Кровные узы

"Видьмак на потребу" - больше в объявлении ничего не было, люди из деревни не обучены грамоте. Жители из округи объяснили Геральту и Лютику, в какой из деревень ведьмак "на потребу" и зачем. И с каждым новым рассказом история становилась все страшнее. "Там призрак в доме", "Говорят родители сгинули", " Черти, да блуды утащили старших", "Дети сами демоны и родителей сожрали". Лес редел. Столетние пихты сменялись невысокими соснами и буком, между деревьями рос высохший орешник. Ехать сквозь чащу было тяжело. - И что ты про все это думаешь? - каурый конь поэта аккуратно переставлял копыта, шагая через сухостой. - Половина того, что нам наговорили вздор. Не будет там чертей. А знаешь, какую жертву надо принести, чтобы вызвать демона? - а кобыла под ведьмаком сухие сучья не замечала. Она была тяжеловозом и скорее для пашни, чем для боёв. Геральту было все равно, везёт и ладно. Лошадь выгнула шею и прошла под деревом, ведьмака ветки больно хлестнули по голому плечу. - Левее, Шельма. Увидим, когда доедем. Если доедем. По дороге было ехать невозможно. В лесу хоть чуть-чуть было прохладно. Лето выдалось невозможно жарким. Солнце клонилось к закату, но все равно пекло, как в кухне у печки. ... К деревне вышли совсем затемно, впрочем, никто и не думал спать. Крестьяне во всю работали. Люди не выходили в поля днём, боясь полуденниц и солнечных ударов. На подъезде Геральт спешился, надел рубаху, пальцами причесал спутанные волосы. Дальше повёл лошадь под уздцы до маленькой площади с колодцем, где сходились накрест дороги. - Староста кто? - окликнул он бабу с полными крынками. Та зло посмотрела, не ответила и прибавила шагу, но крикнула "Ведьмак приехал". Ольге хотелось посмотреть на ведьмака. Правда ли он седой, как её бабушка, а глаза у него, как у кошки и светятся. Но бабушка посадила её качать люльку с Янеком и ушла сама. Мальчик спал, зажав в ручке недожованную баранку. - Кошка, смотри за Янеком, я сейчас приду! - подражая бабушке сказала Ольга и на носочках босая вышла из дома. У колодца стояли два приезжих мужчины. В сумерках было не разобрать, но один и правда, кажется, был сед и с большой лошадью, а второй строен и с конем светлой масти. - А второй кто? - Спросил староста. - Мой друг. Нам бы умыться и на постой. Лютик огляделся. Из каждого двора на них смотрели с презрением. Хотя, может и нет… Маленькая девочка залезла на ограду и радостно улыбалась. Менестрель покопался в седельной сумке, извлек от туда свёрток и подошёл к забору. - Привет. - Здравствуйте. - Тебя как зовут? - Ольга. - А меня Лютик. Хочешь орехов? - свёрток был набит лещиной и каштаном. Угощения, конечно, хотелось. - Так ведь проклянут, если что у ведьмаков возьмешь? - Ольга! Тебе не разрешали! Все родителям расскажу. - Мальчик лет двенадцати, черноволосый, как Ольга, подошёл к девочке и вцепился ей в ухо. - Янек спит! А я тоже хочу увидеть ведьмака. - Я передам Геральту, что его хотели видеть. Молодой человек, разрешите представиться, я Лютик бард и поэт. Никакой не ведьмак. - поэт в поклоне снял шляпу. - А у меня тоже есть перо. Цапли. Его папа мне дал. - мальчик пальчиком потрогал фазанье перо, приколотое к шляпе. Проснулись оба от жары. И были приглашены старостой к завтраку. Хозяин дома жил не один, а с такой же крепкой, пожилой женщиной. А молодой девке, которую назвал Мира, велел подать на стол кашу и молока. Лютик пытался улыбнуться ей, но та в ответ нахмурилась. - Ты на мою невестку не гляди! Я не посмотрю, что ты с ведьмаком приехал. Выселю! Сыну расскажу, он тебя вилами погонит! - Спасибо за ночлег. Так зачем вам ведьмак? - Геральт оборвал начинающийся конфликт. - Чтобы выгнал призрака из одного дома. - А живые в доме живут? - Живут. - И призрак