Мое большое американское лето

— Ну и дыра, — с чувством сказал Сквало, оглядываясь вокруг. Справедливости ради, он преувеличивал: аэропорт Палермо Отопени явно проигрывал. В Бухаресте за всю свою насыщенную на смену мест дислокации жизнь Сквало побывать до сего момента не довелось. Он подозревал, впрочем, что немного потерял, потому что никогда не относил себя к любителям гребаных достопримечательностей. И в принципе как турист никуда не выезжал уже сто лет. Сейчас до туриста ему было примерно так же далеко, как портовой шлюхе до Девы Марии, потому он чувствовал себя вполне вправе ругать чертов аэропорт на чем свет стоит, поджидая Гокудеру в центре зала. Тот, кстати, уже должен был объявиться. Сквало бросил взгляд на табло. Рейс из Копенгагена приземлился полтора часа назад. Ну и где он шляется? В дьюти-фри решил заглянуть? Сквало внимательно осмотрел зал, но никого похожего не обнаружил. В сердце закрался предательски холодок. А что, если... — Башка отвалится так ею крутить, — сказал знакомый голос из-за спины. Сквало медленно, даже лениво обернулся. Вообще, лучший вариант конспирации — это борода и очки. Бороду Гокудера при всем желании не успел бы отрастить, но очки надел. К очкам прилагалась бейсболка с эмблемой MLB — у Ямамото, что ли, из ностальгических запасов спер? — короткий хвост, гардероб в темных тонах и полное отсутствие брякающе-звеняще-сверкающей красоты на всех свободных от одежды частях тела. Сквало остро ощутил, что ему в образе Гокудеры всего этого дико не хватает, но вместо этого сказал: — Где шляешься? Я всерьез подумывал рвать когти без тебя. Ничего такого он, конечно, не подумывал, но нехуй пацану расслабляться, вот что. — С багажом проканителился. Я не курил уже двенадцать часов. Вернее, — Гокудера посмотрел на часы, — одиннадцать часов и пятьдесят три минуты. И я очень, очень зол, так что лучше нам побыстрее оказаться в месте, где я смогу покурить. — Пошли. — Сквало кивнул на большие часы под потолком. — Торчим здесь, как на выставке. — В душ хочу, — мечтательно буркнул Гокудера, заводя потрепанную тойоту, ожидавшую их на парковке. — И пожрать не самолетной еды. — Я тоже пролетел через гребаные пол-Европы и тоже хочу в душ и нормально пожрать, но не ною, так что заткнись, — отрезал Сквало. Нервы были на пределе. Рейс из Братиславы задержали на три часа, впрочем, неудивительно, та еще жопа мира. До Бухареста они с Гокудерой добирались по отдельности, справедливо рассудив, что лучше перебдеть. Если план выгорит, послезавтра они уже будут в Штатах, и достать их там будет практически нереально. При желании и должном усердии, конечно, возможно, но Сквало не думал, что они настолько важные птицы, что из-за них гребаный Грассо перероет носом полмира в поисках. А там уже можно будет спокойно придумать, как помочь своим. — Как Копенгаген? — примирительно спросил Сквало, бросив взгляд на надувшегося Гокудеру. — Хрен его знает, я только аэропорт видел, — сквозь зубы ответил тот, поглядывая на навигатор. — Хвоста, вроде, не было. — Вроде или не было? — с нажимом спросил Сквало, поглядывая в зеркала заднего вида. Пока на горизонте проблем не предвиделось. — Да я уже ни в чем не уверен. — Гокудера быстро обернулся, пару секунд попялился в заднее стекло и вновь вперил взгляд в дорогу. — Тачку бы поменять. — Сиди пока, не суетись. Поменяем, если будет необходимость. Сейчас надо добраться до хаты и немного отдохнуть, не знаю, как ты, а я вообще не спал. — Я тоже. — И еще дело для тебя есть, — помолчав, нехотя сказал Сквало. — Какое? — насторожился Гокудера. — Приедем — узнаешь. Поможешь мне кое с чем. Ничего особенного. Если б его сейчас слышал Занзас, точно укокошил бы.

***

— Ну давай. — Сквало уселся на стул перед зеркалом — хотя, он предпочел бы этого не видеть — и поймал в нем взгляд Гокудеры. Тот стоял в дверях ванной с ножницами наперевес и молчал. — Ты уверен? — Да, уверен, — отрезал Сквало. — Другой вопрос, что я не хочу, но есть вещи, которые делать нужно. Неизвестно, сколько нам придется бегать. Охуенная развлекуха болтаться везде в парике. Я бы сам, но аккуратно не получится, а в парикмахерскую, как понимаешь, тащиться не с руки немного. — Ладно. Гокудера подступил ближе, нерешительно коснулся его волос и, вздохнув, отрезал одну прядь. Та упала на кафельный пол, изогнувшись причудливым завитком. Сквало и Гокудера, как два идиота, завороженно уставились на нее. — Ну и долго будем пялиться? — риторически спросил Сквало. — Жалко патлы. Крутые они у тебя, — снова вздохнул Гокудера и принялся за дело. Он обрезал прядь за прядью, аккуратно перебирал непослушные волосы, а Сквало смотрел в зеркало то на него, то на себя и пытался понять, почему все это дерьмо происходит именно с ним. И как он докатился до такой жизни, что вонгольский придурок кромсает патлы, которые он поклялся отращивать с момента, когда старый хрен Тимотео назначил своим преемником Саваду, и до тех пор, пока Занзас не займет его место. Мысли о Занзасе вернули его во вчерашний день. Пока они тут играют в шпионов-парикмахеров, босс в Италии принимает удар на себя. Больше всего на свете Сквало сейчас хотел быть с ним. И чтобы Гокудера там же был. Вместе они бы точно что-нибудь придумали, выкрутились бы, не впервой. Но он, блядь, драпает через полмира, поджав хвост, и пытается делать вид, что так и надо! Сквало обнаружил, что сидит, вцепившись в собственное бедро и стиснув зубы. Поднял голову и в зеркале пересекся взглядом с Гокудерой, который нахмурился и поджал губы. Догадался, видимо, о чем он думает, хотя, тут не надо Нострадамусом быть, чтобы догадаться. Чувство вины, помноженное на чувство долга — адская смесь. Покоя от нее ни днем, ни ночью. — Готово, — спустя, кажется, вечность сказал Гокудера. Даже отступил на шаг, осматривая дело рук своих. — Только не ори, я предупреждал, что руки у меня из жопы. — Похуй. Я не на показ мод собрался. Сквало встал и оглядел себя в зеркало, оценивая результат. М-да, парикмахерское искусство явно не входило в список талантов Гокудеры Хаято, но оно даже к лучшему — с таким гнездом на башке Сквало разом помолодел лет на десять и сам себе напомнил себя семнадцатилетнего. — Ну. Тебе идет, — сказал Гокудера и аккуратно положил ножницы на стиральную машинку. Сквало обернулся и скептически посмотрел на него. — Пошли пожрем уже, цирюльник хренов. Халупа, в которой они остановились, полностью соответствовала представлениям Сквало о конспиративной хате беглых мафиози, которым срочно надо залечь на дно. Райончик тот еще, ремонта эта конура лет десять точно не видела, мебель жалобно скрипела и, Сквало подозревал, могла развалиться от неосторожного обращения. Короче, свиданки здесь устраивать явно не вариант, а вот перекантоваться сутки-другие — в самый раз. В их случае правило «чем хуже — тем лучше» работало на сто процентов. Окно кухни выходило во двор. Сквало осторожно выглянул наружу из-за шторы. Под окном на клумбе колосились какие-то чахлые цветочки, на детской площадке уныло качалась на качеле деваха лет одиннадцати, чуть поодаль на лавочке трое молодчиков резались в карты и пили что-то по-любому отстойное из бутылок в бумажных пакетах. Сквало фыркнул. Типичная провинциальная идиллия, и не скажешь, что в столице европейской страны находятся. Хотя, клумба под окном очень кстати, прыгать в нее со второго этажа помягче, чем на асфальт. Ну, это на крайний случай. Гокудера тем временем залез в стоявшие на столе пакеты, вытащил предусмотрительно купленные в ближайшем супермаркете хлеб, сыр и прочую лабуду и принялся строгать бутерброды. Сквало тоже внес свою лепту в приготовление ужина: чувствуя себя Занзасом, достал из холодильника бутылку бурбона и отыскал на полках запыленные стаканы. Поставил бутылку на стол, помыл стаканы, разлил по ним выпивку и, сочтя свою миссию выполненной, уселся на колченогий табурет, оставив Гокудере стул. — Бухать вместе становится традицией, — заметил тот и подвинул к нему тарелку с бутербродами. — Ничего не имею против таких традиций. — Сквало коснулся своим стаканом его и пригубил. А ничего так бурбон, сойдет для этой жопы мира. — Будем, — он усмехнулся, — наверстывать упущенное. — Мы разве что-то упустили? — Гокудера, жуя, невинно вскинул брови, но хер там — Сквало его насквозь видел. — Возможно, — пожал он плечами. — Ты ничего такой оказался. Как собутыльник. Может, и стоило раньше начать с тобой бухать, а то босс своей рожей меня порядком подзаебал. Гокудера усмехнулся и отпил из своего стакана. — Ты мне тоже нравишься. Как собутыльник, — уточнил он, но мать вашу, кого они оба тут пытаются наебать. — Может, ты и прав. А может, и нет. — Он задумчиво покрутил стакан в руке. — Цуна говорит, что все всегда происходит вовремя. И я с ним согласен. — Ты просто не знаешь, как было бы в ином случае. — Сквало налил снова. — Если бы, к примеру, Вария дружила с Вонголой. Ну, знаешь, всякие там совместные вылазки на природу, барбекю, взаимопомощь по первому требованию и прочее подобное дерьмо, упаси Мадонна. — И в ответ на удивленный взгляд пояснил: — Это я просто пример привел, ты не подумай чего. — Да я понял. Не знаю. Возможно, было бы куда интереснее. А возможно, сложись все иначе, мы вообще не общались бы. — Гокудера посмотрел на Сквало прямо, и по его взгляду было очевидно, что такого исхода ему не хотелось бы. Сквало тоже не хотелось, но развивать тему он не стал. Потому что точно до чего-нибудь бы доразвивался, а настроение сейчас было вообще ни к черту. Глушить тревогу сексом — дохлый номер, особенно в их ситуации. Хотя, что может быть проще, когда хочешь ты и хотят тебя. В этом Сквало не сомневался. Он даже по малолетке всегда отдавал себе отчет в своих желаниях, а уж став старше научился и других читать, как открытую книгу. Особенно если они не особо скрываются. Гокудера не скрывался. С ним вообще оказалось просто — общаться, дружить и влипать в истории. Насчет остального вывод напрашивался сам собой, стоило только посмотреть на то, как любовно Гокудера ковыряется с его шевелюрой, как залипает порой и пялится так, что жарко становилось, и вообще… — Ты еще со мной? — Гокудера бесцеремонно пощелкал пальцами у него перед носом. — В следующий раз без руки останешься, — пообещал Сквало и налил им обоим опять. Гокудера потянулся к пачке, щелчком выбил себе сигарету, закурил, задумчиво глядя в окно. Сквало рассматривал его профиль и думал о том, что нахрен разучился флиртовать. Скорее даже, не умел никогда, не до того было, одна работа на уме. Всегда говорил в лоб, чего хочет, не оставляя шанса идиотизму типа ухаживаний и игр. А ведь в этом имелся свой кайф — походить вокруг да около, поприсматриваться, попритираться, узнать человека получше. При условии, что там было, что узнавать, конечно. Абсолютное большинство людей этим похвастаться не могло. В Гокудере было. В нем вообще всего оказалось намешано столько, что и за полжизни не разберешься, и Сквало все чаще ловил себя на мысли, что разобраться хотелось. Гокудера, прищурившись, посмотрел на него сквозь клубы сизого дыма. — Что? — Ничего. — Сквало встал. — Ты как хочешь, а я пошел спать. От греха подальше. В прямом смысле. Не до этого сейчас. — Иди, я посижу. Бессонница, мать ее. — Гокудера стряхнул пепел в железную крышку, потому что пепельниц в этой хибаре, по ходу, не водилось отродясь, и налил себе еще. Сквало повернулся, чтобы уйти, взялся за косяк двери и, помедлив, бросил через плечо: — Спокойной ночи. — Спокойной. С острым чувством незавершенности начатого Сквало решительно убрался восвояси.

***

— А прямых рейсов не нашлось? — Мы же брали билеты как простые смертные, так что нет. — Заебись просто. — Да ладно тебе, все нормально. — Без Парижа никак нельзя было обойтись? — Ну. — Гокудера пожал плечами. — Я там не был ни разу, поэтому решил, почему бы и нет, все равно ведь кругами летаем. А ты был? — Был. Нихуя хорошего. Грязно, шумно, бабы страшные, толпы тупых туристов, кроме Эйфелевой башни и посмотреть не на что, да и она тоже отстой. — Ясно: почти как дома, только еще и с башней, — резюмировал Гокудера и демонстративно уставился в иллюминатор. Сквало закатил глаза. — Обратный маршрут буду планировать я. — И мы полетим через какую-нибудь Эстонию или Россию, — фыркнул Гокудера. — Через Россию точно не полетим, — сказал Сквало и ухмыльнулся. — Я там в розыске после одного дела. — И почему я не удивлен.

