Мир на двоих

— Прыгай! — резкий рывок разворачивает ее почти на сто восемьдесят. — Куда? — собственный голос кажется визгливым и неприятно испуганным. В клубящемся едким дымом аду, то и дело расцветающем зелеными трассирующими всполохами выстрелов, который еще пять минут назад был мако-реактором Юнона, почти ничего не видно. Если бы Генезис не ориентировал ее, касаясь предплечья рукой в красной перчатке, вряд ли Сай смогла бы выбрать направление самостоятельно. Очки ночного видения потерялись, когда ударной волной ее отшвырнуло куда-то назад и вниз. Оставалось только благодарить богиню, что взрывчатка у «Лавины» была самая обычная, без мако-наполнителей. Иначе красовалась бы на месте реактора одна большая пустошь или воронка. Тут и сказке конец. Во всяком случае, для Сай и тех ТУРКов, которые пытались предотвратить катастрофу. Передовой отряд влетел на территорию объекта бодрячком, легко смяв заград пост террористов, казалось, победный натиск не остановит ничто. И быть бы ей в числе тех, кто сегодня домой не вернется, если бы не вынырнувший, как бахамут из ниоткуда, на ее пути Рапсодос, в грудь которому она врезалась со всего размаха. — Какого!.. — Стой, милая! — полупропел — полупроговорил Генезис в своей обычной, выбешивающей манере и, ловко приобняв за талию, украл еще несколько драгоценных секунд. — Какого хрена ты вообще тут делаешь? — заорала она ему в лицо, пытаясь перекричать треск выстрелов, вопли нападающих, защищающихся и низкий, неприятный нарастающий гул, сочащийся как будто из-под земли. — Это операция отдела ТУРК! — Тихо! — Генезис предостерегающе поднял указательный палец в перчатке, прислушиваясь. Почти тотчас оно и рвануло. Их откинуло далеко назад, а когда Сай поднялась на четвереньки, то увидела, что Рапсодос в обсыпаном чем-то желтым плаще уже стоит на ногах, протягивая ей руку, а там, куда он ее только что не пустил, больше нет ничего. То есть что-то наверняка есть, но живых там точно не осталось. Развалины, в которые превратился вспомогательный блок реактора, откуда осуществлялось управление системой, быстро заволокло густым вонючим дымом. — Ложись! — резко крикнул Рапсодос и сам рухнул, как подкошенный, за кучу обломков. Сай была ТУРКом и поэтому выполнила команду максимально быстро, и не прогадала. Где-то сбоку грянул пулемет, в разные стороны полетели осколки рухнувшей после взрыва стены. Один больно оцарапал ей щеку, по шее потекло теплое. Сай аккуратно пошевелила рукой, прижала пекущее огнем место тыльной стороной кисти — ерунда. — Хреново, — коротко описал их положение Рапсодос. Где-то так оно и было. Если десять минут назад ТУРКи думали, что они тут охотники, то теперь роли поменялись, и численное превосходство явно на стороне противника. Сколько осталось в живых? Предположить почти невозможно. Мало. А помощь... Помощь придет. Когда-нибудь. Информация о готовящейся на реактор Юнона атаке всплыла неожиданно, Ценг, находившийся в этот момент в Мидгаре, бросил сюда всех, кого удалось подтянуть, но это были действительно все. Резерва на сейчас нет. — Лежи тихо, — одними губами сказал Рапсодос. — Это Баррет, он сейчас уйдет. — Почему? — так же беззвучно спросила Сай, замерев на земле. — Потому, — не вежливо отмахнулся Рапсодос. Стена густого дыма накрыла их неожиданно, и через минуту Сай поняла, что сейчас не выдержит и невольно выдаст место их нахождения — легкие рвал кашель. — Ушел, — Рапсодос быстро поднялся, прижимая к лицу платок. — Идем. Она мучительно закашлялась, раздраженно оттолкнула руку в перчатке, протягивающую ей скомканный кусок ткани, и достала из тактической сумки-рюкзака, которая все еще болталась на спине, респиратор. Спрашивать, откуда Генезис знает, что Баррет ушел, она не стала. Навыки и способности первого класса отличались разнообразием. Например, обостренный слух. — Пойдем. Спрашивать куда — тоже не было смысла. Направление Генезис взял, по ее прикидке, правильное — подальше от эпицентра, а дорогу... Дорогу среди развалин он выберет лучше, тут тоже сомневаться не приходилось. — Быстрей, — поторопил ее Генезис, дополнительно дернув за предплечье. — Почему? — Потом, — снова короткий, ничего не говорящий ответ, вызвавший вспышку гнева, демонстрировать которую было не место и не время. Генезис — такой, как всегда, что непонятно? Справа и спереди снова грянул пулемет, но стреляли уже не по ним. Его поддержали два автомата и потом что-то коротко ухнуло. — Вот с-с...- зашипел Генезис и снова дернул ее за руку. — Назад. Не успеем. Вибрирующий гул под землей нарастал, медленно переходя в металлический визг, больно бьющий по нервам. — Прыгай! — Куда? Ее резко развернуло, и прямо перед собой Сай увидела большой и черный рваный провал. — Зачем? — она непроизвольно отшатнулась назад. Генезис снова ничего не ответил, обернулся через плечо, прислушиваясь, и вдруг, почти грубо обхватив ее за талию, прыгнул в темноту. Она чуть не вскрикнула от неожиданности, но сумела сдержаться и испугалась только когда поняла, что полет не заканчивается. Сай зажмурилась, почувствовала тихий хлопок и короткий рывок вверх, падение почему-то замедлилось и вскоре совсем прекратилось. В полной темноте они опустились на твердую поверхность. Почти сразу сверху бабахнуло так, что, если бы она не приоткрыла рот, звуковая волна разорвала бы барабанные перепонки. — В сторону, — Генезис сильно толкнул ее в плечо. Сверху падали камни и что-то сыпалось. А потом наступила тишина. *** — Что это было? — ее громкий шёпот гулко отразился от стен какого-то большого помещения. — Основной взрыв, — соизволил ответил Рапсодос. — Ты же не думала, что «Лавина» ограничится разрушением центра управления? Его легко восстановить. Террористы хотели уничтожить мако-реактор — они его уничтожили. Сай почувствовала легкое колебание воздуха — Рапсодос взмахнул рукой — и у них над головой расцвел голубой огонь, выхватив из темноты стены большой карстовой пещеры явно естественного происхождения. Они находились глубоко под землей. Где-то под взорвавшимся и обрушившимся реактором. — У меня есть фонарь, не трать силы. — Я и не трачу, — невозмутимо отозвался Рапсодос. — Мы рядом с открытым месторождением мако. Я могу поддерживать свет неопределенно долго. Сай промолчала. — С самого начала говорил Динамиту, что не надо лезть в реактор. Мы уже опоздали. Пусть бы взлетел на воздух, других вариантов все равно не было. — Конечно, ты опять все знал, — не удержалась она от шпильки. — Конечно, — невозмутимо парировал Рапсодос. — Встретили бы террористов после взрыва. Отделались бы потерей реактора, а так положили весь отряд. — Мы ТУРКи, это наша работа, — ну как? Как у него получается достать ее до печенок парой фраз? И ничего же такого не сказал, все очевидно и правильно. Поэтому и бесит. — «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб,»* — процитировал Рапсодос чьи-то стихи, и ей захотелось ударить. По лицу наотмашь. Чтобы губы в кровь, чтобы заткнулся. Но Сай знала, что никогда этого не сделает. Да у нее ничего и не получится. — Давай выбираться, — она медленно выдохнула, все-таки достала фонарик и включила. Желтый свет скользнул по темным стенам со старыми наплывами лавы. Пещера оказалась большой, просто огромной, и очень высокой. Рапсодос, игнорируя ее слова, подошел к стене, снял плащ, расстелил на более-менее ровном