Четвертое мая. Пятница. 20:23
Сеул. 2019
— Лиса, ты дома? — кричит только что вошедший в небольшой дом Хосок. — Я наверху. Лиса сидела за своим рабочим столом и искала информацию для очередного нудного реферата по экономике. Единственный свет, который кое-как освещал ее — это свет с экрана ноутбука. Ей всегда нравилась темнота и когда ее спрашивали о ее мечте, она отвечала, что мечтает жить в мире, где солнце никогда не встанет. Потому что так спокойнее. Люди говорят, что все чудища и вообще все страшное живет только во тьме, но Лиса так не считает. В темноте можно увидеть то, что ни один человек не сможет увидеть под самым мощным освещением. Темноте не важен красив ты или нет, худой ты или нет, ей важно что у тебя внутри и о чем ты хочешь ей рассказать. — Сколько раз тебе говорить не работать в такой темноте? — Хосок без стука открывает темно-коричневую дверь и заходит в комнату сестры. Он пытается нащупать выключатель, чтобы наконец включить свет, но даже найдя его у него это сделать не получается. — Я выкрутила все лампочки, — темноволосый парень видит победную улыбку своей младшей сестры благодаря экрану ноутбука перед ней. Он знал о нездоровой любви Лисы к темноте, но никогда не уставал повторять как это плохо для здоровья, — сидеть при любой возможности без света, да даже естественного, исходящего из улицы. А девушка смеялась ему в лицо говоря, что слышит о здоровье от человека, который пьет и принимает наркотики чаще, чем он видится со своей сестрой. Лиса с Хосоком живут без родителей уже седьмой год. Несчастный случай. Девушке было тогда всего десять лет, а ее брату пятнадцать. Тогда они впервые узнали, что у них есть дядя по отцовской линии о котором тот ни разу при детях не упоминал. Когда Дансону — дяде — сообщили, что его брат с женой умерли, а дети остались сиротами, он взял их под опеку как самый близкий родственник после родителей. У него не было ни жены, ни детей, да и до сих пор нет, или есть?.. Лиса с Хосоком в общем-то мало о нем знают, даже лицо его плохо помнят. Раньше он заходил в их дом один раз в год, а с тех пор как Хосок стал совершеннолетним, они его ни разу нигде не встречали. Единственное, что напоминает о его существовании — это деньги, которые ежемесячно приходят парню на карточку, и которые он спускает на траву. Он бы с удовольствием попросил бы этого человека деньги не присылать, но не мог, он даже не знает номера его телефона. Хосок работает и полностью обеспечивает сестру и себя именно этими деньгами, а те деньги которые ежемесячно появляются на его карточке он за деньги и вовсе не считает, поэтому как деньги не тратит, он в них изначально только наркотики да алкоголь видит. Он не алкоголик и не наркоман, но без этого после смерти родителей не может. Еще больше он не сможет без Лисы, поэтому только благодаря ей и ради нее он дышит. — Ты выкрутила себе мозги, солнце, — с грустной улыбкой произнес парень разглядывая красивую люстру без единой лампочки. — Не называй меня так. Самое ужасное обращение, которое только могло придумать человечество. — У тебя с учебой все хорошо? — вернул он взгляд на сестру и получив короткий кивок продолжил: — Не передумала ко мне в университет поступать? Честно, Лисе было все равно куда поступать, ей нужна только оболочка, просто чтобы люди знали, что у нее есть высшее образование, «ведь это так необходимо в жизни». А вообще она бы предпочла сидеть в музыкальной студии и делать свою музыку. Она эту идею не оставит, она этого очень хочет, и всерьез займется после университета, а пока что будет тратить вечера на рефераты. — Завтра Юнги устраивает вечеринку у себя, не хочешь со мной пойти? — Лиса перестает печатать в программе и брат четко видит ее задумчивое лицо. — Может познакомишься с кем-нибудь из универа. Мин Юнги — хороший друг и, по совместительству, одногруппник Хосока. Лиса любила слушать истории брата про всякие студенческие проделки, которые они с мятноволосым устраивают иногда. У нее друзей не было, поэтому когда слышала новые приключения брата с Юнги всегда завидовала и могла только представить как им классно вдвоем. Лиса ни с кем не дружила из школы не потому что никого не подпускала к себе, а просто потому что к ней никто не подходил и, в общем-то, она тоже ни к кому не подходила. — Да, я бы хотела сходить. — Отлично. Проветримся с тобой, сестренка. Вот такое обращение уже лучше. Лиса закрыла крышку ноутбука и подойдя к брату крепко его обняла. Иногда ей этого очень не хватает, особенно когда он ночует неизвестно где. Хосок гладит ее по голове, нежно поцеловав в лоб. Лиса самое дорогое что есть у него и как бы она не любила когда брат называет ее солнцем, она до конца его жизни останется самым ярким лучиком в его жизни. — Черт, как не вовремя, — услышав звук уведомления парень достал телефон с заднего кармана черных джинсов и увидел сообщение от своей девушки, просящей его о встречи в парке через полчаса. — Джису написала. — Почему не вовремя? — отстраняясь спрашивает Лиса. — Я сказал Церберу, что зайду сегодня за экстази. Без него меня Юнги завтра просто не впустит в дом. — Церберу? — Чонгук. Я рассказывал о нем. Рассказывал, но только то, что весь университет покупает у него наркоту. Хосок дружит с этим парнем с детства, почти что с детского сада. Они лучшие друзья, но Лиса никогда его не видела, вернее может и видела, но это было в детстве, она его уже не помнит. Девушка много слышала о Юнги, а вот о Чонгуке она слышала только что он классный друг. А сегодня она еще узнала, что он больше известен как Цербер, чем как Чонгук. — Хочешь, я могу сходить? — Лиса идет на кухню налить себе воды и слышит идущего сзади брата. — Ты вроде говорил, что он недалеко живет. — Тебя это от реферата не отвлечет? — поставив еще один стакан рядом с тем, в который наливает жидкость девушка спросил он. — Да нет, подождёт. Всегда мечтала наведаться к наркобарону. Хосок рассмеялся и сказал что его давний друг отличный парень и что она может не нервничать. — Если бы я нервничала не предложила бы, — напоследок бросает Лиса и опустошив прозрачный стакан поднимается обратно на второй этаж дома. Пока брюнетка ищет свою любимую бордовую толстовку, она слышит как захлопывается входная дверь, значит Хосок ушел на встречу к Джису. Эта девушка нравилась Лисе, она была простой и скромной, наверное поэтому они с братом уже два года встречаются, в то время как большинство в их возрасте меняют партнеров как перчатки. Надев толстовку Лиса смотрит в зеркало и решает не переодевать джинсовые черные шорты, на улице вроде как хорошая погода. Девушка положила телефон в карман и прихватив ключи вышла из дома. На улице было темно — прямо то что надо. — Ты же не сказал адрес, дурашка, — улыбнулась Лиса набирая брату