***

Башня Гокудеру не впечатлила. Что и требовалось доказать. Возможно, виной тому был общий напряг их незавидного во всех отношениях положения, но так или иначе, поболтавшись по Марсову полю с пару часов, они, не сговариваясь, пошли обратно к машине. Торчать оставшееся до самолета время в аэропорту было хреновым вариантом, поэтому Сквало неспешно покатил по узким улочкам, гоня от себя мысли о том, что же творится дома. — Тормозни где-нибудь, я покурю, — попросил Гокудера. — Кури здесь, — отрезал Сквало. — Не хочу, и так все волосы провоняли. Да и башка болит, проветрюсь хоть. — Ладно, — помедлив, сдался Сквало. Покрутившись между бесчисленными скверами и парками, по которым гуляли толпы народа, Сквало плюнул и погнал к пригородам, благо, время позволяло. Как-то раз им с Каваллоне пришлось зависнуть в Париже на пару дней, и поскольку они оба были не большими любителями праздных тусовок, облазили все предместья в поисках закоулков потише. Спустя полчаса не слишком конкретных поисков Сквало завернул к небольшому озерцу, заглушил мотор и вышел из машины. Гокудера распахнул дверь и пару минут просто сидел, прикрыв глаза и стиснув рубашку на груди. — Болит? — Сквало подошел ближе и с тревогой вгляделся в его лицо. — Да пойдет. Ноет только, сука. — Гокудера пятерней зачесал назад волосы и поднялся на ноги. — Тебя неделю назад подстрелили. Скажи спасибо, что ты вообще на своих двоих ходишь, да еще при этом бухаешь и куришь, — резонно заметил Сквало и привалился задницей к капоту арендованного фиата. — Спасибо, — огрызнулся Гокудера. Прогулялся вдоль озера, сунув руки в карманы, присел у воды, натуралист хренов. Встал, вернулся к машине и тоже прислонился к капоту. Сквало прищурился. — Чего маешься? — Сам не знаю. Вернее… Да, хрен с ним! — Гокудера скривился и махнул рукой. Нервно прошелся взад-вперед, провел пятерней по волосам, закурил, остановился. Запрокинул голову и, закрыв глаза, выдохнул в небо струйку дыма. Сквало молча наблюдал за ним. Если чутье его не обманывало, намечалось что-то интересное. Наконец, Гокудера, словно решившись, отбросил окурок в сторону, повернулся к нему и в упор посмотрел в глаза. — Если я начну творить хуйню, ничему не удивляйся, — заявил он невпопад. — Я уже давно ничему не удивляюсь, — усмехнулся Сквало. — Особенно всякой хуйне в твоем исполнении. — Ну вот и славно, — кивнул Гокудера. А потом шагнул вперед и прижался губами к его губам. Всего на мгновение — и этого хватило, чтобы Сквало мысленно поздравил себя с тем, что его чутье по-прежнему работало, но оказалось слишком мало, чтобы как следует ответить на поцелуй. — Теперь ты должен сказать что-то типа: «Ты охуел? Че творишь, отброс?» и дать мне в морду, — философски изрек Гокудера, отступив на пару шагов, и, как ни в чем не бывало, уселся обратно, упершись ногами в радиатор. Правда, не так близко, как до этого, но все же до него легко можно было дотянуться. — Спасибо за идею, — заржал Сквало. Послушно продекламировал: — Ты охуел? Че творишь, отброс? — и поинтересовался: — Так нормально? В морду давать я тебе не хочу, но если сильно надо, так уж и быть, ради хорошего человека не жалко. — Да иди ты нахуй. — Гокудера криво ухмыльнулся, избегая смотреть ему в глаза. — Не могу я так больше. Сам не пойму, что со мной творится. Проверить вот решил, может, просто недотрах. — И каков вердикт? — развеселился Сквало. Гокудера закатил глаза и неопределенно пожал плечами: — Да хер его знает. Но с тем, что ты меня цепляешь, точно не ошибся. — Ох уж эти мне хреновы проверяльщики. — Сквало возвел глаза к небесам. Пора было брать дело в свои руки. Он выпрямился, со смаком потянулся, предвкушая веселье, а потом шагнул вплотную к Гокудере. Сидел тот удобно, раздвинув ноги, так что Сквало не составило труда сжать пальцами острые колени и дернуть его к себе, заставив практически съехать с капота. Другой точки опоры, кроме его тела, у Гокудеры теперь не было, так что пусть хватается, за что успеет. — Учись. И прежде, чем придурок успел опомниться, поцеловал его уже как следует. Гокудера очевидно такой реакции не ждал, но отреагировал немедленно — подался вперед, притерся намертво, сжав коленями бедра, обхватил за шею и наклонил голову, вопреки своей всегдашней ершистости подчиняясь, позволяя Сквало вести. И Сквало вел, и кайфовал, и наконец чувствовал все, что давно хотелось почувствовать: и то, какие на ощупь волосы Гокудеры — неожиданно мягкие, а на вид, как солома, — и вкус его губ — слегка горчат от табака, но все равно приятно, — и то и дело цеплял языком маленький шрам на нижней. Прижимал его к себе, поглаживая поясницу под задравшейся ветровкой, целовал сам, медленно, вдумчиво, взъерошивал живой рукой и без того растрепанные патлы. Легко, едва касаясь, водил кончиками пальцев по скуле, вниз, вдоль шеи, и обратно, памятуя о том, как самого заводят такие мимолетные прикосновения. Гокудера жадно, часто дышал, отвечая на поцелуи, впивался ногтями в шею, жадно шарил по телу руками, то и дело забираясь под рубашку. Губы у него были горячими, а пальцы холодными, и от этого контраста у Сквало к чертям летели тормоза. — Ну вот. Другое дело, — сказал он, кое-как совладав с собой и оторвавшись от Гокудеры. Переместил правую руку на его шею сзади, легко поглаживая, а левую по-хозяйски положил на бедро. Хотелось завалить его на капот и трахнуть, жестко и горячо, чтобы орал, кончал и просил еще, но растянуть удовольствие хотелось сильнее. Давненько у него так быстро не вставало от поцелуя. — Экспериментальная часть окончена. Как ощущения, подопытный? Гокудера сглотнул. Облизнул красные от прилившей крови губы, глядя в ответ жадно и откровенно, и Сквало удовлетворенно отметил про себя, что его глаза потемнели, а зрачки расширились, почти затопив собой зеленую радужку. — Охуительно, — хрипло ответил Гокудера. Ткнулся лбом в его плечо и вдруг расхохотался. — Чего ржешь, придурок? — Сквало шутливо дернул его за волосы, возможно, чуть сильнее, чем требовалось, чтобы просто осадить. Гокудера недовольно фыркнул, но не отстранился, и Сквало отчего-то самому захотелось рассмеяться. — Не знаю, как-то глупо это все, — пробормотал Гокудера ему в шею и обнял крепче. Кожу обожгло горячим дыханием, и Сквало понял, что завелся. — Что глупо? То, что мы дрочим друг на друга по углам, или то, что уже хуй знает сколько времени, ходим вокруг да около, как два идиота? — И то, и другое. Гокудера поднял голову. Сквало перехватил его взгляд и сделал то, что хотелось: толкнул в грудь и опрокинул на капот, навалившись сверху. — Вполне жизненная хуйня, — философски рассудил он. — И давно? — Что? — Гокудера прищурился и закинул ногу ему на поясницу, притерся — ближе некуда. Сквало, не скрываясь, разглядывал его — светлые волосы разметались по нагретому металлу, глаза блестели лихорадочно, пьяно, на шее бешено билась жилка пульса, — и видел в красках, как все это будет выглядеть в постели. Охуенно, что там и говорить. — Дрочишь на меня, говорю, давно? — Он ухмыльнулся, заметив, что Гокудера слегка покраснел. — Хм, дай подумать. — Он откинул голову и уставился в небо, как будто там был написан ответ. Слегка наморщил лоб, на секунду задумавшись, и Сквало воспользовался этим, чтобы наклониться и припасть губами к его шее, соленой от пота, втянуть носом резкий запах табака и дорогой туалетной воды от волос. Гокудера шумно выдохнул ему в ухо и ответил: — Пожалуй, еще с Каталонии. — Да ладно? — Сквало удивленно вздернул бровь. — И как это тебя угораздило? — Да хрен его знает. — Гокудера обезоруживающе улыбнулся, и Сквало понял, что хочет увидеть его вот в таком же положении, под собой, но уже голого и желательно, в кровати. Срочно. — Просто в какой-то момент посмотрел на тебя с мечом и всеми этими твоими фирменными приемчиками и понял, что попал. С тех пор старался особо в Варии не светиться, чтобы совсем крышу не сорвало. Блин. — Он прикрыл глаза рукой. — Знаешь, у меня сейчас прямо камень с души свалился, даже легче стало, что не надо больше нихрена скрывать. А ты? — он посмотрел на Сквало так, будто знал все его маленькие грязные секреты — которых, к слову, не так уж и много было, если не считать убийства людей. — Когда увидел тебя за рулем тачки на гонке, — без колебаний ответил Сквало. — Ты был охуенно крут, а все охуенно крутое я забираю себе. Хотя, пожалуй, это стало только катализатором. Оглядываясь назад, Сквало признавал, что Гокудера всегда притягивал его внимание, вот только причину этого он толковал неверно. Ну или не совсем верно. — Вот так просто? Охренеть, надо было раньше тебя позвать. Гокудера рассмеялся, легко и искренне, и Сквало, не удержавшись, поцеловал его снова. Он дорвался, они оба дорвались, и такое положение дел было весьма кстати. Гокудера приглушенно застонал ему в рот, выгнулся навстречу, притерся всем телом. У него тоже стояло, и Сквало стоило немалых усилий держать руки при себе. Он с сожалением отстранился — на периферии сознания, даже затуманенного возбуждением, маячила мысль об опасности, так что расслабиться до конца не получится, а трахаться с Гокудерой второпях Сквало не хотелось. Хотелось другого: раздеть, облапать всего, насмотреться вволю, разогреть как следует, довести до ручки, заставить остро реагировать на каждое прикосновение. Учитывая, каким чувствительным оказался Гокудера, это будет легко. — Завтра, — выдохнул Сквало ему в губы. — Когда доберемся до места. Выебу так, что ходить не сможешь. — Ловлю на слове. — Гокудера ухмыльнулся, но объятий не разжал. На губах его играла шальная улыбка, а глаза сверкали тем самым, отлично знакомым Сквало азартом, который сопровождал все его победы. — Погнали? — Погнали. На самолет опоздаем. — Только теперь я поведу. — Пф-ф-ф, да пожалуйста. Сквало выпрямился, дернул его к себе за руку, помогая встать, обошел машину и плюхнулся на пассажирское. Гокудера спрыгнул на землю, распахнул дверь тачки и уселся на место водителя. Сквало, повинуясь порыву, притянул его к себе и поцеловал, быстро, одними губами, обещанием, которое намеревался сдержать любой ценой. Гокудера ухмыльнулся, откинулся на спинку кресла и вжал педаль газа в пол. Машина взревела и, подняв тучу пыли, рванула вперед.