им никак не вредит? Старик поморщил лоб, прикрыл глаза и начал рассказывать, что когда-то в их деревне жил кузнец с семьёй. В семье было три ребёнка: две дочери и младший сын. Этой зимой кузнец с женой повезли двух груженых лошадей в город торговать, обещали вернуться через неделю, просили присмотреть за детьми. Но не через неделю, ни через месяц, ни к концу весны не приехали. - Сгинули они. Большак опасный, зря только налоги платим. За младшими детьми стала смотреть старшая дочь. Ей помогала тетка - сестра отца. А потом не знаю, что случилось только исчезла старшая и воротилась духом. Тётка пыталась забрать детей себе, так дух девчонки напугал её до полусмерти и назад детей воротил. - Ага - задумчиво скреб щетину ведьмак. - Лютик, сходи, может, дети тебя не испугаются. Я пока навещу их тетку. Дом снаружи не выглядел запущенным. Трава выкошена, калитка не скрипит, кусок огорода, что можно было увидеть из-за дома без сорняков и со стройными рядами ботвы. Староста постучал в калитку. - Дариша, я пришёл проверить, все ли с тобой хорошо. Чумазая худая девочка и руками по локоть в земле вышла откуда-то из-за дома. - Здравствуйте дед Симон. Сказали бы, что придете, я бы чаю навела. Поэту стало грустно, от того что эта маленькая девочка, ведь ей на вид и десяти не было, ведёт себя по взрослому. Она вымыла руки, накинула фартук (который был ей до самого пола), слазила в подпол, принесла кружку кваса, выложила перед Лютиком пряник и села рядом. Староста уходить никуда не собирался, но и в разговоре не мешал. - О чем вы хотели поговорить? - А ты не боишься вот так незнакомых людей пускать? - Вы же с дедом Симоном пришли, а вчера Ольге орехов дали, и глаза у вас добрые. Поэт хотел было сказать, что добрые глаза совсем не показатель доброго нрава, но передумал. Детей, которые остались одни, наверное, и так все поучают. С Дариши хватит. - Я хотел тебя спросить о родителях и о сестре? Девочка погрустнела, Лютику стало очень неловко. Глава деревни покачал головой. - Скучаю по родителям. Маму жалко. - А по сестре скучаешь? - Нет. Сестру я каждый день вижу. —.А теперь поэту стало жутко. - Где ты её видишь? - К нам приходит, по дому помогает, с Ковалем играет. Говорит с нами, но слышит её только Коваль. - А сейчас твоя сестра где? - Здесь. Только человеком она станет ночью. Староста пожал плечами. - Понятно. – Все, что рассказала девочка звучала, как дурной сказ, чтобы пугать малышей, Лютик наспех попрощался и поспешил уйти. Мира повела Геральта за дом и по тропинке в сторону пригорка. - Так быстрее, чем по дороге. Тени стремительно уменьшались. - Вы не работаете? - Неча сейчас работать. Мы ночью выходим. Молодая женщина подошла к окну и постучала. - Мира пришла, я войду? В просторной кухне женщина в цветочной, набивной юбке перебирала ягоды. - Пройти можно? - Велла, лекарница и тетка детишек, и сестра покойного кузнеца. Женщина смотрела на охотника на чудовищ оценивающе. Наверное, Геральт смотрел на неё так же. - С ведьмаком пришла? - Ну так ты же жаловалась. Под самым потолком над печью сушились пучки полыни, кровохлеба и чего-то, что Геральт не смог определить по свернувшимся листьям. - Выйдем, милсдарь ведьмак. В сенях тоже висели растения, но целиком с корневищами, мощными стеблями и увядшими бутонами. Перед домом куры закапывались в песок. Геральт, Велла и Мира встали под козырьком. - Мне говорили, что ваша племянница... - ...