участке и сел. Здесь было тепло, даже жарко. — Некуда выбираться, — Генезис недовольно скривился, когда луч фонаря уперся ему в лицо. — До следующего полого шельфа полторы сотни метров твердой породы — не пробиться, а сверху... Сверху все плохо и пожар. Сай недоверчиво хмыкнула. Откуда такая уверенность? Но поднять Рапсодоса надежды не было никакой, придется самой. Чтобы убедиться, что все так и есть, они в западне, ей понадобилось полчаса. — Комм сдох, — она вернулась к безмолвно замершему Рапсодосу и протянула ладонь с бесполезным теперь устройствои. — Он не сдох. Просто сильный мако-фон, — протянутая рука беспомощно повисла в воздухе, Генезис не пошевелился. — Бесполезная штука в таких условиях. У тебя вода есть? Сай сунула «бесполезную штуку» в чехол на поясе, потянулась к фляге и с удивлением обнаружила, что ее на привычном месте нет. — Кажется осталась где-то наверху, — она озадаченно рассматривала оборванный или, скорее, срезанный кусок крепления. — Но у меня в аптечке есть таблетки для обеззараживания воды. — Только ее здесь нет, — скривился Генезис. — В смысле, воды. Но ты можешь поискать. Если опять не веришь. — Почему ты такой? — Какой? — Не знаю. Колючий. Как всегда. — Обычный. Как всегда. Ругаться не было смысла. Она устала и очень хотела пить. Поэтому больше ничего не сказала, просто опустилась рядом и положила голову на плечо Генезиса. Отчаяние навалилось внезапно, грозя перерасти в панику: — Мы умрем, — голос показался чужим. — Нет. — Никто не знает, где мы. Нас даже искать не будут. Они подумают, что мы... — Нет! Нас найдут, надо подождать, — Рапсодос крепко обнял ее за талию, прижимая к теплому боку и нежно коснулся губами виска. — Успокойся, — уверенности и безмятежности в его голосе хватило бы на роту солдат. Сай напряглась и замерла: — Я спокойна. Я ТУРК и я спокойна, — ничего. Совсем ничего не изменилось, просто Генезис хочет, чтобы она заткнулась. Ладно. Что-то запуталось в волосах, когда она попыталась отстраниться, и Сай подняла руку, коснувшись холодного цилиндра-подвески. Серьга. — Я сам, — Генезис взял ее за запястье, чуть отведя руку в сторону. Кожи коснулись теплые пальцы. Когда он снял перчатку? Не заметила. Несколько ловких движений и ее волосы были свободны. Привычно-то как, — почти потухшая злость снова дала о себе знать. Сай представила, как он вот так же выпутывает свою серьгу из плена других волос, длинных и серебряных. Как тихо счастливо смеется, а потом наклонившись, нежно касается губами чужого лица. Лица мужчины. Она помнила Генезиса таким — расслабленным, беззаботным и томным. Тело помнило, хоть мозг давно приказал забыть. Джен. Сай никогда не называла его так, даже в минуты страсти. А тот — другой — называл. Даже при всех. Джен — слишком интимно, он не должен был этого делать, но делал и это безумно раздражало. Может быть, если бы Рапсодос ушел к другой женщине, она бы только облегченно вздохнула. Но он ушел к другому. К тому, кто — это стало понятно почти сразу — ни отдавать, ни делиться захваченным не собирается. К тому, кто умеет владеть так, что даже сомнений не возникает — остальные без шансов. И самое обидное — похоже Генезиса все более чем устраивало. Дело, скорее всего, было именно в этом. Или нет? Неважно. Все, так или иначе, закончилось. Их связь выглядела странно с самого начала. Бесперспективные отношения без будущего и без смысла, они слишком затянулись. Когда все сломалось, Сай даже испытала чувство, похожее на удовлетворение. Рапсодос все равно бы бросил ее рано или поздно, она всегда это знала, с самого начала. Поэтому и не хотела начинать, все случилось как-то само собой, и виноват в этом был, конечно, Генезис. Тогда, под вутайской границей, он спас ее, что бы ни думали и ни говорили по этому поводу Катана и Бо. Поэтому не пригласить его на ужин было просто невежливо. Рапсодос пришел с цветами и конфетами. Она пожала плечами — цветы ей никто никогда не дарил: маленькая девочка из трущоб, скрывающаяся в глубине ее души, не понимала, зачем тратить деньги на то, что скоро завянет. Но официант поставил цветы в вазу, а конфеты она даже не заметила, как почти все съела. Ей было хорошо, так хорошо, как не было давно. Это пугало, но вино оказалось хорошим, а иногда расслабляться просто необходимо — так она объяснила себе все, что произошло после. Только она лгала, сознательно вводя себя в заблуждение, чтобы не видеть явное: ей просто безумно, отчаянно захотелось тепла. Сай с самого детства привыкла, что ей холодно. Снаружи и внутри, на грязных улицах Мидгарских трущоб, в жалкой лачуге, в которой она родилась, куда приползла подыхать после неудачного налета их стаи на один из баров в городе под плитой, и откуда ее полуживую забрал Вельд. В холодных безликих стенах интерната, где Шин-ра выращивала из подобных ей оборванцев преданных солдат корпорации — холодно везде и всегда. Даже в отделе ТУРК, где она была на хорошем счету и где на них, тех, кто каждый день будет теперь рисковать жизнью во благо спасителя и работодателя, посыпались всяческие щедроты. ТУРКи в роскоши не купались, но корпорация обеспечивала им неплохое, безбедное существование. Не из душевной щедрости и широты: за верность надо было платить. За кровь, за время, за потенциальное согласие слепо выполнить любой приказ. Оборванцы, воры и маленькие убийцы — дети мидгарских трущоб цеплялись за жизнь зубами и когтями. И нигде на Гайе приобретенные ими способности не оплачивались бы выше, чем в Шин-ра, и к хорошему привыкаешь быстро, а вседозволенность развращает — ТУРКов боялись, им многое сходило с рук просто потому, что все знали: с этими ребятами лучше не связываться. Сай иногда пыталась представить себе другую жизнь, «на гражданке». Получалось плохо. Маленький домик и сад еще так-сяк, но у мужчины, который стоит рядом, лица не разглядеть, а дети... их она не видела вообще. Тот, у кого глаза в темноте светятся мако, никогда не сможет завести длительные отношения с обычным человеком, а среди себе подобных вопрос о семьях воспринимался, как зубная боль. С их работой, с постоянным риском для жизни и угрозой шантажа... Вон, Вельд попробовал, и чем закончилось? Поэтому с поселившимся внутри холодом она согласилась добровольно, другого и не знала. Его вполне можно было терпеть, если рядом с тобой такие же души-ледяные кристаллы, но чувствовать возле себя чужое пламя больно и притягательно. Оно завораживает, от него остаются болезненные ожоги, к нему хочется одновременно придвинуться и от него отпрянуть. Сай не питала иллюзий — Рапсодос не способен на длительную привязанность. Тогда она так думала — чувствовала, что у него были и другие женщины. Достаточно посмотреть, как он весело болтает с раскрашенными чокобихами из аналитического отдела или какой резвой рысью трусит за кофе и печеньем сиськастая секретарша Лазарда, когда Генезису приходится подождать шефа в приемной. Это ее не удивляло. Тепла хочется всем, а у Рапсодоса его в избытке, и делиться им он умеет. Только не всегда хочет. Тогда он захотел, а она взяла. Так все и началось. *** — Поговори со мной, — глухая тишина и полумрак пещеры медленно, но безжалостно давили на сознание. Как будто кто-то невидимый наматывал и без того натянутые нервы на незримый кулак. — Нас найдут, — как всегда неправильно понял ее Рапсодос и начал утешать. — От