Constrictio

Свечи горели ровно. В комнате было душно, затхло. Здесь не было окон, через которые мог бы проникать дневной свет, не было светильников – только запертый люк в полу с плотно подогнанными досками. Пахло благовониями, ветошью, пылью и кровью. О, да. Кровь была здесь повсюду. Тонкое оранжевое пламя равнодушно освещало деревянные стены, все сплошняком от пола до потолка разрисованные огромными знаками. Бордовые сигилы плакали кровавыми слезами, впитывались, въедались в некрашеное дерево, и, возможно, если хорошо прислушаться, можно было бы услышать звуки, с которыми медленно, но неотвратимо сползают вниз тяжелые темно-красные капли. Свечи горели ровно, а должны были дрожать, танцевать и мигать – юноша, что сидел в коленопреклоненной позе, тревожно скосил взгляд на ветхую книгу, лежащую в стороне, еще раз перепроверил начертание магического замка. Все было верно. Знаки со страницы были абсолютно идентичны тем, что покрывали стены помещения, и все же пламя оставалось спокойным. Ничего не происходило. Маг не решался сменить позу. Его колени болели от долгого стояния на твердом полу, спина и поясница ныли. Шею будто жгло, но он терпел и ждал, хотя в душе его горели пожары и закручивались вихри. Про себя юноша все повторял и повторял слова молитвы, обращаясь отнюдь не к светлым силам мироздания. И наконец-то его зов был услышан. Огни двадцати двух свечей взвились к потолку в едином порыве. Ослепленный внезапной вспышкой, человек закрыл глаза, а когда вновь открыл – понял, что в комнате он больше не один. — Ты звал нас, — прокатился скрипучий и резкий голос, вполз, вгрызся юноше прямо в голову. — Ты звал нас, трусливое ничтожество, и вот мы здесь. — Грифон, — выдохнул маг, сжал в ладони висящий на шее ламен. Юноша услышал звук, с которым демон шагнул к нему. Это был стук когтей. Стук огромных, острых когтей, загнутые концы которых он видел перед собой. — Ты не хочешь взглянуть на нас? — спросил демон, умело имитируя человеческие эмоции. — Разве тебе не страшно сидеть с опущенной головой? Человек вздрогнул. Грифон, один из самых мерзких и лживых обитателей преисподней, пытался заставить его нарушить процедуру обряда. Стоило магу поднять на демона глаза – и ни от него самого, ни даже от его души не осталось бы и воспоминания. Стараясь не выдать голосом дрожь, юноша ответил так, как было должно: — Ничтожный червь, живущий в грязи и не видящий солнца, не может смотреть на владыку, пока не получит на то позволения, ибо слишком велик облик его и слишком прекрасен. Грифон рассмеялся. Где-то вдали взвыла сигнализация, маг готов был поклясться, что в домах поблизости зазвенели стекла. — Хорошо, ты знаешь правила, — вкрадчиво прошептал где-то сверху Грифон, и юноша различил шелест перьев, трущихся о стены и потолок. Что-то извивалось вокруг него, что-то трогало нарисованные кровью сигилы, прощупывало каждую щель, каждый стык досок в комнате, ища лазейку. Грифон желал выбраться из плена призывной клетки, не заплатив. — Да, я знаю правила, — отчаянно произнес юноша и спиной почувствовал на себе взгляд, — червь отдает себя, свое бренное тело и свою бессмертную душу в обмен на службу ему в человеческом мире. Демон замер, изучая согнутую фигуру с высоты своего роста. Маг слышал скрежет его клюва, буквально кожей ощущал, что с него не сводят круглых горящих глаз. Молчание длилось и длилось, и, когда оно стало невыносимым, Грифон произнес: — Тогда встань и посмотри на меня, сучье отродье. На меня, на Грифона, своего будущего покровителя. Посмотри и прими. Свечи истерично дрогнули. Человек разогнулся и выпрямился, подняв голову. Он смотрел демону прямо в морду, открыто, твердо, так уверенно, что демон, ожидавший ужаса, досадливо щелкнул. — Ты очень хочешь нашей силы, верно?.. — Да, — ответил маг, отбросив витиеватую ритуальную речь. — И ты понимаешь, на что идешь, человечишка? — усмехнулся Грифон. В его глазах отражалось пламя, — ты понимаешь, что вызвал всех нас?.. Бледная кожа юноши цветом напоминала слоновую кость. Он поднял дрожащую руку и дернул завязки плаща. Первым спал капюшон, обнажив буйные вьющиеся кудри, черные, словно смоль. Грифон следил. — Меня зовут Вайтайл. Запомни. Зелень глаз юноши приковала взгляд демона. — Я буду звать тебя Ви, — ехидно проскрипел Грифон. Плащ, словно вода, плавно стекал с тела юноши. Маг был высок и очень – болезненно – худ, его тело покрывали магические символы, намертво вбитые под кожу тонкими иглами. Когда черное полотно легло на пол, юноша остался стоять обнаженный, беззащитный, но решительный напротив огромного, упиравшегося в потолок демона с изогнутым клювом. — Меня зовут Вайтайл, — повторил маг, и ламен на его впалой груди запульсировал энергией. Грифон вздыбил перья. Демону совсем не понравилось, что какой-то недоносок начинает диктовать правила. И поэтому он с огромным удовольствием, мстительно ухмыляясь, приступил к следующей ритуальной части. — Что