нежить теперь. - И как она так? - По чем мне знать? Трупа не видела. - Никто не видел. - Добавила невестка старосты. - А как она сейчас выглядит? - Простоволосая. - В нижней рубахе. - Бесцветная. – Дополняли друг друга женщины. Больше похоже на сказку. Юноша на молодом жеребчике лихо рысью подъехал к дому, распугав кур. - Ты по что скотину в жару гоняешь, чёрт? Молодой человек повинился, отпустил глаза и пожал плечами. - Теперь сходи к колодцу и принеси воды коню, а потом в корыто для птицы. Милош где? - В поле, следит за коровами. Парень слез с коня, но за водой уходить не спешил, в упор смотрел на ведьмака. Геральт улыбнулся кончиками губ. Не без удовольствия отмечая, что даже без мечей и брони шокирует людей. - Чего встал? Самый взрослый из детей, а ума... - Велла постучала по деревянному косяку дома. - А что покойная делает, когда к вам приходит? - Ну не вот, чтобы приходит, так пару раз. Но мне хватило, вы уж поверьте. Склянки бьёт, траву срывает. - А когда пропала? Велла поморщилась, пытаясь вспомнить. - Точно не скажу. Дети в основном в своём доме жили. Ну, месяц назад может. Юноша догнал Геральта по дороге назад. - Можно вас на пару слов? - Ну? - Вы из-за призрака? - Ну да. - Если что, моя мама травница, не ведьма. - Это я уже понял. - Она никому плохого не делает и никого не травит. - Это все? Если что, ведьмаки не трогают ведьм. Никого не слушай, второй меч у нас тоже для чудовищ. Геральта огорчил этот разговор. Неужели он производит впечатление наёмника, убивающего каждого, через одного. И где проходит та грань, между детским любопытством и страхом взрослых. Лютика ведьмак нашёл в тени раскидистой яблони. На голове поэта была не шляпа, а венок из колосков и цветов. Менестрель объяснял, как играть на деревянной флейте. Дети расселись полукругом и слушали. - Лютик... - Геральт, я раскрючковал лошадей, почистишь их? Дети потеряли к поэту всякий интерес. - Вы уносите детей? - Люди сами их отдают. - На цепочке у вас лампада? - Нет, просто медальон. Брысь по домам, кончилось представление. – Дети продолжили сидеть под деревом. – Ну!? Пожарю щас вас себе на суп! – малыши с визгами и улюлюканьем подскочили со своих мест и рассыпались по дворам. Геральт сел рядом на примятую траву. - Мне все ясно. Это лявра. - А разве Лявра это не дух, который вселяется в женщину, делая её восхитительно распутной? - Кто о чем, а ты о титьках! Где ты такого только набрался, нет! Лявра, дух молодого, безвременно умершего. Ничего от смертных не хочет, поэтому не говорит. Её можно упокоить, предав тело земле или огню. - Ты собрался проводить похороны? - Ну, навроде того. – Охотник на чудовищ снял рубаху и лег на землю. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, слепили. - А где тело? - менестрель скривился. - Я об этом тоже спрашивал. Его нет. Не видели. - Пошла в лес, убили бандиты, пошла в поле, убили те же бандиты. Вокруг искать не переискать. - Лютик развел руки, показывая огромное обозримое пространство. - А его по запаху раньше нас не нашли? - При такой жаре трупы не гниют. Они ссыхаются и мумифицируются. Много ли надо, чтобы тело ребёнка ссохлось? Лютик снова поморщился. - Покойная, наверное, знает что-то о своей смерти. Мы должны поговорить с ней. - Мы? - Лявра занимается тем, что делала при жизни, смотрит за младшими детьми. Тебя дети знают и не боятся. А одного ведьмака она на порог не пустит. Хоть и мертвая, а деревнская и суеверная. Посмертие знаний не прибавляет. - Нет-нет-нет. Геральт, Ты из ума выжил! Площадь с колодцем освещал месяц. - Ты должен присутствовать. - С чего это вдруг? - Лявра стережет детей. Да не станет она меня слушать! Ведьмак крепко взял за руку менестреля и тянул за собой. Как не упирался поэт, его друг сильнее и больше. В терем Лютика втолкнули. На столе горела свеча. Дариша сидела на полу с Ковалем, а за столом сидела ещё одна девочка. Босая, простоволосая и в одной рубахе. Менестрель хотел было закричать, но Геральт вовремя закрыл ему рот. - Лютик, это Лявра, знакомься. - Желана знала, что вы придете. Велела чай