сообщение. Узнав адрес, брюнетка села на двадцать первый автобус и воткнула в уши белые наушники. Музыка, автобус, толстовка, темнота — идеальное сочетание. И кто бы мог подумать, что девушка выглядящая так мило, едет к наркобарону? Смешно. А вообще Лиса уже пробовала наркотик. Правда она не знает какой именно, но помнит, что это была маленькая белая таблетка. Она взяла ее у брата, когда тот не видел. Ей хотелось узнать что это вообще такое. О них везде говорят, их все запрещают, а подростки все запретное любят, что уж поделать. В тот вечер Лиса летала где-то в неизвестности. Все было как будто умножено на два. В ее комнате было два ноутбука, два телефона, два стола. Она не помнила ни о каких проблемах, даже о родителях не вспоминала, а о них она думает каждые пять минут. Да, слишком рано они ее покинули, мама не показала как правильно надо краситься, а папа не научил ее даже на велосипеде кататься, не говоря уже о машине. Да и не нужна Лисе никакая машина, она решила, что поступит в университет и пойдет в автошколу, будет там учиться во вторую смену и купит себе какой-нибудь клевый мотоцикл.21:34
Лиса стучит по массивным темным дверям костяшками и терпеливо ждет пока хозяин дома ей откроет. По другую сторону двери через несколько секунд после стука уже стоит Чонгук и разглядывает девушку через глазок, но из-за плохого освещения ее плохо видно. — Малолеткам не продаю, — низким голосом говорит парень и Лиса даже немного вздрагивает. — Зато Хосоку продаешь. Через секунду девушка слышит как парень открывает уж точно не один замок на двери, так как это занимает достаточно много времени и видит как она открывается. На нее изучающе смотрит пара красивых черных глаз. Парень был по-домашнему уютен: свободные серые штаны, черная толстовка и взъерошенные темные волосы. Это так нынче наркобароны выглядят? — Откуда ты его знаешь? — с прищуренными глазами спросил он все не убирая от двери руку. — Я его сестра, — девушка зажала пухлые губы в тонкую полоску. — Лиса? — парень легко улыбнулся и брюнетка на автомате сделала то же самое. — Ты так выросла... — Говоришь так, словно мы жили в разных странах, — рассмеялась она. — А я тебя не припоминаю. Лиса неосознанно близко приблизилась к лицу напротив и начала в открытую разглядывать. Не-а, точно не припоминает. Странно, красивых мальчиков она помнит. Сложно было поверить, что этот самый милый парень перед ней вообще может быть наркобароном. Цербером. — Проходи, — отстранившись он позвал ее внутрь, а сам закрыл двери. Теперь Лиса могла осмотреть замки с внутренней стороны дома и понимала почему он так долго открывал. Да на этих дверях же штук семь замков, и все разные. Интересно. — Что хотел Хосок? — прямо спросил Чонгук. — Экстази. Парень уже шел в какую-то неизвестную сторону для Лисы за наркотиком, но резко останавливается услышав из ближайшего открытого окна громкий звук мотора. — Блять, блять, блять. Брюнетка занервничав оглядывается по сторонам и хочет спросить что происходит, но не успевает, — большая ладонь хватает ее запястье и уводит в какую-то комнату, видимо в его собственную. — Приехал мой поставщик. Не вылезай отсюда, даже не дыши. Он опасный человек и лучше бы тебе его никогда не увидеть. Черт, он приезжает когда хочет, я не знал, что это «когда хочет» будет сегодня. Больше ничего не сказав, он тихо закрывает дверь и оставляет Лису одну в его комнате. Она уже совершенно не скрывая свое волнение и дрожь во всем теле тяжелым грузом садится на край его заправленной кровати. Цербер снова тратит минуту на открывание ста тысяч обожаемых им замков и смотрит на высокого Мо́нтаса. Его настоящее имя никому не известно. Этот человек готов за доллар убить свою мать, и поговаривают, что уже убил. Вообще, много чего поговаривают, например то, что когда он убивает, он набивает себе точку на шее, только вот точек у него очень много, штук, наверное, тридцать, и выглядит это так себе. У Цербера татуировки тоже имеются: набита целая правая рука, почти что половина спины и его любимое — обычная ровная недлинная линия под сердцем. Каждый раз когда мама говорила ему, что пора искать себе хорошую девушку, она тыкала пальцем именно в то место, где сейчас покоится татуировка. После смерти мамы он ее и наколол, решил, что дополнит эту линию именем девушки «которая будет достойна, сынок». У мамы был рак, она с ним не справилась. — Я войду, — спокойно сказал мужчина и не дождавшись ответа шагнул за порог. Не то чтобы Цербер боялся Монтаса, просто он был ему крайне неприятен и предпочитал вообще с ним не говорить. Мужчина тридцати лет по-хозяйски садится на кожаный диван в зале, а Чонгук молча садится на кресло, расположенном перед диваном. Все свое раздражение парень прячет в сжатый кулак. — Я, вроде, у тебя ничего не заказывал с последнего раза, — кладя локти на колени говорил Цербер и смотрел на лицо перед ним снизу вверх. — Я пришел показать тебе кое-что новенькое, — Монтас достает с заднего кармана маленький пакетик с каким-то фиолетовым порошком и кидает его на маленький низкий стол между диванами. Цербер кинул заинтересованный взгляд на стол и моментально замер, из его комнаты послышался звук битого стекла. В зале этот звук отчётливо услышали сразу два человека и парень автоматически перевел взгляд на дверь своей комнаты. — Кто там? — Монтас резко встаёт и широкими шагами идёт к комнате. Открыв дверь он видит незнакомую девушку невысокого роста, стоящую рядом с разбитой рамкой с какой-то фотографией. — Не трогай ее, — слышит он голос Цербера, но совершенно не обращает на него внимание. Через пару минут на диване, где раньше сидел один Монтас уже сидит и испуганная Лиса, которая тщательно пытается этот испуг спрятать куда подальше, но Чонгук чувствует его. Девушка смотрит на друга брата стеклянными глазами, пока мужчина нагло рассматривает ее. Он нагибается к ее шее и проводит по ней указательным пальцем, спускается по руке и в изгибе локтя останавливается — изучает участок, который обычно весь в некрасивых синяках от разных иголок, но конкретно у этой девушки кристально чистая, даже прозрачная кожа. — Монтас, она моя сестра, — мужчина прекрасно слышит его, но никак не реагирует. Лиса распрощалась с воздухом уже давно. Даже ещё в той комнате, когда ее привлекла совместная детская фотография Чонгука с Хосоком и, взяв ее, случайно уронила. Этот человек рядом с ней пугает, он сидит слишком близко, ей не нравится как его палец скользит по ее коже, но ничего с этим сделать не может. Она смотрит на Чонгука и читает в его глазах, что это скоро закончится, и она ему верит, особенно когда тот врёт о том, что она его сестра для того чтобы защитить. — Она несовершеннолетняя, — продолжает говорить Цербер. Чонгук ненавидит Монтаса. Он его