хотя бы дымом

Чувства оседают плёнкой на языке и дымом от всех сожжённых любовных писем. Топлю эту горечь в драках и коньяке, пытаясь не помнить взгляд тот медово-лисий. Я пытаюсь, но память острее к ночи, и он мерещится в всполохах, вспышках, бликах, — у камина шепчу, обезумев: «Хочешь? Хочешь, я буду покорным, любимым, диким, самым нежным, спокойным, всесильным, хмурым, острым, затупленным, сломанным, чутким, грубым?» Пламя дрогнет, как если б глаза прищурив, на меня он смотрел, взглядом срезая шкуру. Недопитый коньяк и бокал с ним — в пламя! — горечь скоблит изнутри у меня когтями, разгрызает, как кости грызут на псарне одичавшие псы (пока ещё под замками). Вспышка и всполох, горечь моя — любимый, он — кружево строчек писем, горящих ярко, — я тоже сгорю.       Может, хотя бы дымом коснусь его губ — напоследок, — медово-сладких?