Мы оба возненавидели семейство орхидные.

С чего начался весь этот Ад? – это первый вопрос, который я себе задала, когда началась эта пытка. Я сканировала всю историю, с которой начался не только Ад, но и рассказ о «нас». А ведь прям точный день начала этой пытки назвать тяжело, но возможно. Хотя, если все вспомнить, то я знаю, когда это все началось…примерно месяц назад. Точней, этот Ад начался для меня сейчас, для него – полгода назад. Но всему объяснение храниться в том «месяце назад». Мы редко встречались, поскольку он студент, а я работающий человек. У нас немного разные интересы, разные темпераменты, но связали нас, как в ненавистных мне мелодрамах, знакомые. В его университете учиться сын моей хорошей знакомой, с ее старшей дочерью я занималась репетиторством и после работала вместе. Если бы я знала, что тот милый тихий парниша, который не пил, будет таким, как сейчас, я бы раньше стала заботиться о нем. Если бы мне сказали, что из-за моего виденья лучшего пострадает невинный человек, я бы даже близко бы не подошла к этой идеи. Я бы сделала все, чтобы изменить эту возможную ситуацию. Но мне никто не сказал, а я не предвидела. Я хотела ему только лучшего. У него буквально через месяц серьезные экзамены, тем более по химии! Поскольку я в ней почти полный ноль, я не хотела его отвлекать, чтобы он собрался с мыслями и все сдал на отлично… Он сдал, но чего это стоило? Если бы мне кто-то сказал раньше, что я должна наоборот быть с ним, поддерживать, то я бы так и сделала…а теперь мы оба под пытками, связанные собственными нервами в тугий узел, который не распутать. А резать эту связь я просто не вправе. Нервный срыв на почве экзаменов, как я думала сначала. Только вот потом он стал говорить о каких-то цветах, которые заполняют его легкие и душат. Уже тогда меня посетил тревожный звонок. Я стала чаще появляться в его жизни, искать простые мимолетные встречи, читать его голос, чувствовать что-то на дне глаз, понимать молчаливые ноты. Я глупо думала, что все вижу и понимаю, но он был прекрасным актером. Чем чаще и дольше я была в его жизни, тем хуже он себя вел. Дерзил, иногда хамил, издевательский сарказм так и сочился из него при виде меня и у меня за спиной. Я пыталась по-взрослому поговорить, а он по-детски строил козни. Очень странно себя вел, прожигал меня то виноватым, то ненавистным взглядом. То орал и проклинал, то рыдал в туалете. Это издевательство над организмом! Я пыталась поддержать, помочь, исправить свои ошибки, но было только хуже. Я его раздражала, хотя мне казалось, что про себя он кричал извинения и просьбы. Будто раздвоение личности. Что делать с этим просто не знала. Я ввязалась сама в этот поток безумия и истерии. Хотела помочь, поскольку психика у парня не в ду-ду просто. Он называл меня предательницей и лгуньей, а я не понимала, в чем настолько сильно провинилась. Единственный раз, когда я его «бросила», это было за месяц до его экзаменов. Я до минимума свела встречи и звонки, но я же объясняла причину таких действий! А он, оказывается, обижался, хранил горечь «предательства», точил ножи ненависти. Потом, когда он просто в открытую враждовал со мной, я решила сбавить обороты. Возможно я раздражаю его своей приставучестью, добрыми манерами, возжмоно, я слишком искусственная по его меркам. Я постепенно уходила, постоянно оборачиваясь, он успокаивался, но видя меня, вспыхивал и взрывался. И мне пришлось уйти, поскольку была сильным раздражителем. За меня работали его родители, семья, с которыми я общалась и била тревогу. Отпустить ситуацию было до невозможности трудно, я не хотела все так оставлять просто не находила себе места. Я…да, я постоянно яйкую, поскольку больше ни на что не способна. Я создала эту обоюдную пытку! И я готова все исправить, только…теперь ему это не нужно. Он закрыл свои проблемы, забил на них болт, а на себя повесил крест. Но последние 3 дня мне постоянно снились кошмары. Хоть они были разные, но суть в них одна – смерть, пытки и крики. Одну ночь забрала бессонница, а после на меня снизошло озарение. Да такое, что теперь одеревенелым телом прижимаю вырывающегося паренька, псевдо-суицидника, к полу. В голове до сих пор все не укладывается, а понимание того, что еще полчаса и все, больше нет человека, ужасала до коликов. Как я до этого докотилась? Сама себя спрашиваю, а ответов не нахожу. Хотя…нахожу, но не готова