Мидгара до точки — лету часа четыре. Помощь уже в воздухе. Пока разберутся с «Лавиной», ситуацией и... — Мы для них мертвы, понимаешь? — неожиданно выпалила Сай, удивившись себе сама, чуть развернулась и пристально заглянула в глаза, светящиеся мако в полумраке пещеры. Совершенно спокойные, почти ничего не выражающие, как будто смотришь в бездну. Сай не выдержала, отвела взгляд. Оказывается, Генезис все-таки попал в точку: не давила ни тишина, ни отсутствие еды и воды — все это можно вполне пережить, потерпеть, если их найдут, если их хотя бы ищут... Но Сай никогда не путала реальность с иллюзиями. Там, наверху, рвануло несколько килотонн конденсированного мако. Никому и в голову не придет, что кто-то, находившийся почти в эпицентре взрыва, может выжить. — Найдут, — уверенности Генезиса можно было позавидовать. — Я же солджер первого класса, не забывай. У нас свои маленькие тайны. — Позер, — буркнула Сай, понимая, что он так сказал специально — для нее, но почему-то успокоилась. А потом она догадалась, сообразила, на кого надеется Генезис, кого ждет с непоколебимой уверенностью, что тот обязательно придет. *** — Рапсодос живет с Сефиротом. У них отношения, — победно провозгласил Бо, плюхнувшись на обиженно скрипнувший стул. — Снимают квартирку недалеко от Шин-ра билдинг. Ничего себе! Сефирот сегодня предупредил Лазарда, а тот Ценга. Чтобы знали, где искать на случай аврала. — Действительно «ничего себе», — мрачно отозвался Катана. Сай поставила на стол кофе. Новость сразила наповал. — А я думал, ублюдок неравнодушен к нашей Сай, — хохотнул Бо. — Ерунда какая-то, — буркнул Катана. Он был не в настроении с самого утра. — Два мужика и отношения. Бессмысленность, — он вопросительно посмотрел на Сай, но она молчала. — Ну... — задумчиво протянула Сюрикэн. — А какой смысл в любых отношениях? Твоих, моих. Семью завести? Детей? Катана неопределенно помахал в воздухе рукой с зажатой в ней вилкой. — Смысл отношений в отношениях, — продолжила Сюрикэн. — Они или есть, или их нет. Если они есть — это хорошо. Вот тебе и весь смысл. Какой резон носить дорогое белье, если его некому с тебя снять? — Поэтому я предпочитаю семейные труселя, — снова хохотнул Бо. — А что? Удобно, все проветривается и не натирает. — Мне нравятся семейные труселя, — задумчиво протянул Катана. Бо посмотрел на него странно, но ничего не сказал и уверенно подвинул к себе тарелку с политым шоколадной глазурью пончиком. *** — Ты изменял мне? Когда... Когда мы были вместе? — тихо спросила Сай. — Это не самая лучшая тема для беседы, — после непродолжительного молчания отозвался Генезис. — Какая теперь разница? Ответь. — Никакой, — согласился он. — Отвечу. Мы никогда не были вместе. Была ты и был я... Нет, я тебе не изменял. Извини, — Рапсодос поднялся. — Надо отлить, — и пошел в глубь пещеры. Просто не захотел продолжать бессмысленный разговор. Сай его понимала. Зато не понимала, что на нее нашло. *** Генезис опять оказался прав. Не были вместе... Даже постели у них были отдельные — у каждого своя. Она не хотела привыкать, и по этому поводу часто вспыхивали споры, но Сай умела настоять на своем, и после жарких объятий, даже если Генезис засыпал, она всегда будила его и отправляла домой. Так было проще. Привязанности ТУРКам не нужны, это им вдолбили в интернате, как молитву богине. То же самое говорили солджерам. Только Рапсодоса это не волновало, не хотел он это понимать и все время пытался поднять бунт. Это раздражало. Вот из-за чего они часто ссорились, но выяснять отношения, которых нет, она считала бессмысленным, поэтому быстро подобрала кнопку. Просто говорила: «Уходи, ты мне надоел». Это действовало всегда безотказно. Генезис замолкал, собирался и уходил, но на следующий день возвращался с цветами или подарком, и все повторялось снова. Но однажды после особо бурного секса и не менее бурной ссоры он больше не пришел. — Кто я для тебя? — спросил он тогда от порога. — Парень для постели? Сай хотелось спать и не хотелось ругаться, она просто пожала плечами, и в этот раз дверь за Генезисом закрылась навсегда. Сначала ей казалось, что все поправимо. Через два месяца пришла растерянность, еще раньше — острое чувство одиночества. Оказалось, Рапсодос ей нужен. Настолько необходим, что она была готова сама просить: хочет Генезис жить вместе? — нет проблем! Вместе есть, спать и проводить досуг? — она была готова согласиться с любыми его желаниями. А потом было утро и Бо со своей новостью. И Сай поняла, что все закончилось. *** — Может, Рапсодос и законченный ублюдок, — прокомментировала ситуацию Сюрикэн, громко хрустнув яблоком, — но ты сама виновата. Взрослая девочка, должна была понять, что тебе нужно, а что нет. Он заносчивый, наглый, он хвастун и хочет быть героем — ты кругом права. Только что в этом плохого? Это в крови у мужчин. Если, конечно, мужчина настоящий. Если не хочешь иметь рядом тряпку, которой легко вытирать пыль, полируя собственные амбиции, тогда кое с чем нужно мириться. Сай ревела навзрыд, наверное, впервые после того раза, когда много лет назад пришла домой и увидела, что мама... что ее больше нет. Ревела и кивала. Если бы ее согласие могло что-то изменить! Но Бо сегодня сказал, что она и до этого знала: все, Генезис решение принял. А чего удивляться? Она так часто прогоняла его, и вот, он наконец послушался. Но почему? Почему же ей так больно? — Он, конечно, гад и все такое, — продолжила верная подруга детства Сюрикен, считавшая себя экспертом по отношениям, — но и ты не святая Минерва. Понятное дело, у нас тяжелое детство, психологическая травма и прочее, что твердила нам жирная психологша. Да никто и не против. Но Бо называл его ублюдком, а ты молчала. Между прочим, Рапсодос тоже сирота, у него приемные родители. — Я знаю, — всхлипнула Сай. — Ну... Ты возмущалась, когда он полез в драку. — Я испугалась за Бо и Катану. Сюрикэн понимающе кивнула. Они четверо, самые младшие — все, что осталось от стаи, которая больше двух лет держала в страхе город под плитой. Слишком юные, чтобы жить по правилам, но отчаянные и изворотливые, они верили, что неуязвимы, и прилично надоели не только жителям, но и местным авторитетам. Их было около полусотни, большинство — парни лет по пятнадцать-шестнадцать. Яростные, закаленные в уличных драках, неплохо умеющие владеть холодным оружием. Напоровшись в баре на двух, всего лишь двух ТУРКов, они были уверены, что легко победят, как всегда. И они напали. — Мат-терые, — выплюнул вместе с темной струей крови Вэйс — их вожак, над которым склонилась Сай. Кривая хищная улыбка привычно стянула рот на одну сторону. В последний раз. — Шинровские псы. Пощады не будет, — Эл, ее парень и первая любовь — ему тогда было тринадцать — одной рукой толкнул Сай к оконному проему, а второй достал из-за голенища короткий нож. — Беги, малыш. Я тебя люблю. *** В интернате Шин-ра, в который Сай попала после медблока, все оказалось совсем не так, как она представляла, лежа на больничной койке, заранее готовя себя к противостоянию. Детей не били, не унижали и никто над ними не издевался. Зачем? Взращивать ненависть, которая и так цвела в юных душах, было глупо и бессмысленно. В Шин-ра работали по специальным программам, утвержденным профессором Ходжо. Постепенно, день за днем, час за часом — и те, кто больше всего ненавидели черные