***

В Нью-Йорке Сквало бывал не единожды, но в основном пробегом и ненадолго. Пару раз, правда, пришлось задержаться, гоняясь сперва за слишком резвым «заказом», а потом за Занзасом, которому приспичило «посмотреть город, отвали, заебался я в Палермо жопой кресло протирать». И после всех этих незабываемых приключений в памяти остались не столько парки, небоскребы и Гарлем, сколько устойчивая ассоциация: у того, кто придумал этот город таким, какой он есть, явно были проблемы с самооценкой. Гокудера, судя по тому, с каким восхищенным видом озирался по сторонам, был здесь впервые. Сквало, по опыту зная, как просто заблудиться в аэропорту Кеннеди, сжал руку у него на локте. — Ушами не хлопай, не на экскурсии, — сказал он. — Отстань, сам знаю, — отмахнулся Гокудера. — Я географическим кретинизмом не страдаю, так что не потеряюсь, не надейся. — А я-то планировал, как круто тут развлекусь, пока ты будешь шарахаться между терминалами и звать на помощь, — проворчал Сквало. Гокудера скептически вздернул бровь, и Сквало подавил острое желание поцеловать его. На них никто не обращал внимания, но провоцировать судьбу не стоило. — Тачку я не заказывал, так что будем ловить на месте, — бодро сообщил Гокудера, когда они, забрав багаж и отстояв здоровенную очередь на контроле, наконец вывалились из этого дурдома на свежий воздух. К тому моменту Сквало был готов заорать — неважно что, просто заорать от гребаной полноты чувств, — что, опять же, вряд ли помогло бы. — Кстати, как у тебя с английским? — Нормально у меня с ним все, — сказал Сквало и, отыскав нужный указатель, направился к стоянке такси. Это, пожалуй, было преуменьшением. С английским — а еще с японским, французским и парочкой других языков, которые совсем уж редко пригождались — у него все обстояло отлично еще со школы. Занзас, у которого способности к языкам отсутствовали напрочь, раньше частенько подшучивал над ним из-за этого. Тимотео был более дальновиден и напрягал его, еще совсем пацана, переводить какие-нибудь письма или крайне интересные разговоры, которые его действующие и потенциальные забугорные партнеры вели между собой по углам на деловых встречах. Сквало даже помог вывести на чистую воду нескольких мудаков, планирующих нагреть Вонголу на деньги, и Тимотео, помнится, был очень рад, что у его сына — как впоследствии выяснилось, приемного — будет такой талантливый и полезный во всех отношениях заместитель. Сквало же утверждал, это из-за того, что фехтование развивает аналитическое и стратегическое мышление, а это вам не хухры-мухры, в смысле, в изучении языков тоже пригодится. — Куда поедем? — вполголоса спросил Гокудера, пока они шли к стоянке. — Вариантов несколько, но я бы предпочел туда, где потише, — отозвался Сквало и обратился к одному из водил по-английски. Объяснил, по какому адресу проехать, поторговался, потому что тот, завидев иностранцев, заломил такую охеренную цену, что Сквало чисто из принципа лучше бы пешком дошел, и наконец махнул переминающемуся с ноги на ногу чуть в стороне Гокудере. — Круто, — завистливо сказал тот, когда они уселись в тачку и поехали. — В смысле? — По-английски круто говоришь, — пояснил Гокудера. — Я так не могу. Нет, если припрет, конечно, разговор поддержу и вообще, но раз уж у тебя так ловко получается, мне можно не напрягаться. — Это все из-за меча, — отмахнулся Сквало и на удивленный взгляд Гокудеры пояснил: — Мозги в нужную сторону развиваются. — Не замечал у Ямамото способностей к языкам, — фыркнул Гокудера. — Так что твоя теория ущербна. — Можем проверить ее на тебе. — Ты уже кое-что проверил. — Гокудера усмехнулся и посмотрел на него так, что у Сквало тяжело бухнуло сердце. — Понравилось? — Я люблю эксперименты. — Сквало положил руку ему на бедро. — Я тоже. И мы как-то об этом уже говорили. — Гокудера кивнул на водителя. — Но боюсь, не все таксисты готовы к нашим опытам. — Пусть привыкают, — в тон ему отозвался Сквало, сжал его бедро и убрал руку. Штаб-квартира Вонголы, одна из самых крупных и эффективно функционирующих, располагалась в Адской кухне, но светиться там было никак нельзя — не исключено, что за ней следили, и спалиться после того, как пролетели полмира, спасаясь от преследования, было бы верхом идиотизма. Исключительно с этой целью Сквало в качестве места дислокации выбрал конспиративную хату на Стейтен-Айленд, да еще и в самой его жопе. Мегаполисы всегда его адски бесили. В больших городах с точки зрения профессионального убийцы хорошо одно: там легко затеряться. Наркодилерам и прочим маргинальным элементам тоже раздолье — всегда найдется, кому толкнуть товар и где залечь на дно в случае опасности. С точки зрения нормальных людей, к которым Сквало себя не относил, но в данном случае запросто мог понять их боль — хуйня полная: грязно, душно, бесконечные толпы не пойми какого сброда, пробки, криминал и херовая экология. Ну, про экологию он так, к слову приплел, она и в Палермо была, прямо скажем, не фонтан. Но похоже, его мнение разделяли не все. Сквало покосился на прилипшего к окну Гокудеру. — Если ждешь, что отовсюду повыскакивают супергерои, то это все киношный пиздеж, — не удержался он. — Если они и повыскакивают, то по наши с тобой души, так что лучше пусть сидят, — усмехнулся Гокудера, не отрываясь от своего занятия. По пути они зарулили в супермаркет, и Сквало, затарившись всем, что наверняка пригодится, заебался ждать Гокудеру, который носился по хозяйственному отделу с такой скоростью, будто ему торпеду в жопу засунули, сваливая в корзину одному ему ведомо нахрена нужное барахло. В квартиру на Стейтен-Айленд Сквало вошел первым. Привычно втянул носом воздух, стоя на пороге, цепко огляделся, прошелся по четырем просторным комнатам, заглянул в ванную и на кухню, отметил, что вкус у Лал, лично занимавшейся обустройством явочных хат, по-прежнему на высоте, и вернулся в прихожую. Гокудера стоял, прижимая к уху трубку стационарного телефона. — В штаб звонишь? Гокудера кивнул и нахмурился. — Не отвечают, — сказал он и снова потыкал кнопки. Послушал еще с полминуты, положил трубку на рычаг и тревожно воззрился на Сквало. — Странно. — Даже дохуя странно. — Сквало привалился плечом к стене и скрестил руки на груди. — Надо дозваниваться. Если не получится, придется туда переться. — Опасно. — Гокудера прикусил нижнюю губу и побарабанил пальцами по тумбочке. — Оставим на крайний случай. — На самый крайний, — с нажимом произнес Сквало. Скинул куртку, повесил ее в стоявший в прихожей шкаф, повернулся и встретился с пристальным взглядом. Пауза была секундной. Сквало сделал шаг вперед и прижал Гокудеру к стене. Собой прижал, крепко, хрен вырвется. Гокудера вскинул голову и медленно, словно не был уверен в том, что делает, провел кончиками пальцев по его лицу. Сквало зацепился взглядом за непривычно обнаженное и почему-то кажущееся еще более хрупким запястье, прижался к нему губами, на мгновение прикрыв глаза, и вновь перехватил странно пристальный взгляд. Что-то было не так. — Что случилось? — в лоб спросил он. — Ничего, — так же в лоб соврал Гокудера. — Ничего? В зеркало на себя посмотри. Они стояли рядом. Близко. Настолько близко, что он, как свои собственные, чувствовал и сбитое дыхание, которое Гокудера тщетно пытался вернуть в норму, и горячечное тепло чужого тела, и тяжелый, неровный перестук сердца, отдававшийся в собственной груди на каждом новом вдохе. Гокудера сглотнул и закрыл глаза. — Эй. — Сквало взял его за подбородок, заставил посмотреть на себя. — Передумал? Если передумал, так и говори, нехуй резину тянуть. Не маленький, пойму. Он соврал бы, если бы сказал, что ему все равно, но лучше так, чем через силу. Блядь. Сквало заставил себя сделать шаг назад. Они все еще толкались в прихожей, и это было, мягко скажем, не вполне подходящее место для выяснения отношений. Пиздец. Он выясняет отношения с Гокудерой Хаято, причем, не рабочие, а вполне себе личные. Кому рассказать — оборжут же. Главное, чтобы Лус не узнал. Гокудера не сдвинулся с места — так и остался стоять, вжавшись в стену. — Нет, не передумал, — помедлив, ответил он. — Я хочу, просто… — Что? — возможно, вышло чуть более резко, чем требовалось, но кое-кто тут живой человек со стояком, блядь. — Твою мать… — Гокудера потер лоб рукой, а потом рубанул ей воздух. — Короче, это глупо, пошли трахаться. — Ну уж нет, — фыркнул Сквало. — Это сейчас не прокатит. Хватит, блядь, выебываться. Ты хочешь, но? — Мне нравится с тобой дружить. — Гокудера обезоруживающе улыбнулся и, закрыв глаза, бухнулся затылком о стену. — С тобой охуенно дружить. Не хочу это терять из-за банального секса. Глупо, да? Ну охуеть теперь. Здравствуй, моральный выбор, давно не виделись, твою мать, проходи, ложись, закуривай. Почему нельзя просто потрахаться, кончить, а потом еще раз потрахаться? — О, Мадонна. — Сквало возвел глаза к потолку и, не выдержав, заржал. Гокудера покосился на него с недоумением, и его можно было понять: он тут, простите, душу изливает, а его оборжали. Сквало кое-как взял себя в руки, испытывая неимоверное желание положить конец этим гребаным пиздостраданиям. — Извини, нервы сдали. Нет, это не глупо. Но давай-ка кое-что проясним. И, не дав Гокудере опомниться, вновь шагнул к нему, взял за плечи и с силой встряхнул. — Поправь, если ошибаюсь: тебе со мной охуенно дружится, общается, гоняется на тачках, влипается в истории и ты боишься, что после секса все изменится? Я ничего не упустил? — Если мои наблюдения верны — а они верны, — Гокудера стряхнул его руки со своих плеч и обхватил его ладонями за шею, — то тебя тоже это парит. — С чего ты взял? — Сквало переместил руки ему на талию, пытаясь отвлечься от мысли о том, какие холодные у придурка руки. Ледяные просто. — У нас обоих была куча возможностей довести дело до постели, — фыркнул Гокудера. — И никто из нас до сих пор этого не сделал, хотя обоим хочется. Вопрос: почему? Ответ, на мой взгляд, прост: потому что дело не только в сексе. — В данный момент — исключительно в сексе, — возразил Сквало. — Я знаю, что все изменится, не уверен, в какую именно сторону, но готов рискнуть. И еще я знаю, что не успокоюсь, пока не трахну тебя во всех тех позах, которые себе напредставлял. Гокудера ухмыльнулся. Сквало расценил это как руководство к действию и прижал его к себе сильнее. — А я заебался дрочить на тебя каждый вечер, как по расписанию, а иногда так вообще в две смены. — Это значит, что ты тоже готов рискнуть? — Думаю, да. В следующее мгновение они целовались, и поцелуй этот был именно таким, каким должен быть нормальный поцелуй не отягощенных тягостными дилеммами о смысле сущего людей, которые хотят друг друга. Сквало прижимал его к себе, уперев кулак левой в стену рядом с его головой, и все сильнее проваливался в тягучее, сладкое, томное удовольствие. Остатками мозгов он еще умудрялся цепляться за мысль, что нужно притормозить, иначе все закончится слишком быстро — и, само собой, не тормозил, только сильнее распаляя себя и Гокудеру, а тот обнимал его за шею и горячо целовал в ответ. — В кровать. Быстро, — скомандовал Сквало, оттолкнулся от стены и, развернувшись, направился в спальню. Он шел, раздеваясь на ходу, со сладострастным остервенением разбрасывая шмотки по всей квартире. Ботинки, рубашка, ремень полетели в разные стороны, он пнул дверь, дошел до кровати, вытащил из заднего кармана штанов презервативы и тюбик смазки, бросил все на покрывало и обернулся. Гокудера, тоже полураздетый, застыл в паре шагов от него. Сквало взялся за расстегнутый ремень его джинсов, притянул к себе, развернул их обоих и толкнул его спиной вперед. Поставил колено на кровать между его ног, склонился, стиснул рукой бедро, с нажимом провел по внутренней стороне, чувствуя, как напрягаются под пальцами мышцы. Гокудера закрыл глаза, закусил губу и раздвинул ноги шире. Откинул голову, обнажая шею, и Сквало склонился, прижался губами к жарко бьющейся жилке пульса, проследил языком неровный росчерк синих вен. Гокудера выдохнул и вцепился в его запястье, выгибаясь навстречу. Все его тело звенело от напряжения, от напряжения звенело и тело Сквало, инстинкт требовал взять то, что так легко и настойчиво предлагали, но он продолжал медленно, почти невесомо касаться губами шеи и плеч, словно вырисовывал на них какой-то одному ему ведомый узор. — Долго будешь херней страдать? — срывающимся шепотом спросил Гокудера и взглянул на него. Глаза у него были темные, бездонные, и в них плескалась такая похоть, что впору было завидовать самому себе. Сквало давно так никого не хотел, но и его самого давно так не хотели. — Уже настрадался, — ответил он и навалился сверху, больше не церемонясь. Целовал, с наслаждением срывая с Гокудеры ненужные уже шмотки, и тот тоже, будто с цепи сорвавшись, сдирал с него штаны, царапал короткими ногтями кожу на спине, вздрагивал и то и дело пытался перехватить контроль. Но куда там — Сквало уже хрен позволил бы. Оторвался от него, приподнялся на вытянутых руках, оглядывая распластанное обнаженное тело под собой. Гокудера потянулся следом и нахмурился, глянул с немым вопросом. — Я посмотреть хочу, отвали, — отмахнулся Сквало. Гокудера понятливо хмыкнул и улегся обратно. Самодовольно ухмыльнулся под жадным взглядом, закинул руки за голову и оценивающе оглядел его в ответ. — Довыебываешься, — предупредил Сквало, шлепнув его ладонью по бедру. — Это ты скоро довыебываешься, сам тебя трахну. — Гокудера бесцеремонно закинул закинул ногу ему на плечо. Улыбнулся — и Сквало залип на его улыбке. Гокудера был красивым, Сквало всегда знал это, потому что на его внешность запал в том числе, — на правильные, хоть и необычные черты лица, румянец на щеках, вспыхивающий по поводу и без, на блядскую зелень глаз, необычную и для итальянца, и для японца. Тело его тоже было красивым — сухое, поджарое, с четко очерченным рельефом мышц, качается придурок, что ли? Сквало провел раскрытой ладонью по плечам, груди, животу, сжал твердый член, и Гокудера с резким выдохом запрокинул голову, подаваясь ему навстречу. Выгнулся, притираясь бедрами, глянул с откровенным вызовом, и Сквало принял его — наклонился и обхватил губами головку. Гокудера приглушенно застонал, запустил пальцы в его волосы, сжал в кулак и двинул бедрами, вгоняя член глубже. Он не церемонился и не тушевался, а просто брал, что дают, и это было правильно. Сквало усмехнулся: он знал толк в любовных делах, но первоочередной задача доставить удовольствие становилась редко: бабы с него и так текли, с парнями он мутил редко, и с ними было еще проще. Но не сегодня. Придурка хотелось трахнуть так, чтобы тот от кайфа свое имя забыл, так что Сквало не стал орать, когда Гокудера слегка надавил ему на затылок, направляя, как ему хотелось. Пропустил член в горло, сглотнул, дождался прерывистого стона и выпустил изо рта, напоследок широко проведя по стволу языком. — Блядь, — выдохнул Гокудера. Он наблюдал за Сквало, приподнявшись на локте, и перебирал его волосы. — Крышесносное зрелище. Посмотреть на него было приятно — на скулах полыхал румянец, губы он искусал еще на стадии разглядывания, глаза бешено блестели и отливали изумрудной зеленью, и в башке у Сквало мутнело при мысли о том, что это все — его. Похоже, секса давно не было у них обоих. — Понравилось? — самодовольно спросил он и прошелся поцелуями по подтянутому животу. Вместо ответа Гокудера притянул его к себе, поцеловал в губы, в шею, прихватил зубами мочку уха, и Сквало на мгновение зажмурился, переживая острую вспышку удовольствия. — А тебе? — Мне — да, — серьезно ответил Сквало. Сел на пятки и взял в левую руку смазку, но Гокудера вдруг перехватил его за запястье. — Руки. Наоборот, — это прозвучало, как требование, и хоть кто-то другой, скорее всего, не понял бы, Сквало понял. Усмехнулся, перехватил тюбик правой рукой, зубами стянул с левой перчатку и залил смазкой механические пальцы. — А ты тот еще извращенец, — сказал он. В следующий раз хрен ему, а не левая рука. Сквало тоже хотел чувствовать. Он растягивал медленно и аккуратно, ловил губами судорожные короткие вздохи, но все равно до конца не мог контролировать ситуацию, так что ориентировался только на реакцию Гокудеры, которого от пальцев в заднице вело едва ли не сильнее, чем от всего остального. — Х-ва-тит, — выдохнул он и обхватил Сквало за шею. — Иначе ебнусь, давай уже, ну. Сквало этого было достаточно, и похуй, что он никому не позволял собой командовать — сегодняшний случай был исключением. Смазанно поцеловав его в губы, Сквало раскатал по члену презерватив. Залил смазкой, кажется, все вокруг, и коротко толкнулся внутрь. Гокудера раскинул руки, вцепился в простыни, выгнулся и застонал сквозь зубы. Сквало перехватил его стон, прокатил его по губам и языку и вошел до конца. Гокудера неразборчиво выругался в поцелуй и мертвой хваткой стиснул его коленями. Его тело напряглось, мелко дрожали мышцы, дыхание срывалось, как от бега, он был узким, неимоверно, да еще и сжимался так, что перед глазами плясали звезды. Адским усилием воли Сквало заставил себя остановиться и приподнялся на локтях, чтобы видеть его лицо. — Посмотри на меня. Хаято. Больно? — чуть более резко, чем собирался, спросил он. Гокудера открыл мутные, затянутые блядской проволокой глаза и отрицательно мотнул головой. — Охуенно, — ответил он хрипло. — Только непривычно. — Ни разу не был снизу? — Сквало отвлекал себя разговорами. Передышка была необходима, если он не хочет позорно кончить за минуту. — Я и сверху ни разу не был. С парнями, в смысле, а то еще подумаешь чего. — Гокудера выдохнул и улыбнулся. Воздержание Сквало приносило свои плоды — он постепенно расслаблялся, уже не сжимаясь вокруг члена с такой силой, как раньше, но это помогало мало, потому что выглядел он так, что его хотелось затрахать до обморока. — Будешь, — пообещал Сквало. Наклонился, поцеловал в шею. Потом еще и еще, мелкими жалящими поцелуями, не стесняясь пускать в ход зубы — его самого это заводило до чертиков, а с новыми партнерами он сперва пробовал то, что нравится самому. Надо же хоть с чего-то начинать. Хотя, обычно никто в его постели особо не задерживался — надоедали быстро, а пересиливать себя Сквало не видел смысла. Гокудера от такого обращения окончательно поплыл, потерял бдительность, растекся под его прикосновениями, потянулся вверх, целуя шею, ключицы, плечи, и Сквало на пробу качнулся вперед. Гокудера застонал громче, вцепился в плечо зубами, по-любому следы останутся. Сквало коротко рыкнул, мотнул башкой, как зверь, но на самом деле определенное количество боли только заводило сильнее. — Давай же, ну, — сдавленно прошептал Гокудера. Другого руководства к действию не требовалось. Сквало закинул его ногу себе на плечо и начал трахать, широко, размашисто, преодолевая сопротивление неразработанных мышц. Гокудера по инерции проезжался спиной по кровати, то и дело бился башкой о спинку, но на такие мелочи ему, по ходу, было плевать. Сквало ловил губами частые тяжелые вздохи, маты, просьбы, и, мать его, хотел растянуть удовольствие до того момента, когда станет совсем невмоготу. Гокудера был горячий, внутри, снаружи, везде, впивался пальцами в плечи и спину, выгибался, стонал в голос, со всхлипами и витиеватыми ругательствами, отдавался полностью, и именно этого, понял Сквало, ему не хватало. Гокудеры, жадного до поцелуев и ласк, горячего и настоящего, отпустившего себя и доверившегося ему всего, целиком. Сквало кончил без мыслей, превратившись, кажется, в один сплошной натянутый, звенящий от удовольствия нерв. Замер, сорвался на глухой стон, сомкнул механические пальцы на члене Гокудеры, сдвинув кожу, коснулся чувствительный головки и улыбнулся, увидев, как ладонь заливает горячим и вязким. Гокудеру тряхнуло под ним, он застонал, хватая ртом воздух, но Сквало не дал отдышаться — поцеловал в губы, гладя ладонью живой руки по бедру. Оторвался, уткнулся в ключицу, прихватил губами твердый сосок, медленно вдохнул-выдохнул и, наконец, позволил себе то, чего в любые времена не доставало и хотелось просто катастрофически: пару минут без мыслей, тревог и тяжелой обреченности, следовавшей по пятам. Было… хорошо. Давно так хорошо не было. Не к месту вспомнился Лус с его вечным задушевным трепом, и Сквало улыбнулся, чувствуя, что вот сейчас действительно расслабился. — Чего ржешь? — спросил Гокудера, обдав горячим дыханием шею. Голос у него был хриплый, сорвал, видимо, пока орал. Сквало лениво мотнул головой и приподнялся, разглядывая его. — Сфоткать бы тебя сейчас и в рамочку на стол, — вынес он вердикт и перекатился на кровать, потому что одно дело — трахаться, как в последний раз, и совсем другое — просто лежать. Веса в нем хватает — не пушинка, хоть и костлявый. Взмокшую от пота кожу приятно холодил врывающийся в открытое окно ветер, и было круто. Спокойно. — Ты себя не видел со стороны. Охуенное зрелище. Здорово поднимает самооценку. — Гокудера повернул голову, расслабленно улыбаясь. — Приятный бонус ко всему остальному. Ты из меня все мозги вытрахал. Сквало довольно ухмыльнулся, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Полежал так какое-то время, но потом все-таки не выдержал. — Я чувствую, что ты пялишься, завязывай, — сказал он, открыл глаза и посмотрел на Гокудеру. — Что не так? — Все так. — Гокудера лежал рядом на боку, опираясь на локоть. Придвинулся ближе, пробежался пальцами по груди вниз, задержал ладонь на животе, склонившись, прижался губами к давнему шраму под ребром. Приподнялся, глянул лукаво, с вызовом, прошелся чередой коротких поцелуев по груди и вниз, по животу, бедру, намеренно избегая касаться члена. Сквало наблюдал за ним с интересом, но не комментировал, стараясь дышать ровнее. Возбуждение вернулось — не такое сильное, как раньше, но то ли еще будет. — Тогда что? — спросил он, запуская руку в растрепанные светлые волосы. — Не знаю. Ты... — Гокудера откинулся на спину, пощелкал пальцами, будто подбирая слова. Посмотрел в потолок — рука осталась лежать у Сквало на бедре — и сказал: — Ну, ты нормальный. — В смысле? — Сквало разобрал смех. — А ты, видимо, думал, что у меня какие-нибудь тентакли вместо члена, или что похуже? — Да иди ты в жопу, — улыбнулся Гокудера. — Только что оттуда. — Сквало перекатился на бок. — То, что я кромсаю людей направо и налево, командую кучей кретинов и веду себя, как мудак, не значит, что в постели я такой же. Ты и сам не ангел, я видел тебя в деле и на фотках. Это просто работа. — Иногда я хочу, чтобы ничего этого не было. — Гокудера отвел взгляд. — Ни мафии, ни вечной беготни, ни убийств. — Не получится уже. Мы в этом со всеми потрохами увязли, так что остается только смириться и делать свое дело. В конце концов, во всем этом есть для тебя один охуенный плюс. — И какой? — Гокудера насмешливо посмотрел на него. — Я, конечно. И Сквало, в кои-то веки чувствуя себя неловко из-за потока внезапных откровений, решил прекратить это единственным доступным способом: перекатился на Гокудеру, прижал его запястья к кровати и поцеловал, глубоко и требовательно. Тот отозвался сразу, подался навстречу, и стояло у него опять — просто загляденье, то ли давно не трахался, то ли и впрямь так хотел. Решив, что его устраивают оба варианта в совокупности, Сквало перестал думать. И Гокудера тоже.

