I love you, Yoongi

Чонгук впервые так боится, когда видит Юнги, балансирующего на крыше школы. Альфа сам не помнит, как за секунду взлетел туда, где ветер треплет школьную форму и черные, словно ночь, волосы омеги. Сознание включается, когда он дрожащими руками стаскивает одноклассника, а затем пытается привести его в себя, хлопая по щекам и тряся за плечи, но, почувствовав на парне посторонний запах, внутри Чонгука проснулась первобытная ярость, он аккуратно поднял хрупкое тело на руки и понес в медицинский кабинет к доктору Ким, не обращая внимания на удивленные взгляды других учеников. Омега сначала также удивленно посмотрел на вошедшего, но, словно осознав, что произошло, указал, куда нужно идти. Когда Чонгук аккуратно переложил Юнги на кушетку, Намджун обернулся, чтобы разузнать обо всем подробнее, но альфы и след простыл. Тот с горящим в глазах огнем мести вышел из кабинета. От его взгляда всем хотелось спрятаться, когда Чон подходил мимо, все невольно задерживали дыхание. Четверо альф к вечеру были доставлены в ближайшую больницу с многочисленными переломами и повреждениями. Чонгук же вернулся назад в лазарет с разбитыми в кровь костяшками, но был этому совершенно не рад, ведь он учился боксу, он знает, куда нужно ударить, чтобы человек больше не очнулся. Нужно было покончить с этими уродами, когда был момент, но его остановило осознание того, что Юнги не будет этому рад. Он ведь такой добрый, мягкий, нежный, его улыбкой можно осветить несколько галактик. Как эти ублюдки вообще посмели подумать о чем-то настолько низком, что совершили? Чонгук сидел около кровати Юнги и порыкивал на каждого, кто приходил к нему. Еще с порога начавшие лепетать слова благодарности Хосок и Тэхен сразу же получили по удару в нос и, зажимая кровь, все равно пытались поблагодарить. Альфы готовы были принять еще хоть сто ударов, ведь понимали, что виноваты, что не уберегли, что из-за их халатности друг-омега сейчас находится в больничном крыле школы. Чимину повезло больше. Увидев на пороге лазарета маленького большеглазого омегу, Чонгук что-то недовольно проворчал, но, почувствовав ту же смесь запахов, отправил ко врачу, в очередной раз думая, что нужно было тем тварям свернуть шею, а не просто все кости переломать. Следующие несколько дней Чонгук так же каждую свободную минуту проводил у Юнги. Омега сначала кидал затравленные взгляды, но позже привык, а когда альфа всех полицейских, пытающихся что-то разузнать от первого лица, прогонял, говоря, что Мин устал и сейчас отдыхает, то даже дарил благодарные взгляды. Когда же Юнги разрешили снова посещать уроки, Чонгук все время ходил с ним. Не привыкший к такому омега сначала сильно шугался, но позже также, как и в лазарете, привык, иногда даже прячась за широкой спиной альфы, если ему становилось от чего-то страшно. Чонгук с каждым днем все больше замечал, как теплеет взгляд янтарных глаз, смотрящих на него. Когда омега тонкими пальцами цеплялся за его руку, отчего-то теряя посреди пустого коридора равновесие, альфа брал хрупкую ладонь в свою и также подмечал, что она идеально в его смотрится. Чонгук вообще считал, что Юнги идеально смотрелся бы с его обручальным кольцом на безымянном пальце и носящим его ребенка под сердцем, ведь он решил, что этот омега обязательно должен быть его, еще в первый день школы. Но пока рано. С началом цикла Юнги, Чонгук, закинувшись всеми таблетками, которые имел, караулил около двери омеги, ведь чертова школа-интернат, в которой ученики жили, не позволяла никому никуда уезжать. Поэтому Чон давал сразу в глаз всем желающим, кто не понимал со слов. Альфе и самому хотелось быть по другую сторону двери, ведь, скажем прямо, таблетки нихрена не помогают, поэтому Чонгуку оставалось лишь сжимать кулаки до побелевших костяшек и тренировать свою силу воли. Он с каким-то мазохистским наслаждением вдыхал сладкий аромат спелой черешни и, прикрыв глаза, прислонялся к двери, не зная, что за ней омега отчаянно пытался поймать в воздухе отголоски насыщенного запаха мяты, которым пах альфа. Когда течка закончилась первое, что сделал Чонгук, – крепко обнял Юнги, в очередной раз отмечая, насколько тот хрупкий по сравнению с ним. – Если бы я хотел тебе навредить, то сделал бы это раньше, – прошептал Чонгук, пытающемуся вырваться Юнги. «Но не сделал» – пронеслось в голове омеги, и он, расслабившись, мягко обнял в ответ. – Я люблю тебя, Юнги, – прошептал Чонгук, почувствовав тонкие руки на своей талии. – Я люблю тебя, Юнги, – сказал альфа, прежде, чем в первый раз поцеловать омегу. – Я люблю тебя, Юнги, – горячий шепот проносился по комнате в их первую ночь. – Я люблю тебя, Юнги. Ты станешь моим мужем? – с яркой улыбкой произнес Чонгук, встав на одно колено и открыв коробочку с золотым кольцом. Чону не нужно было, чтобы омега говорил эти три слова ему в ответ, ведь альфа и так видел все, что чувствовал Юнги. Его любовь выражалась через заботу к этому несносному альфе, который зимой часто не надевал шапку, из-за чего позже Мину приходилось не спать по ночам, пытаясь сбить высокую температуру. – Да, ведь я люблю тебя, Чонгук, – Юнги не думал, что сможет когда-нибудь с такой легкостью произнести эти слова, но, увидев нежность и неприкрытое счастье в глазах напротив, почувствовал досаду на самого себя, ведь стоило давно выбраться из эмоциональной скорлупы и сказать вслух о том, что чувствует. Но ничего, у него есть целая жизнь, чтобы делать этого самого взбалмошного, но такого любимого альфу счастливее. Ведь когда ты кого-то искренне любишь, заветные три слова сами слетают с губ.