с мятой заварить для Лютика и его друга. - Сказала Дариша. В руках у неё были кукурузные початки, одетые в лоскутки. - Даже не думай ничего есть или брать! - прошептал на ухо ведьмак, вынул из ножен меч, положил к стене. Повернулся к призрачной девушке - Здравствуй. Я тебя не трону и детей твоих не трону. А он вообще с детьми подружился. – Убийца чудовищ крепко сжал Лютика за плечи и затряс. Мертвая девушка беззвучно зашевелила губами и закивала. - Она тоже здоровается. - Пояснил Коваль. - Ты знаешь, где твоё тело? Призрак отрицательно покачал головой. Коваль подошёл к мечу. Геральт, Дариша и покойная одинаковыми жестами потянулись к мальчику, и, кажется, все сказали "Не трогай". - Но ты никогда мне ничего не разрешаешь. У меня есть меч, который сковал мне папа! - Дариша с трудом подняла мальчика на руки и посадила за стол. - Ты за детьми смотришь? Призрак одобрительно покачала головой. Встала, поправила волосы, подошла к Геральту и Лютику. Ведьмак интересовал её меньше менестреля. Девушка встала перед поэтом и в упор посмотрела на Лютика. Жестом показала, что перо на шляпе ей нравится. - Так кто тебя убил? Бесцветные глаза убитой наполнились слезами, она открыла рот. Геральт понял раньше и закрыл уши руками, Лютику повезло меньше. Крика слышно не было, но поэт упал без чувств. Ощущение мира возвращались не сразу. Сначала Лютик почувствовал, что лежит без рубашки и на чем-то твердом, а тесьма на штанах распущена. В ушах звенело, во рту пересохло. Было жарко. Поэт попробовал повернуть голову, получилось. Затем он согнул руку, руки тоже целы. - Лютик. Пришлось открыть глаза. Рядом на полу сидел Геральт. - Сядешь? Менестрель закивал. Ведьмак сел рядом, чтобы можно было облокотиться, а руку положил на спину, чтобы друг не упал назад. - Травница заварила зверобоя, пей. - Ведьмак протянул чарку с горьким отваром. - Пожалуйста, прости. Я не думал, что все выйдет так. - Я больше никогда не пойду туда, куда будешь уговаривать меня пойти ты. - Прошу прощения. Я хотел минимизировать потери для себя, кошмарно вышло. Зато теперь мы знаем. Знание сила! - Чего знаем? - Что мальчик медиум, а его тетка, стало быть, не просто лекарница, а ведьма. Вся семья у них, знаешь... Что призрак не хочет, чтобы нашли его убийцу, и ты ей понравился, - засмеялся ведьмак - Девка-то молодая. - Не смешно, страшно! И что ты будешь делать? - У родной крови спрашивать. С Дариши и Коваля под надзором старосты было нацежено с пол четвертака крови. - Нельзя присутствовать чужим при обряде, магия, дело тонкое и пугающее. Особенно черная. - страшал Лютик главу деревни, выпроваживая с кладбища. - Магия на крови или семени самая грубая, но работает железно! Недоступна, разве что, кметам. Я тебе не чародейки, чтобы сделать красиво и небольно - пояснил поэту ранее ведьмак. А посторонних увели, чтобы никто не видел, как Геральта выпивает четвертак, еще посчитают вампиром и выгонят. Как будто пить кровь детей самое приятное занятие. А еще мать-и-мачеху, порошок золота, которые были добавлены в быстро сворачивающуюся, бурую жидкость. Ведьмак сидел перед семейным алтарем семьи кузнецов. - Все жертва: бессмертных, смертных и неживых. Я меняю. Хочу узнать, где неупокоенное тело Желаны. Половина стакана была выплеснуть на алтарь, половина выпита ведьмаком. Глаза у Геральта закатились, и он оказался за деревней в поле у самого края леса - росли сосны. Чувствовал жару и как его едят крысы. Слепым глазами видел ветки деревьев, сухие стебли и небо. Лицо скривилось. - Благодарю, - встал и низко поклонился. Взял за руки Лютика и повёл в сторону деревни. - Лучше не оглядываться. - Что видел пересказать решился у самой деревни - Вот гадость, кто же знал, что так сработает! Я был трупом. Ничего