Некий гаремный реванш: вторая попытка

— Ками-ян! — удар по спине едва не вбил Тому в парту. — Цучимикадо. — простонал он. — Ну хватит уже, у меня так скоро позвоночник сместится. — Нет бы воспользоваться и попросить у Ицувы-тян массаж. — сверкнул улыбкой блондин. — Или у кого ещё. Эй, Химегами-тян, как насчёт массажа Ками-яну? Не, только средним пальцем не получится. — Можно даже не руками. — зевнул развалившийся на своём стуле Аогами. — У тела девушки есть столько замечательных мест! Например… — Например? — Фукиосе склонилась над его партой. — Например, кулаки. — мигом вывернулся Аогами. — Бьёшь парня изо всех сил, а он потом благодарен за обработанную спину и хочет ещё, только от тебя. Двойная выгода! Химегами, тебе как раз подойдёт! Девушка показала средний палец и ему, после чего отвернулась. Но тут Тома, внимательно наблюдавший за ней, громко спросил: — Химегами, могу я получить от тебя массаж? Замерла не только остальная троица, но и весь класс. Девушка какое-то время таращилась в пространство, словно разглядывая слова сквозь невидимую лупу, а затем резко повернулась обратно и уставилась на него. Тома улыбнулся ей, а затем резко встал и подошёл. Ни Химегами, ни кто-то ещё не успел и двинуться, как он склонился над ухом девушки и что-то быстро прошептал. Та мигом вспыхнула красным и неуверенно встала. Затем медленно, словно чего-то опасаясь, повернулась к Томе. Тот вновь улыбнулся — и кулак Химегами впечатался ему в переносицу, опрокидывая на пол, после чего девушка пулей вылетела из класса. — Айза! Эй, Айза, звонок же скоро! — Фукиосе помчалась за ней, пока Аогами помогал Томе встать. — Чего это ты ей такое сказал? — удивлённо спросил он. — Ничего. — равнодушно ответил Тома. — Просто потребовал не маяться дурью. — В смысле? — Наши заморочки. — парень вновь уселся на стул, взял протянутую Аогами салфетку и приложил её к носу. — Сходи лучше к врачу. — сказал тот, наблюдая за тем, как кровавые пятна проступают сквозь ткань. — Или хотя бы в туалете промой. — Ага. — промычал Тома и направился к выходу, сопровождаемый шепотками класса. Аогами взглянул на молчавшего всё это время Цучимикадо. — Что думаешь? — тихо спросил он. — Ничего. — мрачно ответил тот. — Мне тоже кажется, что Тома-сан преувеличивает. — ласково сказала Казакири, пытаясь утешить рыдающую Индекс. — Вот-вот, старшие братья всегда такие вредные. — гневно сказала Майка, ради этого же слезшая с робота. — Где Индекс толстая? В каком месте? — Я не толстааааааяяяяяяяя!!! — И я о чём! — Ицува-сан, может, всё-таки позволите… — тихо сказала Казакири, обращаясь к готовящей ужин девушке. Та даже не подняла головы, впиваясь взглядом в нарезаемые овощи. — Камидзе-сан запретил. — её слов из-за рыданий Индекс трудно было услышать. — Я не смею ему перечить. — Ну, Ицува-сан… — Казакири приблизилась к кухонной стойке. — Это ведь не строгий запрет. Не заклятие, которое нельзя нарушить. Индекс действительно голодна, дайте ей поесть, а потом вечером мы поговорим с Томой-саном и найдём устраивающий всех вариант. — Я… — Ицува положила нож, и тяжелым взглядом уставилась на овощи. — Я… не могу. Не могу подвести Камидзе-сана. Если я буду нарушать каждую его просьбу, то… не могу. — Ицува-сан, это не просьба. — мягко сказала Казакири. — Это прихоть. Сами посмотрите на Индекс. Неужели вам кажется, что она где-то толстая? — Я не могу. — Ицува неожиданно для самой себя заплакала. — Не могу, понимаете? — Простите, простите. — Казакири испуганно отступила, а Ицува утерла слёзы фартуком, а потом и вовсе ушла в