***

Утро было омерзительно солнечным. Для человека, который нихуя не выспался и при этом вынужден мотаться по миру, спасаясь от кучи анонимных головорезов, нет ничего хуже, чем солнечное летнее утро, потому что оно всем собой кричит об отсутствии проблем. Каждое такое утро само по себе — наказание для тех, кто работает, а им двоим отпуск светил примерно никогда. Сквало какое-то время полежал, пялясь в потолок, но валяться без дела быстро надоело. Он встал, собрал разбросанные по полу шмотки, влез в джинсы, натянул рубашку, закатал рукава до локтей, и, посмотревшись в зеркало, решил не застегивать — пускай придурок любуется. Гокудера в одних джинсах сидел на подоконнике и курил в окно. Сквало остановился на пороге, разглядывая его, и отчего-то залип на босых ступнях. Гокудера обернулся и уставился на него. Оглядел оценивающе, выдохнул дым и, Сквало, не выдержав, спросил: — Что? — Да так, ничего. Ты, — Гокудера неопределенно обвел его рукой, — охуительно выглядишь. Сквало расхохотался, вытащил из холодильника бутылку вина и налил в два бокала. Бухать с утра не особо хороший тон, ну да ладно. — Тебе повезло, что я не баба, — сказал он, всовывая Гокудере бокал. — Любая баба уже съебалась бы от таких комплиментов куда подальше. Удивляюсь прямо, как тебе вообще удалось потерять девственность. — Как будто твои комплименты лучше, — фыркнул Гокудера. — Не лучше, я вообще их делать не умею, потому и не делаю, — самокритично ответил Сквало, отпивая из своего бокала. Вино оказалось неплохим, особенно после всякого адского пойла типа виски и текилы. — Бухаем с утра, — прокомментировал Гокудера. — Прям как будто все заебись. — Пока нам не свернули шеи, все неплохо. — Сквало похлопал дверцами шкафов и составил на стол все, что могло сойти за завтрак. — Было бы вообще круто, если бы я знал, что творится, и как там босс. Воцарилось молчание. По предварительной оценке Сквало — напряженное. Он покосился на Гокудеру, но тот продолжал курить и не смотрел на него, так что Сквало принялся кромсать холодный бекон — жрать хотелось просто зверски, как всегда после веселой ночки. — У вас с Занзасом было что-нибудь? — после долгого молчания наконец спросил Гокудера. Выбросил окурок в окно, подумал секунду и снова потянулся за пачкой. Похоже, жратва откладывалась. Сквало усмехнулся, положил нож на стол и тоже влез на подоконник, свесив одну ногу. — Неожиданно. Считаешь, что ты вправе задавать такие вопросы? — Ты мне скажи. — Теперь Гокудера смотрел на него. — Если я не вправе, значит, не отвечай. — Спасибо, блядь, за разрешение, — расхохотался Сквало, но Гокудера остался серьезным. — Ладно, хуй с тобой. Не такой уж это и секрет. Вернее, — Сквало щелкнул пальцами, подбирая верную формулировку, — это вообще не секрет, просто до тебя никто в лоб не спрашивал. Все предпочитают додумывать и собирать сплетни. — Ну, я спросил, и, видимо, могу рассчитывать на ответ? — справедливо рассудил Гокудера. — Пожалуй, можешь, — после секундного раздумья сказал Сквало. — Ну и? По виду Гокудеры можно было сказать, что он спокоен, но взгляд выдавал с головой — ревнивый, бешеный, жадный. Болезненный. Сквало по себе знал, как это чувствуется, а теперь будто видел себя со стороны. Себя семнадцатилетнего в исполнении двадцатипятилетнего Гокудеры. — Не было, — честно ответил он, опустив подробности о годах подростковой дрочки на Занзаса и десятках зазубренных мечей, которыми колошматил все подряд после того, как привозил ему очередную шлюху. Все это было и помнилось отлично, но потом прошло. Утихло, переросло в нечто совершенно другое. Не любовь и не страсть даже, больше — бесконечную преданность, уважение и бесконечное же понимание, что без Занзаса его жизнь просто потеряет смысл. Возможно, такая позиция и была ущербной с точки зрения всех диванных психологов, день и ночь долдонящих о том, что смысл жизни, блядь, надо искать в себе. Сквало другой жизни себе не желал. — А хотелось? — продолжал допрос Гокудера. — И ты поверишь, если я скажу, что нет? — усмехнулся Сквало. Гокудера покачал головой и прикурил измочаленную сигарету, которую все это время комкал в пальцах. Хотя, ее теперь лучше было выбросить. — Ну вот видишь. Так что я не буду этого говорить. — Сквало решил быть с ним честным до конца. — В какой-то момент хотелось настолько сильно, что думал, ебнусь, если не получу. Но Занзаса как раз упекли за решетку и пришлось разгребать хуеву тучу проблем в Варии, помогать Занзасу, нанимать адвокатов, ликвидировать свидетелей, да много забот было тогда… Старому хрычу приспичило именно в этот момент кони двинуть, вы из Японии понаехали. Савада твой с выпученными глазами носился по Палермо, пытаясь усидеть на десяти стульях разом. Суматоха такая была, что любой крышей поехал бы. Да что я тебе рассказываю. Сам все знаешь. Гокудера кивнул, глядя в окно. — Нам всем тогда пришлось очень быстро повзрослеть, — сказал он. — Я всегда был взрослым. — Сквало откинул голову на откос и тоже уставился в окно. — Знаешь, есть люди, которые детьми не были никогда. Ты, я, Занзас — мы такие. Мы сразу знаем, что к чему. Что ничего в этом мире не достается просто так и за все надо платить. Когда Занзаса закрыли, и я встал у руля… мне пришлось пересмотреть многие вещи. Например, что секс и работу лучше не мешать, особенно если занимаешься тем, чем занимаемся мы. Что в один херовый момент на тебя может свалиться ноша, которая окажется не по зубам. Что в этот же самый момент выяснится, что положиться тебе не на кого, за исключением пары человек. И тебе в одиночку тащить все это дерьмо на своем горбу, потому что больше некому, а бросить все и съебать в закат совесть не позволяет. Да, — весело кивнул он на насмешливый взгляд Гокудеры, — представь себе, у меня есть совесть. — А друзья? — Гокудера понимающе прищурился. — Дино? — Да. — Сквало улыбнулся, вспомнив о нем. — Каваллоне всегда здорово выручал меня, в какой бы жопе я ни оказался. Я его тоже, но как-то так получается, что в жопе я оказываюсь куда чаще, чем он. — Дай угадаю. — Гокудера щелкнул по сигарете, сбивая пепел за окно. — Когда вы вытащили Занзаса, и он вернулся, ты посмотрел на него другими глазами и понял, что лучше не надо. — Ну нихуя ж себе ты Нострадамус. Да, так и вышло. Помню, он зашел в Варию, охуел от того, как четко я там все организовал и сказал что-то типа «ну и нахуй я здесь нужен теперь?». А я сказал: «Ты босс. Если бы я не был уверен в том, что ты вернешься, бросил бы это все нахуй в первый же день. Так что это все твое, а мне дай просто делать мою работу». — А сейчас? — Что? — Хочется? Сквало подался вперед и поцеловал его в яркие, припухшие, горькие от табака губы. — Если бы я хотел кого-то другого, то не стал бы заводить всю эту канитель с тобой, — резонно заметил он. — Оно мне вообще надо было, башкой подумай? — Если бы мы думали башкой, то сейчас торговали бы ебалом в квестуре, а не сидели здесь. В лучшем случае. — Гокудера положил подбородок на скрещенные на коленях руки. Сквало почесал в затылке. — Немного не так я себе представлял сегодняшнее утро, — в конце концов признался он. — А ты его представлял? — Честно? Да, пару раз, когда ты совсем уж тупо палился с разглядыванием. — И что именно ты представлял? — Ну уж точно не допрос с пристрастием на тему моих чувств к Занзасу по шпане. — Сквало спрыгнул с подоконника, уселся за стол и вонзил вилку в кусок мяса. — И ты меня отвлек от жратвы, а я такого не прощаю. — Я буду ждать мести. — Гокудера спустил ноги на пол, выпрямился и потянулся. Сквало зацепился взглядом за подтянутый живот и впервые за все время с того момента, когда сел на самолет в Палермо, подумал, что, возможно, из этого гребаного вояжа даже получится извлечь плюсы. Гокудера уселся рядом с ним за стол. Судя по скорости, с которой он начал уплетать все подряд, не один Сквало проголодался. Секс выматывает не меньше стресса. — Нам нужен план, — изрек Гокудера с набитым ртом. Он больше не выглядел ревнивым страдающим идиотом. Вот и хорошо, значит, объяснения Сквало его удовлетворили. — Для начала хорошо бы понять, что за дерьмо вокруг творится, — сказал Сквало. — И переговорить с Лал. Или с кем-нибудь из штаба. Я согласен даже на Реборна, если других вариантов нет. — Все еще злишься на него? — Гокудера потыкал вилкой в тарелку с оливками. — А сам как думаешь? — спокойно спросил Сквало. — У ублюдка был решающий голос на Совете, и он отдал его Саваде, хотя до этого полжизни носился с Занзасом, пока тот взрослел, и похуй было, что приемный. Ладно хоть стрелять его научил заебись, и на том спасибо. — Я думаю, он руководствовался благом Семьи, — осторожно сказал Гокудера. — Из Занзаса получился бы гораздо более жесткий босс, не отрицаю, но Цуна стал им по праву наследования. Порядок есть порядок, всегда так было. Альянс не простил бы Тимотео, отдай он Семью приемному сыну, когда выяснилось, что есть потомок по крови. Занзасу бы из-за этого житья не дали. И Реборн это предвидел. Тема Реборна и его подковерных игр до сих пор действовала Сквало на нервы, пожалуй, даже почище, чем Занзасу. — Защищаешь его? Ну-ну, — даже не скрывая раздражения, бросил он. — Я не защищаю, просто пытаюсь быть объективным, — пожал плечами Гокудера. — И я думаю, что Цуна отличный босс, пусть он поначалу и терялся. — Реборн всегда руководствовался только собственными интересами, — отрезал Сквало, которого порядком подзаебала эта тема. — И отлично понимал, что Занзас с него не слезет, пока не выжмет все, что тот может сделать для Вонголы. Мудаку хотелось на покой и трахать твою сестрицу, а то, что отдает Семью пацану, из которого мафиозный босс, как из меня балерина, похуй, и давай уже закроем эту тему. — Аккуратнее, — холодно предупредил Гокудера. — Я могу и разозлиться. Сквало прищурился. Он остро чувствовал перемену настроения, и ему совсем не нравилось, куда движется весь этот гребаный разговор. — Скажешь, я неправ? — с вызовом спросил он. Гокудера поразмыслил пару секунд и решительно мотнул головой: — Ты прав насчет того, что у Цуны не было никакого опыта, но забываешь о том, что у него и выбора не было. Это был компромисс, предложенный доном Тимотео, который поддержали Альянс и ЦЕДЕФ. Хотя, конечно, поначалу нам пришлось несладко. — Он прямо посмотрел на Сквало. — И вы здорово помогли. Хоть я сперва и считал тебя полным кретином. — Да ладно? — Сквало скептически изогнул бровь. — Откровения поперли. Мне нравится. Это лучше, чем обсуждать гребаного Реборна. Ну давай, колись, что ты там еще обо мне думал. Гокудера аккуратно положил вилку на стол и развернулся на стуле к нему лицом. — Тебе краткую версию или как есть? — уточнил он. — Мы же, вроде, начистоту решили? — Сквало отодвинул тарелку и скрестил руки на груди, изучая его. Услышать мнение о себе оказалось неожиданно интересно. — Ладно. Сам напросился. — Гокудера стервозно ухмыльнулся. — Вечно орущий, тупой, размахивающий мечом по делу и без, двинутый на боссе мудак. Продолжать? — Для начала достаточно, — оценил Сквало, слегка уязвленный. — Моя очередь. Или тебе не интересно? — Почему ж, — немедленно отозвался Гокудера. — Очень даже, валяй. — Чокнутый пироман, — выдал Сквало первую мысль, которая пришла ему в голову, когда он, еще не зная Гокудеру лично, читал отчеты о нем и его методах работы. — Дерганый псих, трепло, помешанный на Саваде на всю голову. — Мудака забыл, — подсказал Гокудера, но глаза его нехорошо сверкнули. — Точно, — поправился Сквало, наклоняясь вперед и намеренно сокращая дистанцию между ними. — Тот еще мудак. — Недоумок с луженой глоткой. Кровь бросилась Гокудере в лицо, и Сквало понял, что тот вошел в раж: по скулам стремительно растекался румянец, искусанные губы дрожали в сдерживаемом порыве заорать отборным матом, и зрелище было потрясное. Будоражащее, горячее, хоть сейчас вали и еби, будет злиться, сопротивляться и подставляться. — Неуравновешенный придурок, — парировал Сквало, представляя, как трахает его, завалив на стол и закинув ноги себе на плечи. Гокудера в его фантазии упирался пятками ему в ключицы, выгибался, орал, матерился и выпрашивал больше ласки. — Ебнутый отморозок, — процедил Гокудера, бешено сверкая зелеными глазищами. Разозлился не на шутку, придурок, того и гляди, кинется. — Агрессивный, взбалмошный, скандальный кретин, — на вдохновении выдал Сквало. — А ты… Ну хватит. Договорить ему Сквало не дал. Подался вперед, схватил за запястье и рванул на себя. Гокудера, явно не ожидавший такого поворота событий, на мгновение потерял равновесие, и этого хватило для аккуратной, но точной подсечки. Гокудера плюхнулся к нему на колени, и Сквало, заломив руки ему за спину, поцеловал. Тот дернулся, яростно выдохнул в губы какое-то ругательство и не менее яростно ответил на поцелуй. Сквало перехватил его запястья левой рукой в жесткой, но аккуратной хватке, памятуя о том, как под этими пальцами трещат кости и ломаются шеи, положил правую руку на затылок, стиснув еще влажные после душа волосы. Целовал и думал, что надо чаще устраивать такие перепалки. Заводит. Особенно когда на провокации так быстро и азартно ведутся. — Охуенно трахаюсь, ты хотел сказать? — спросил он, когда Гокудера, притершийся к нему, насколько было возможно, застонал совсем уж откровенно. — Руки отпусти, — хрипло попросил Гокудера. Сквало отпустил. Гокудера уперся ладонями в его плечи, приподнялся, перекинул ногу через бедра, сев верхом. Поцеловал сам, обхватив ладонями лицо, сладко, глубоко, дразня и обещая, прогнулся под настойчивыми прикосновениями. Сквало потянул его за волосы, заставив откинуть голову, прикусил зубами под кадыком, скользнул губами вниз, ставя новые метки поверх тех, что остались после сегодняшней ночи. Шея у придурка была чуть ли не главной эрогенной зоной, это Сквало быстро понял, вело Гокудеру от прикосновений к ней на раз, да и вообще он оказался на удивление чувствительным. То ли давно не было никого, то ли просто дорвался до того, кого на самом деле хотел. Сквало вот дорвался и жалел сейчас только об одном — что тянул резину и не трахнул раньше. Он подтянулся выше, оставил на шее влажный след от языка, потеребил сережки в ухе, прикусил, выпустил, прихватил губами... И со вздохом отодвинулся. Останавливаться не хотелось, но у них тут, на минуточку, война. Сквало откинулся на спинку стула, оставив руки лежать у Гокудеры на бедрах. Гокудера медленно, будто во сне провел ладонями по его груди, посмотрел поплывшим взглядом и выдохнул: — Хочу тебя трахнуть. — Посмотрим, как себя вести будешь. Может, и дам. Потом, — усмехнулся Сквало. Переместил ладони на его ягодицы, сжал, потянулся за поцелуем, и Гокудера поцеловал, обняв его за шею, но почти сразу отстранился. — Мастер облома, блядь, — вздохнул он и ткнулся лбом в плечо. — Вот кто тебя просил? — Долг, — ответил Сквало, гладя его по взмокшей спине. Гокудера вжимался твердым членом в его живот, Сквало и сам был возбужден не меньше, в тесных джинсах становилось уже откровенно неудобно, даже болезненно, но незавершенные дела нервировали и мешали расслабиться. Возможно, это все пагубное влияние утра, которое требует куда-то нестись и действовать. Ночью все было проще. — Ладно. — Гокудера мстительно куснул его за плечо и выпрямился. — Ты прав. Оставим до вечера. У меня есть пара идей. Пошли. Он поднялся, красноречиво покосился на бугор в штанах у Сквало и за руку потащил его в прилегающую к кухне гостиную. — Ну нихрена ж себе! — изумленно присвистнул Сквало, застыв на пороге. Всю центральную стену, на которой еще вчера висела пара очевидно дорогих картин и большой плазменный телевизор, теперь занимали фотографии, заметки, распечатки и какие-то совсем невнятные клочки бумаги, соединенные между собой нитями разных цветов. Сквало не раз видел подобную хуйню — в фильмах и сериалах про копов, которые адски любил Бельфегор и частенько смотрел прямо на общей кухне. — Ты когда успел? — спросил Сквало и, подойдя ближе к стене, принялся внимательно изучать «улики». Несколько нитей сходились на прокуроре, мэре и начальнике полиции, и все без исключения — в центре на большом бумажном квадрате с нарисованным на нем знаком вопроса. — Я не спал почти. — Гокудера взял с тумбочки массивную металлическую пепельницу, по-турецки уселся на пол, вытащил из пачки сигарету и закурил — Ты вчера быстро уснул, а со мной это бесполезно, я и в спокойные-то времена херово сплю, ну, я говорил. Вот, подумал, хоть полезное что сделаю пока. Сквало, угукнув, отступил от стены и уселся на пол рядом с ним. Понимания происходящему проделанная Гокудерой работа не добавила, но Сквало по себе знал, как муторно и, главное, опасно сидеть без работы деятельному человеку вроде него. Лучше уж пусть этой херней мается, чем изнывает от безделья в ожидании новостей. — Я полночи и все утро звонил в штаб, — выдохнув дым, сказал Гокудера. — Вообще глухо. Линия перегружена, шумы, помехи, как будто пытаешься в преисподнюю дозвониться. — Блядь. — Сквало потер лоб рукой. — Хрень полная. Придется туда идти. — Да. И, как ни крути, нам понадобятся средства связи. — Тогда делаем так. — Сквало встал, принес из прихожей свою сумку и принялся копаться в ней в поисках подходящего шмотья. Удивился было, что волосы не свисают со всех сторон, потом вспомнил и недовольно рыкнул. Надо привыкать. — Ты идешь и затариваешься всем необходимым, я в штаб. Проблем с языковым барьером, надеюсь, не возникнет? — Он вытащил из сумки мятую белую рубашку и огляделся в поисках утюга. Тот нашелся в третьей комнате, минимализмом обстановки напомнившей Сквало его собственные «апартаменты» в Варии: из мебели здесь имелись только большой стол с ноутбуком, принтером и прочими офисными причиндалами — стоило отдать должное предусмотрительности Лал, в явочных квартирах Вонголы всегда было все необходимое, — пара кожаных кресел с высокой спинкой, наполовину заполненный книжный стеллаж и большой встроенный в стену сейф. Гладильная доска со стоявшим на ней утюгом не вписывались в общую кабинетную атмосферу, поэтому Сквало перетащил ее в комнату, которую про себя окрестил спальней — потому что в ближайшее время намеревался спать исключительно в ней и исключительно не один. — Да уж разберусь. — Гокудера, уже одетый в рваные джинсы, футболку и светлые кеды, нарисовался на пороге комнаты. Волосы он снова забрал в хвост, на башке красовались солнцезащитные очки, и все побрякушки были на своих местах. В таком прикиде ему можно было дать лет семнадцать. — Где встречаемся? Сквало пробежался одобрительным взглядом по его фигуре, выключил утюг и надел рубашку. Подошел к окну и осторожно выглянул наружу из-за шторы. — Вон какая-то забегаловка через дорогу, — сказал он, кивнув на яркую вывеску. Гокудера подошел к нему и тоже выглянул в окно. — Там и встретимся. Часов, — Сквало бросил взгляд на стенные часы, — в шесть. Если до восьми не появлюсь, сгребайся и рви когти в Детройт, адрес знаешь? — Знаю, — хмуро кивнул Гокудера. — Но лучше появись. Сквало не ответил. Детройт был крайним вариантом, означавшим, что все остальные не сработали и все охуеть как плохо. — Ладно, погнали, нехер время терять. — Гокудера, психанув, сорвался было с места, но Сквало перехватил его за локоть, притянул к себе и поцеловал. Гокудера, секунду назад олицетворявший собой напряг, медленно расслабился и запустил пальцы в его волосы. Выдохнул словно бы с облегчением, прижался всем телом, ответил на поцелуй жадно, будто они в последний раз виделись, и ведь в самом деле мог так думать, идиот. Нет уж. Сквало был уверен на двести процентов, что так просто и бездарно все просрать сучка-судьба ему попросту не позволит. — Появлюсь, — сказал он. — Ты сам поосторожнее там. Гокудера отстранился и неожиданно жестко посмотрел в ответ. — Я десять лет убиваю людей, — сказал он. — И сам при этом все еще жив. Поверь, Сквало, я знаю, что такое осторожность. — Я тоже знаю. — Сквало убрал руку с его талии. — Но скрыться от ублюдка с фотоаппаратом нам это не помогло. — Найду — прикончу. — Гокудера помрачнел, развернулся и вышел из комнаты. — Встань в очередь. — Сквало задернул шторы и последовал за ним. Пока он надевал ботинки, Гокудера осторожно приоткрыл входную дверь, осмотрел лестничную клетку и кивнул — чисто. Сквало вышел и приложил к замку электронный ключ. — Иди вперед. Удачи. Гокудера остро глянул на него и сбежал по лестнице. Сквало дождался, пока хлопнет дверь подъезда и, не спеша, спустился следом. Выйдя на улицу, огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, направился к метро.

