Желание смерти

Он идёт на крышу новенькой многоэтажки в надежде на то, что хотя бы сейчас у него удастся совершить задуманное. В задумчивости снимает свою обувь почти сразу после того, как подходит к краю крыши. Нервно вздрагивает, когда слышит чей-то тихий, полный печали смех. Смотрит перед собой и видит стоящую на том краю, за перилами, девушку с волосами, заплетёнными в косу. Первой, кого он встретил в этом месте, была Ли. Она не говорила ему своего имени, но он запомнил. Не одно тысячелетие прошло с тех пор, как они виделись в первый раз. Всего одно тысячелетие потребовалось на то, чтобы они вновь смогли встретиться вот так, прямо перед тем, как она рухнет на твёрдый асфальт. Он машинально протягивает руку вперёд, крепко хватая её за предплечье, предотвращая возможное падение и заставляя её удивлённо-испуганно посмотреть на него. — Не делай этого… пожалуйста. Слова вырываются из него прежде, чем он успевает всё обдумать, а Ли лишь грустно улыбается, со странной заботой смотрит на него и начинает рассказывать. Она рассказывает, пусть её никто и не просил, со слезами на глазах, срывающимся голосом. — Я надоела ему, и он бросил меня. Он… оставил меня ни с чем. С разбитым сердцем. Я не могу больше терпеть эту боль. Таких, как эта, историй в мире тьма, мрачно думает он и недобро скалится, опуская голову и ещё крепче сжимая чужое предплечье. — Что за ерунда? И это – оправдание тому, что ты мешаешь мне прямо сейчас? Радуйся, что тебя не гнобят и что у тебя никто никогда не крал! — почти кричит он, яростно смотря Ли прямо в глаза, сам не ведая что творит. Она криво улыбается, а глаза блестят от слёз, что текут по её щекам. — Спасибо, мне уже лучше, — тихо шепчет она, и он разжимает ладонь, удерживающую её предплечье, в момент, когда она отворачивается от него и прыгает с крыши, исчезает из этого мира. Странное отчаяние накатывает на него, и он может разве что заливаться слезами почти на самом краю, жалея о том, что из всех мест решил пойти именно сюда. Ему плевать на жизнь Ли, но что поделать с тем чувством, что охватывало его тысячу, две, три и более назад, пока она была жива в одном из возможных её обличий? Беззвучный крик на той крыше тогда слышал лишь он.

***

Он вновь поднимается на крышу той же самой многоэтажки на следующий день и, сходу снимая свою обувь, надеясь успеть завершить дела до прихода очередного самоубийцы, застывает в больном изумлении, смотря прямо перед собой. Он видит невысокого роста парня, сидящего по ту сторону перил. Вторым, кого он встретил, был Марк. Один из тех, с кем он познакомился всего две тысячи лет назад за пару месяцев до его смерти. Один из тех немногих, кого он считал своим другом, но кого сейчас откровенно презирал. — Ну, рассказывай! — ядовито выплёвывает он почти что ему в лицо, вспомнив, зачем вообще пришёл сюда, и намереваясь поскорее покончить с этим. Марк неуверенно улыбается, смотря куда-то в пол своими зелёными глазами, прерывисто вздыхает и роняет горькие слёзы, не в силах сдержать их. — Я придурок. Я тот, над кем все издеваются. Тот, кого не жалко избить после занятий. Тот, кого не жалко убить, у кого не жалко украсть. Я никому не нужен… — Бред! И это – достойная причина для того, чтобы мешать мне прямо сейчас? — почти по-собачьи рычит он, гневно смотря в испуганные чужие глаза. — Ты всё ещё нужен своей семье! Даже если тебя не любит никто, тебя любит она! Ну же, иди домой, там наверняка уже накрыт стол и все ждут только тебя! — кричит он, подходя всё ближе к нему, в конце концов оперевшись о перила для того, чтобы быть с парнем лицом к лицу. А тот уже и не пытался скрыть своих слёз, позволяя им течь по его щекам, позволяя кротким всхлипам вырываться из него, прижимая руки к груди и стараясь хоть как-то улыбнуться в ответ на слова незнакомца. Кривая улыбка тоже улыбка, печально замечает тот, смотря на заливающегося рыданиями Марка, находящегося так опасно близко к пропасти. Никто его дома не ждёт. Никому он там по-настоящему не нужен. Он нужен лишь для того, чтобы выместить на нём весь их гнев. Нужен лишь для того, чтобы было кому выслушивать все семейные ссоры, ничего за собой не несущие кроме новых порезов на запястьях, о которых никто никогда не узнает. Марк криво улыбается, тяжело вздыхает и пустым взглядом смотрит на того, кто отчего-то решил спасти его. На того, кто шарахается от этого его взгляда куда-то в сторону, краем сознания понимает, что никого он не спас и в этот раз. — Спасибо… Кажется, я проголодался… — тихо проговаривает он, делая шаг вперёд, разрушая свою и без того сломанную жизнь уже окончательно. Он не понимает, как его последняя фраза связана со смертью, но понимает, что всё его прежнее презрение к этому человеку испарилось, словно его не было. Осталась лишь пустота и предательски наворачивающиеся на глаза слёзы, которые не выйдет просто утереть и про которые не получится забыть. В душе у него буря эмоций, и горечь утраты пока самое сильное, что он испытывает в данный момент.