ванную. Разумеется, это была прихоть. Нет другой причины, отчего Камидзе-сан внезапно за завтраком объявил Индекс толстой обжорой и запретил выдавать ей еду. И теперь Ицува вынуждена была подчиняться, потому как сейчас она укажет Камидзе-сану, а завтра он приведёт другую девушку и прикажет ей выметаться. Зря она тогда отказалась провести с ним ночь, абсолютно зря. Сейчас, может, такого бы не было. И раз Ицува сама виновата, то сама должна и нести этот крест. Но не так, чтобы утирать слёзы в ванной, разрываясь между двух огней и не зная, что делать. А то ведь из-за этого даже не сходила к Мисаке-сан — Камидзе-сан запретил. Хорошо хоть Канзаки-сан передала просьбу. Так-то и не нужна будет — что там её лечение в сравнении с силой святой — но было неудобно нарушать обещание. Вечером позвонит Куроко-сан, извинится. И вечером же попробует поговорить с Камидзе-саном, убедить его не наседать так на Индекс. Что бы там не требовал Камидзе-сан, но он добрый. Он выслушает и поймёт. Это же говорила Казакири-сан, когда Ицува вымыла лицо и вернулась из ванной. — Ты же знаешь Тому-сана, Индекс. — ласково говорила она также успокоившейся девочке. — Он просто заботится о тебе, но не сумел выразить своё желание как следует. Мы поговорим с ним, он выслушает, поймёт и не станет подвергать тебя пыткам голода. — Хорошо. — всхлипнула Индекс. — Тогда я поголодаю до его прихода. Покажу, что я могу быть послушной! Мяско… — она вновь всхлипнула, а затем Ицува поставила перед ней тарелку с огурцами. — Никто не потолстел от овощей. — добавила она, возвращаясь за кухонную стойку. — Ицува, спасибо! — Индекс налетела на огурцы с радостью маленькой голодной девочки. Когда Камидзе-сан вернулся, то Ицува встретила его как положено — в фартуке, кланяясь и улыбаясь. — Добрый вечер, Камидзе-сан. Как ваше… что произошло? — Упал с лестницы. — на носу Камидзе-сана красовалась повязка, и говорил он слегка гундося. — На нос. — Я сделаю холодный компресс. — Всё уже сделали, ничего не надо. — Камидзе-сан был настолько мрачен, что Ицува даже задумалась: стоит ли заводить разговор о диете Индекс сейчас? — Ну что, кормили сегодня эту обжорку? — к сожалению, он начал сам. — Я дала ей огурцов. Камидзе-сан, мы хотим поговорить с вами об этом… — Мы? — парень зашёл в комнату и посмотрел на Индекс, рядом с которой для поддержки уселись вытаравщиеся на него Майка и Казакири. — Ясно, привлекла толпу. — Тома. — Индекс даже встала, тщетно пытаясь смотреть грозно. — Мне нужно есть. Моя сила зависит от этого, Тома. — Давайте попробуем составить план диеты. — поддакнула Казакири. — Вы же не будете морить девочку голодом, Тома-сан? Она не толстая и ей действительно нужна еда… — …которую она будет просить ещё и ещё, прикрываясь этим. — голос Камидзе-сана звучал холодно. — Не хватает уже никаких денег. Может, вы и заплатите ей за еду? Потому что я не собираюсь. — Тома… — Индекс в растерянности даже не знала, что сказать. — Я ведь забочусь о тебе, Индекс. Ты обязательно потолстеешь с такой жизнью. Будешь как бочонок освящённого вина, такой же толстой. А лишние деньги потрачу на ремонт, сама знаешь, моя неудача вечно что-то ломает, без бюджета никак. — Тома! — Индекс всё ещё не могла поверить в услышанное, и топнула ногой. — Я не буду умирать от голода, Тома! — Что тут происходит? Дверь балкона открылась, и Канзаки вступила в комнату. Она недоумённо оглядела напряжённую группу и нахмурилась. — Что происходит, Тома? — повторила она, не получив ответа. — Почему Индекс должна умирать от голода? — Я всего лишь хочу, чтобы она перестала