Я не ребёнок.

— Можешь смеяться, сколько хочешь… — Мам? Пап?… — Но, когда я выеду отсюда, вы пожалеете, что не сдохли. Девочка-подросток яростно билась руками и ногами об дверь своей палаты. Ей всего 17, а она уже успела побывать не в одном психическом учреждении… Печально для столь юной особы. — Что ты там вякаешь? Я что? В фильме? Девчонка с короткими волосами, которые были подстрижены эпилептиком, яростная, задавала вопросы пустоте. — Я тебя слышу, мудила! И мне нравиться моя стрижка! Ясно тебе? Я так их хотела… Знаешь, как сложно достать ножницы в этих чертовых больницах?! Возмущённо причитала она, трогая свои неровные рыжие волосы. — Хватит, слышишь?! Перестань озвучивать, твою мать! Юная леди не пристала, так ругаться… — Куда делись все те года посильной учёбы?… Если бы родители знали, что ты так быстро начнёшь их дурить и продолжать скатываться в бездну своего безумия, ты бы была здесь раньше, а теперь ты тут в Аркхеме… временно… Но это единственное место, которое пока сможет тебя удержать. — Голос, что думает, что его не слышат, продолжал кудахтать на своём скучнейшем диалоге и бла-бла-бла, бе-бе-бе. — Это очень не вежливо! Я между прочем, стараюсь, а ты только и делаешь, что упираешься! Пора бы уже привыкнуть… И вообще радуйся, что тебя овощем не сделали, после того, что ты учудила. — Эй! Я ничего не чудила! Просто хотела прирезать своих родителей… Разве это приступление?! — Да, Ангел мой. Это преступление. Они же твои родители, они заботятся о тебе, а ты вот так их отблагодарила… — Ааа! Заткнись уже! Много ты знаешь… И вообще, ты кто такой или такая, и почему ты так разговариваешь, как диктор, что все озвучивает тебя за кадром… Кто ты? — Ну, вообще-то я был и есть всегда… И меня зовут Эндрю. — Пф! Какое нелепое имя! Ты бы ещё Сьюзан назвался! — Ничего смешного! Так звали любимого питомца твоей сестры, пока ты не… — Не что?!… Ну, же? Что ты замолчал? Такой разговорчивый… Ну, же продолжай! Тишина… — Этот пидрила решил смыться на самом начале нашего конфликта?! Вот же кусок гадости!… Ну, и ладно… Очень нужен, ты мне поразит! У меня и так проблем нет, придурок! В последнее время я часто ругаюсь матом… Наверное, переходный возраст, да и голос почти охрип. Я слишком много кричу. Уже зато подружилась с санитарами. Вот ещё поворот, и я на свободе!… Но тут мне в руку вкалывает чёртов санитар… Надо было выдрать ему глаза, когда был шанс. Срань! Я начинаю чувствовать, как тело обмякло, и я падаю на бок… Предварительно я упала почти, как складной стульчик: сначала на колени и на бочок… Финальное только вижу, как он лыбиться сучёныш не дорубленный! Ну, ну! Веселись, упиваясь своей победе! Я может и проиграла, но не сломлена… Когда я показала средний палец, этот пидрила схватил меня за шкирку, за ворот кофты, сильно надавил на горло, и я начала задыхаться… Вот чёрт, не хватало ещё так и нелепо сдохнуть! Девушка причитала о том, как ей не повезло, но она сама виновата в том, что сейчас таким образом, её доставляют на место. — Сатана, это ты? — хриплю я, через силу и иронично, не правда? — Я не сатана. Я же с тобой знакомился. Ты что страдаешь потерей памяти? Я Эндрю… Ну, что? Вспомнила? Девчушка смотрит в потолок коварно и злорадно, улыбаясь. — Да, да, Сьюзан! Как скажешь Сьюзан. Вот же чёрт! Ещё чуть-чуть. и я потеряю сознания… Но тут останавливается санитар, видимо услышал моё утробное кряхтение, сопение и решил поменять положения, взяв за руку… Ух, Бля! Хоть бы руку не сломал, а то он нежный, как медведь после спячки. Какая же он всё-таки срань! Вдруг я начинаю чувствовать свои руки… О, кто-то малую дозу вколол… Хэх, так-то не больше или больше часа, я должна была или уснуть, или не способна двигаться, а тут… Удача! Ну, пидрила держись! Сейчас повеселимся, хаха! Вот он тащит и тащит меня по коридорам, не иначе, как половую тряпку, и тут я слышу звук… Хм, кто-то кого-то чтоли прирезал, отчего моя голова лежала, так что я увидела какого-то мужика… Он был похож… На мрачного клоуна? Стоп! Что? — Нехорошо обижать детей. — говорит