костюмы с белой рубашкой, однажды сами с замиранием сердца и трепетом примеряли эту униформу отдела ТУРК. Став ТУРКом, Сай многое узнала о том дне, когда они четверо остались без стаи. Приговор всем остальным подписал именно профессор Ходжо. Нет, он не отдавал приказ. Просто старшие ребята не подходили — слишком взрослые, слишком опасные, уже распробовавшие вкус свободы и вседозволенности. Они были обречены. Никаких иллюзий по поводу погибших товарищей Сай на тот момент уже не имела. Стая бешеных крыс, которую боялся весь нижний город. Но это была ее стая, ее семья, от которой остались только Бо, Сюрикэн и Катана. И теперь у них были новые имена, острые и опасные, как оружие, которое так называли, и новая жизнь. — Ладно, — смилостивилась, наконец, Сюрикэн и протянула свой платок. Взамен старого, мокрого и скомканного. — Ты не виновата. И он не виноват. Просто... — Ни любви, ни тоски, ни жалости, — мрачно шепнула Сай. — Да. Не люблю эту песню, — Сюрикэн запустила огрызок далеко в кусты. — Слишком про нас. Среди ТУРКов нет нормальных. У каждого своя история, и, заметь, ни одна из них не веселая. ТУРКа поймет только ТУРК. У солждеров — то же самое, только там другие демоны и другая боль. Сефирот и Генезис... Я не удивилась. Давай я, — она забрала платок и стала осторожно вытирать Сай щеки. Та закрыла глаза: — Наверное, ты права. ТУРКа поймет только ТУРК. *** — Извини, — Генезис вернулся и снова опустился на плащ. — Нам действительно стоит поговорить. Давно пора. — Начинай. — Я не изменял тебе, веришь ты или нет — не так важно. Это было бы как... Как открыв книгу, пролистать ее, прочитав только постельные сцены. Сладко, но потом ты закрываешь обложку, а про что был рассказ — так и не знаешь. Не интересно. — Наш рассказ был не очень веселый, — да, она понимала, о чем говорит Рапсодос. Теперь понимала. — Не важно. Не все книги веселые, и ты всегда можешь открыть новую. Но сюжет увлечет, только если поставишь на полку старую. — У тебя это получилось, — задумчиво ответила Сей. — У меня пока не очень. Как тебе с ним? — Хорошо, — ответил Генезис так, что сразу стало понятно — не врет и даже не приукрашивает. Емкое слово, очень точное — хорошо. *** — Ну дает! — весело хохотнул Бо. — Кто дает? — Сай вместе с Рено только вошли в комнату отдыха и часть беседы пропустили. — Да Рапсодос же, кто еще? — Вчера у него был день рождения, — милостиво решил посвятить их в суть Катана. — Солджеры праздновали в «Пчелке». Напились в дымину. Именинник танцевал стриптиз с шестом, уже разделся до боксеров, все ждали чуда, но Сефирот обломал все веселье. Показал Рапсодосу кулак, и труселя тот таки не снял. Ребята боялись, что они теперь поссорятся, но не тут-то было. Сефирот подошел к Рапсодосу сзади и поцеловал в висок. Прямо над ухом, прямо при всех! А потом подарил подвеску. Представляешь? Такую длинную серьгу. Подарил у всех на глазах. А Генезис взял. Вынул из уха пусету и сразу туда серьгу засунул. И сегодня с этой штукой в Шин-ра пришел. — Йо! — обрадовался Рено. — Теперь Рапсодос ващ-ще красавец! — Глупость какая. Стриптиз, сережки, — буркнул как всегда недовольный по утрам Катана. — Как дети малые. Рено рассмеялся. — Сами вы дети малые, — показала ему язык рассудительная Сюрикэн. — Это же так приятно — дарить и получать подарки! Особенно от того, кому ты небезразличен. И носить такие подарки — это как бы сказать, что тебе этот человек тоже нравится. А еще можно обменяться какими-то личными вещами. Любимого рядом нет, а ты прикоснулся к его вещи, и сразу стало хорошо. Катана неопределенно пожал плечами. Типа, все равно глупости, но спорить он не будет. Сай снова молчала. Подарки Генезиса, которые она никогда не хотела брать («Зачем? Я не ношу украшения»), но он все равно приносил, пылились в столе. Колечки, серьги, браслет — ничего из этого она никогда не надевала. — Йо! — удивился Рено. — Не думал, что наш Лучший из лучших такой ревнивый. Это я про стриптиз. — Просто он знает своего ублюдка слишком хорошо, — оскалился Бо. — А ты не любишь Рапсодоса, — прищурил глаз Рено, в одно мгновение из улыбчивого парня превращаясь в опасного психа. С Генезисом их связывало что-то вроде дружбы, а как она возникла — никто не знал. Рено не говорил, зато все знали, что о Генезисе в его присутствии, как о покойнике: или хорошо, или никак. — Ну прости-прости, — сразу спохватился Бо. Ссора с Рено в его планы не входила. Невинная внешность рыжего ТУРКа была обманчивой, да и по натуре Бо ссориться не любил. — Он к нашей сестренке лип, а она не для него. — Да? — на мгновение задумался Рено. — Ну и зря. Что зря — так никто и не понял. Потому что Бо почесал небритый подбородок и вдруг громко заявил: — А мне нравится. В смысле не серьга, а подарки. И вещами обменяться. Не глупо это, а вполне нормально. Ну не цветы же друг другу дарить? — Почему нет? — настороженно спросила Сай, вспоминая букеты Рапсодоса. Они всегда были оригинальные. Видно, что подобраны вручную и специально для нее, а не куплены случайно по дороге. — Я имел в виду мужчин, — смутившись, буркнул Бо. — Вам-то понятно: цветы, цацки. — Женщины примитивны, да? — тут же поддела ехидная Сюрикэн. — Ну... — Бо, лучезарно улыбнувшись, развел руками, что должно было обозначать: «Ты попала в самую точку». — Фигня все это, — уперто буркнул Катана. — Слушай, Бо, тебе нравился мой нож. Я вот подумал... А забирай. Мне он все равно в руку не ложится, а тебе в самый раз. Он достал из ножен на бедре тактический нож с широким темным лезвием и протянул другу. — Спасибо! — обрадовался Бо. Восторженно осмотрел подарок, поводил пальцем по желобку, как будто погладил и, вынув свой, довольно засунул обновку в ножны. — Получается, у меня теперь два ножа. С этим надо что-то делать, — и он бутафорно почесал затылок, демонстрируя крайнюю степень озабоченности. — Может, возьмешь себе? — осторожно спросил Катану. — Отличный нож, счастливый. — Давай! — почему-то обрадовался тот и сразу ухватил за рифленую рукоять. — Ну вот, другое дело! — провозгласил он, положив его на ребро ладони и демонстрируя всем, что нож прекрасно сбалансирован. Сюрикэн прыснула в кулак. Ножи были, как братья, не отличались друг от друга практически ничем, разве что номером: — Йо! — прокомментировал Рено. — Вы бы еще трусами поменялись. Тоже никто бы не заметил. — Надо будет — поменяемся, — ни капельки не обидевшись, добродушно отозвался Катана. — И это не то, что ты подумал. — Настроение у него резко поменялось с минуса на плюс, как всегда после утреннего кофе. Только сегодня позавтракать он еще не успел. — Зачем они так? При всех... — спросила Сай, когда Бо с Катаной ушли, а Рено отошел к стойке за едой. — Не знаю, — задумчиво ответила подруга. — Йо! — тут же отозвался вернувшийся с подносом Рено, который все, конечно, слышал. — Чего тут непонятного? Иногда это просто невозможно держать в себе, милая. Так и хочется крикнуть всему миру: «Смотрите, она моя! Только моя!» Или мой — тут уж без разницы. А Катана и Бо давно друг другу нравятся. Только все никак не решались. — Она только моя, — тихо повторила Сюрикэн и грустно вздохнула. — Наверное, ты прав. Сай посмотрела на притихшую подругу удивленно. Когда спрашивала: «Зачем они так, при всех», она имела в виду Генезиса и Сефирота, а не Бо с Катаной, но не важно. Рено действительно был