раздражает, выбешивает, заставляет его кровь забурлить. А сейчас этот мужик лапает младшую сестренку его лучшего друга. Сначала он наблюдал как Монтас просто проводит пальцами по коже девушки, но когда его рука поползла к внутренней стороне ее оголенного бедра, он уже дал выйти своему зверю. Цербер знал, что Лиса все время смотрит только в одну точку, вернее в две, и это его собственные глаза. Парень сначала задержал взгляд на брюнетке, а потом резко указал им же в право — где было еще одно кресло. Лиса сразу понимает, что Чонгук сказал ей пересесть на то кресло как можно быстрее, что она и делает. В эту же секунду он тянется к пистолету, который был спрятан под подушкой лежащей рядом и стреляет прямо в голову Монтаса, который вряд ли что-то успел понять. Ужасно громкий звук раздается, кажется, по всему городу. — Я же, сука, предупредил один раз, — стреляет в ногу уже по трупу. — Потом второй, — в руку. — Даже в третий. А я, блять, обычно предупреждаю только один раз, — в сердце. Цербер никогда не убивал. Сегодня он сделал это впервые, и он ничуть не жалеет. Этот пистолет совершенно неслучайно постоянно лежал за той коричневой подушкой, он знал, что этот ублюдок когда-нибудь да доведет его, и совершенно не боялся, что у него самого пушка всегда воткнута в ремень где-то сзади. Чонгук поворачивается в сторону Лисы, которая даже сесть в то кресло не успела, она успела только повернуться к Монтасу спиной. Парень впервые в жизни не знал что делать смотря на это трясущееся маленькое тело справа от него. У нее явно был шок, и это не удивительно. Чонгук решает накрыть труп колючим темным пледом и не спеша подходит к Лисе. Он убил его. Чонгук убил этого мужчину прямо рядом с ней. И даже не перестал стрелять когда он уже не дышал. Это было ужасно страшно. Лиса впервые со дня смерти родителей дает волю слезам. Впервые за семь лет плачет так сильно. Она не понимает что происходит и думает, что лучше бы и дальше не понимала. Перед ней оказывается парень и она поднимает на него полный слезами, страха, болью взгляд. Лиса не видит зло перед собой, она видит своего защитника. Видит того, кто убил бы этого человека еще раз, если даже хорошо подумал бы насчет этого. Она видит в нем огромный поток силы и ни секундного намека на сожаление. Девушка неожиданно даже для самой себя утыкается ему в грудь своим холодным носом, а он только поглаживает ее по голове. Чонгук думает о том, что хотел бы чтобы она помнила как точно также уткнулась носом в него где-то лет восемь назад, когда ее за что-то отругал отец, а сам парень тогда пришел на ночевку к Хосоку. — Что мы будем делать? — совсем сломанным от усталости голосом спрашивает Лиса, отстраняясь спустя пару минут. — Ты — ничего, — Чонгук кладет ладонь на пухлую щечку Лисы и убирает мокрые дорожки от слез. — Подожди меня здесь, я сейчас приду. Лиса сразу же хватается ручками за запястье парня быстро-быстро качая головой в знак того, что она не хочет оставаться здесь одна. Чонгук всего-то хотел пойти в комнату за джинсовкой, чтобы проводить девушку домой. Заметив как сильно начала волноваться Лиса он взял ее за руку и тоже повел в комнату. Он увидел там осколки от рамки и, услышав короткое «прости», снял со спинки стула куртку и принялся звонить другу. — Намджун, мне нужна помощь, приходи через полчаса. Как только Чонгук договаривает, он скидывает звонок и снова берет стоящую статуей Лису за руку. По дороге к дому друга он закинул на плечики девушки свою огромную джинсовку и они просто молча шли к зданию. На улице было очень темно и брюнетке впервые в этой темноте страшно стало, но парень рядом с ней моментально страх этот рукой отгонял, стоило ей только подумать о нем. Они шли пешком, хотя могли проехаться на том же двадцать первом автобусе. Лисе хотелось побыть с ним подольше, а он хотел убедиться, что с ней более менее все нормально. Чонгук определенно не хотел быть тем, кто испортит жизнь девочке, которую он десятилетней помнит. — Это все я виновата, — начала говорить Лиса, когда подойдя к дому они начали замедлять шаги. Она сняла с плеч куртку и начала сжимать ткань в руках. — Ты младшая сестра моего лучшего друга. Поверь, ради тебя я вырву глотку еще тысячам, если это понадобится, — Чонгук берет свою джинсовку, когда девушка ее протягивает. — Не говори Хосоку о сегодняшнем, ладно? Он будет волноваться, — еле слышно говорит девушка и получает короткий кивок. Лиса поднимает свой взгляд, который в данный момент переполнен разными эмоциями и мило, почти незаметно, улыбается, но он замечает. Она больше ни слова не сказав заходит в дом, а он ждет пока та закроет дверь на замок. Все еще стоя у чужого дома Чонгук набирает другу сообщение, зная, что сегодня он ночует у своей девушки: Хосок, как ты мог додуматься отправить младшую сестру за наркотой? Приходи ко мне завтра. Заберёшь лично.22:53
Пятое мая. Суббота. 10:15
Прошлой ночью Лиса не спала. Она первым делом как пришла домой, легла в ужасно горячую ванну и вышла из нее только спустя два часа. После ванны, укутавшись в белое длинное полотенце, она направилась в комнату и прикрутила все лампочки обратно в люстру. Тогда-то она и начала себя пугать. Она как включила свет в своей комнате, так и не выключала его. Новый день давно наступил, а она все не может сдвинуться с места. Весь пол комнаты был в вещах Лисы: тетради, книги, канцелярия, ноутбук, одежда. Все что раньше было в шкафах или на столе теперь на полу — результат ночного срыва. В какой-то момент в ней проснулся зверек, который кричал о том, что ему нужно сделать что-то, что хотя бы немного поможет, например разгромить свою комнату — идеальный вариант. В то время, когда внутренний зверек Лисы избавлялся от накопившейся раздраженности, девушка заметила какую-то совершенно незнакомую ей фотографию, которая валялась на полу с остальными вещами. Рассмотрев ее поближе она убедилась, что и вправду видит фотку впервые и даже не узнает одного из двух людей на ней. На фотографии был какой-то мужчина обнимающий маму за талию, он обнимал крепко, так друзья не обнимают. Маме на фотографии было не больше двадцати. Лиса всю ночь пыталась понять кто этот мужчина, отчаянно думала, что в ее голове все же всплывет его образ, хотя бы на секундочку, но ничего, пустошь. Лиса спускается на первый этаж чтобы сделать себе кофе и не заметив по дороге любимые кроссовки брата делает для себя вывод, что он так и не вернулся. Девушка тянется за сахаром и взяв его смотрит в окно. Вернее смотрит на место во дворе, где она отдала Чонгуку его вкуснопахнущую джинсовку. Она вдоволь набесилась этой ночью и думать о том мужчине и сегодня очень не хочется. Она уверена, что парень уже все решил с ним, главное, чтобы у него не возникло никаких проблем. Ее губы просто