***

Адская кухня, без преувеличения, была его любимым районом и чем-то, правда, Сквало сам точно не мог сказать чем, напоминала дом. Возможно, названием. Или атмосферой — странной, тяжелой, но не давящей, темной, таинственной атмосферой некогда криминального сердца большого города. Сквало припарковал арендованную черную «хонду» около мексиканского ресторанчика на 9-й авеню, в трех кварталах от штаба Вонголы. Надвинул на глаза солнцезащитные очки, сунул руки в карманы и неторопливо зашагал в нужном направлении, не забывая время от времени поглядывать по сторонам. На душе было неспокойно, но, мать твою, когда в последний раз у него было спокойно на душе? Неладное он заподозрил, едва вывернув из-за угла в районе небольшого парка, напротив которого и располагалось серое десятиэтажное здание, ничем не выделяющееся на фоне других, кроме сдержанной вывески «Скай Инкорпорейтед». А больше и ею не выделяющееся, поправил себя Сквало — потому что вывески не было. Более того: здание очевидно находилось не то на реконструкции, не то на этапе закрытия — окна первого этажа были заколочены наглухо, входная дверь опечатана, а рядом с ней околачивались два унылых мужика в типичной для охранников форме, обтягивающей внушительные по размерам пивные животы. Сквало, не замедляя и не ускоряя шага, прошел мимо здания по другой стороне дороги и завернул в первый попавшийся магазинчик, даже не обратив внимания на его направленность. Ему повезло, хотя, это, конечно, как посмотреть: магазинчик специализировался на элитном алкоголе. Сквало пару минут с видом знатока изучал витрину, отметил про себя неожиданно широкий ассортимент — Вонгола знает, где организовывать себе штаб-квартиры, ага, — и обратился к продавцу — невысокому лысеющему мужику, по виду частенько закладывающему за воротник. — Текилу. Литр, — коротко сказал Сквало и положил на прилавок наличку. Дождался, пока мужик вернется с бутылкой, забрал пакет и небрежно поинтересовался: — Не знаешь, что со зданием напротив? Приятель здесь работал, решил к нему заглянуть, а тут на тебе, заколочено все. — Да хер его знает, — пожал плечами тот. — Я особо не интересуюсь, но насколько знаю, все нормально было у них. А тут прихожу такой три дня назад на работу, а там грузчики ковыряются, мебель таскают. Вроде, на продажу его выставили. — А фирма, которая там была, куда съехала? — Сквало попытался изобразить праздное любопытство, хотя на самом деле его терзали отнюдь не праздные недоумение и тревога. — Да хер его знает, — повторил мужик. — Я даже без понятия, чем они там занимались, мутная какая-то контора была, если честно. — Ясно, — протянул Сквало и вышел на улицу. Ситуация становилась все более интересной и запутанной, хотя Сквало предпочел бы, чтобы она уже начала хоть как-нибудь, блядь, распутываться. Топтаться там дальше не имело смысла: хоть охранники, пожалуй, и имели побольше информации о дальнейшей судьбе «мутной конторы», под прикрытием которой в этом неприметном здании располагался штаб одного из крупнейших мафиозных кланов мира, приставать к ним с вопросами было опасно. Сквало редко чувствовал себя беспомощным, но сейчас был именно тот самый случай. Почему-то, добираясь сюда через все мыслимые и немыслимые задницы мира, он не думал о том, что будет, когда они достигнут цели. Дальше все, казалось, должно решиться само собой, невозможно еще ниже упасть, уже и так на самом днище, блядь. Как оказалось — возможно, да еще как. Сквало, сжимая в руке непрозрачный пакет с гребаной бутылкой, решительно зашагал в обратном направлении. Завернул в проулок между домами, сделал вид, что роется в кармане в поисках сигарет, а сам цепко оглядел здание напротив. Ни вывесок, ни табличек, ровным счетом ничего, что могло бы объяснить, что за дерьмо тут, в конце концов, творится! Охранники, видимо, заколебавшись стоять на солнцепеке, зашли в боковую дверь. Проторчав в переулке еще пару минут и убедившись, что ситуация не меняется, Сквало понял, что делать здесь больше нечего, и направился к своей машине.

***

Войдя в двери обозначенного местом встречи итальянского ресторана без десяти минут шесть, Сквало обнаружил Гокудеру за столиком в дальнем углу. — Судя по твоему лицу, мы в жопе, — сказал Гокудера, одарив его мимолетным взглядом из-под кепки. — В полной, — подтвердил Сквало и плюхнулся на стул напротив него. — Давай хоть пожрем, что ли. — Я заказал уже. — Гокудера наморщил лоб, будто вспоминая, но потом махнул рукой. — Не помню что, но что-то заказал. — Да похуй. — Сквало оглядел практически пустой зал. Похоже, итальянская кухня в будний день на Стейтен-Айленд не пользовалась особой популярностью. — В штабе пусто, вернее, оттуда три дня назад все вывезли. Гокудера скривил губы и смачно выругался. — Я уже заколебался, как попугай, повторять одно и то же, но это все пиздец как странно, — сказал он и потер красные от напряга глаза. Сквало отметил про себя, что сегодня надо сперва дождаться, когда придурок уснет, а потом уже вырубаться самому. И этого вырубить, если не уснет сам. — А я заебался это слушать, — отрезал он. — Мирч та еще перестраховщица, возможно, это просто обманный маневр. Или пмсный псих, она же баба, в конце концов. Гокудера, несмотря на серьезность ситуации, улыбнулся. Полез в карман джинсов, вытащил телефон и положил его на стол перед Сквало. — Все необходимые контакты я туда уже забил, — сказал он. Дождался, пока подоспевшая официантка поставил на стол их заказ — вполне приемлемые на вид и запах капонату, пасту с морепродуктами и салат — и когда она наконец свалила, понизив голос, спросил: — Что будем делать, если не получится выйти на Мирч в ближайшие дни? Свяжемся с нашими в Италии? — Исключено, — сказал Сквало, принимаясь за еду. — Можем подставить их и себя. Если Лал и остальные живы — а я не вижу причин, по которым им приспичило бы всем разом сдохнуть — то они сами на нас выйдут в ближайшее время. — А если все-таки нет? — помолчав, спросил Гокудера. — Да брось, — сказал Сквало. — Они просто страхуются. У нас есть немного времени, поэтому предлагаю подождать. А параллельно, — он внимательно посмотрел на Гокудеру, — можно проверить штаб, вдруг какую зацепку найдем. — Сегодня? — Ночью. — Можно. Делать все равно нечего. — Тогда доедаем и погнали, надо подготовиться.

***

Проникнуть в здание никакого труда не составило: охранники дрыхли в своей каморке без задних ног, а Гокудера профессионально взламывал замки. Девять из десяти этажей выглядели так, как выглядит любой этаж любого офисного здания ночью после окончания одного рабочего дня и в преддверии следующего. Одним словом, ничего не изменилось, за исключением того, что все было покрыто толстым слоем пыли. Какую бы мебель ни таскали грузчики, которых видел продавец из того магазинчика, они опустошили только первый этаж, и то наполовину. Сквало скорее поверил бы, что те грузчики мужику просто померещились с бодуна. — Что думаешь? — спросил Гокудера, когда они, пройдясь по этажам, встретились около пожарной лестницы. — Я думаю, это послание, — оглядевшись, ответил Сквало. — Вряд ли наши итальянские друзья знают про местонахождение штаба. Мы, в конце концов, об этом не орем на каждом углу. Но если принять во внимание масштабы заварушки, силу противника и предположить, что мы притащили за собой хвост, на месте Лал вполне разумно обеспечить таким образом собственную безопасность. — Инсценировать переезд и понаблюдать, что будет, — кивнул Гокудера. — Умно. — Они знают, что мы здесь, — заключил Сквало. — Не удивлюсь, если следят. Пока сидим на жопе ровно и ждем. — Я надеюсь, ждать не придется слишком долго, — буркнул Гокудера. — Лучше бы им объявиться с готовым планом действий. Сквало промолчал, но мрачно подумал, что идеальные сценарии — это не про них.