толстеть. — спокойно ответил парень. — Толстеть? — Канзаки повернулась к Индекс и придирчиво её рассмотрела. — Я не вижу ничего толстого. И мы ведь говорили, Тома, что Индекс много ест для поддержания работы мозга с архивом книг, а не по детскому капризу. И ты полностью согласился, что так и надо. Неужели ты забыл? — Я всё время что-то забываю, Канзаки. — усмехнулся Тома. — Наверное, это тоже. В таком случае плати за еду Индекс, у меня денег нет. — Я и так плачу. — удивлённо сказала святая, вынимая пачку купюр. — Что такое, Тома? Ты ведь… — она прищурилась и коснулась ножен. — О, да это же немало денег. — Тома тоже прищурился. — А откуда, интересно? Святые, кричащие о величии духовного, не могут в итоге прожить без материального? — Тома, что… — Хотя чего удивительного. Записано «не убий», но все верующие, которых я встречал, так или иначе хотели убить меня или других. Даже ты, Канзаки. Сборище лицемеров, не так ли? Тома говорил это спокойно, даже с ухмылочкой, а Канзаки слушала абсолютно молча. Затем отняла руку от ножен, вновь повернулась к Индекс и аккуратно подняла её. — Мы уходим. — только и сказала святая. — Вам всем тоже советую. Затем вышла на балкон и взлетела. Молчание продолжалось ещё несколько секунд, после чего Майка пожала плечами и заявила: — Ну, мне всё равно скоро встречать брата. — после чего также вышла на балкон и вернулась к себе. Тома взглянул на Ицуву — та стояла, опустив глаза в пол. — Тоже хочешь уйти? — спросил он. — Нет. — тихо ответила девушка. — Молодец. Тогда давай ужин и ванну, как обычно. — Хорошо. — она медленно направилась к кухонному столу, а Тома перевёл взгляд на Казакири. Та печально посмотрела в ответ, но с места не сдвинулась. — Надеюсь, ты тоже тут надолго не задержишься. — буркнул парень. Казакири отвела взгляд, но ничего не сказала и никуда не ушла. — Цучимикадо, что с Томой? — спросила Канзаки в телефон, наблюдая за тем, как группа монашек с тарелками суетится вокруг подавленной Индекс. — А что с Томой? — спокойно поинтересовались на том конце. — Он сегодня очень странный. Зачем-то решил изморить Индекс голодом, утверждая, что она толстая, а когда я вмешалась — начал оскорблять мою веру. — Канзаки отошла подальше от монашек. — Не то чтобы совсем неправильно говорил, но как-то агрессивно и не к месту. И вообще впервые от него такое слышу, раньше Тома всегда уважительно относился к христианству, несмотря ни на что. — Так, и что ты, не убила его? — Нет, конечно, просто ушла вместе с Индекс. — Ицува-тян осталась? — Да, как и твоя сестра с Казакири. Но я попросила их уйти. — Майка и без просьбы свалит, а вот Ицува-тян… — в телефоне тяжело вздохнули. — Так, ладно. Не вижу смысла ждать… Канзаки-тян, этот Тома ненастоящий. — Что? — Под его личиной скрывается маг из моей группы, но вне моего приказа, можешь даже называть его предателем. Он пытался убить Тому, занял его место и до сегодняшнего дня я не знал, почему. — А теперь знаешь? — Он сегодня нарочито оскорбил Химегами-тян, так, что получил по носу. Не знаю, что именно сказал, но на девочку было больно смотреть потом. Думаю, он решил подгадить Томе со всем его гаремом, до кого может дотянуться. — Ицува. — Да. Канзаки-тян, я сейчас приду к нему с одним приятелем и мы быстро решим этот вопрос. Не боись, мы знаем, что делать, и твоё присутствие необязательно. — Давно ты об этом знаешь? — Пару дней. Закончится кутерьма — точно возьму отпуск, если так не выгонят. Бывай, Канзаки-тян. Ицуву-тян, если что, отправлю к тебе. Канзаки попрощалась, отняла телефон от уха и