не может не трогать улыбка, когда она думает о Чонгуке. Даже если представляет его по локоть в крови того человека. Он защитил ее, и сказал, что защитит еще. Лисе кажется, что парень смотрит на нее только как на младшую сестру друга, никак не на девушку, и она понимает, что она хотела бы именно второго. Чонгук очень красив, и умен, и друг хороший! Не зря же они с Хосоком дружат пятнадцать лет. Услышав звук копания ключа в замочной скважине Лиса направилась в коридор, где ей показался довольный Хосок. — Привет, солнце, — парень подошел к сестре и обнял почти до посинения. Он по-другому и не умел. — Привет, — заулыбалась Лиса. — Кофе будешь? — Да, было бы неплохо, — немного заторможено ответил брат, потому что его удивила одна вещь — девушка еще не начала ругаться из-за того, что он назвал ее солнцем. Лиса ушла на кухню, а он так и простоял пару секунд от небольшой путаницы в голове. Но в итоге решил свалить все на то, что она просто не услышала. — Знаешь что? — Хосок проследовал за сестрой на кухню. — Меня сегодня Чонгук отругал, мол, зачем нужно было отправлять младшую сестру за наркотиками... Лиса растерянно заулыбалась. — Больше ничего не говорил? — Да нет, — мотнул Хосок головой и кивнул на прямоугольный лист бумаги рядом с чашкой Лисы. — Что это? — Точно, я хотела спросить знаешь ли ты кто это тут с мамой, — девушка протягивает старую фотографию и видит как брат сводит брови вместе. — Откуда она у тебя? — Я нашла ее случайно. — Это же Дансон... — то приближая, то отдаляясь от фотографии задумчиво произносит он. — Дядя? — с неподдельным удивлением спрашивает Лиса и замирает. Отец ни разу при жизни не упоминал о том, что у него есть брат, по крайней мере ни разу при жизни детей. Да и мама тоже, но как же это странно найти такую фотографию через столько лет. На ней четко видно, что дядя с мамой не незнакомые люди, совсем наоборот, очень даже близкие. — Странно, — говорит Хосок, на что Лиса только медленно кивает.20:13
Лиса просыпается от какого-то громкого звука, идет в нему, и натыкается на неуклюжего Хосока, который собирает осколки только что уроненного на пол стакана. Он выглядел очень красиво, он всегда таким был, прямо весь в сестру. — Прости, что разбудил, соня, — первое что говорит Хосок, который видит сестру в пижаме. После выпитого с братом кофе девушка пошла убирать комнату и закончив завалившись на кровать сразу заснула и проспала весь день. Хосок заглядывал к ней пару раз, хотел спросить пойдет ли она к Юнги или нет, но не хотел ее будить — она выглядела слишком уставшей. — Да ничего, я весь день спала, — девушка сонно потерла глазки. — К Юнги идешь? — Да, если хочешь можешь попозже... — Нет, я лучше дома отдохну. Я как-то сильно устала за неделю, — не дав брату договорить начала она. Через двадцать минут Лиса уже смотрела на обувающегося парня и уже не первый раз пытается задать вопрос, который почему-то никак не задается, но понимая, что брат совсем скоро уйдет все же решается: — Слушай, а Чонгук тоже идет на вечеринку? — Нет, он как ты, сказал, что хочет дома отдохнуть, — закончив завязывать шнурки ответил он. — А чего ты интересуешься? — А я просто забыла у него кое-что, — глаза девушки бегали по всему коридору в поисках правильной лжи. — Можешь дать его номер, пожалуйста? Ну вот же, ничего сложного в этом не было, а Лиса тряслась как осиновый лист в узком коридоре. Хосок больше не спрашивая никаких вопросов дал номер сестре и, поцеловав в щечку, пошел к другу. Лиса уже час как после ухода брата пытается написать на новый номер вбитый в телефон сообщение, но ничего не получается. Вернее, она то пишет, то стирает, то снова пишет, то снова стирает. Она вообще не понимает почему у нее так руки чешутся написать ему, и ведь реально чешутся. В итоге отбросив все попытки написать сообщение, она так же отбрасывает от себя телефон и слышит как кто-то звонит в дверь. Лиса сразу пугается и вздрагивает, ощущает неприятный поток мурашек и нерешительно поднимается с кровати. Хосок сегодня вряд ли вернется, а если бы и вернулся, то у него есть свои ключи, он точно их взял. Лиса совсем беззвучно топает босыми ножками по полу и наконец подойдя к двери смотрит в глазок. Чонгук. Девушка незамедлительно открывает двери и даже не прячет свою огромную, кажется вселенскую улыбку, и Чонгук на той стороне порога тоже улыбается немного странно поглядывая на девушку. — Привет. — Привет. Тишина. Отлично, вот и поговорили. Они смотрят друг на друга и даже не могут отвести этот самый взгляд — не хочется. — Можно? — всматриваясь в коридор спрашивает темноволосый. — Д-да, конечно, — Лиса приходит в себя, моментально освобождает Чонгуку дорогу и, облокотившись спиной к двери, закрывает ее. — Хосок у Юнги уже. — Я пришел к тебе, хотел узнать все ли у тебя нормально, — парень быстро снимает с себя кеды и направляется в хорошо знакомый зал. — У меня да, все нормально, — Лиса следует за ним на ватных ножках так, словно это вовсе не ее дом. — А у тебя? Отвечает она спокойно, но вот только внутри ее органы танцуют вальс друг с другом, потому что ей приятно. Ей до жути приятно, что он пришел к ней домой и что стоит в ее зале, спрашивая как у нее дела. — Тоже, — Чонгук поворачивается и всматривается в лицо Лисы. — Но ты кажешься какой-то подавленной... Слушай, Лиса, он был не лучшим чел... — Нет-нет, это не из-за этого, — быстро начала она размахивать руками. — Я просто нашла кое-что... Вернее фотографию, и не могу понять что к чему. Лиса в какой-то момент теряется и не понимает почему ей хочется всю свою душу показать парню напротив. Почему ему хочется показать все что у нее там лежит. Показать всю жизнь. — Что за фотография? — сразу же меняет выражение лица. — Пошли, она на верху, — пальцем неуклюже показала на лестницу и по дороге продолжила: — Ты же знаешь как умерли мои родители? — Да, авария, — Чонгук не ожидал такого вопроса, но все же ответил сразу. Лиса идет впереди него по лестнице, а он думает о том, что лучше бы это он шел впереди. Ни для кого не секрет, что у нее была очень красивая фигура, а Чонгук парень не железный. В ту же секунду он понимает, что посмотрел на эту девушку не как на младшую сестру Хосока. Впервые. — Когда ставили точку в деле, это признали несчастным случаем, но я до сих пор не верю, что это был он, — Лиса открыла дверь уже в приведенную в порядок комнату и начала вспоминать куда она дела тот снимок. — Что ты имеешь ввиду? Чонгук с одной стороны не понимал, а с другой вспоминал почти такие же слова из уст друга. Хосок часто, когда пил начинал разговор о родителях и так же говорил, что они не могли вот так вот просто попасть в аварию, что он в это не верит. Отец водил лучше любого человека на свете, и слова «он не справился с управлением» были