Снова кошмары?

Оно шепчет, гудит тихой, навязчивой песней в левом ухе. Зовёт, просит, требует, надоедает. Иногда успокаивается, и он вздыхает спокойно, и надеется, что Зов не вернётся. Но он возвращается. Возвращается каждую ночь, пробирается в сон, кричит и выплескивает ведро холодной воды. И Бернард просыпается, из сдержанности давит крик, но подскакивает на постели, и дышит тяжело и часто, вытирая со лба ледяной пот. — Снова кошмары, дорогуша? -доносится рядом. Зевран совсем не сонный. Кажется, он всегда бодрствует с тех пор, как это началось. Бернард устало кивает головой, зачесывая рукой длинные рыжие волосы. Шорох. Эльф нежно обнимает мужчину, целуя его губы медленно и трепетно, успокаивающе. Тот сразу расслабляется, восстанавливает дыхание, и — наблюдает. Печаль и обеспокоенность точно не к лицу Зеврану. Стало слишком тихо. — Это Зов. — Кусланд разрывает эту тишину. — Зов? — Он призывает меня к смерти. Всех Серых Стражей. Кажется, лицо Зеврана стало ещё более печальным и мятежным. — Я…не знаю как это остановить. Никто не знает. Это болезнь, от которой страдают все Стражи. — Но ведь наверняка есть способ… Бернард молчит. Пауза. Зевран дергается и кладет руки на бородатые щеки возлюбленного, заставляя смотреть ему в глаза. — Нет, Я уверен, что способ есть! Ты об этой теме помалкиваешь уже несколько дней? Ты, конечно, всегда обворожительно молчалив, аморе, но это на тебя не похоже. Ты всегда говоришь о том, что действительно важно! Кусланд устало опускает веки и глубоко вздыхает, поддаваясь рукам эльфа. После непродолжительного молчания, он начал говорить. — Я изучал. Исследований в этой области практически нет. Единственная надежда найти зацепки — отправиться далеко на запад, в Андерфелс. — О, это хоть что-то! Значит, туда и отправимся. — Зевран засветился надеждой. — Я не хочу подвергать тебя опасности и брать с собой. Зевран, определенно, сильно изумился, потому что замер и, не моргая, уставился на Берна. Просидев добрые десять секунд полной тишины, он залился громким смехом, скорчившись пополам и держась за живот, что теперь вызвало непонимание на лице Кусланда. Он задумчиво почесал затылок, будто сказал что-то неуместное, и дождался пока хохот рядом с ним утихнет. Когда от смеха осталось лишь сбивчивое дыхание, он хотел сказать что-то ещё, но был прерван ласковым голосом Зеврана. — Ты же знаешь, Я с тобой и в огонь, и в воду… В тот же миг эльф придавил рыжеволосого своим весом к постели, садясь сверху. Он наклонился над ним так, что Бернард мог видеть только его солнечные глаза, пускающие игривые искры. Он томно продолжил, медленно ведя рукой от мускулистой шеи по торсу: -…Ты несешь ответственность за то, что Я не могу больше думать ни о чем кроме тебя… Бернард вздохнул. Он провел рукой по бедру любовника, и тот, вздрогнув от ласки, поспешил закончить свою мысль: — Я никуда тебя не отпущу. Они впились в друг друга страстным поцелуем. Смена ролей произошла практически мгновенно. Бернард резким рывком подмял под себя эльфа, и тот, собственно, был совершенно не против. Зевран давно свыкся с доминантностью своего любовника и наслаждается каждым разом. За свою небольшую жизнь чаще всего он был, конечно, с девушками, и возможно именно эта однообразность подтолкнула его засматриваться на мускулы, суровый взгляд, волевой подбородок и вслушиваться в низкий хриплый голос Серого Стража. Теперь, в отношениях с мужчиной, он получает намного больше ласки, понимания и удовлетворения, чем когда-либо. Бернард затягивает их поцелуй вплоть до удушения, и, разрывая его, не останавливается ни на секунду, словно он разъярен, обводит губами татуировку, оставляет засосы на шее, кадыке, ключицах, щекотя смуглую кожу бородой, и особое внимание уделяет эльфийским ушам: нежно покусывает их, влажно облизывает. Зевран тает, плывет разумом, каждый раз как в первый, когда он так делает. Руки хватаются за сильные