этот мужчина, вытирая свой нож об свою жертву. Вот же повезло, так повезло! Я уже чувствую своё тело, но не полностью. Словно отлежала его всего, но я уже сижу и смотрю на нового знакомого, рассматриваю его, а его походу это забавляет. — Что такое, милая? Это плохо? Дядя обидел тебя? Он делает такое выражение лица, что мне захотелось его ударить! Это наигранное сочувствие… Мне так хотелось что-то сказать. — А я не знала, что кто-то на свою днюху клоуна заказал. Ну, и что у тебя в программе? Будешь надувать шарики или танцевать? Перестань! Ты что не видела, как он грохнул этого верзилу? Хочешь, чтобы и тебе досталось? Не нарывайся! — А, отвали Энтани! — шепчу себе еле слышно и отмахиваюсь от приставшего голоса. — Я Эндрю! Ну, сколько можно издеваться? Я ведь обижусь и узнаешь, тогда каков я! Ты что сейчас мне язык показала?! Ах, ты чёртовка! Я смотрю на этого клоуна, а он на меня. Как говорится, искра, буря безумие! — Ну, и каков твой ход? Мм? Он улыбается. Не по-доброму улыбается. Поправляет свои волосы, да ещё делает это так словно прихорашивается. Было бы для кого! Вот же позёр!! — Ну, привет, красавица. Ты меня не узнаешь? Он смотрит на меня, приближается и его лицо, так близко. Я даже не моргнула. Он проводит языком по своим губам. Только сейчас замечаю, что под этим не качественным гримом на его губах шрамы. Почему он говорит, что я должна его знать? Не понимаю. Казалось он мог смотреть, так близко на меня и при этом ещё очень долго. Вот чёрт! Наконец-то он выпрямляется и у меня словно от сердца отлегло. Фух! Хорошо, что целоваться не полез, а то я бы его не остановила, ведь мои руки ещё плохо слушаются. Но всё же что-то мне подсказывает, что с ним лучше не связываться. Может быть, попытаться уползти? Хм… Ну, нет. Не буду его веселить, как уползаю, а то буду выглядеть, как какой-то раненый солдат, которому оторвало ноги. Ноги, мои ноги… Хоть иглой укали! А вот руки уже чувствую. — Ну, и херли ты пялишься?! Отвали клоун! Нет, ну, правда, что он так таращится словно никогда малолетних девчонок не видел. Я щурю на него свои злые глаза и складываю руки на груди. — Да так любуюсь тобой, Ты так выросла. Тебе уже сколько? 18? Этот мужчина задает очень очень некорректные вопросы. А ещё и любуется. Капец, он псих! Нужно срочно сваливать! — Что за вопросы, мистер? — Не бойся, я не сделаю ничего из того, чего бы ты не захотела. — говорит этот тип и хватает меня! Вот чёрт! Я только и успеваю, что пискнуть. — Пусти меня, чёртов псих! Вырываться получалось очень тяжело. Он несёт меня на руках, как ребёнка, кем я и являлась. Всё же я не сдавалась и как могла, пыталась вырваться из его объятий. Затем он смотрит на меня и говорит: — Тебе стоит поспать. Путь будет долгим. И на этих словах… Чёрт! Меня опять укололи. Да будьте вы прокляты! Клянусь чем угодно, если я проснусь и на мне не будет хоть одного элемента моей одежды, включая в себя нижнее белье, штаны и рубашку, то ему не жить. Я просыпаюсь и обнаруживаю, меня переодели в другую одежду и сразу же начинаю кричать: — Ты… Ты грязный педофил! Кричу сама, не зная на кого. Я не сразу понимаю, что я одна в этой комнате. Не успела я успокоиться, как сразу дверь открывается и заходит… Кто? Эта тварь. Да, это точно он. Только без грима и чуть более… опрятный, что ли? Но всё же зелёные волосы всё ещё говорят, что это тот самый клоун… Погодите-ка… Он что? Украл меня из больницы? Девушка была в недоумении. Она хотела сбежать и не раз, но ничего не получалось. А тут, конечно не прекрасный принц, а клоун со шрамами, но на безысходности и окно выход. Я закатываю глаза и слышу тираду вернувшегося диспетчера, которого я бы обменяла на какую-нибудь страшную болезнь. Ну, правда! Уж лучше чем-то заболеть, чем вновь слушать этого дятла. — Эй, это грубо! Я ведь слышу твои мысли и вообще ты не забыла о чём ты там кричала? А точно… Это же я обвиняю его, что он педофил. Я вскакиваю, правда немного неуклюже. Ещё не отошла от всех этих колючих лекарства. С третьей попытки мне удаётся встать на