***

На исходе третьего дня Сквало готов был покрошить Адскую кухни на британский флаг, завоевать для Вонголы пару-тройку стран третьего мира и идти войной против неведомого врага в одиночку просто чтобы, мать твою, сделать хоть что-то! Первым не выдержал Гокудера. — Да где они, блядь, ошиваются. — Он вскочил и начал мерить шагами комнату, взъерошивая пятерней волосы. — А что, если мы ошиблись, и им самим нужна помощь? Сквало сидел на диване, уперев локти в колени, и напряженно думал. Такой вариант он не исключал. Здравый смысл подсказывал, что ничто не мешало противникам, отследи они их путь до Нью-Йорка, попытаться покончить с ними раз и навсегда. Выжидать было нечего, они с Гокудерой застряли здесь без помощи и поддержки. Голыми руками их, безусловно, не возьмешь и, начнись заварушка, они бы дорого продали свои жизни. Нет, хвост за ними был вряд ли. Это, в свою очередь, ставило под сомнение вариант с тем, что Лал сотоварищи ждут удобного момента и перестраховываются, чтобы не попасть под раздачу самим. За эти дни можно было проверить все вдоль и поперек и убедиться в отсутствии преследования, да и, в конце концов, они все отличные бойцы и могут дать отпор любой силе… Почти любой. Как выяснилось. Сквало потер ладонью лоб. Занзас ясно дал понять, что они с Гокудерой должны исчезнуть и не давать знать о себе никому в Италии, пока не получат подкрепление. Один звонок мог все испортить, свести на нет все их усилия по гребаной конспирации и лишить Вонголу козыря в рукаве. Но Занзас там, и он, так или иначе, действует, а они здесь и сидят на жопе. Продолжать ждать, сходя с ума от тревоги и бездействия, не осталось никаких сил. — Я так больше не могу. — Гокудера остановился посреди комнаты, взъерошил волосы на затылке и нервно посмотрел на него. — Надо что-то делать. — Согласен. И сделаем мы вот что. — Сквало поднялся. — Если Лал или хоть кто-нибудь, блядь, не объявится до завтрашнего вечера, я звоню Каваллоне. — А потом? — Все будет зависеть от того, что он скажет, — сказал Сквало, не веря сам себе. — Или тебе слабо ослушаться прямого приказа босса? — Дело не в этом. — Гокудера сел на диван и невидящим взглядом уставился в стену. — Давай допустим на минуту, что мы с тобой — единственные, на кого наши могут рассчитывать. Допускать такое Сквало пиздец как не хотелось, но какие варианты? — Если мы сейчас подставимся по-глупому или попадем под раздачу, кто потом будет разгребать все это дерьмо и ставить Вонголу на ноги? — спросил Гокудера, но вопрос был очевидно риторическим, потому что ответа на него у них не было. — Значит… — Сквало сел рядом с ним, касаясь коленом колена, — Детройт? Гокудера отрывисто кивнул. Сквало закрыл глаза. Когда все варианты исчерпаны, и остался последний, это равносильно проигрышу. — В любом случае ждем завтрашнего вечера, — твердо сказал он. Сдаться они всегда успеют. Гокудера потер пальцами виски и сумрачно посмотрел на него. — Я не выдержу, — сказал он. — И так уже на стенку лезу. — Не ты один, — резко ответил Сквало. — Надо набраться терпения, сразу видно, ты никогда не сидел в засаде. — Почему, сидел, и это другое. — В чем же? — В том, что охотишься ты, а не на тебя, — отрезал Гокудера, но разом будто обмяк и растерял всю злость. Вытащил из кармана джинсов пачку сигарет, закурил, нервно, быстро затягиваясь и глядя в окно. Встал, подошел к столу, схватился за полную окурков пепельницу — половина, конечно, сразу вытряхнулась на пол. Гокудера выругался, принялся собирать окурки, локтем смахнул на пол стакан с виски. Стакан разбился, украсив и без того живописно припорошенный пеплом дорогой ковер блестящими осколками и стильными алкогольными разводами. Гокудера сел на пол и обхватил руками голову. Сквало вздохнул. Если так пойдет и дальше, придурка проще вырубить, чем наблюдать его истерики. Сквало подошел к нему, встряхнул за плечо и сказал: — Хватит психовать. Одевайся и пошли. — Куда? — вскинулся Гокудера. Глаза у него были абсолютно больные. — А если Лал заявится? — Как заявится, так и подождет, у нее, если ты не в курсе, есть ключи. Вставай. Прогуляемся, в кабак зайдем, выпьем, блядь. — Он вытащил сигарету у Гокудеры изо рта и смял в пепельнице. — По дороге покуришь. Пошли, говорю, кукуем здесь, как на привязи, от этого только хуже. Сквало выпрямился, забрал рукой патлы, чтобы откинуть их за спину… вспомнил, что никаких патлов больше нет, и только разозлился сильнее. Им определенно нужно было перезагрузиться. Прогуляться, выпить — это программа минимум. В идеале не помешало бы об кого-нибудь почесать кулаки. Гокудере тоже полезно будет, сидит весь, как на иголках, псих бледный, того и гляди, бомбанет, а если бомбанет, то никому мало не покажется. — Ладно. — Гокудера грохнул пепельницей об пол, встал и принялся одеваться.

***

Бар, в который они в итоге зарулили, назывался «Умри и действуй». Гокудере понравилось название, да и Сквало посчитал, что им подходит, так что решение было единогласным. В баре вовсю тусил народ. Неудивительно — Сквало вспомнил, что сегодня пятница. Контингент забегаловки оставлял желать лучшего, но это было даже к лучшему. С настойчивым желанием начистить кому-нибудь морду, да так, чтобы живого места не осталось, Сквало не собирался делать ничего, кроме дальнейшего культивирования. При имеющемся раскладе и должном рвении такую развлекуху себе на вечер обеспечить — как два пальца об асфальт. Сквало прошел к стойке, уселся на высокий стул. Гокудера последовал его примеру. На них косились — опытные взгляды сразу распознавали иностранцев. Ко всему прочему, иностранцев при деньгах. Вечер обещал быть томным. — Привет, мальчики. — К ним неторопливо подплыла барменша, высокая крупная негритянка в майке с надписью «В моей работе нужно знать, когда уходить». Протерла стойку перед ними на удивление чистым белым полотенцем и спросила: — Что будете пить? Сквало посмотрел на Гокудеру. Тот ответил неопределенным жестом, означавшим, надо думать, «выбирай сам». — Виски, — сказал Сквало, решив продолжить тем, с чего сегодня начали. — И на закуску что-нибудь. На ваше усмотрение. Барменша отчалила, а Сквало сел на стуле вполоборота и вскользь оглядел зал. — На кого ставишь? — мрачно спросил Гокудера, без сомнения, верно истолковав его маневр. Они в последнее время вообще понимали друг друга с полуслова. — Теплая компания за дальним столиком в правом углу, — сказал Сквало. — Глаза скоро обломают. Барменша поставила на стойку два идеально чистых стакана, маленькое ведерко со льдом и тарелку мясной нарезки. — Оставьте бутылку, пожалуйста, — попросил Гокудера. Барменша смерила его оценивающим взглядом, бухнула на стойку бутылку «Джонни Уокера» и с достоинством удалилась. — Как насчет троицы за столиком у двери? — предложил Гокудера, разливая виски. — Полминуты, на большее их не хватит, — поморщился Сквало, мимоходом глянув в указанном направлении. — Даже не разогреемся нормально. — Не скажи, у двоих под куртками ножи спрятаны, а у третьего кастет. Я приметил, когда заходил. — Гокудера вскинул бровь и зловеще улыбнулся. — Мы им тоже понравились. — Моих больше, — не сдавался Сквало. — С этим не поспоришь, — хохотнул Гокудера. — В идеале всех бы подтянуть. Подразним их? И прежде, чем Сквало успел возразить — хотя, возражать он не стал бы, с чего вдруг? — Гокудера потянулся к нему и медленно и сладко поцеловал в губы. Судя по реакции публики, спектакль удался. Гопники за дальним столиком немедленно возбудились и зашевелились, бросая в их сторону плотоядные взгляды. Ну еще бы, по их мнению все, кто не обладает размерами и грацией медведя, — легкая добыча. — Идиот, — восхитился Сквало, наливая им еще. Виски оказался отличным. — Они же сейчас не выдержат, а разносить этот притон не хочется. Мне здесь понравилось. — Мне тоже. — Гокудера явно приободрился, окрыленный вырисовывающейся перспективой хорошей драки. — Мы и не будем ничего разносить, выйдем, как приличные люди, через дверь. — На вашем месте я бы валила отсюда да поскорее, — вполголоса сказала барменша, как бы невзначай возникая рядом с ними и полируя и без того сверкающую стойку. — Невежливо вы с клиентами, — упрекнул Гокудера. — Да мне-то что, я не о себе пекусь. — Она устремила взгляд на примеченную ими теплую компанию скинхедов. — Эти ублюдки на вас глаз положили, как только вы вошли. Они здесь часто ошиваются, караулят легкую добычу. — Благодарим за беспокойство, синьора, — чопорно отозвался Гокудера, вызвав у барменши удивленный взгляд, видимо, на традиционное итальянское обращение. — Но мы не настолько легкая добыча, как может показаться на первый взгляд. — Мы вполне способны за себя постоять, уж поверьте. — Сквало налил им по полстакана и бросил на стойку несколько купюр, не забыв продемонстрировать всему бару внушительную стопку наличности. От этого вида всполошились даже те, кто раньше сидел смирно. — Пей давай и валим, пока это прекрасное заведение не стало полем боя. — Он выпил, подождал, когда Гокудера тоже опрокинет свою порцию и подвинул бутылку барменше. — Мы завтра зайдем. Возможно. — Если все и дальше будет в жопе, точно зайдем, — сказал Гокудера, спрыгивая со стула. — А если не зайдем, значит, все наладилось, — добавил Сквало. Ему определенно нравился такой заклад. — Даже если у вас все будет в норме, все равно заходите. Ваша выпивка будет вас ждать, — проворчала им вслед барменша, убирая бутылку под стойку. Сквало вслед за Гокудерой вышел из бара, краем глаза заметив шевеления позади — их явно не собирались отпускать без сопровождения. — Я тут поблизости подходящий переулок заприметил, — бодро сообщил Гокудера. — Погнали. — Сквало бросил взгляд в помещение бара через окно, убедился, что облюбованные ими ублюдки сорвались с мест, как в жопу укушенные. Гокудера едва успел свернуть в переулок, как Сквало развернул его за плечо и прижал к стене. — Пара секунд у нас есть, — шепнул он и поцеловал его, жадно и горячо, предчувствия продолжение — чуть позже, когда они как следует выпустят пар. Гокудера ответил, подавшись к нему всем телом, и в этот момент их прервали. — Эй, голубки, — раздался резкий окрик. — У меня тоже есть, что пососать, кто первый? Сквало удовлетворенно ухмыльнулся в ответ на хищную улыбку Гокудеры и медленно повернулся. — Как насчет того, чтобы отсосать самому себе? — поинтересовался он у здоровенного амбала, который собой перегородил выход из переулка. За его спиной маячили еще четверо, переулок заканчивался тупиком, так что с точки зрения мудаков, все было решено. Конечно, они же еще не знают, что охотники здесь вовсе не они. Сквало ухмыльнулся, предвкушая веселье. Губы еще фантомно горели после поцелуя, и, пожалуй, будь у него выбор, он предпочел бы продолжить начатое с Гокудерой, но выбора уже не было — пятеро здоровенных мордоворотов с кастетами остро нуждались в их внимании, и кто они с Гокудерой такие, чтобы отказывать в оном, когда сами так упорно нарывались? Амбалы заржали. — Слышь, петушок, — сказал главный, надвигаясь на него. Сквало в качестве разнообразия и чтобы растянуть удовольствие, отступил на пару шагов. — Язык тебе укоротить? — Его язык мне еще пригодится, — заметил Гокудера и выступил вперед, загородив собой Сквало. Тот хотел было предостеречь, чтобы оставил ублюдка ему, но поздняк: Гокудера плавно ушел вбок, уклоняясь от метящей ему в голову руки с кастетом, поднырнул под нее и четкими, выверенными ударами сперва в солнечное сплетение, а потом в основание шеи отправил главаря в нокаут. Громила, не издав ни звука, рухнул ему под ноги, как подкошенный. — Ты подраться хотел или повыебываться? — задумчиво уточнил Сквало, глядя на неподвижно тело. — И то, и другое, — пожал плечами Гокудера. — Ну тогда растяни удовольствие хоть немного, блядь. Тем временем оставшиеся мордовороты, поняв, что случилось непредвиденное, с ревом бросились на них. Вернее, бросились — это громко сказано: в переулке было не повернуться, Сквало даже пожалел, что они выбрали такую узкую площадку. Хорошо, что мечом не придётся махать — в таких условиях проще себя проткнуть, чем попасть в цель. Он отступил вглубь, давая Гокудере возможность для маневра, подпрыгнул, зацепился рукой за торчащую из стены кривую железяку, оттолкнулся ногой от стены и, крутанув в воздухе сальто, приземлился позади всей компании, отрезая им путь к отступлению. — Так что вы там говорили про пососать? Могу помочь, — весело крикнул он, оттягивая на себя внимание двоих замыкающих процессию головорезов. Он поманил их пальцем и отступил на шаг назад, выходя из переулка. В этой стороне улицы очень кстати не горело ни одного фонаря, да и райончик был, мягко говоря, не самый благополучный, так что случайных свидетелей можно было не опасаться. Кинувшихся на него придурков Сквало решил немного помариновать. Он не так уж часто вступал с кем-то врукопашную, но тренировался регулярно. Напавшие на них кретины представление о боевых искусства, очевидно, имели тоже, но только представление, не более того. Сквало немного покрутился, делая вид, что с трудом уходит от атак противников, но это ему быстро надоело. Подпустив одного из них чуть ближе, он аккуратным, но мощным хуком слева свернул ему челюсть, на возврате ткнул второму локтем под подбородок и, развернувшись, вырубил первого ногой по башке. Со вторым пришлось повозиться чуть дольше, тот, видимо, оказался, покрепче, поэтому на него Сквало потратил целых три удара, закончив жестким апперкотом левой, от которого тело ублюдка подкинуло в воздухе и грохнулось на землю. Сквало поставил ногу ему на грудь, размял кисть живой руки и подул на сбитые костяшки. По шпане его из-за худощавого телосложения часто не брали в расчет в уличных драках, и зря: силы в его костях всегда было немерено. Гокудера, судя по всему, тоже не скучал: один мудак валялся вырубленным рядом с главарем, а со вторым он как раз заканчивал разъяснительную беседу. — Ну и кто здесь голубок? — яростно прошипел Гокудера и припечатал кулак к скуле ублюдка. Тот прохрипел что-то невнятное и отключился. — Да заканчивай ты с ними уже, — скучающим тоном сказал Сквало. Сунул руки в карманы куртки и прислонился боком к фонарному столбу с негорящим фонарем. — Ему надолго хватит, пошли. — Я и так закончил, — сказал Гокудера, выходя ему навстречу. И, в отличие от драки, которая оказалась скучнее некуда, вид Гокудеры, яростного, злого и готового продолжать веселье, взбудоражил Сквало куда сильнее. Он огляделся, а потом привлек Гокудеру к себе и жестко поцеловал в губы. — Я бы трахнул тебя прямо здесь, но не хватало только загреметь в полицию за нарушение общественного порядка, — сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал к дому.