ж… Я назову тебя Вайтайлом, щенок, но только если контракт будет заключен. А теперь. Говори. Говори громко, чтобы мы все слышали! Юноша на миг закрыл глаза, сделал глубокий вздох. Страх сдавил глотку. И все же он расправил плечи и начал: — Моя душа отныне не моя… Грифон расхохотался. Он пригнулся и шагнул к магу, а из-за его спины вынырнула и тоже двинулась вперед живая тень. У тени была пластика большой кошки, она беззвучно разинула усеянную зубами пасть и прыгнула на Вайтайла. В первый момент юноше показалось, что она сняла с него скальп. Он увидел кровь – на сей раз свою, а мгновением позже его настигла заторможенная адреналином боль. Маг опрокинулся на спину, выгнулся, пытаясь выскользнуть из медвежьих объятий, но Тень буквально ползла по нему вверх, прокладывая путь когтями. Ее нельзя было назвать мягкой, она прижималась к парню и драла его словно наждачкой, а маг скулил и продолжать читать сорванным голосом – останавливать церемонию было нельзя. — … тело мое… аахх! Тело мое не принадлежи-и-т мне… боле! — Как верно сказано, — саркастично заметил Грифон, раскрывая крылья. Перья гнулись, скользили по стенам, по сигилам, на них оставалась свернувшаяся кровь. Позади него возник еще один силуэт, и когда он ступил на пол из призывного круга, доски прогнулись. Тень добралась до шеи. Она грызла Вайтайла и вся дрожала от наслаждения, обвивала его хвостом, вцеплялась когтями, словно любила так, что не могла отпустить. Она урчала бы и орала, будь у нее голос, но голоса не было, и говорил за нее Грифон. Он говорил много. О том, что сделает с душой мага, когда придет время. О том, как ужасны будут его мучения на том конце подземного царства. Когда Вайтайл забывался и слишком сильно отвлекался на крики, Грифон хватал его лапой и, всаживая когти меж ребер и под ключицы, поворачивал лицом к себе, чтобы смотреть. Он обожал смотреть на страдания людей. Эти грязные, мелкие уродцы с их мелочными желаниями… Скольким он уже служил? Сотне? Тысяче? С самого начала времен Грифон заслонял собой солнце, а эти смрадные куски гнилого мяса смели считать себя его хозяевами. Повелителями. Богами! Грифон ненавидел их всех, и поэтому служил рьяно. Зная, что желания всегда приводят людей к краху, а значит – к скорой расправе, ведь Грифон всегда ждал их души на том берегу. Он, Тень и Кошмар – три столпа, на которых зиждилось равновесие. — Читай дальше, — довольно скрежетал Грифон, и Вайтайл разевал рот, пытаясь продолжать. Тень каталась в петлях кишечника. Она ловила их лапами и лизала, подбрасывала, извивалась, словно домашняя кошка с клубком ниток, а Кошмар, медленный, как само мироздание, вглядывался в искаженное лицо своего будущего господина, будто не замечая, что стоит на его размозженных руках. — Чудесно выглядишь, Ви, — заклекотал Грифон, поддевая клювом край разодранного брюха. Этот человек был так худ, что Тени пришлось искать себе игрушку глубоко внутри – снаружи у мага не было ничего интересного. Губы юноши шевелились. Демон наклонился, повернул голову, чтобы расслышать слова, и недовольно фыркнул, когда различил клятву. Худой, жалкий… и такой упрямый. — Сдохни уже, — разочарованно бросил демон, отворачиваясь. Тень подняла уши, посмотрела Грифону вслед и облизнулась. Она встала магу на грудь, игриво заглянула ему в глаза – все сплошь в лопнувших сосудах, и резко нагнулась. Юноша дернулся, боясь новой боли, но Тень лишь потерлась своей большой головой о его плечи, о шею, превращенную в месиво, о щеки… Она ласкалась к нему и довольно размахивала хвостом, не замечая, что сдирает ему кожу. Кошмар горой стоял в стороне, когда Грифон, связанный ритуалом, уловил последние слова клятвы. Он все-таки ее закончил. Несмотря ни на что – закончил. Что ж. Ну хотя бы Тени этот щенок пришелся по вкусу. Осень заключила город в свинцовые объятия. Низкое небо было тяжелым и холодным, и Грифон, разрезая крыльями воздух, жмурился, подставляя ветру морду. Внизу по улице шел мальчишка. Он был тощий, как палка, раскрашенный знаками с головы до ног, а голос у него был низкий и тягучий. Пленительный. Он хромал, но Тень, что скакала рядом, приняв облик пантеры, бдительно следила, чтобы трость не подвела хозяина. Кошмар прятался позади. Он всегда прятался позади, но когда враг замечал один-единственный горящий глаз, обычно было уже поздно. — Эй, Шекспир! — крикнул Грифон, заметив впереди движение, — а вот и наши ребятки! Маг задрал голову, вопросительно поднял бровь. — Все время забываю, какие вы, люди жалкие, слепые и глухие, — демон снизился и завис рядом с хозяином, шумно хлопая крыльями. — Там впереди демоны, которых ты искал, Вайтайл! И меч Спарды! Пришло время охоты! Юноша холодно улыбнулся, не разжимая губ, и пошел вперед, помогая себе тростью. Он стал молчалив с того дня, когда совершил призыв. И Грифон даже догадывался, почему. ___________________________ Constrictio (Констрикция) – ограничение проявления духа.