неправдоподобны. — Вот, посмотри, — Лиса протягивает парню найденную фотографию. — Это мама с дядей, о котором отец ни разу не упоминал, даже говорил, что самый близкий нам родственник это его троюродная сестра живущая где-то в Америке... Чонгук тщательно рассматривал старую фотографию и опять же слышал слова второй раз, только уже от другого человека. — Ты хочешь сказать, что считаешь его подозрительным? — Чонгук поднимает взгляд на Лису и натыкается на ее глаза рассматривающие его самого, а та сразу же его уводит куда-то вправо. — Наверное да... — Хочешь, я спрошу об этом деле отца? — возвращая снимок спрашивает Чонгук. — А кто твой отец? — Начальник полиции города, — спокойно говорит он спрятав руки в карманы. — Твой отец начальник полиции? — переспрашивает Лиса с огромными распахнутыми глазами. — Ну да, а что? — Да ты же чертов наркобарон, — с широкой улыбкой утверждает Лиса и все гадает пошутил он или говорил с полной серьезностью. — Ну да, есть грешок, — оголяет зубы Чонгук. В следующую секунду комнату заливает смех сразу двух человек, которые почти что сгибаются от него и падают на пол, но все же сдерживаются от этого. — Я... Я хотела еще раз сказать спасибо, — немного успокоившись говорит Лиса и сжимает пухлые губы между собой образуя из них тонкую линию. — Это так странно... Ты должна бежать от меня, а в реальности уже второй раз благодаришь. Черт, да я же убил человека... — Не говори больше так. Если бы он был человеком, ты бы его не убивал, — она даже не дает ему договорить, потому что не хочет слушать. Чонгук ее защищал и всегда защитником для нее и останется. — Ты спал сегодня? — Лиса всматривается в красные глаза напротив и уже без его ответа знает правду. — Нет еще. Да, как-то не получилось уснуть. Было много дел: найти черный мешок для трупа, подождать пока приедет Намджун, объяснить ему все, привезти мертвого Монтаса в здание их «банды» и снова потратить два часа езды, но уже ехать домой. Не самая легкая ночка была. И что самое нелегкое — постоянно думать не о трупе в багажнике, а о Лисе. — Если хочешь можешь лечь, — показала она на свою заправленную кровать. — Даже представить себе не можешь насколько я хочу. Лиса с улыбкой убирает серый плед с кровати и немного отодвинув половину одеяла уходит. — Куда ты? — Я... — Лиса даже не успевает понять сути вопроса как она оказывается на кровати и как ее начинают щекотать. Снова смех заполняет комнату, но теперь только ее. Она просит прекратить раза три точно, но ее отказываются слушать. Он тоже падает на кровать и Лиса, залитая слезами от смеха, оказывается наверху Чонгука и осмысливая всю ситуацию слезает спустя несколько секунд. Она уже хочет скрыться за дверьми, но он хватает ее за запястье и она тут же оказывается лежащей рядом с ним, лицом к лицу. Близко. — Я тебя совсем крошечную помню, — вспоминает парень, и наблюдает как Лиса все так же по-детски улыбается. Он утонул окончательно и бесповоротно. — Говоришь так, словно между нами разница двадцать лет, — смотря ему в грудь говорит она. — Не двадцать, но пять тоже много, — Чонгук накрывает Лису одеялом, а сам ложится на свою половину. — Да нет, не много. — Много. — Нет. Чонгук долго и молча смотрит на нее, знает, что она продолжит спорить до конца своей жизни, если понадобится. Вся в брата. Он поглаживает ее свободную от подушку щечку и пододвигаясь ближе заставляет ее нос уткнуться в грудь. Лиса на удивление совсем не теряется и сама льнет к крепкому телу. Он всегда был так близко, но так далеко. Сейчас она понимает, что хотела бы чтобы он всегда был так близко.Шестое мая. Воскресенье. 11:12
Несмотря на то, что Лиса проспала весь вчерашний день, она сумела сделать это и с ночью. Но ночью спать было приятнее, потому что она была не одна. Сначала она притворялась, что спит и открыв веки смотрела на красивого парня, гладила его щечку, следила за его дыханием. Она готова делать это вечно и даже дольше. А потом под тихое сопение заснула и сама. — Ну здрасте, — у дверей комнаты стоит Хосок со сведенными на переносице бровями и сильно моргает, все пытается понять сон ли это или нет. Лиса, только открывшая глаза ничего не понимала. Ей было так тепло и хорошо на душе, что она бы с удовольствием выгнала бы брата из своей комнаты. Но поняв из-за кого ей так тепло сразу же проснулась. Она была укутана не только в одеяло, но и в большие руки Чонгука, которые обнимали ее за талию. Она лежала спиной к нему и он дышал ей прямо в шею. Как только Лиса приходит в себя она падает с кровати и из-за достаточно громкого звука сразу же просыпается Чонгук тоже. — Не думал, что когда ты говорил «я хочу отдохнуть дома», ты имел в виду мой дом, дружище, — Хосок скрестил руки на груди и смотрел на трущего глаза Чонгука. — Ну хорошо что хоть в одежде. — Кто хочет кофе? — Лиса быстро поднимается с пола и отряхивает одежду от чего-то невидимого. В ответ тишина сопровождаемая двумя парами глаз парней. — Отлично, сделаю три. Сестра задрав голову высоко выходит из комнаты, а Хосок так и смотрит на своего друга грозно топая по полу правой ногой. — Как прошла вечеринка Юнги? — с каким-то виноватым выражением лица спрашивает севший на кровать Чонгук. — Чонгук, что ты делаешь в кровати моей сестры? — Хосок поднял правую бровь и не переставал выжидающе смотреть на парня, но тот ответить не спешил, в общем-то, он и не знал что отвечать... — Хосок, я без ума от твоей сестры. ...или знал. — Когда ей было десять ты сказал так же, — усмехнулся Хосок и перестал смотреть на друга угрожающе. Не был бы Чонгук наркобароном, темноволосый бы отдал ему сестру без вопросов, но этот момент немного все усложняет. Так что вопросы ещё будут.16:20
— Отец, привет, — Чонгук вошел в кабинет начальника полиции и пожал ему руку. Мужчине было пятьдесят три года, но выглядел он значительно моложе. Они с сыном видится не очень-то и часто, да еще и живут в разных домах, поэтому всегда радуется, когда тот заходит к нему на работу. — Привет, сын, — Сондэ два раза хлопает Чонгука по спине и выходит со стола чтобы вместе с ним сесть на диван около двери. — Случилось что-то? Парень периодически сжимал губы, так что отец сразу знал ответ на свой вопрос. Его явно что-то волновало. — Я хотел узнать возможно ли, чисто теоретически, посмотреть дело семилетней давности? — с мольбой в глазах смотрел Чонгук на папу. — Для меня возможно, а для тебя нет. — Отец, это очень важно, — не сдавался. — Ты же ведь говоришь о родителях Лисы и Хосока, верно? — мужчина нахмурился и получив в ответ кивок продолжил: — Я лично это дело никогда не видел, но слышал как офицер Пак говорил им, что это несчастный случай. — А что если нет? — Что ты имеешь в виду? — Пап, пожалуйста, давай посмотрим дело. Сондэ еще немного посидев перед