***

Приходить сюда ежедневно для него стало почти традицией. Каждый день он встречал разных людей, что рассказывали ему свою историю, хочет он того или нет. И каждый из этих людей в конце концов прыгал с крыши, не желая даже попытаться дать своей жизни очередной шанс. В какой-то степени он их понимал. Когда он приходит в это место в который уже раз за неделю, он видит перед собой слишком дорогого для него человека, которого не видел уже более трёх тысяч лет. Сердце начинает биться чаще, слёзы в очередной раз подступают к глазам, и он уже даже не хочет скрывать их. Ему просто нужно спасти её. Ничего сложного, просто спасти. Просто… — Н-не делай этого… прошу… — срывающимся голосом молит он её, оседая на холодный бетон и опуская голову в пол, роняя на него горячие слёзы, закрывая лицо ладонями в попытках удержать рвущиеся наружу всхлипы, которые всё равно доносятся до её ушей. Она медленно подходит к нему, садится на корточки и осторожно гладит по голове, надеясь хоть немного успокоить. Её рука вся в порезах, свежих и не очень, а сама она слегка дрожит, словно боится навредить сидящему перед ней человеку, и проранивает несколько слезинок перед тем, как обнять парня и шепнуть на ухо всего несколько слов. — Сегодня просто не мой день. Он дёргается, и она это чувствует. Он осознаёт, что вот-вот вновь потеряет её, и резким движением хватает её за руку, боясь, что она растворится перед ним, стоит лишь разжать мокрую от слёз ладонь. В глазах всё до сих пор плывёт, но он не может не заметить недоумённое выражение её лица и мягкую улыбку, которой она одарила его после его замечания. — Я ищу одного человека, но я не помню о нём совершенно ничего, кроме того, что он где-то так же ищет меня, — хрипло произносит она, поднявшись на ноги и вновь возвратившись к краю крыши, оставив его одного, сидящего на всё ещё холодном бетоне, на котором и сейчас видны тёмные пятна от его слёз. — Если я умру, то найду его быстрее, поэтому… прости. Он не успевает окликнуть её, когда она прыгает вниз, прямо в пропасть. Он не успевает сказать ей, что больше нет нужды искать того человека в этой жизни, ведь он только что был прямо перед ней. Он снова потерял её. Он снова не смог спасти её. Он снова… не успел… Крик больного отчаяния на этот раз совсем не беззвучный, и сейчас его слышит каждый житель этого города.

***

В последний раз на этой крыше он видит лишь размытые воспоминания прошлого вечера и самого себя. Пусто. Все, кто хотел, уже покончили с жизнью. Он следующий в очереди. Он неспешно снимает с себя обувь и потрёпанную временем чёрную кофту, которую когда-то купила для него Ли. Прошлое вновь больно режет по его сознанию, и он как никогда желает поскорее покончить со всем этим, чтобы не жалеть больше ни о чём. — Ненавижу это тысячелетие, — шепчет он, не выражая никаких эмоций, встаёт по другую сторону перил, на самый край, и с улыбкой, полной боли, прыгает вниз с двадцатого этажа. Он ничего не чувствует. Он ничего и не должен был чувствовать с самого начала. Он и впрямь жалеет, что жизнь наделила его бессмертием. Жалость к самому себе – единственное, что он может чувствовать в данный момент. И это чувство его совсем не радует. Вокруг него копошатся люди, но его это не волнует. Его волнует лишь то, что всего через сутки он вновь пойдёт на ту самую крышу, чтобы забрать ставшие такими родными вещи, которые оставил там в надежде на то, что он действительно умрёт хотя бы на этот раз. Он обязательно попробует повторить это ещё. Всё же, нужно как-то скоротать время ожидания следующего её перерождения и не глотать при этом слёзы и кучи таблеток в тщетной надежде покинуть, наконец, этот мир. Он обязательно попробует повторить это чуть позже. А пока ему остаётся лишь лежать едва ли не трупом в ближайшей больнице, пока все до смерти напуганы тем, что он всё ещё жив.