствиях и подвигах, любви и ненависти, друзьях и врагах, мечтах и лишениях, верованиях и науке. И всем становилось как-то тепло на душе, словно получили они весточку от дома, где не были с самого рождения. Пел он высоковатым дребезжащим голосом, доставшимся ему вместе с невысоким ростом, глазами цвета листьев орехового дерева и роскошной кудрявой шевелюрой в качестве деньрожденного подарка от самой Матушки Природы. В староватеньких лохмотьях, огромном цилиндре и цветасто-заштопанном пиджаке он походил на какого-нибудь Оливера Твиста, ни с того ни с сего появившегося в центральном городском парке на третьей скамье от главного входа, и все диву давались, откуда он такой взялся. Имени своего он не помнил, а может и не знал вовсе, а может стыдился. Как бы то ни было, просил зваться Тоби Тайлером. Многоуважаемому читателю может подуматься, что жил Тоби Тайлер один-одинёшенек на всём белом свете. Что ж, пусть думается; отчасти так оно и было. Но не менее многоуважаемый автор будет готов возразить тем, что компания у сей творческой личности была – если, конечно, считать фей, стрекоз, эльфов, бабочек, гномов, белок, троллей, ежей, птиц и прочих достопочтенных господ подходящей компанией для представителя вида Homo Sapiens. Общался он и с лицами, чьё общество будет понятнее простому обывателю с душевной организацией не настолько тонкой, что, кажется, может она повредиться нежнейшим дуновением ветерка, хотя душевная организация этих вышеупомянутых лиц именно таковой и являлась. То были дети, простые дети простых людей, бывших когда-то точно такими же простыми детьми. Они души не чаяли в мистере Тайлере, и, будьте уверены, это душенечаяние было самым взаимным и самым искренним из всех, когда-либо существовавшем в этом, том, сём и прочих других мирах. Тоби игрался с детьми, и родители могли в кои-то веки спокойно посидеть в тени раскидистых деревьев или совершить променад по тихим закоулочкам парка, полностью освобождённые от регулярных «Хочу пить», «Хочу кушать», «У меня уже ножки бо-бо, куда мы так долго идём?», так что не только дети были без ума от человека на третьей скамейке от главного входа. Было у нашего героя и достаточное количество многих других преимуществ, но человек, пишущий это в данный момент, предпочтёт не растрачивать чернила, бумагу и время на подробное их описание, ибо люди нынешние предпочтут чернила душе. Если же кому и понадобится подробный перечень его достоинств и недостатков нашего героя, их всегда можно будет извлечь из всего последующего текста. Да, ещё раз обращаю внимание на то, что всё, сказанное выше, является лишь фоном для событий, происходящих ниже. Тоби Тайлер был таким, каким он был, но, если Вам этот Тоби Тайлер не по нраву, не спешите помещать сие произведение в ёмкость для вещей использованных и их остатков, ибо как знать? Господин, сидящий на третьей скамейке от главного входа в центральный городской парк, может и измениться. Или не может. В общем, завтра никогда не знает . так переворачивай же страницу, мой бумажный собеседник, и следи вместе со мной за событиями в жизни сего прекрасного кучерявца верхом на белой скамье.