посмотрела на Индекс, более-менее пришедшую в себя и уплетающую рагу. Пожалуй, нужно обрадовать девочку. — Цучимикадо-сан. — вяло сказала Ицува, открывая дверь. — Хэй, Ицува-тян, ты какая-то совсем смурная. — вгляделся в неё парень. — Да, извините. — девушка поклонилась и постаралась нацепить улыбку. — Проходите. Он ведь с вами? — Аогами Пирс, гроза всех девушек! — ткнул в себя парень. Однако улыбка Ицувы вышла столь дежурной, что он как-то стушевался. В комнату оба прошли плечом к плечу, и так же встали, глядя на ужинающего Тому. Тот глянул на них и удивлённо заморгал. — Да? — спросил он. — Очередная беда, Тома. — вздохнул Цучимикадо. — Тебе сейчас придётся идти биться с церковником. Прости, даже нет времени доедать. — Что, сами не справитесь? — проворчал Тома. — Увы, нет. Объясню по дороге. Парень какое-то время продолжал сидеть, а затем резко встал, отодвинул стул и направился к выходу. Цучимикадо и Аогами пропустили его, после чего отправились следом; Ицува пошла вслед за ними, но блондин повернулся и мягко выставил вперёд руку. — Прости, Ицува-тян, без тебя. — качнул он головой. — Что? — обернулся Тома. — Она тоже пойдёт. — Прости, Ками-ян, но нет. Ицуве туда нельзя. — Почему? — Объясню по дороге. Тома посмотрел на обоих ребят и всё понял. Его глаза расширилась, а пальцы сплелись в жест — но Аогами был быстрее. Резко удлинившаяся ладонь мигом обвилась вокруг лица друга, и руки того бессильно упали, а следом подкосились ноги, и поддерживаемое тело медленно сползло на пол. Ицува ударила на рефлексах, и Цучимикадо заблокировал её удар, сморщившись. — Ицува-тян, это не Тома! — крикнул он, и девушка застыла, переводя взгляд с одного на другого. Аогами размотал руку и посмотрел на уснувшего парня. — Ей доказать надо, Цучимикадо. — весело заметил он. Тот кивнул, вынул из кармана телефон и показал его Ицуве, затем выбрал контакт Томы, вновь показал экран Ицуве и нажал на кнопку звонка. — Его телефон сломан. — сказала девушка, сжимая кулаки. Цучимикадо кивнул, затем выбрал Унубару, вновь показал ей экран и вновь нажал на вызов. Телефон зазвонил в комнате, со стороны кровати. Все трое взглянули туда, а затем на лежащего неподвижно Тому. — Если хочешь, Ицува-тян, мы можем проехаться до тюрьмы, там ему и без настоящего Томы снимут маскировку, так что увидишь своими глазами. — предложил Цучимикадо, убирая телефон. — Не надо. — тяжело вздохнула девушка, прислонилась к стене коридора, а затем медленно сползла по ней. — Я словно бы знала, что это не он… — она уткнулась лбом в колени. — Можешь идти. — бросил Цучимикадо Аогами; тот кивнул и почему-то отправился в ванную. — Ицува-тян, слушай… Канзаки-тян и Индекс-тян сейчас у монашек тусуются, могу подкинуть к ним. — А Камидзе-сан? — подняла голову девушка. Парень почесал в затылке: — Тома сейчас очень труднодоступен. А тебе не помешает отдохнуть в том числе и от него. — С каких пор его подменяют? — С поезда к родителям. Ицува вновь уткнулась в колени, а когда Цучимикадо, взявший спящего лже-Тому на руки, повторил предложение — кивнула и встала. — Казакири-сан! — крикнула она в сторону гостиной; Казакири, незаметно сидевшая на полу безмолвной куклой, оглянулась на них. — Казакири-сан, мы уходим. Вы как? — Я хотела бы остаться здесь, если разрешите. — прошелестела девушка. — Разрешаю. — кивнула Ицува. — Идёмте, Цучимикадо-сан. — Только ещё к сестре загляну… — они закрыли дверь, и комната окуталась в молчание. Казакири перевела взгляд на темнеющее небо за окном и словно погрузилась в транс. Теперь ей оставалось только ждать.