сыном встал и взяв какие-то ключи с комода направился к двери. — Чего сидишь? Пошли, — Чонгук словно маленький ребенок захлопал в ладоши и сразу же после слов отца направился за ним. Пройдя кучу охраны и наконец-то спустившись на цокольный этаж Чонгук сразу кинулся к стопке две тысячи второго года и сам нашел это дело. Но какого же было его удивление, когда он увидел, что даже в деле написано, что это не несчастный случай вовсе. В графе «причина» было написано «подрезан тормозной шланг». Чонгуку ничего не остается кроме как в ужасе посмотреть на отца, а тот сам сразу же отнимает дело. Через полчаса мужчина снова сидит за своим столом и уже тысячный раз сканирует дело семилетней давности, а Чонгук столько же времени провел без единого движения смотря на один из многочисленных наград на полке. Но его от этого удивительно интересного занятия отвлекает вошедший офицер Пак. Тот самый офицер, который вел дело родителей Лисы и Хосока. — Начальник, вызывали? — он секунду смотрит на изучающего его Чонгука и снова переводит взгляд на Сондэ. — Сядь, — показывает ладонью на диван напротив сына. — Тут написано, что ты вел дело под номером тысяча двадцать три. Что тебе о нем известно? Пак не спешит сесть, наоборот, подходит к начальнику ближе, чтобы рассмотреть дело. — Разрешите взглянуть, я не понимаю о каком Вы деле говорите, — мужчина передает папку офицеру, а Чонгук не перестает стрелять в него глазами. — А, это... Дело с погибшей в аварии парой. У них еще было два ребенка. Меня назначили тогда искать им опекуна, а он сам сразу же объявился. Не помню как его звали, но он был дядей детей. Он еще просил ничего о подрезанных тормозах не говорить им, твердил, что детям и без этого тяжело. Поэтому я сказал, что это несчастный случай. — И вы забросили дело? — Сондэ заметно повысил тон, отчего Чонгук даже немного подпрыгнул с места. — Почему оно до сих пор не раскрыто, хотя лежало с законченными делами? — в кабинете все были на нервах. — Чонгук, иди домой. Парень тут же встал и направился домой, но не к себе, а к лучшему другу. Он знал, что застанет его там — по воскресеньям парень всегда отсыпается. Через двадцать минут Чонгук уже сидел на кухне перед Лисой и Хосоком. Парень был сонным, а девушка бодрее некуда. — Я сегодня был у отца чтобы спросить о деле тысяча двадцать три, — парень переводит взгляд с рук на друга и наблюдает за тем как тот наконец-то размыкает глаза. — Лиса мне вчера показала фотографию, очень подозрительную, тебе наверняка тоже, — обращался он уже к проснувшемуся Хосоку. — Это был не несчастный случай. Тишина. Она длилась долго. Ее хотели нарушить все, но в то же время не хотел никто. Лиса отгрызла себе все ногти и начала уже цеплять и кутикулу от нервов, а парни кажется выпили весь кофе, который был в доме. Хосок точно предпочел бы заменить его чем-нибудь спиртным. Он видел как нервничает сестра, но не мог сделать абсолютно ничего, с ним было то же самое. — Тогда что это было? — наконец разбавляет тишину парень, а Чонгук, тяжело вздохнув, рассказывает все то, что услышал об этом деле за сегодня от отца и офицера Пака. — Ублюдок, — Хосок шумно бьет по столу кулаком. — Он соврал нам сам и заставил соврать другого. Лиса вздрагивает от испуга, но посмотрев на кулак брата и не обнаружив под ним ничего облегченно выдохнула. Не хотела бы она чтобы он воткнул вилку в кожу как в прошлый раз, тоже в приступе раздраженности. С тех пор она четко следит за его кулаками. — Вот только ради чего? — Лиса больно опирается о деревянную спинку стула складывая руки на груди. — Он не знал нас, мы не знали его. Не все ли равно ему было на наше самочувствие после происшествия? Да и до сих ему все равно. Просто... Зачем просить офицера назвать подрезанные тормоза «несчастным случаем»? — произнося последние слова она указательным и средним пальцами на двух руках показала кавычки. — А что если... — прерывается Хосок резко вздрагивая от неприятного потока мурашек, но спустя секунду продолжает: — А что если он защищал этим себя, а не нас? — все на кухне переглянулись. — Посудите сами. Мы с Лисой его никогда не видели и даже имени его никогда не слышали. Эту фотографию которую ты нашла, — кивает на Лису. — мы тоже увидели впервые. Ладно если бы отец просто не упоминал его, но он открыто отрицал его существование говоря, что самый родной нам родственник это какая-то тетка в Америке. А он вдруг появляется из ниоткуда и сразу становится нашим опекуном... Было от этих мыслей и догадок страшно. Как от озвученных, так и от тех, которых каждый решает оставить себе и не делиться. Они вряд ли догадываются о том, что думают об одном и том же. Никто этому, неизвестно откуда взявшемуся Дансону, не верит, да и по правде говоря никогда и не верил. Ни у одного из них нет ни номера его телефона, ни домашнего адреса. Ничего. — Отец возобновил расследование... Мне кажется вы совсем скоро встретитесь со своим дядей, — Лиса и Хосок медленно закивали и все снова уткнулись глазами в руки. — Мне нужно уйти, — виноватым взглядом посмотрел на сестру. — Или мне остаться? — Я побуду с ней, — сразу же произнес Чонгук и направился с другом в коридор. А Лиса так и продолжала сидеть на стуле не двигаясь. Она даже вряд ли вообще услышала парней, она была занята мыслями. В коридоре Хосок похлопал друга по плечу и тот ответил тем же жестом. Первый знал, что оставляет сестру с лучшим человеком, а другой был благодарен за доверие. Они друг другу ничего не сказали, слова просто не шли. — Ты можешь идти домой, со мной все в порядке, — Лиса улыбнулась слабо через весь страх и всю боль, и ничего в ответ не получив направилась к себе в комнату. Лежа в теплой, но все же в такой холодной постели она услышала звук замка и из ее глаз моментально полились слезы. Уже второй раз за семь лет. Каждая ее слеза разбитая о подушку — это как минутный крик, слез очень много потому что она хочет кричать. Она одна, но не винит в этом никого. Ее подушка уже почти что вся промокла, но она не винит в этом слезы. Она лежит на левом боку обхватывая колени руками под серым пушистым пледом, который сейчас кажется ужасно колючим. Лиса вновь в темноте, и она вновь ее единственный друг. В какой-то момент на тело девушки падает линия света, которая идет с немного приоткрытой двери, — из коридора. Чонгук без слов закрывает дверь уже изнутри и включает крохотный розовый ночник на рабочем столе девушки, который ей год назад подарил Хосок. Он освещает слабо, но достаточно хорошо, чтобы увидеть всю зажатую Лису с блестящими глазками. Ей хочется спросить почему он вернулся, а ему хочется ответить, что он и не уходил. Просто вспомнил, что не закрыл дверь на замок за другом. — Неужели ты думаешь, что я бы ушел? — он бы никогда больше не хотел видеть