***

Сквало захлопнул дверь и оказался впечатанным в нее секундой раньше, чем к его губам прижались горячие губы. — Думал, не дойду, — шепнул Гокудера и содрал с него куртку. В отместку Сквало избавил его от кожанки и дернул за отвороты рубашки. Пуговицы брызнули во все стороны, рубашка осталась висеть у Гокудеры на локтях, стянув руки. Сегодня придурок нацепил таки цацки, и это было очень кстати. Сквало втянул в рот мочку уха, прикусил, языком перебирая серьги, Гокудера выдохнул и прижался к нему, отчаянно пытаясь высвободиться из идиотского плена наполовину расстегнутой рубашки. Сквало не дал — перехватил его запястья левой рукой, правую положил на шею и целовал в губы все то время, пока они продвигались к спальне, не давая вырваться и сказать хоть слово. — Ты… блядь… — успел выговорить Гокудера, прежде чем оказаться распластанным по кровати. — Сейчас посмотрим, кто из нас блядь. Раздевайся, — тоном, не терпящим возражений, сказал Сквало, нависая над ним. — Ну? Гокудера сглотнул. Под светлой кожей дернулся кадык, и Сквало не утерпел — прижался к нему губами, слизывая соль и едва уловимую горечь въевшегося в кожу запаха табачного дыма. — После тебя, — раздался вызывающий смешок, и Сквало поднял голову. Гокудера лежал, опираясь на локти, и ухмылялся. Измочаленную рубашку определенно можно было выбросить, на джинсах наметился внушительный бугор, но он лежал и не двигался, только прожигал Сквало взглядом, как бы спрашивая: и что ты сделаешь? — Нарываешься. — Сквало медленно улыбнулся. — Конечно. У нас ведь тут конкурс на звание бляди года. — Гокудера оценивающе оглядел его. — Ну так что? Сквало выпрямился: Гокудера хочет спектакль — он его получит. Неторопливо расстегнул пуговицы на рубашке до середины, под жадным взглядом стащил ее через голову и отшвырнул в сторону. Щелкнул пряжкой ремня, вжикнул молнией, взялся за пояс джинсов — и тут Гокудера подался вперед. Положил руки ему на бедра, повел вниз, стаскивая штаны и белье, прижался губами к животу, оставил на нем череду горящих отметин и поднял голову. На губах его играла шальная улыбка, а в глазах плясали черти. Сквало положил ладонь ему на затылок, провел пятерней по волосам и сжал их в кулаке. Член стоял, как каменный, прижимаясь к животу, но Гокудера, сукин сын, продолжал пялиться, вызывающе, жадно, и не торопился действовать. — Ну? — не выдержал Сквало. — Смотреть, блядь, будем или трахаться? Гокудера ухмыльнулся и, прикрыв глаза, широко, с нажимом провел языком по его члену. Сквало тряхнуло, он крепче сжал пальцы в непослушных волосах и резко выдохнул, когда Гокудера, наконец, обхватил губами головку. Взял глубже, помогая себе рукой, смял в ладони яйца, насаживаясь ртом на член. Сквало приказал себе быть аккуратнее, но сдерживаться было все труднее, тело била дрожь, в башке шумело, и выпивка здесь точно была не при чем. От вида отсасывающего ему Гокудеры темнело перед глазами. Сквало перебирал его волосы, толкался навстречу, ближе, глубже, и Гокудера позволял, сжимал губы вокруг члена, облизывал, оттягивая кожу с головки, и так сладко постанывал, как будто отсасывали ему самому. Впился ногтями в ягодицы, насадился до упора, сглотнул, и Сквало кончил ему в горло, в последнюю секунду все-таки сорвавшись на стон. — Блядь, — выдохнул Гокудера и прижался лбом к его бедру. Вытер тыльной стороной ладони губы, вскинулся, глянул остро, будто ожидая оценки, и Сквало, вздернув его наверх за плечи, поцеловал так, чтобы сразу было понятно, что сегодня Гокудера Хаято в конкурсе таки победил. Завалил на кровать, с удивительным самому остервенением содрал с него шмотки. Целовал припухшие после минета губы, напряженные шею и плечи, теребил зубами темные твердые соски. Обхватил ладонью твердый член, но Гокудера неожиданно оттолкнул его руку, а потом ловко перевернул их обоих, поменяв местами, и оседлал бедра Сквало. — Привет, — ухмыльнулся он. Наклонившись, упер ладони в матрас по обе стороны от головы Сквало, поцеловал мягко, но возбуждающе, прогнулся под руками. Сквало провел ладонями по его спине, переместил на задницу, сжал ее, дождался резкого выдоха сквозь зубы и устроил руки на его бедрах. Гокудера выпрямился. Глаза его хмельно блестели, член стоял, как каменный, но переходить к следующему этапу обязательной программы он не спешил. Прошелся откровенно оценивающим взглядом по телу, отчего Сквало непроизвольно захотелось вытянуться и расправить плечи, дотронулся до длинного старого шрама справа, под ребрами, и вопросительно вскинул бровь. Сквало все их помнил наизусть. — Ножевое, лет пять назад, — сказал он. — Глупо подставился, сам дурак. Чуть не сдох. — А этот? — Гокудера провел кончиками пальцев вдоль неаккуратного рубца на животе. Шрамов у Сквало было дохрена, но Гокудера, видимо, интересовали самые страшные. — Подарок на память от первого Императора мечей, — усмехнулся Сквало. — Уже под конец поединка отхватил, зря расслабился. — Но ты ведь победил, — заметил Гокудера. — Победил, — кивнул Сквало, поглаживая его по бокам. Оставалось только удивляться его внезапному натуралистическому интересу, особенно с таким-то стояком. Сквало и сам, впрочем, недалеко ушел — трахаться хотелось так, как будто не кончил десять минут назад. Хотя, скорее, на него так действовал Гокудера — его желание, его внимание, его искренность. Доверие, с которым он отдавался, и жадность, с которой брал все, что Сквало мог дать. И ему хотелось давать, все, что есть, ничего не утаивая и не оставляя для себя. — Огнестрел? — Гокудера царапнул ногтем небольшой темный след на правой ключице. — Да, полгода назад. Неудачное задание. Хотя, — Сквало ухмыльнулся, — для мудака, который в меня пальнул, все закончилось еще плачевнее. — Верю. А... — Ну хватит. Моя очередь. — Сквало решительно стиснул пальцы у него на бедрах, пресекая дальнейшие расспросы. Приподнялся, подогнув под себя ноги, и усадил Гокудеру к себе на бедра. На его теле шрамов было не меньше. Сквало коснулся губами одного, на левом плече. Гокудера с присвистом выдохнул у него над головой, губами прижался к скуле. — Шальная пуля в Каталонии, — усмехнулся он. — Царапина, но кровищи было пиздец. На отходе уже, помнишь? — Помню, — кивнул Сквало, сдвинулся ниже и левее, широко лизнул следующий, длинный и ровный рубец, еще розовый из-за новой тонкой кожи. Недавно здесь были швы, а воспоминаний и чувств куда больше, чем от собственных шрамов. — Сам знаешь, от чего он, — тихо проговорил Гокудера, ероша его волосы. — Не забуду точно, блядь. — Сквало посмотрел на него снизу вверх, вздернув бровь. — Натерпелся страха с тобой тогда. Гокудера растянул губы в улыбке и коснулся губами его губ. — Боялся за меня? — Ну не за себя же, кретин. — Приятно слышать. — Я бы предпочел больше такого не говорить. Больно? — Уже нет. — Гокудера покачал головой, внимательно разглядывая его. Сквало положил ладони ему на бедра, вздергивая вверх, придвинулся ближе, прихватил губами сосок, оставил влажный след на животе, и сомкнул губы на члене. Двинулся ниже, насаживаясь, бросил взгляд вверх — Гокудера тяжело, часто дышал, запрокинув голову и вцепившись в его плечи, глаза его были закрыты. Сквало подался назад, выпуская член изо рта, опрокинул Гокудеру на спину и навалился сверху, прижав собой к кровати. — У меня больше шрамов, поэтому я сверху, — ухмыльнулся он. — Нечестно, просто ты старше. Больше возможности было их заполучить. — Гокудера, толкнул его в плечо, но сопротивляться не стал. — Откуда я знаю твои шрамы? — спросил Сквало, вглядываясь в его лицо — с тонкими правильными чертами, обрамленное растрепанными светлыми волосами, очень красивое лицо. — Может, потому, что с тобой я чаще рискую? — предположил Гокудера, поглаживая его по плечу. — Выпендриваешься? — Хочу казаться круче. Моя мама бы на это сказала, что ты — неподходящая для меня компания, — в тон ему ответил Гокудера. — Твоя мама права. Можем прекратить. — Только попробуй. Долго не будет, подумал Сквало, когда настойчиво развел его колени в стороны — Гокудеру уже основательно потряхивало, глаза потемнели, взгляд затуманился, дышал он тяжело и рвано, а смотрел почти невменяемо, трахая взглядом и предлагая себя. Сквало склонился, опираясь на предплечье, провел ладонью по его телу вниз, изучающе, неспешно, огладил член — твердый, перевитый жгутами вен, красивый, как и все в Гокудере. Он вообще был отлично сложен и без одежды выглядел не менее привлекательно, чем в ней. Сквало толкнулся пальцами внутрь, растягивая и готовя под себя, и Гокудера отвернулся, зажмурившись и закусив губу. Бледные скулы затопил румянец, одной рукой Гокудера прикрыл глаза, — Сквало мог поклясться, что это был жест смущения, оставалось только гадать, с чего вдруг, он так не вел себя, когда они трахались впервые, да и потом тоже нет — а второй схватился за его запястье, направляя глубже в себя. Хотелось именно так — без грубости и рывков, тихо, сладко, изматывающе долго, как будто у них в запасе все время мира и нет на пороге никакой войны. Сквало поцеловал его медленно, нежно, так целуют девушек, любимых, — осторожно, боясь причинить боль, — но никак не парней, в глазах которых горит чертово пламя, которые без колебаний идут на смерть, которые несут ее с собой через собственную жизнь, как знамя и крест, с которыми вместе вы прошли через огонь и воду и неизвестно через что пройдете еще. Но Гокудере нужно было именно так. Его перло и выламывало под Сквало от этой незамысловатой ласки и близости, ему всегда ее не хватало, Сквало знал это, чувствовал и намеревался исправить. В их гребаной жизни, среди крови, убийств и жестокости места обычных человеческим чувствам не оставалось, и Гокудера цеплялся за горячечную нежность, которую Сквало, как выяснилось, вполне способен был дать, если хотел, тянулся к нему, отвечая на поцелуи, подставляя шею, часто, сорванно дыша и притираясь телом к телу так, что у Сквало крыша ехала и срывало тормоза. Он вовсе не собирался… так, это было опасно и странно, это предназначалось не для них, не для двух профессиональных убийц подобные нежности, но у Гокудеры оказался еще один талант, помимо всех прочих, которыми Сквало втайне восхищался: он умел доверяться и умел отдавать, это подкупало и льстило, и перед такой искренностью совершенно не возможно было устоять. Сквало трахал его неторопливо, тягуче, наслаждаясь резкими неровными вздохами, редкими стонами — Гокудера тоже сдерживался, но неизбежно плыл, теряя контроль, — податливостью и жаром горячего тела под собой, оглушительным стуком чужого сердца. Гокудера запрокидывал голову, цепляясь то за него, то за кровать, то за влажные после их возни простыни, кусал губы, тихо матерился, дергал за волосы и жадно целовал в шею. — Блядь, ты охуительный, — хрипло шепнул Сквало ему на ухо. Поймал губами губы, прижал его запястья к кровати и начал вбиваться сильнее, сорвался на привычный темп, но Гокудера, кажется, не возражал — крепче стиснул ноги на его талии, откинулся на подушку, посмотрел из-под опущенных ресниц — темных, почти черных, несмотря на светлые волосы — и закусил губу, подаваясь навстречу. — Не сдерживайся, — приказал Сквало. — Хочу тебя слышать. — Нравится, когда под тобой орут? — Гокудера усмехнулся, хватая ртом воздух и на особенно глубоком толчке выгнулся, застонав откровенно и сладко. — Нравится, когда ты орешь, — поправил Сквало, целуя подставленную шею и плечи. — Еще хочу. Больше Гокудера не сдерживался — стонал, выдирал руки из стального захвата, сверкал глазами и охренительно, великолепно отдавался. В какой-то момент Сквало все-таки сорвало, он на мгновение утратил контроль, и тогда Гокудера, вывернув руку, переплел их пальцы. Крепко стиснул в своей руке, дотянулся до губ, целуя бездумно и страстно, сжался вокруг члена, и Сквало кончил — так, что перед глазами все поплыло и в башке поселилась блаженная пустота. Он рыкнул, давя стон, навалился на Гокудеру, тяжело дыша, просунул руку под живот и сомкнул пальцы на его члене, мокром от смазки, болезненно твердом. Двинул пару раз, и этого хватило, чтобы Гокудера вздрогнув всем телом, обхватил его за шею и кончил, тяжело и низко выдохнув в ухо что-то совсем уж пошлое и бесстыжее. Сквало отдышался и скатился с него. Устроился на боку и перевернул Гокудеру к себе лицом, провел ладонью по взмокшей спине, по шее и волосам, отметив, что сердце у придурка колотится, как оголтелое, и жарко от него, как от печки. Гокудера лежал, прикрыв глаза и устроив руку на его бедре, светлые волосы падали на лоб, по щекам растекся румянец, на шее и плечах красовались засосы — вид охуенный, хоть снова вали и трахай. — Если б я знал, как ты выглядишь после секса, трахнул бы тебя еще лет пять назад, — сказал Сквало, разглядывая его и всерьез задумываясь о новом раунде. — Смотри, не влюбись, — с улыбкой ответил Гокудера, не открывая глаз. Сквало открыл рот, собравшись ответить громко и возмущенно — и в этот момент в дверь позвонили. Гокудера вскинулся, как ошпаренный, и ошарашенно уставился на него. Сквало моментально подобрался, сверля его взглядом в ответ. Сонливость и расслабленность как рукой сняло. Гокудера соскочил с кровати и принялся одеваться, быстро, рывками — теперь весь он был один сплошной натянутый нерв. Сквало натянул штаны и рубашку, вытащил из тумбочки пистолет и, кивнув Гокудере следовать за ним, пошёл к двери. Гокудера с пушкой наизготовку замер в паре шагов слева за его спиной. Сквало проверил обойму и снял пистолет с предохранителя. Глазок отсутствовал, спрашивать, кто пришёл, было глупо: если их пришли убивать, то вряд ли стали бы звонить, а это значит... Сквало, держа пистолет примерно на уровне головы противника, повернул защелку, толкнул дверь и отступил на шаг и чуть в сторону, давая Гокудере обзор. — Привет, парни. Я не вовремя? На пороге, сунув руки в карманы брюк и расслабленно привалившись бедром к перилам лестницы, стояла Лал Мирч.