прав. *** Сюрикэн, как всегда, неожиданно ворвалась в комнату, цапнула из вазочки на столе круглую конфету, засунула за щеку и бухнулась на еще не заправленную постель: — Представляешь! — как обычно без всяких «здрасти» начала она. — Катана вчера приперся к Бо с цветами. А тот что решил? Прикалывается, провоцирует. И не долго думая — раз! Кулаком в морду. Думал, Катана увернется, и устроят, как всегда, спарринг. А тот даже не пошевелился. Ну, Бо ему в нос и попал. Кровь ручьем, Катана обиженно сопит, кровавыми пузырями булькает, но не уходит, и букет опять протягивает. А Бо растерялся: «Блядь! — говорит. — Бля-я-дь!» Притащил мокрое полотенце, Катану прямо на пол усадил и давай кровь вытирать. Вытирал-вытирал, а потом взял и поцеловал. Прямо в губы. А Катана его за воротник поймал — руки в кровище, трындец рубашке — и давай в лицо тыкаться, тоже целовать. Быстро так — лоб, щеки, губы. — А дальше! — зачарованно потребовала Сай, опускаясь рядом. — А дальше была ночь, то есть Бо мне не рассказал, — Сюрикэн хитро улыбнулась, на ее щеках появились две задорные ямочки, и помахала у Сай перед носом указательным пальцем, сделав хитрые глаза. — Но все было о-о-ч-чень хорошо. Даже не сомневайся. — Ну... Ну и ладно, — подумав, решила Сай, тоже засовывая в рот конфету. — Мы одна семья, и так намного лучше. Не хочу чужаков. — Так намного лучше, — кинув на нее исподлобья острый взгляд, осторожно согласилась Сюрикэн. *** Генезис почти час сидел, обхватив колени, закрыв глаза и запрокинув голову. Казалось, что он дремлет. Бездействие раздражало. Молчание становилось невыносимым. — Так и будешь сидеть? — не выдержав, легонько толкнула его в бок Сай. — Да, — глаз он не открыл. — Надо что-то делать. — Я делаю, не мешай. — Опять солджерские штучки? — Опять. Если хочешь выбраться, дай мне еще полчаса. Сай пожала плечами, но промолчала. *** — Скушай конфетку, детка, и давай попробуем еще раз, — устало предложила толстая тетка в белом халате. — Ты когда-нибудь убивала человека? От тетки воняло потом, а от конфет Сай уже тошнило, но она все равно протянула руку, взяла и засунула в рот маленького шоколадного монстрика. «Детка, сука! Какая я тебе детка?» Сай думала о том, что такие конфеты приносил ей Эл, и о том, что когда тетка начнет ее бить, она блеванет прямо на белый халат. Хорошо бы в жирную морду, но до морды не достать. Жаль. Она сидела на неудобном стуле уже больше часа и молчала, а тетка все не оставляла своих попыток. В комнате было жарко, Сай не привыкла к теплу, ее разморило. Хотелось только одного. Чтобы эта жирная чокобиха заткнулась и оставила ее в покое. За спиной в углу зашевелился ТУРК. Все это время он, скрестив руки на груди, наблюдал, не подавая признаков жизни. Она уже знала его имя: Вельд. Ищейка Шин-ра, которая выследила ее по кровавому следу и почему-то не убила. ТУРК догнал ее в старой лачуге, где раньше она жила с семьей — чистая, отчаянная нищета и холод, — напоил, перевязал глубокие раны на ноге и пообещал, что больше ничего плохого не случится. Сай ему не поверила. — Оставь девочку в покое, Менди, — тихо попросил ТУРК, подошел к столу и тоже взял конфету. — Конечно, она убивала. В стаю иначе не принимают. Там нет места чистеньким. И перестань называть ее деткой, ей не нравится. *** — Раздвинь ноги, сучка, или я сверну тебе шею и выкину труп в подворотню. Мне без разницы, будешь ты дохлая или живая, когда я тебе присуну. Сай молчала, тратить силы на крики было нерационально. Никто не придет. Мужик был здоровым и сильным, и самое плохое — одной клешней он удерживал над головой ее руки, вырвать которые не удавалось. Второй клешней — огромной и волосатой, он, громко сопя, расстегивал ширинку и уже почти справился. В голый живот — юбку он сорвал практически сразу — упирался толстый короткий член. Главное, чтобы он не стал бить ее по голове. Тогда все, конец. Тянуть дальше было опасно, Сай изловчилась и резко засветила уроду носком туфли под коленку. Мужик зарычал и ослабил хватку, отпустив ее левую руку. У Сай оставалось пару мгновений, сейчас он ударит. Она зажмурилась и ударила сама. Мужик неожиданно громко хрюкнул и завалился навзничь, отпустив ее руку. — Вот сука, — перед ней стояла невысокая коротко стриженая девочка в мужской черной одежде. Она была похожа на ангела — большие синие глаза, маленький курносый нос и почти белые волосы. Девочка нагнулась, вытерла об одежду таращущегося в темноту стеклянными зенками мудака кривой короткий нож и засунула его в ножны, спрятанные в голенище высокого шнурованного ботинка с модными серебряными крючками. Потом ткнула валявшегося на земле мужика носком под ребро. Тот был окончательно мертв. Из глубокой раны на шее ровно, без толчков текла темная кровь. Сай замутило. — Я смотрю, ты и без меня справилась, — улыбнулась девчонка и указала пальцем на торчащую в животе у придурка рукоять кухонного ножа. — А я-то думаю, что-то он быстро копыта откинул! Даже не побулькал напоследнок. На руках у девочки красовались черные кожаные перчатки без пальцев. — Меня зовут Лин, — она протянула руку, и Сай осторожно пожала тонкие белые пальцы. — Одри. Спасибо тебе. Если бы не ты, этот псих успел бы меня ударить. — Перед смертью, — хохотнула Лин и наклонилась, обшаривая мудаку карманы. Достала и деловито пересчитала деньги в бумажнике, сняла с руки часы, а с шеи — медальон на толстой золотой цепи. — Неплохой улов, — глаза Лин вдруг остановились на ее руке и сощурились, — Покажи. — Что? — Руку покажи, глупышка. Одри подняла руку, разжала пальцы и недоуменно уставилась на свою перемазанную кровью ладонь, с которой на землю и в рукав быстро стекали алые струйки. Кухонный нож, который она все время таскала с собой, был без гарды и даже без упора, и она сильно порезалась, когда воткнула его мужику под ребро, но даже не заметила. Одри испуганно уставилась на рану, ее затрясло. — Садись, а то сейчас упадешь, — помогла ей опуститься прямо на землю Лин. — Вот бахамут! По-хорошему, надо линять, но... Нет, я тебя не брошу, не реви! — неправильно поняв слезы, внезапно полившиеся у Одри из глаз, поспешила успокоить девчонка. — Сейчас. Она сняла куртку, стянула чёрную майку, которая была под ней, и быстро разорвав, перевязала порезанную руку: — Ну все, пойдем. Отведу тебя в свою стаю. На улицах одной не выжить. Чем ты зарабатываешь? — Я в «Сладкой пчелке» работаю, — постепенно приходя в себя, тихо шепнула Одри. — У них там еду на вынос делают, я разношу. Пирожки, сладкое. — Пирожки, говоришь? — хмыкнула Лин. — Дурь ты разносишь, наркоту всякую, а не пирожки, — и почувствовав, что Одри напряглась и почти готова бежать, крепко ухватила ее за запястье. — Не бзди, я сама там работала, пока к стае не прибилась. Хреновый заработок. Рано или поздно или клиент обдолбанный прибьет, или монстр какой в подворотне заест. — Заест, — согласно кивнула Одри и потупилась. — Пойдем, — поднялась Лин и потащила ее за собой. — Только сейчас, — она достала дорогой, явно не купленный в магазине телефончик и стала со всех сторон снимать дохлого мужика. — Теперь тебя в стаю обязательно возьмут. Вот он, — хохотнула, — твой пропуск. И не бойся, — тут же успокоила, каким-то образом поняв колебания Одри. — Сестер у нас не трогают, не принято. Разве что ты сама захочешь. — Что? — испуганно спросила Одри. — А! Нет, не захочу. — Тогда скажем, что ты со мной, — приобняла ее за талию Лин. — Скажем, — согласилась Одри. *** — Ну, убивала, — она подняла на Вельда глаза и не мигая, с вызовом посмотрела в лицо. — И что ты мне сделаешь, ТУРК? Что ты можешь мне сделать, кроме того, что уже сделал? Убьешь? Давай! — она потянулась за конфетой, медленно развернула и засунула в рот. — За что? — соревнуясь с ней в невозмутимости, пожал плечами ТУРК. — Тут праведников нет, скоро сама убедишься. Идем, я отведу тебя к твоим друзьям. — К... друзьям? — Идем. Поешь, помоешься, выспишься. Завтра у тебя будет долгий день. Завтра ты получишь новое имя и... Помнишь, что я тебе сказал, когда выследил? Больше с тобой ничего плохого не случится. Вельд обманул ее и в то же время сказал правду. Плохое имеет много ликов и оттенков, но тогда она этого не понимала. Тогда она была счастлива, увидев Лин и двух младших из стаи живыми. А на следующий день они все перестали существовать, унеся в прошлое старые грехи. Их место заняли Сай и Сюрикэн, Бо и Катана.