Лису с той улыбкой, которую она показала ему на первом этаже дома не так давно. Эта улыбка, или как это назвать, была такой разбитой, что парень лучше сжег бы себя заживо, чем увидел ее еще раз. Чонгук ложится рядом на правый бок и поднимает лицо девушки за подбородок. Ее лицо подчиняется, а вот глаза нет, она продолжают смотреть куда-то вниз, а у него еще никогда не было такого огромного желания просто посмотреть кому-то в глаза. И в тот момент когда она подчиняется и ему и себе, он понимает, что не только глаз этих желает подчинение. Он желает все ее сделать своим. Чонгук медленно сокращает расстояние между лицами. Лиса не растерянна, она не смущена, ей не страшно и ей не больно. Лиса тоже хочет, Лиса тоже желает. Как только она ощущает его теплые алые губы на своих она понимает, что, черт, ей больше не надо ничего. Он целует мягко, нежно, не торопясь, а она уже сама свои губы кусать хочет, чтобы доказать, что ей не страшно быть с ним, не страшно отдастся ему. Рядом с Чонгуком не страшно ничего. Лиса полностью освобождает колени от своих рук и не понимая как оказывается на парне. Он не перестает целовать и находит место своим большим ладоням на ее талии. Девушка сильно ерзает на нем, они уже не скрывают пошлых звуков мокрого поцелуя. Они ничего не скрывают, друг от друга тем более. Чонгук терпеть уже не может, Лиса тоже. Парень не думает о том, что перед ним сестра лучшего друга, он думает о том, что перед ним девушка, которую он всю жизнь защищать готов. Лиса не думает о словах парня, мол, пять лет разницы это много, она думает о том, что это идеальная разница. Лиса отстраняется от губ напротив лишь на секунду, чтобы посмотреть ему в глаза, и, посмотрев, видит в них голую себя, но, блять, она ведь одета. Посчитав, что девушка вдоволь за секунду надышалась, он целует ее еще напористее. Он готов съесть ее губы прямо сейчас, и не только губы, и она это знает, потому что сама же этого хочет. Чонгук сидит облокотившись о спинку кровати, а Лиса все продолжает нагло ерзать на его твердом члене. Нет, он точно уверен, что больше терпеть не может. Его разрывает желание, разрывает сначала пополам, а потом каждый орган по раздельности уже вне тела. Но, единственное, что никому не удастся разорвать — это его сердце. Никому кроме одной, и она прямо на нем сейчас сидит. Вся в его в руках, в его распоряжении. Чонгук проводит по позвоночнику Лисы одним тонким указательным пальцем с холодным кольцом на нем и наблюдает, как она изгибается и ее тянет назад, но он возвращает ее на законное место. Целует ее шею, слышит тихие стоны, слышит свое собственное имя из уст этой невинной девушки и не хочет чтобы это прекращалось. Чонгук одним легким движением снимает с нее длинную кофту, льнет к ее груди, а та обнимает его за голову, играет с волосами. Лиса не понимает чем заслужила его, его губы, его сердце, его тело, — не понимает. Оставшаяся полностью обнаженной перед парнем она снимает одежду и с него в спешке. Она лежит уже под ним и все так же продолжает ерзать, но уже на своем покрывале, вертит головой во все стороны и готова уже кричать. Потому что хочет, хочет, хочет. Чонгук хочет так же, даже скорее больше, но не дает ей полностью затмить свой разум, не дает себе набрасываться на Лису как зверь на добычу — напротив, он входит медленно, неторопливо, и девушка ерзает еще сильнее. Тогда ему крышу и срывает. Чонгук входит и выходит не жалея девушку, и Лиса доказывает, что ей это нравится, когда что есть силы стонет под ним, оставляя на своих губах шлейф его имени. Она чувствует его руки везде, на каждом миллиметре кожи. Он нежно целует, а в следующую секунду безжалостно вдалбливает ее в ее же бежевую простынь. Лиса любит Чонгука. Каждое движение ее бедер, каждый ее изгиб, ее нежная кожа блестящая из-за капелек пота — все его зависимость. Каждое касание ее пальцев с ее телом — это доза, слишком большая доза, даже смертельная. Но Лиса не позволит ему умереть, а он не позволит ей себя убить. Чонгук не собирается оставлять ее здесь одну, снова в темноте. Он дойдет с ней до конца, и знаете что самое сладкое в этом? То, что у них конца никогда не будет. Чонгук любит Лису.Седьмое мая. Понедельник. 09:10
— Малыш, а тебе в школу разве не надо? — проводит по маленькой спинке пальцами. — Не-а, — врет она. Они так голыми рядом друг другом и проснулись. Радовались, что их разбудило солнце за окном, а не крики Хосока. Лиса с Чонгуков чувствовали себя на сто процентов расслабленно, словно они за одну ночь построили себе всю жизнь и им остается дальше просто сидеть на стуле ровно. Она вздрагивает каждый раз, когда лежа на животе чувствует его холодные длинные пальцы на своей коже и заметно ощущает разницу, когда к спине льнут уже его теплые пухлые губы. Одним движением парень поворачивает Лису к себе лицом, нависая над ней. — Не люблю когда мне врут, — Чонгук еле ощутимо проводит губами по скуле девушки, а та тянет ручки к его шее. — Я вру потому что не хочу с тобой расставаться, — сокращает расстояние между ними и произносит прямо в губы напротив: — А вообще, я могу пойти, но тогда пойдешь и ты. — В школу? — не отстраняясь спрашивает. — Ну уж нет, малыш, я туда больше не вернусь. Целует. Долго, нежно, красиво. Вроде именно о таких поцелуях Лиса читала в книжках, но больно они там тускло описывались, потому что те слова не стоят и секунды настоящего поцелуя, который ты не представляешь, а ощущаешь рядом с собой. Их прерывает рингтон на телефоне Чонгука. Тот очень уж нехотя останавливается и быстро натягивая боксеры идет к валяющимся на полу черным джинсам, вроде телефон он клал в правый карман, точно. — Да, отец. Нет, не разбудил, — подмигнул Лисе, после чего та зарылась в одеяло по голову и услышала смешок парня. — Что? Да-да, конечно, я их приведу, — тон парня на последних словах заметно меняется и Лиса сразу же выныривает из одеяла. — Сегодня в участок приедет ваш дядя. Вам нужно быть там. Лицо Лисы моментально меняется. Она до жути хочет выяснить кто этот человек вообще такой и кто, черт возьми, подрезал тормоза в их машине семь лет назад, и именно это не даёт ей покоя. Лиса наконец-то вкус счастья почувствовала и этот вкус не только ощутить рецепторами можно, на него и смотреть разрешают, вот же, стоит ее счастье перед ней в одних боксерах. Заметив упавшие уголки губ Чонгук подходит к ней и обнимает. Чувствует ее горячее дыхание у своего плеча и сам успокаивается, сам расслабляется. Хочет чтобы Лиса с Хосоком разобрались в этом деле и наконец-то начали дышать, потому что по-иному не начнут.17:10