плечи, спина изгибается, подставляя под ласку шею и грудь, а ноги крепко сцепляются на талии любовника, чтобы быть ближе, чтобы чувствовать его всем своим телом. Они оба полностью нагие — перед сном они уже один раз занимались любовью. Эльф стонет, когда его Страж задевает очередную эрогенную зону, и игриво усмехается, взлохмачивая рыжие волосы возлюбленного. Он отвлекает его от ласк, вовлекая в новый, более нежный, затянутый и чуткий поцелуй, а параллельно тянет руку вниз, к паху, и начинает поглаживать член Бернарда, направляя его в себя. Берн тяжело выдыхает в поцелуй, пыхтит, и от нетерпения толкается вперед, медленно начиная входить в Зеврана. Тот разрывает поцелуй от неожиданности, и голова идет кругом — он мечется под мужчиной от смеси непривычных ощущений внизу и возбуждения, царапает чужую спину и низко постанывает. Его ресницы подрагивают от напряжения, и Кусланду кажется это чертовски красивым и милым, и он успокаивающе целует их, чтобы немного расслабить любимого. Он входит полностью и замирает. Зеврану не больно — он уже привык принимать большие габариты своего мужа, поэтому, немного отдышавшись, он ухмыляется с вызовом и движется навстречу. Это становится триггером. Берна чертовски заводит игривый Зев, и он начинает грубо толкаться, принимая вызов. Ритм толчков стремительно набирает обороты, а волны удовольствия — еще стремительнее. Бернард резкий, импульсивный, яростный, словно дикарь. Он закидывает покоящиеся на его талии ноги к себе на плечи, меняя угол проникновения и кусая за внутреннюю сторону бедра, на что Зевран соблазнительно закусывает губу от восторга и сжимает крепче шелковые простыни и подушки. Они, из раза в раз, трахаются до громкого скрипа несчастной кровати, до горячего пота, до измятых и практически порванных простыней, до криков и рычаний. В их прежние времена от этого не могла уснуть добрая половина их лагеря, поэтому приходилось ставить палатки в отдалении от всех остальных. Когда темп срывается практически на бешеный, они оба не могут сдержать голос даже не смотря на то, что в соседних комнатах спят люди. Тогда Бернард, на мгновение прервавшись, переворачивает мужа на живот под его недовольное мычание, и входит снова, восстанавливая прежний темп. Зев рвано стонет в подушку, соблазнительно выгибает спину и поднимает зад выше, толкаясь навстречу. От этого у Кусланда в очередной раз срывает крышу и он с прежней безумной страстью вбивает своего любимого в матрац, дергает за блондинистые волосы, впивается укусом в смуглую спину, шлепает по упругой эльфийской заднице, на что тот реагирует с трепетом и новым сбивчивым криком в подушку. Становится ясно — разрядка близко. Пара мгновений — и Зевран не знает куда себя деть, бьётся в нахлынувшей на него судороге, и впивается в бледную простыню ладонями так сильно, что случайно рвет её, громко скуля что-то неразборчивое, и бурно кончает. Бернард не отстаёт от него: сделав пару резких толчков, он гортанно рычит, вынимает член и кончает следом, содрогаясь каждым мускулом. Оба не могут отдышаться и прийти себя, поэтому просто обессилено лежат друг на друге. Всё таки найдя в себе силы, Зевран хихикает. — И почему у нас буквально всё заканчивается именно этим? Бернард сползает с любовника и тянется за полотенцем на тумбе. Эльф переворачивается на спину, устремляет свой взгляд на своего мужа. — Не знаю. Ты мне скажи. — Берн едва заметно улыбается одними только глазами, и заботливо вытирает семя с Зеврана. Тот заметно становится ещё веселее. — Не могу устоять против твоего обаяния, аморе. Зевран тянется к Бернарду, и они дарят друг другу нежный, практически невинный поцелуй. Они становятся внезапно чертовски сентиментальными, и это видно по их теплым, влюбленным глазам, которые не видят ничего в этом мире, кроме друг друга. — Я люблю тебя, мой Серый Страж. — Ты для меня весь мир. Они оба никогда не были так счастливы, как сейчас.