их принимать. Тогда, позвонив его родителям, я узнала его адрес, потом помчалась в квартиру. Почему я тогда рассматривала балконы, до сих пор не могу понять, но я увидела его. Только врагу пожелаю пройти то, что пережила в тот момент я. Да, фактически, я никто этому человеку, но, черт, для чего нужны тогда люди? У меня отключилось сознание напрочь. У всех людей, скорее всего, реакция в экстренных ситуациях молниеносная, а у меня, блядь, спокойно-пофигистическая. Я мало когда материлась, но в последние 15 минут мой матерный словарь просто хлопал мне стоя, запивая бренди. Я должна была тогда подумать, знаю, но я просто боялась не успеть. Подбежала к домофону, мысленно благодаря архитектора, что он итальянской модели. Быстро нахожу его фамилию и номер квартиры, нажимаю дрожащими пальцами на кнопку и залетаю в ухоженное здание. Лечу к лифту, сбивая какого-то человека. Тогда мой мир сузился до него и скорости бега моей дыхалки. Лифт был быстрым, но для меня тогдашней все шло до боли медленно, как и я сама. Реакция у меня заторможенная, за что себя впервые возненавидела и проклинала. Дергаю за ручку двери, но та не поддается. Пытаюсь что-то придумать, выбить дверь не получиться, позвонить в скорую можно, но будет поздно. Мой взгляд остановился на соседней двери. «Точно, соседи!» - тогда подумала я, неистово стуча и звоня. И плевать я хотела, что время за 12 ночи…хотя на время я тогда не посмотрела. Мне долго не открывали, в голове был шум и ураган. Я тогда плохо помню, что вообще говорила человеку, который, все-таки. Открыл мне, благослови его Господь! Я вообще не помню лица этого человека, даже пола не помню! «Я ключи потеряла, а мне срочно нужно попасть в квартиру! Можно воспользоваться Вашим балконом?!» - это единственное, что я помню. Наверно, тогда меня можно было испугаться…хотя мне говорили, что в экстренной ситуации у меня просто божественно-невозмутимое лицо. Не понимаю, как эти люди разрешили мне воспользоваться балконом, но я им искренне благодарна. Помню, как перелезла через балкон с совершенным бесстрашием. Я теперь убедилась, что не боюсь высоты. Легкий мандраж мелкой, сыпучей дрожью распространялся по всему телу, но я категорично шла вперед. Помню, как перелазила забор их балкона, в то время как у него он был застеклен. Я, возможно, знала, что должна с ним поговорить, как психолог, отговорить не убивать себя, но, блядь, я не психолог по профессии, я обычный обыватель и чуть ли не убийца. Плевала я на разговоры, надо было действовать радикально. Хотя я человек болтучий, люблю поговорить о «вечном», не ожидала от себя человека-действия. Помню, как рукой тянулась к его телу, дабы столкнуть внутрь балкона. Помню его убийственно спокойный взгляд и лицо, будто из него все эмоции выкачали. Это было жутко, я даже вздрогнула, но моя цель была достигнула. Парень спокойно падает внутрь, а потом и я за ним. Быстро закрываю окно, смотрю на эту неживую куклу и меня берет леденящий ужас. Никогда не видела вживую суицидников, особо ими не интересовалась, но если они все выглядят так, то мне жаль психологов и семью этих «храбрецов». Сердце, кажеться, только сейчас проснулось. Оно быстро и громко застучало, дрожь стала крупной, конечности похолодели. «Зачем?» - это единственное, что я помню из того, что в первые секунды задала ему. Хоть я и успела его спасти от ошибки, но меня преследовал страх того, что это еще не конец. Я крепко-крепко его обняла, вцепилась в него ногтями и задыхалась от страха. Давно я такого не испытывала, признаюсь. «Пошли попьем чай с тарталетками.» - вторая моя фраза, запомнившаяся тем, что я только первый раз моргнула. Я дрожала от страха за его жизнь. Не знаю, что он мне тогда отвечал, но мы каким-то магическим образом оказались в комнате. Я тогда крапко закрыла этот чертов балкон. Сейчас я сижу на полу, обвив парня ногами и руками. Я помню, что он что-то спрашивал, а я что-то отвечала, но совершенно ничего не помню. Четко помню, как он спокойным, даже с легкой улыбкой сказал, что ненавидит меня сильнее, чем верующих и лгбт-людей. Наверно, мне было обидно, но я этого не помню. «Как мы до такого докатились?» - тихо спросила я вслух. Только тогда я поняла, что мой нос не дышит, а горло ссадит от слез. А ответа на этот вопрос я так и не нашла, хоть и проигрывала все моменты снова и снова. Надеюсь, мы сможем пережить эти пытки и зажить нормально.