— Входите, — услышав стук по своей двери произнес начальник полиции и перевел свое внимание с мужчины сидящего перед ним на входящих. Ни Лисе, Ни Хосоку, ни Чонгуку не нужно было видеть лицо этого самого мужчины, чтобы понять, что это Дансон. А тот даже и не поворачивался. Его найти было сложно даже для Сондэ. Он лично приезжал на адрес на котором дядя детей прописан, но его там не застал. Тогда он поднял на уши всю поисковую службу и вот уже как час наблюдает за мужчиной перед собой. Он выглядит так, будто не спал вечность, будто это на самом деле какой-то грим и он пойдет играть главного героя в каком-то ужастике. Лицо Дансона все красное, а под глазами огромные синие круги. Он пришел сюда не сам — не смог бы. Его привез офицер Пак, которого тот скорее всего и не узнал. — Лиса, ты принесла фотографию? — остановил взгляд на девушке в которой читается только волнение. Она начала искать в маленькой черной сумочке ту самую фотографию и достав ее хотела сделать хотя бы один шаг к отцу Чонгука, но нет, не могла. Тогда парень касается своей ладонью ее спины и взяв из маленькой ручки фото сам отдал Сондэ, боковым взглядом задев состояние Дансона, — ужасное. — Не хотите объяснить почему Ваши племянники твердят, что до смерти родителей Вас ни разу не видели? — мужчина заметно занервничал. — Или почему неожиданно появившись давили на офицера Пака, чтобы он не сказал детям, что это не несчастный случай вовсе? Или почему Ваш собственный брат так старательно скрывал Вас от своих детей? — с каждый вопросом Дансон все больше сгибается, словно по нему стреляют, но ни звука не подает, не оборачивается на своих племянников. — Посмотрите, может эта фотография поможет Вам дать ответы. Сондэ, раньше тщательно разглядывающий фотографию, кладет ее на темный деревянный стол лицом вниз и пальцем пододвигает к мужчине напротив. Тот не спеша переворачивает ее и сразу же срывается на рыдание. Он поглаживает только один участок фотографии и после рвет ее на маленькие кусочки. Он не плачет, он именно рыдает, во весь голос. Лиса уже полностью прижата к брату, — не знает что ей делать, ей тоже хочется так кричать, как кричит ее дядя. Он ее пугает еще больше когда встает и показывает свое лицо. В Дансона словно ворвался демон, который хочет превратить кабинет просто в какую-то свалку, и этим тот и занимается. Он сбрасывает со стола все вещи начальника полиции, все награды с полки, а Чонгук подбегает к отцу боясь за него и встает к нему спиной. — Охрана, заберите его, — Сондэ приходится кричать, потому что люди с другой стороны закрытой двери по-другому просто бы не услышали. В кабинет врываются два крупных охранника полицейского участка и встав по две стороны от взбесившегося мужчины, начали тащить его за дверь, но он не поддавался смотря в это время прямо в глаза то Лисе, то Хосоку. Неизвестно что он хотел сказать, но известно, что они бы не хотели от него слышать ничего. — Я любил ее! Я, блять, любил ее! Он не любил так, как любил я! Я любил ее! — кричал, снова кричал. От этого звука вставала каждая волосинка на теле, от этого звука болели уши. Этот звук исходил прямо из ада. Лиса стояла в кольце рук брата, а сама держала ладошки на ушах, не могла больше этого терпеть. Как только выводят мужчину она обессиленно опускается на пол. Даже брат ей уже не помогает. Он сам не в состоянии стоять. А Чонгук так и остается перед отцом, смотрит и видит боль собственной персоной. Причем боль эту он видит прямо через двух самых дорогих ему людей. И вот потом он чувствует и свою. В этот день дело семилетней давности окончательно закрывают, а убийцу сажают в тюрьму с пожизненным сроком. Причиной официально признается вырезанный тормозной шланг. Виновным официально признается родной брат умершего — Чон Давон — мужчина, который был беден всю свою жизнь. Беден не деньгами, беден сердцем. В студенчестве он познакомился с Ким Виен — мамой Лисы и Хосока, тогда ей было двадцать, а ему двадцать семь. Их познакомил брат и представил ее как своего хорошего друга. Тогда Давон и влюбился в Виен своей безумной любовью, но она отвергала ее каждый раз, стоило только ощутить. Она уже окончательно и бесповоротно была влюблена в будущего отца ее будущих детей, но не знала, что через несколько лет ей придется оставить семью из-за этой любви. Не знала, что будет ночью ехать с мужем домой к детям на машине, откуда шел громкий звук любимых песен и с тормозом, который будет перерезан братом мужа, с которым он обрубил все связи, потому что пытался не раз отнять любой всей его жизни — Чон Виен.Третье августа. Четверг. 16:00
Сеул. 2023
— Чонгук, открой им дверь пожалуйста, я еще одеваюсь, — крикнула Лиса так, чтобы парень на первом этаже смог услышать. — Мистер и миссис Чон, добрый вечер, — еще даже не полностью открыв дверь выпаливает он стоя с ребенком на руках. Беременная Джису и Хосок широко улыбаются и последняя разу выхватив из рук ребенка идет на второй этаж дома, а парень крепко-крепко обнимает друга не забыв шепнуть «поздравляю». Чонгук ответил небольшим похлопыванием по спине. — И где моя сестрен... —Я тут, — не дает Лиса до конца задать вопрос и спускается с лестницы. Она закончила одеваться как только в ее спальню вошла Джису с маленьким Чанелем. С тех пор как они с Чонгуком переехали в загородный дом, с братом и его женой начали собираться реже, но всегда пытаются это исправить. На Лисе очень красивое бежевое приталенное платье, которое выбрал для нее муж, и спускаясь с лестницы она видит как без ума он от этого платья... Как без ума он от своей жены. — Привет, солнце, поздравляю тебя, — Хосок обнимает и целует в щечку, когда на первый этаж спускается и Джису и опускает на пол малыша, который топая маленькими ножками подбегает к папе и когда он опускается вешается тому на шею. — И тебя, кроха, поздравляю с твоим третьим днем рождения, — коснувшись указательным пальцем носика малыша продолжил парень, и вся семья села за большой красивый стол. Чонук уже четвертый год как работает правой рукой своего отца. Он любит свою работу очень сильно, ему, оказывается, очень нравится сажать людей в тюрьму. И делает он это с помощью Хосока, который столько же времени работает прокурором. Они до сих пор лучшие друзья и это на веки так и останется. У Чонгука с Лисой ровно три года назад родился прекрасный мальчик, которого назвали Чанелем. Это невероятно красивый малыш и девушка все бы отдала чтобы его могли увидеть родители. Дело ее родителей давно раскрыто и она благодарна отцу мужа за это. Сондэ, к слову, часто приходит чтобы забрать своего внука к себе и поиграться с ним. А Чонгук и Лиса по таким дням никуда из дома не уходят, все время проводят рядом друг с другом, да так, что утром потом у обоих тела болят. Они любят друг друга точно так же, как любили четыре года назад, и это никто и ничего не изменит. Жизнь дана один раз и цель человека найти того, кому он захочет отдать свою. Чонгук нашел. Лиса тоже нашла.