** *** — А как вы... Прости, я не знаю, как правильно задать вопрос. Боюсь обидеть, если не хочешь, не отвечай, — Сай сидела, положив голову на плечо Генезиса. Не важно, что у них не срослось. Он рядом, пусть те их отношения и остались в прошлом. Ведь он знал, что ничего не получится, и все равно пошел с ТУРКами в реактор. За ней. И пусть это уже не любовь, но все равно... все равно ей было хорошо. — Не знаю, что сказать, — не сразу отозвался Генезис. — Он всегда мне нравился. Только я не знал, нравлюсь ли я ему. А потом оказалось, что он думал про меня точно так же. — Мужчина, — слово вылетело само, и Сай разозлилась на себя, что не смогла скрыть сарказма. — Какая разница? — не обиделся Генезис. — Человека любишь не за то, что у него между ног. Мы же не животные, чтобы ставить знак равенства между понятиями «любовь» и «инстинкт размножения», и даже не совсем люди. А что с этим делать — каждый решает для себя сам. Я решил. — А я нет, — почему-то призналась Сай и расстроилась. — Наверное, со мной что-то не так. — Видишь, все ты понимаешь. Только малодушничаешь, опасаешься принять то, что давно поняла — можно жить вне установленных кем-то правил. Но ты все еще пытаешься вписаться в норму, боишься выпасть из колоды и придумать собственные правила. А норма — понятие скучное и относительное, Сай, и мир, как ни странно, принадлежит «не таким», но тебя пока слишком волнует, что скажут те, кто находится рядом. Жить по чужим правилам проще, вот только... — Генезис покачал головой. — Прости, это не мое дело. Хорошо, что твоих друзей сегодня здесь не было. — Хорошо, — машинально согласилась Сай. Удивительно — она совсем не разозлилась, как раньше, когда Рапсодос позволял себе такие интонации. Наоборот. Очень хотелось, чтобы он продолжил, казалось, вот-вот и она поймет, поймает неуловимое, но такое важное, что не дается в руки, от чего ее личная жизнь превратилась в череду ошибок и разочарований. Но Генезис сменил тему, и разговор снова завял. *** Как они «сплелись хвостами?» — так это, смутившись, назвал Андж. Он тоже никак не мог подобрать нужное слово, но как-то ведь это нужно было называть, и он, наконец, придумал — вот так нейтрально и даже забавно. От воспоминаний Генезису стало хорошо, он улыбнулся. «Сплелись хвостами» — ему понравилось. Как все произошло? Странно, как-то неправильно и... обычно, что ли. Он и сам долго не мог поверить, что это не сон. *** Генезис сидел в баре, пил разбавленный джин и думал, что если ничего не предпринять, тщательно взрощенный личный пиздец останется с ними надолго. А предпринять можно только одно. Закончить, поставить точку. И если раньше он думал, что привыкнет, что постепенно все изменится, а если нет — можно и потерпеть, то сегодня пришло понимание, что нет, не изменится, а терпеть он так и не научился. Да и не хочет он привыкать и терпеть, не нужно ему таких отношений, и старая поговорка справедлива: хороший секс — совсем не повод для близкого знакомства, и лучше бы он оставался просто сексом. Но теперь что уже? Попали. Сай не виновата — он не подарок, но и он не виноват — ничего не скрывал, никого не обманывал — он такой, какой есть. А еще эта девочка рядом с Сай... Сюрикэн. Хорошая девочка, умная. Смотрит так, что кажется, сейчас задымишься, а молчит. Ни одного кривого слова. Но если он не решится, то счастья не будет никому, и длиться все это будет до бесконечности. До пули, которая разорвет порочный круг, до последнего дыхания. Его или её. И тогда все закончится. И кто-то скажет: «Как глупо! У них же всё только начиналось», но это будет не правда. Потому что это не начало, а бег по кругу. Потому что Сай права, и это не любовь. Просто секс и просто потребность не быть одному, которую они оба реализовали за счет друг друга. Своеобразная обоюдовыгодная сублимация — притупляется желание получить то, что получить невозможно. Хоть какое-то облегчение — слабое, ненадолго, но отвлекает и создает ощущение благополучия: «У них отношения» — многозначительно. Многие бы позавидовали, если бы они афишировали связь, но Сай не хотела, а ему было все равно. Но сегодня все изменилось — ставший уже привычным скандал больше не вызывал желание что-то предпринимать: покупать цветы, идти мириться и извиняться. Сегодня все было по-другому, и послевкусием осталась только апатия и легкая грусть. Что-то заканчивалось и уходило, а окликать тающее и призрачное он не спешил. И кажется, Генезис закрыл глаза, потому что произнесенное слева и чуть за спиной: «Привет. Что-то случилось?» заставило вздрогнуть всем телом. — Ч-ч... Ты меня... — напугал? Застал в расплох? — Привет, — светящиеся мако глаза со ставшими вертикальными, как у змея, в полутьме бара зрачками, смотрели не мигая, словно из другой реальности. — Да так, ерунда. Все живы и целы. Остальное — не важно. Сефирот кивнул, пододвинул высокий барный стул к стойке и сел на него. Длинная нога прекрасно доставала до пола. Вторую он подогнул под себя. Махнул бармену: — Мне то же самое, что ему, только не разбавлять. Поссорились? — показал он неожиданную осведомленность. — Расстались, — хмуро ответил Генезис и внезапно проснувшимся, люто ненавидимым солджерским чутьем, ехидно демонстрирующим его инаковость, ощутил, как изменилась аура Сефирота. Он отчаянно зафонил целым букетом переплетающихся, неподдающихся дифференциации эмоций, при этом по-прежнему оставаясь невозмутимым. — Уверен? — Сегодня, мой друг, я перевернул последнюю страницу этой книги, — Генезис улыбнулся, стараясь, чтобы прозвучало ненапряжно. — «Вот и все, дописана история, точки все расставлены над «i»... — улыбка получилась не очень. Хреновенькая такая улыбочка, скорее гримаса. — Давай выпьем, — Сефирот поднял стакан и они, чокнувшись, выпили, закрыв тему. Потом они снова пили и разговаривали. О чем? Да, собственно, ни о чем. О жизни, о работе, об общих знакомых и об угрозе терроризма, о новом спектакле в мидгарской опере и многом другом. Вскоре Генезис почувствовал, что его отпускает, понял, что загрузился проблемой по самое не могу, но теперь она его больше так не волновала. Музыка в баре оказалась громкой и очень некачественной, хотя до этого он ее просто не слышал, а мелькающие огни на сцене неприятно яркими. — Поехали ко мне, — видимо, заметив, что он морщится, предложил