Солнечный зайчик

Солнечное дерево. Среди блёкло-рыжих деревьев оно такое одно, его видно сразу. Мальчику снова 16, он бредёт по шуршащим листьям в новых ботинках из кожи, таких блестящих, таких хрустящих. Он помнит их запах, но сейчас не слышит его. Только шелест и безудержно нежный звон солнца в кроне единственно красивого древа в самом сердце осеннего парка. Древо совсем рядом с ним, оно обнимает его, обволакивает сияющим маревом, удушающе сладким и грустным ароматом прелой листвы. Он тянется к листьям заветного дерева, они будто налиты мёдом, жёлтые-жёлтые, как янтарь на просвет, как кипящее золото, как лимонные леденцы, как флакончик её духов… Он тянется. И достать… Ах нельзя! Где-то рядом он слышит смех, стоя в ауре солнечно-ясной. Лёгкий смех, словно былинки одуванчика на закате лета. Словно пёрышки в волосах детей, играющих в индейцев. Смех ближе. Он видел её. Встретил весёлый янтарный взгляд. Он знает, она за деревом. Он обходит его кругом, она скрывается, играет… Слышно по шороху листьев — она там, там! Вдруг его обнимают сзади. Спину накрыло трепещущее тепло. В груди разбиваются снопы солнечных зайчиков. Кружится… Не чувствуя тела, падает наземь, такую робко-прохладную, пронзительно пахучую и живую. Он смотрит в небо. Ветер звенит в бирюзе… Её медные локоны искрятся в блистании света, её заливистый смех проникает в него, заполняет все пустоты его души. Он видит только её глаза, янтарно-медовые, тёплые-тёплые. Её мраморно-белые ладони скользят по его лицу, он закрывает глаза. Щекотно и счастливо. Она запускает пальчики в его почти чёрные, шелковистые кудри. Руки холодные… Щекотно внутри, щекотно снаружи. Глупые дети терзают друг друга невинными пытками, хохоча до усталости. Она вскакивает. Мелькнули ножки в белых колготках, спружинили локоны, взлетел маленькой птичкой смех. Скрылась за деревом. С усилием встав, он хочет её поймать… Она, как вода, утекает из пальцев… Ему нельзя дотянуться до сказочных листьев, а ей — можно. Ей всё можно. Королева янтарных снов и самый солнечный зайчик срывает медовые листья. Они сами летят к ней в ладони. Она их бросает в него… И нет ничего, кроме невыносимо-любимого звона лимонно-янтарных листьев, невыразимо-ясных солнечно-нежных глаз… *** «Шесть тридцать», — цифрой сказал будильник. Константин Алексеевич с трудом разлепил глаза. Из глаз, кажется, только что текли слёзы… — Всё в порядке, милый? — сонно шепнула жена, — Мне показалось, ты плакал… или смеялся. Не знаю. — Всё хорошо, — вздохнул и натянуто улыбнулся, нежно коснулся губами её тёплого лба. Дальше — готовить завтрак, дальше — гладить рубашку. Потом — собираться на работу (не забыть проверенные тетради). Потом — поцелуй жены на прощание. Ступает по сухим листьям в кожаных старых ботинках. Удобно и не скрипят. Здороваются ученики. Гомон и шум в коридорах. Школа, шум, шорох, шелест, шёпот — это всё жизнь и он её любит. И любит свою работу. — Сегодня вы снова пишете мне эссе, — заявляет с улыбкой классу. — Какая тема теперь? — она сидит за первой партой. Медные локоны спадают на плечи. Улыбается… брекеты — мило. Он задумчиво смотрит. Моргает, стряхивая с ресниц секретные сны. На её щеке пляшет солнечный зайчик. — Солнечный зайчик… Да, солнечный зайчик. «Мой солнечный зайчик», — думает тихо учитель. «Мой солнечный зайчик», — пишет девчонка в тетради.