не бывает даром. Осматривать край поля у леса поэт с охотником на чудовищ поехали верхом, так быстрее. Площадь, которую предстояло проверить, была огромной. На краю леса гнездились полосатые звонкие чеканочки. Несколько раз Геральт едва не раздавил гнезда с голубыми яйцами. Сухие колоски царапали лошадям животы. Травы раздались в рост от жары. Но быстро пожухли от засухи. На зеленом и желтом почерневший труп найти оказалось не так сложно. Тело было сухим и почти не пахло. Кожа бурая, как пергаментная. Губы высохли и потрескались, обнажая зубы. Ноги мало поели крысы. Но у сухого тела четко очерчивался округлый живот. Геральт спешился и уперся лбом в шею лошади. - И что? – Лютик не так хорошо разбирался в трупах и не все понимал. - Сходи, погуляй. В крайнем случае отвернись. Охотник на чудовищ рассек брюхо трупа, среди соохшихся органов, кажлдый из которых был не больше половины ведьмачьей ладони, была раздувшаяся матка. - А тебе потом не предъявят за осквернение трупа? - лютик все-таки подсматривал одним глазом. - Не предъявят, если не узнают. Есть одна универсальная отговорка – ведьмачьи ритуалы. Кони чуяли смерть, волновались и рыли копытами землю. Труп положили поперек крупа Плотвы, он ничего не весил. - Не сама, раз так далеко отволокли. - Кто ее так? Может снасильничал кто? Одна же живет, заступиться некому. - Не ко мне вопросы, знаешь к кому, а она не отвечает. Затемно Геральт постучался в дом детей. Открыла Дариша, за ней стояла белая Желана. - Я все знаю и хотел бы поговорить один. Призрак втянула голову в плечи и беспомощно посмотрела бесцветным глазами, потом села на колени перед сонным братом и что-то сказала ему. Мальчик повеселее и потянул среднюю сестру за руку. - У курочки цыплята народились! Мы яйца с обеда не проверяли, а теперь говорит народились! Розовые, голые, как крысята! Птенчики! Желана очень просит проверить. Дети вышли во внутренний двор. - И правда народились? – улыбнулся ведьмак. Призрак пожал плечами. - Так ты беременна? Желана повинилась, опустила голову в пол и покачала головой. - Тебя это не отпускает? Опять пожала плечами. - Тебя за беременность? Отец ребенка? Это насилие? Девушка беззвучно заплакала, потом резко прекратила и оскалилась зубы. - Стоять! Будешь кричать, серебряными мечом сделаю так больно, что пожалеешь о своей смерти. - Повернулся и вышел. Говорить было бесполезно. Геральт лежал на сене и думал, что делать. Нужна живая кровь. Похоронить младенца и вырастить из него Игошу? С гарантией обречь Коваля на муки и преждевременную смерть.* Ведьмак сломал золотую соломинку. Раз девушка не хотела чтобы ее труп нашли, значит не хотела чтобы узнали, о ребенке. И о том, что она без чести, похоронят, как блудницу. Но раз из всех живых кроме детей она приходила к тетке и там устраивала безобразия... А тетка у нее травница и могла или выкидыш спровоцировать, или отравление... Если узнают, что Велла убийца, кто ж за детьми смотреть будет... В свидетели ведьмак взял старосту. - Это ты убила племянницу. – Геральт стоял напротив Веллы. От растерянности травница не возражала– Она пришла к тебе за советом, Ты знала, что она беременна и напоила ее чем-то до обезвоживания. Поэтому труп высох. Ну! Приходила к тебе девушка за лекарством? А после смерти приходила мстить. Просто так не пришла бы. Велла беспомощно развела руками. - Да я… Не разу… Денег хватило бы… Помогла бы чем смогла… - Да вот не захотела, да? - Это я! - сказал Якоб, стоящий в дверях. *** Желана лежала спиной к нему. Якоб задрал подол рубашки и гладил подругу животу. Хорошо! Обнимать вот так девушку, самое приятное, что может быть вообще. Он бы не пахал, не топил печь и совсем забросил бы помогать матери. Круглые бедра, горячая