Сефирот. — Выпьем кофе в тишине. — Поехали, — согласился Генезис. Здесь ему надоело, а идти домой не хотелось. Квартирка Сефирота оказалась в двух кварталах, и ехать туда было не нужно, они прошли это расстояние пешком, не прекращая болтать. — Неплохо устроился, — оценил Генезис небольшую, аккуратно убранную комнату, в которой они оказались. — Вполне уютное гнездышко для перепихнуться подальше от чужих глаз. — Шутишь? — хохотнул Сефирот. — Я здесь отдыхаю и наслаждаюсь одиночеством. А для одноразового секса лучше подходит номер в отеле. Зачем лишние сложности? Моя кровать — это святое. — Резонно, — согласился Генезис и пошел на кухню. Кухня оказалась тоже небольшой, и было видно: особо тут ничего не готовят. Разве что напитки. Оглядевшись, он повернулся к замершему за спиной Сефироту. — Где у тебя кофе? — У меня нет кофе... Джен, — не отводя долгий немигающий взгляд, ответил Сефирот после короткого молчания и, сделав шаг вперед, потянулся рукой и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Генезиса, провел пальцами по выступающей ключице и расстегнул вторую. Тот замер, рубашка упала на пол, а Сефирот сделал вперед еще один шаг и, положив руки на плечи, осторожно поцеловал Генезиса в губы, как будто спрашивая разрешения, и он ответил. Так, как давно мечтал. — Пойдем в спальню? — хрипло шепнул Сефирот и крепко прижал его к себе, жадно целуя шею и лицо. — Да, — отозвался Генезис, даже не вспомнив, что только что генеральская кровать была объявлена святая святых. — Да, пойдем. А рано утром позвонил Лазард. Сначала Сефироту и тут же — ему. «Лавина» устроила очередное безобразие, и надо было срочно одеваться и нестись в Шин-ра билдинг, благо не далеко. Собирались они в бешеном темпе, коротко перекидываясь репликами по предстоящей миссии. Мысли о безумной ночи временно отступили на второй план, но к обеду, когда Генезис весь в мыле вернулся в здание корпорации, мысли тоже вернулись, и стали доставать с завидным упорством. Что теперь? Генезис не знал и был уверен только в одном: независимо от будущего, прошлое осталось в прошлом. Так дальше — нельзя, да и не получится, потому что уж лучше никак, чем как было. И что делать, если Сай решит помириться сама? Такого не случалось ни разу, но вдруг? Он не хотел расставаться плохо, но расставаться через тягостные разговоры и объяснения — тоже не выход. Он долго терзался предположениями, но потом решил отпустить ситуацию: Сай не придет, она всегда тяготилась их отношениями. А Сефирот... Он прекрасно утешил его, когда Генезис в этом нуждался. И неплохо утешил, надо сказать. Но если он сделает вид, что ничего не произошло... Что тогда? Повторять старые ошибки Генезис не готов. Этой ночью он получил то, на что даже не надеялся, но чего давно желал. Просто запрещал себе об этом думать. С Сефиротом они дружили. Не так, как с Анджилом, но все-таки это была дружба. А на большее Генезис и не рассчитывал — Сефирот всегда казался ему холодным и безразличным к сексу. Поэтому Джен и не пытался. Дорожил отношениями, пусть дружба — это было совсем не то, чего бы хотелось. И вот теперь все стало совсем сложно. Или наоборот — пока не понять. А потом тренькнул телефон и пришло сообщение: "Перекодировал дверь, брелок у тебя в левом кармане плаща. Буду к восьми. Пожрать привезу, купи кофе, я не умею выбирать." Генезис перечитал сообщение три раза, пока не почувствовал, что он, наконец, действительно счастлив. И не важно, что Сефирот не написал «люблю». Это было не главное. Цветы для Сай Генезис в этот день так и не купил. Зато купил кофе. А «люблю» Сефирот не сказал. Ни этим вечером, ни потом, и хоть все сложилось замечательно, но про любовь услышать Генезису почему-то очень хотелось. Глупо, конечно, но что делать, если он вот такой? И вот однажды это все же случилось. Только лучше бы нет. Потому что такого ужаса, как в этот вечер, когда они попали в засаду в старом вутайском форте (где-то через полгода после того, как они с Сефиротом «сплелись хвостами») Джен не испытывал никогда. Когда Сефирот, судорожно прижимая руку к груди, на которой быстро расплывалось большое темно-красное пятно крови, закрыв глаза, мгновенно побелевшими губами прошептал: «Я тебя люблю, Джен» и отключился, Генезис никакого счастья не испытал, совсем наоборот: сердце ухнуло куда-то под ноги, и он ясно осознал, что времени почти не осталось, Сефирот чувствует, что долго не протянет, явно собирается помереть, и дело дрянь. С кровотечением материя справится, но разорванный в клочья бронх надо бы сначала сшить. А вместе с этим пришло понимание, что быть монстром — совсем не плохо. Наоборот, это просто счастье — иметь крыло и уметь летать. И то, что он так ненавидел в себе, чего боялся и не хотел принимать, стало подарком богини. Этот случай стоил ему седых волос, но окончательно примирил с самим собой. Он успел, и Сефирот выздоровел, а Генезис постепенно, но все чаще стал пользоваться теми «подарками», которые давала ему сущность монстра. *** Кажется, Сай задремала, а когда проснулась, все было по-прежнему. Генезис спал рядом, в пещере стояла полная тишина, как в могиле, и уверенность, что их обязательно найдут, которую подарил ей бывший, стала постепенно таять. Она обняла колени руками и попыталась успокоиться. Мысли крутились вокруг одного — как хорошо, что ее друзья остались в Мидгаре, и как плохо, что они сейчас переживают, думают, что она погибла. И Сюрикэн... Трудно даже представить, что с ней творится. Верная, рассудительная Сюрикэн, которая всегда была рядом. Сай догадывалась, видела, как подруга на нее смотрит. Конечно, она переживала, когда в жизни Сай появился Эл. И потом, все ее многочисленные и короткие романы, Генезис, которого Сюрикэн, (это было совсем едва, но заметно), недолюбливала, и которому ни разу не сказала плохого слова. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала она однажды. — Пусть даже... — и тяжело вздохнула. — Пусть даже что? — переспросила Сай. — Ничего, — подруга отвернулась. Пусть даже не со мной — вот что она имела в виду. Но почему-то это стало очевидно Сай только сейчас, в полумраке пещеры, когда что-либо изменить было уже нельзя. Они больше не встретятся, и она так и не скажет Сюрикэн, как та ей дорога, и что Генезис прав: смешно любить человека за его пол. Бо и Катана это поняли, а она... Она так долго отталкивала очевидное, что пришла к финалу просто ни с чем. Так и не попробовала, не научилась себя понимать или научилась, но теперь-то чего уже? Сама виновата, что в ее жизни так и не произошло чуда, не сбылось, счастье едва коснувшись, улетело прочь. Сай вскочила. Бешеная потребность хоть что-то предпринять — биться головой о стены пещеры, рыть землю или кричать — не важно, лишь бы не сидеть и не ждать непонятного, рвалась наружу. Генезис открыл глаза и посмотрел удивленно. — Что? — Так и будем сидеть? — спросила она. Голос нервно дрожал. — Нет. Отойдем вон в тот угол, — показал Генезис на нишу за ее спиной. — Зачем? — Ты не слышишь? Сай прислушалась. Сначала казалось, что ничего нет, но потом она услышала. Монотонный, очень тихий рокот где-то в глубине скалы. — Уже давно, — подтвердил ее догадку Генезис. — И все ближе. Думаю, ждать осталось недолго, — он встал и перестелил плащ туда, куда показывал. Сай села, едва сдерживая нетерпение, ее била внутренняя дрожь — рокот