ноги, после чего я встаю на кровать и начинаю тыкать в него пальцами. — Ты… Ты Педофил! Уйди, уйди, уйди от меня, оставь меня в покое. Я кричу и истерю, как обычно. Ну, а что ещё прикажите делать? Я начинаю метать в него всё что попадается под руку: подушки, пытаюсь кинуть одеяло, но это глупая идея. Мне оно может ещё понадобится. Вдруг смогу накинуть на него и поколочу, кто знает? Я замечаю его улыбку, даже со шрамами. Он… он… Ааа, это всё подростковые гормоны! Я снимаю носок, чтобы кинуть в него, он же поднимает руки вверх. — Ну, всё, всё! Сдаюсь. Ты такая энергичная, и я не педофил. Тебя переодела одна из помощниц — это было не сложно. Я ведь джентельмен, я бы не стал тебя раздевать, хоть ты и ребёнок… Ну, точнее сказать — подросток… А у вас юных леди всякие смущающие мысли, так что я не стал делать это. Он так спокойно и убедительно вешает мне лапшу на уши. Почему я ему верю? Вот же чёрт! Я сконфужена и резко успокоилась, а затем плюхнулась обратно на кровати, поджала колени под себя и начинаю смотреть по сторонам… Мы находимся в каком-то в отеле. Он подходит ко мне, кладет подушку и так смотрит, словно мы с ним давно не виделись, но я отвечаю, что вижу этого типа впервые. Он опять расплывается в улыбке…Чёрт! Ну, перестань, у меня же гормоны бушуют, а ты тут такой весь славный, сладкий… И даже твои шрамы и зелёные водоросли вместо волос меня не могут отпугнуть… Какая же ты всё-таки зараза! После этого я хватаюсь за затылок двумя руками и прячу лицо в одеяло. Он лишь сказал, что мне нужно выспаться и отдохнуть от препаратов, которыми меня пичкали и просто спокойно ушёл. Побег был простым, я всегда хочу сбежать и всегда безуспешно, но я не профессионал. Можно подумать все такие профессионалы… Этому ведь тоже нужно учиться. Пытаюсь тихо прошмыгнуть, но он спокойно сидит себе в кресле около двери. По телевизору идут какие-то новости, в которых говорилось что-то про Джокера. Этот клоун пялится в телевизор, но и смотрит теперь на меня… Как бы говоря, я знаю, что ты что-то задумал. А он всё равно сидит такой спокойной, словно я сейчас не рвану к двери… Хотя… Да, она наверняка закрыта на ключ. Остаётся просто стоять и хлопать глазками. Но тут же вот эта дрянь встает со своего места, приближается и спрашивает: — Может какао? Хочешь, ты ведь когда-то его любила, или же твои вкусы поменялись? Он улыбается, разглядывая моё лицо полного обиженного детского взгляда. Девушка лишь отвела глаза от мужчины, сохраняя свою злость. Он стоит на всё том же месте, а её руки сплетаются в защите от любого посягательства на личное пространство. — Капучино. — только и сказала я очень тихо, но он услышал и улыбнулся, показывая на кресло, чтобы я присела, а сам берёт телефон, нажимает кнопку и говорит то, что сказала я. — Так сколько ты говоришь тебе лет?! — я прищуриваю свои глазёнки на него, отпивая свой напиток, а он доброжелательно устроился напротив меня, чтобы я оставалось в его поле зрения, что невероятно бесило и мне хотелось вывести его из себя. Не выдерживая всего этого, я сказал ему это, как оскорбление: — 40?! Наверняка! А он лишь делает всплеск руками, и его дурацкая улыбочка выглядит чудно, особенно с этими шрамами. Он меняет свою позицию, утопая в кресле напротив ещё больше, расслабляясь, словно всё что я делаю располагает его уверенность в том, что я от него никуда не денусь. Где-то я слышала, что если ты интересуешься кем-то — это не сулит ничем хорошем, тем более, когда твой похититель — псих с гримом клоуна. — 28. Я не так стар. Пауза. И этот много-значительный взгляд, который я не выдерживаю и не хочу смотреть. Чувствую, как он ещё больше расслабляется, натягивая и без того пугающую улыбочку, как бы по швам не разошлась, а то придётся зашивать ему рот. Но в эту игру на опережения я всё равно буду играть и вкладывать в слова больше злости. — Значит тебе 30. Опять втыкаю в него свой не добрый и глухой взгляд, словно я и не слышала его цифры. Нужно было подумать трижды, перед тем, чтобы освобождать и тем более похищать малолетку.