шея. Желана довольно улыбалась. Якоб навалился всем весом и укусил. Подруга просила так не делать, синяки. Но от девушки так сладко пахло потом, солнцем, цветами и зерном! Девушке нравилось, что ее друг младше нее, но когда они остаются вдвоем, он становится взрослым мужчиной, да, грубым, но сильным и надежным. Желана подняла глаза на любимого, вот сейчас будет плохо. И всегда теперь будет плохо, никогда они больше так лежать не будут. - Мне очень нравится проводить время с тобой и ты мне очень нравишься. Но есть проблема – Она набрала в грудь воздуха - Я тяжела от тебя. - Тяжела? Беременна? - Кровь не пришла ни в прошлую луну**, ни в эту. Работать трудно стало, от запахов дурно, а запахи чую лучше, чем любая собака. Они оба замолчали. - Я не могу... До венчания детей не могу. Нельзя! У меня брат и сестра, а что твоя мать скажет! Мне шестнадцать! Поговори с мамой! - Не зачем. Я знаю, что надо дать. Я видел, что мама дает другим, принесу. - Спасибо! - Желана поцеловала любимого в губы и почувствовала себя самой счастливой. Еще бы, Яков поддержал ее. *** - Я не хотел ее убивать! Оно само! Я же видел, какие травы дает мама от детей. Я дал такую же. Но Же… Желану стало тошнить, она заболела, я взялся ее выхаживать. Однажды она просто не проснулась. Велла встала, закрыла лицо руками и зарыдала. Геральту пришлось подхватить женщину, чтобы она не упала. - Что он давал ей? – На сына женщина упорно не смотрела. - Ло-лобелию***. - А сколько? - Пучок я выварил в водке. - А надо было в воде и горсть. – Горько покачала головой травница. – Родного ребенка убить! – Она повернулась к Якобу. – Собака ты безродная, не сын мне больше! Убийца! - Кто ваш сын, и как с ним поступить, обсудим, когда решим, как похороним Желану. Иначе она будет вам мешать за детьми смотреть. Геральт не был уверен, что поступил правильно. В конце концов, действительно, кому нужны были Дариша и Коваль кроме их покойной старшей сестры. Детей умыли, нарядно одели, накрыли на стол. Пригласили старосту, тетку детей и ее мужа. Якоб просился, но его не взяли. Велла из наказания, Геральт из страха, что Лявра захочет забрать любимого и станет кем-то злее и страшнее. Наспех сколотили гроб, заранее вырыли могилу. Священника не было, но много молитв помнил Лютик с университета, он обещал прочитать за упокоение. - Родная, прости родная, его дурака! И кровь смешал и ребенка сгубил! - Это последний раз, когда вы видите сестру. – Геральт не знал, как лучше сказать детям о смрети. - Желана, мы похороним тебя на рассвете. Тебе хотелось бы что-то сказать? Может Якобу? Белая девушка с заплаканным лицом поднесла руку к груди. - Я не знаю, что с ним будет, но даю обещание, что передам. Под утро вся деревня слышала, как истошно плачет дома знахарка. Ее сын повесился на воротах конюшни. - Забрала! Забрала шельма-а-а-а-а! Сынок! – беспомощно выла на одной ноте Вела, сидя под воротами, откуда сняла тело сына. «Не забрала, сам ушел. Смерть тяжкое бремя», - подумал Геральт, седлая коня. Ведьмака – спутника смерти — не рады были больше здесь видеть. В прочем, небольшая печаль, главное заплатили. * В нормальных славянских легендах Игоша сживал со свету младшего живого ребенка, забирая все внимание у взрослых. Этому есть объяснение. Игоша это еще и недоношенный, больной ребенок, за которым смотреть и смотреть. ** Срок в два месяца. На самом деле месячные, а тут говорится очевидно о них, было «развлечение» зажиточных и молодых. И, вопреки распространенному мнению, замуж выходили в возрасте от 18 до 30 (на севере). Но у нас не север, однако же до возраста сватовства остается два года. *** Разновидность колокольчика. Содержит алкалоид, отравляет организм. Раньше его использовали, чтобы спровоцировать выкидыши.