постепенно нарастал и вскоре стал таким громким, что сомневаться не приходилось — что-то или кто-то идет напролом сквозь породу. И еще через четверть часа они увидели, как дальняя стена вздрогнула, и из нее показался огромный бур горного рудокопа, безжалостно дробящий твердь пещеры. Потом бур спрятался — рудокоп дал задний ход, и в образовавшуюся дыру хлынул белый свет его фар. Тут же в луч света впрыгнула высокая фигура: — Йо?! — радостно заорал прибывший, и сразу стало понятно, что помощь пришла. Рено поднял в воздух обе руки и подпрыгнул, видимо, от переполнявших его эмоций. — Не верил до последнего! Сефирот, мать его за ногу, колдун, бля, хренов! — заорал он. — Как вы? — Нормально мы, — поднялся Генезис и сделал несколько шагов навстречу Рено. Он улыбался. В образовавшуюся дыру пролезли еще двое и это были Бо с Катаной. Они сразу ринулись к Сай, стали ее ощупывать и обнимать. Бо что-то говорил про Сюрикэн, про то, что она все равно знала — все будет хорошо, хоть глаза на мокром месте. И про то, что это же надо, чтобы так повезло, и еще много разных слов об отчаянии и надежде, и что Сефирот приказал копать здесь, а они копали, хоть тоже не понимали, зачем, но вот же, длинноволосый оказался прав. А потом все вдруг замолчали. Потому что в пещеру шагнул еще один человек. Точнее, что он человек, Сай давно и не без причин сомневалась. И вот теперь она снова подумала, что нет. Не бывает людей с такими глазами, с таким лицом и с такими волосами. И еще о том, как Джен с ним... в одной постели. Странно и страшно. Сефирот, в черном плаще с серебряными наплечьями, в этом склепе выглядел спустившимся под землю богом войны — бледный до синевы, с черными тенями под запавшими горящими зеленым глазами. Рот — узкий темный росчерк молнии, и рукоять Масамуне за плечом. Он подошел к Генезису, на бесстрастном лице не отражалось ни одной эмоции: — Я их всех убил, — неожиданно низким и звучным голосом сказал Сефирот. — Пойдем. Я привез тебе кофе и булочки с джемом. — Пойдем, — согласился Генезис, счастливо улыбаясь личному монстру. Тогда Сефирот вдруг нагнулся и легко поднял немаленького Рапсодоса на руки. — Эй, поставь! — попробовал протестовать Генезис и обнял Сефирота за шею, удобней устраиваясь у того на руках. — Со мной все хорошо. — Не хочу, — после недолгого раздумья, ответил Сефирот и повернул со своей ношей к выходу. — Ну ладно, неси, — согласился Генезис. — Хочу кофе и булочку. И лимонада. — Воды привез, — рыкнул Сефирот. — Лимонада. — Хорошо. Купим лимонад. — И мороженое. — Сначала получишь за «подвиги», а потом мороженое. — Поставь меня на землю, злокозненное чудовище! — И не подумаю. — Отпусти, коварный монстр! — Ни за что! И так переговариваясь, они ушли, а Бо сказал: — Ну и пусть несет. Если ему так хочется. Тут недалеко, дробить камни было дольше. — Сефирот еще на подлете снял в местном отеле апартаменты на двоих. С джакузи. И заказал ужин в номер. Я слышал, как он по телефону разговаривал, — пояснил Катана. — Сегодня кто-то оторвется по полной, — хохотнул Бо. — С монстрами и мороженым, — и протянул Сай флягу с водой. Пока она пила и умывалась, Бо рассказывал, что когда они летели в Юнон, Сефирот почти все время сидел в кресле, закрыв глаза, казалось, что спит, но губы его иногда шевелились. А Ценг сказал: «Не мешайте», и они не мешали. Потом Сефирот очнулся и позвонил в отель. А когда они приземлились, почти сразу начался бой. Террористы — уроды — добили всех выживших, но потратили время, и поэтому Сефирот их выследил, взяв след как дарк-нейшен, казалось, верхним чутьем. Террористы уже сели в вертолет и поднялись в воздух, но он вынул свой странный меч, и в него откуда-то из темноты небес ударила белая молния, соединив кривым росчерком клинок с застывшим в небе проткнутой стрекозой, как на сюрреалистической картине сумасшедшего гения, вертолет «Лавины». Сильно запахло озоном и гарью, а вертолет вспыхнул свечкой и лопнул, как мыльный пузырь, красным и горячим. Но Сефирот даже не стал смотреть, выжил кто или нет, очень спешил Генезиса откопать. — Вы тоже идите, — прервал его рассказ Рено. — Я перепрограммирую рудокоп, развернусь — и за вами. Быстро не будет. Они шли по гигантскому свежему тоннелю, и Бо рассказывал, что, прибыв на место, Сефирот еще в геликоптере сказал, что Генезис жив и Сай с ним. Потом потребовал карты подземных пещер, повертел так-сяк и решил, что рыть надо сбоку. Потому что сверху разлилось мако и еще не стих пожар. — А Рено спросил: «Откуда ты знаешь, что живы?» И Сефирот ответил: «Знаю», а Ценг снова сказал: «Не мешайте. Делайте, как говорит». И Сюрикэн тоже все твердила, что все будет хорошо, потому что если ты с Рапсодосом, то не пропадешь, что он солджер первого класса, и Сефирот вас обязательно найдет, ходила за ним хвостом и даже не плакала. — Генезис меня спас, — задумчиво подтвердила Сай, вспоминая, как тот сидел в пещере, закрыв глаза, и только иногда шевелившиеся губы выдавали, что он не спит. — Если бы не Генезис — все, конец. — Удачливый ублюдок, — хмыкнул Бо. — Не называй его так, — попросила Сай. — Он не удачливый, а профессионал, и он — мой друг. — Хорошо, — удивленно согласился Бо. — Ты раньше не говорила, что не нравится, вот я и называл. Больше не буду. Он нормальный парень, — добавил, сделав паузу. — Слегка ебанутый. Ну-у-у... Как все крутые солджеры, но и ТУРКи не сахарная вата. А Сефироту такой в самый раз подходит. — Подходит, — искренне согласился Катана. — Они друг для друга, в этом ты прав. — Наверное, — отозвалась Сай. — Солджера поймет только солджер. — Известное дело! — хохотнул Бо. — Они вообще... другой вид. Вот! Вот мы и пришли. На выходе их ждал Ценг. Он ничего не сказал, только коротко и крепко обнял Сай и показал куда-то рукой. Сюрикэн. Та стояла совсем недалеко и, увидев их, сделала шаг навстречу, а потом опустилась на колени. Как будто все силы враз покинули ее тело. И тогда Сай рванулась вперед, бухнувшись в пыль прямо перед ней. А Сюрикэн, словно не веря, что это реальность, медленно протянула руки и коснулась ее лица: бровей, губ, провела по ним дрожащими пальцами и беззвучно заплакала. И тогда Сай поцеловала ее прямо в губы. А потом осторожно вынула из уха пусету с встроенным воком и поменяла ее местами с пусетой Сюрикэн. Они обнимали друг друга и обе плакали, и обеим было все равно, что кто-то на них смотрит. Сай думала о том, что наконец все правильно и что теперь все у них сложится. Они будут жить долго и очень хорошо, у них будет свой дом, и даже дети будут, если они захотят. Попросят Бо и Катану — они же семья и они ТУРКи. А ТУРК ТУРКа всегда поймет, и если кому-то все это странно, то ей глубоко плевать. Потому что жить надо пока живется, и так, как хочется, а не так, как правильно — сегодня она наконец это поняла. И виноват во всем был, конечно, Генезис, но какая разница? Зато у них с Сюрикэн теперь есть одно на двоих большое счастье. __________________ * - Игорь Северянин ** - Сай — традиционное оружие народа Окинавы (Япония). Колющее клинковое холодное оружие внешне похожее на трезубец с коротким древком и удлиненным средним зубцом. Сюрикэн — японское метательное оружие имеющее форму звездочек, игл, монет и т.д. Бо — боевой посох из дерева или бамбука . Часто обшивался металлом. Катана — японский длинный меч, традиционное оружие самурая.