***

— Итак. — Лал взяла со стола пачку Гокудеры, вытащила сигарету и, закурив, со смаком затянулась. — Кто начнет? Они сидели на кухне. Почему-то в любой квартире именно кухня становится эпицентром задушевных разговоров. Возможно, потому, что задушевные разговоры так или иначе влекут за собой стресс, а стресс принято заедать, запивать и закуривать, и гораздо удобнее делать все это в одном месте. Сквало понятия не имел, какого черта подобные логические цепочки делают в его голове именно сейчас. Так вот, они сидели на кухне. Вернее, сидели он и Гокудера, а Лал стояла около окна. Видимо, исключительно потому, что так надо — стоять около окна, когда куришь, потому что дымила сучка все равно внутрь квартиры. — Ты, — сухо ответил Сквало. — Где вы шлялись? Почему так долго? Лал посмотрела на него сверху вниз. Сквало не впечатлился. Лал выпустила в потолок облачко сизого дыма и сказала: — Так было нужно. Терпение Сквало лопнуло. Он встал, шагнул к Лал вплотную, вынудив ее отступить к стене, и обхватил левой рукой горло — аккуратно, но убедительно. — Мы тут, блядь, на стенку лезем, а ты нормально сказать обломаешься? — прорычал он, глядя ей в глаза. — Успокойся, — ровно сказала Лал. Даже сигарету из пальцев не выпустила. — Мы следили за вами, поскольку не были до конца уверены, что вы не притащили за собой незваных гостей. И к слову — если бы притащили, то убить вас им было бы проще пареной репы. Вы, два идиота конченых, вообще не скрываетесь. Руки убери. С полминуты Сквало боролся с отчаянным желанием стиснуть пальцы на горле непрошибаемой сучки сильнее, но потом вечное благоразумие победило: он отпустил ее и отступил на два шага. Лал и бровью не повела, только поправила сбившийся на сторону галстук — на памяти Сквало она всегда носила костюмы на мужской манер. — Ну и как? — с вызовом спросил он. — Был за нами хвост? Лал покачала головой, глубоко затянулась и затушила сигарету в пепельнице. — Не было. Мы все время следили за вашими перемещениями, так что это сто процентов. Хотя, честно говоря, я удивлена, что вы выбрали эту конуру. — Она криво усмехнулась и демонстративно огляделась. — С присущей всем варийцам склонностью к компенсации тебе следовало бы поселиться на Манхэттене в пентхаусе с личным лифтом и роботом-дворецким. — В следующий раз — обязательно, — ледяным тоном пообещал Сквало. — Я бы предпочел, чтобы следующего раза не было, — вмешался доселе молчавший Гокудера. — И если никто не возражает, может, перейдем все-таки к делу? Сквало несколько секунд молча играл с Лал в гляделки, но в конце концов махнул рукой и сел на стул. Связываться с ебнутыми бабами, съевшими на мафиозных разборках не одну дюжину собак, было себе дороже. Лал удовлетворенно кивнула, оперлась бедром о подоконник и ответила: — Мы отслеживаем ситуацию в Италии, как и в других странах, где необходимо защищать интересы Семьи. — Херово что-то вы их защищаете, — не удержался Сквало. К его удивлению, Лал не стала огрызаться, а мрачно кивнула: — Мы облажались. На этот раз все произошло слишком быстро, мы не успели среагировать вовремя. Вонгола — не та цель, которую массированно атакуют каждый божий день. — Эта хуйня явно не сейчас началась, — возразил Сквало. — Это дело не недели и даже не года. Нас окучивают уже давно, и вопрос в том, почему мы, блядь, нихуя не заметили? — Охуели от безнаказанности? — предположил Гокудера. — Заебались? Расслабились? Вариантов дохрена, выбирай любой и попадешь в точку. — Сейчас главное не это, — перебила Лал. — Сделанного не воротишь, нужно исправлять ситуацию. — Что тебе известно? — Сквало встал и заходил по кухне. Три шага вперед — два влево — три назад и дальше по кругу. — Мой контакт в Италии дал кое-какую инфу. — Лал сняла пиджак, повесила его на спинку стула и села, закинув ногу на ногу. — Если вкратце, то вашим боссам, мальчики, приходится несладко. — Занзас? — Сквало резко остановился и повернулся к ней, предчувствуя худшее. Лал тяжело посмотрела на него. — Задержан по обвинению в убийстве мэра. До кучи всплыли старые обвинения и новые свидетели, но кто точно — неизвестно, все в программе защиты. Базиль лично занялся его делом и поднял на уши всех наших юристов, так что стоять они будут до конца. Проблема в том, что Вария и Савада вместе со всеми приближенными под наблюдением, так что толку от них никакого, им бы свои задницы прикрыть. — Твою мать! Сквало походя врезал протезом по стене. На стильных светлых обоях осталась заметная вмятина, сверху посыпалась пыль. Сквало остановился посреди кухни, в бессилии сжимая и разжимая кулаки, и закрыл глаза, отчаянно борясь с подступающей к горлу паникой. В голову стоял сумбур, по спине пробежала струйка пота, и он живо представил Занзаса в тюремной робе со скованными наручниками руками в комнате для допросов тюрьмы Уччардоне. Воспоминания десятилетней давности, как по волшебству, замелькали перед глазами, яркие, страшные и правдоподобные. — Я должен быть там, черт возьми. Гокудера молча хмурил брови. Сквало выдохнул и вновь зашагал по кухне. Три шага — поворот — два шага — поворот — снова три — и вдруг застыл на полудвижении, осененный внезапной догадкой. Повернулся к Лал и глухо спросил: — Он знал что так будет, да? — Наверняка, — кивнула Лал. — Он не стал скрываться и не пустился в бега, хотя мог бы. Он сделал то, что посчитал нужным: вызвал огонь на себя, пока Савада отбрыкивается от официальных инстанций, а мы решаем, что делать. Сейчас все обсасывают убийство Розетти, внимание прессы и общественности на этом сосредоточено, и Занзас, безусловно, в центре внимания, что дает нам возможность для маневра. — Она посмотрела сперва на него, потом на Гокудеру. — Хорошо, что вы оба здесь. Сплавить вас было одним из самых дальновидных решений ваших чертовых боссов. — Я должен быть с ним, — повторил Сквало, невидяще глядя в стену. — Прекрати истерику, — холодно обрубила Лал. — Хочешь сказать, было бы лучше, окажись вы оба за решеткой? Сквало взглянул на нее, но на деле будто бы сквозь. Помолчал, а потом тяжело осел прямо на пол, медленно качая головой. Да, все это было логично, мать его, справедливо и, черт побери, продуманно, но как же, сука, неправильно! — Вот именно. — Лал вытащила из пачки новую сигарету и чиркнула зажигалкой. Гокудера поднялся со своего стула. Подошел к нему, уселся рядом на пол и положил руку на плечо. Сквало видел, что Лал наблюдает за ними с интересом, но было откровенно плевать. Да, он нуждался в поддержке Гокудеры, они нуждались в поддержке друг друга, и самое главное — это работало. — Мы все разрулим, — сказал Гокудера, продолжая сжимать его плечо. — Всегда так было. Мы всегда все разруливали, и я не вижу причин, почему сейчас должно получиться иначе. Не то чтобы его голос звучал очень уж уверенно, но иногда хоть какие-нибудь слова лучше молчания. — Знаю. — Сквало отрывисто кивнул и заставил себя дышать ровнее. Паникой делу — и Занзасу — точно не поможешь. — Кто у руля? — спросил он. — Лус? — Да, — ответила Лал. — Вроде бы, пока справляется. — Как Цуна? — спросил Гокудера. — К слову о Саваде. — Лал одобрительно хмыкнула. — Он неплохо держится, я даже удивлена. Не зря у Вонголы такой громоздкий административный штат, пусть поработают на благо Семьи. Пока ему удается отбрыкиваться, но после того, как взяли Занзаса, его обложили со всех сторон. Счета нескольких фирм под арестом — те, которые им удалось обнаружить. Ну а вообще… — она встала, подошла к холодильнику, вытащила бутылку воды, сделала пару глотков, как будто все это время обдумывала, что сказать, — все довольно хреново. На Вонголу в целом и на вас двоих в частности нарыли все дерьмо, которое смогли нарыть. Не так уж и много, повезло, что работаете вы чисто, — она отвесила Сквало шутовской поклон, — но даже этого хватит на пожизненное каждому. К Саваде, как ни крути, хрен подберешься, он сам рук не марает. Замять все это будет крайне сложно, кое-какая информация уже просочилась в прессу. Не критично, но неприятно, и то ли еще будет. — Жопа. Полная, — констатировал Сквало. — Кто эти ублюдки? — зло спросил Гокудера. — Не так ставишь вопрос. — Сквало встал и снова заходил по кухне. — Какого хуя им надо — вот, что главное. Поймем, что они затеяли, поймем как действовать. Что мудакам нужно? Подвинуть Вонголу? Да это нереально, потому что Сицилия — это Вонгола. Блядь, да вся Италия — это Вонгола, она везде, и так просто потеснить нас не получится. — Если бы эти мудаки рассчитывали, что все будет «просто», они не развили бы такую бурную деятельность, и мы их быстро накрыли бы. — Лал смяла сигарету в пепельнице. — Мы думаем, что они готовят почву для глобального передела сфер влияния. Сперва на Сицилии, потом по всей стране и дальше. И Вонголу они хотят не «потеснить», а уничтожить. Полностью, до последнего рядового. Сквало застыл посреди кухни. Гокудера медленно поднял голову. В его глазах застыла ненависть пополам с изумлением. — Это невозможно, — он даже улыбнулся, неверяще и удивленно. — Вонгола всегда была сильнейшей Семьей Италии. Всегда! — В том и дело, — взгляд Лал стал жестким, — что была. Они встала, сунула руки в карманы и перекатилась с пятки на мысок. Прошлась по кухне, поправила неровно стоявшую на полке вазу, взглянула в окно, задумчиво и тревожно, и когда Сквало практически потерял терпение, наконец, сказала: — Сегодня мы получили подтверждение тому, чего опасались и о чем перед смертью предупреждал дон Тимотео. Наши противники — потомки нескольких семей, которым в свое время Вонгола здорово насолила. Практически уничтожила, если начистоту, так что они были вынуждены убраться из Италии. Мы думали, что навсегда, но, видимо, ошиблись. Долгое время о них не было слышно ровным счетом ничего, но вчера вечером Савада получил вот это. Она вытащила из кармана телефон и передала его Сквало. Тот провел пальцем по экрану и со смесью недоумения и брезгливости уставился на высветившееся изображение. — Это что еще за мерзость? — с нескрываемым отвращением проговорил Гокудера. Фотография, безусловно, не передавала всей омерзительности оригинала, но и этого хватало с лихвой. На савадином столе стоял большой черный пластиковый контейнер. В контейнере лежала раскрытая двустворчатая раковина какого-то моллюска, в них, слава Мадонне, Сквало не разбирался. В середине раковины, там, где обычно росла жемчужина, покоилось истекающее кровью настоящее человеческое сердце. Кровью было заляпано все: раковина, стол, контейнер, попавшая в кадр наверняка принадлежавшая Саваде рука и небольшой бумажный конверт. На конверте стоял причудливый вензель, который показался Сквало смутно знакомым, но он, как ни силился, не мог вспомнить, где же видел его. Гокудера первым нарушил напряженное молчание. — Что в конверте? — спросил он. — Ничего, — ответила Лал. — Герба достаточно. Сквало адресовал ей вопросительный взгляд. — Это фамильный вензель клана семей Дженовезе, — сказала она. — Впервые слышу, — нахмурился Гокудера. — Я тоже. — Сквало встал. — Но теперь я точно знаю, кому вспорю брюхо своим мечом. — Ты сказала, что боялась этого. — Гокудера поднялся за ним следом. — О чем предупреждал дон Тимотео? Лал посмотрела на часы и заправила за ухо темно-синюю прядь. В последний раз, когда Сквало видел ее, волосы были ярко-розовые. Синий катил ей больше. — Сейчас, как в фильмах, ты должна сказать, что это долгая история, — хмыкнул он. — А я должен сказать, что мы никуда не торопимся. Но мы охуеть как торопимся, поэтому не тяни. — Предлагаю обсудить все по пути на базу. — Лал решительно оглядела их. — Собирайте барахло и поехали, здесь вам больше делать нечего. Сквало остро посмотрел на нее. — Мы возвращаемся? Лал улыбнулась и надела пиджак. — Не так быстро, как хотелось бы, но да. Мы возвращаемся.

***

— Что вам известно о Конфликте Кланов? — спросила Лал. Они покинули квартиру на Стейтен-Айленд двадцать минут назад и теперь направлялись… куда-то да направлялись. Лал вела машину сама, без навигатора, по всей видимости, отлично зная дорогу, но о пункте назначения не проронила ни слова, а уточнять Сквало не стал, решив, что на месте разберутся. Гокудера тоже помалкивал, видимо, из тех же соображений. — Ты про последнюю войну за территорию? — уточнил Сквало. — Когда образовался Альянс? Лал кивнула. — Так это когда было, — подал голос с заднего сиденья Гокудера. — Лет семьдесят назад? — Семьдесят четыре, — уточнила Лал. — Да, я об этом. И ты как правая рука босса Вонголы должен знать историю семьи не хуже самого босса. — А ты уверена, что сам босс ее знает? — с сарказмом поинтересовался Сквало. — Проверим как-нибудь, — пожала плечами Лал и обернулась на Гокудеру. — Так что? Освежим твои знания? — Хм… — Гокудера провел рукой по волосам, как и всегда, когда задумывался. — Насколько я помню из рассказов дона Тимотео, конфликт был завязан на праве наследования. Вонгола и союзные семьи отстаивали позицию наследования кресла босса по праву крови, а их противники выступали за выборы, проще говоря — за силовой захват. Это, вроде, было связано с тем, что у консильери какой-то из семей возникли серьезные терки с новым боссом, сыном прежнего. Если память мне не изменяет, на тот момент кодекс чести запрещал силовой передел власти при наличии кровных наследников. Это могло привести к полному развалу всей мафиозной верхушки и к войне всех против всех в итоге. Бессмысленные кровопролития никогда не были выгодны, и боссы, понимая это, решили договориться со всеми несогласными, но не вышло. В итоге Вонгола была втянута в затяжной конфликт, по итогу которой оппозицию уничтожили. Верно? — Почти, — кивнула Лал. — На тот момент еще существовал Совет Кланов, в который входили боссы всех семей. Он в основном разруливал споры о зонах влияния и подобные. Но вопрос о праве наследования всегда решался однозначно: при наличии кровных наследников о выборных и силовых методах не может быть и речи. Вонгола с самого ее основания блюла чистоту клана и отступать со своих позиций не собиралась. Но нашлось несколько семей, категорически не согласных с этим. У них был свой интерес: не всегда боссы из числа кровных наследников хотели продолжать линию предшественника, а некоторые, напротив, продолжали ее вопреки желаниям подручных и консильери. Ну и воспитывать новых боссов из вчерашних сопляков не всем хотелось. А поскольку убийство босса любой союзной семьи без санкции Совета считалось — и по сей день в Альянсе считается — самым тяжким преступлением и однозначно каралось смертью, все недовольные могли отсосать. Также отсасывали сторонники решать проблемы с властями силовыми методами, у нас все-таки не Албания. Но сами же понимаете — сила действия равна силе противодействия. — Лал притормозила, пропуская вперед потрепанный пикап. — В итоге, когда без ведома Совета к хренам взорвали тачку тогдашнего главного прокурора Сицилии вместе с прокурором, его женой и двумя детьми, стало понятно, что схему работы надо менять. — Лал усмехнулась и покачала головой. — Кретины конченые, мы даже сейчас без крайней необходимости копов не трогаем. — Не забывай, что в Италии другие копы, не такие, как здесь, — заметил Сквало. — Ты знаешь, они, что здесь, что в Италии за своих мстят по полной, если идут на принцип, — возразила Лал. — Короче говоря, когда ситуацию со смертью прокурора утрясли и сдали полиции козлов отпущения, встал вопрос, что делать с недовольными. Их, на минуточку, оказалось немало. Кое-кого, конечно, успели порешить, кого-то перетянули на свою сторону, но о том, чтобы ликвидировать всех, и речи быть не могло. И так слишком много шума наделали все эти разборки в течение двух лет. Да и потери среди своих в перспективе могли стать немалыми. В общем, самые крупные на тот момент семьи образовали Альянс, во главе которого встала Даниэла Вонгола. Альянсу предписывалось принимать наиболее важные решения, касающиеся сотрудничества кланов и отдельных важных операций, разруливать конфликты с властями и налаживать полезные связи с ними, а также решать судьбу неугодных боссов. Даниэла объявила об этом на первом заседании Альянса, а всем недовольным предложила катиться к черту. — Дай-ка я продолжу, — предложил Сквало. — Отщепенцы затаили обиду и сейчас решили отомстить? — Не просто отомстить. — Лал усмехнулась. — Вернее, отомстить не всем. Они решили сосредоточить свои силы на нас. Потому что Вонгола — самая древняя, крупная и уважаемая семья Италии. Но они забыли о том, что наш авторитет и репутация основаны на фактах и имеют под собой крепкое основание. Да, нас не любят, но по большей части за то, что мы верны традициям и держимся друг друга. Мы до сих пор от корки до корки соблюдаем Кодекс, омерта для нас не пустой звук, а босс, подручные, консильери, ЦЕДЕФ и большая часть рядовых членов будут стоять за Семью до конца. Так уж повелось. Вонгола едина. Именно поэтому мы — самые опасные противники, и развалив нас, они развалят Альянс. — И обрушат нахрен всю Италию в междоусобную войну, — сказал Гокудера мрачно. — Именно. — Лал, практически не сбавляя скорости, резко взяла влево. Джип занесло, но она, глазом не моргнув, быстро выровняла его. Сквало даже слегка позавидовал ее невозмутимости. — Момент они выбрали филигранно. Савада, стремясь упрочить положение Семьи, рвется в политику, но стремительно теряет позиции в Альянсе. Туда тоже за эти годы набилось крыс. Нынешняя ситуация наглядно демонстрирует всем заинтересованным, что Савада как босс не может защитить даже своих людей, не говоря о союзных Семьях. Фактически лояльными к нам на сегодняшний день остаются только Каваллоне, но толку от них мало. Наши враги пришли забрать назад то, что, по их мнению, принадлежит им. Пришли они, хорошо подготовившись и без особых проблем настроили против Вонголы половину Альянса. Действовали тихо и чисто, даже мы хватились лишь тогда, когда изменить что-то было уже невозможно. Сейчас они плотно работают с полицией и властями. — Лал горько усмехнулась. — Думаю, вам не надо объяснять, сколько ублюдков готовы сдать нас со всеми потрохами при первой удобной возможности. — Новый прокурор — их шестерка? — спросил Сквало. — Не знаю. Не уверена, — помедлив, ответила Лал. — Про него мало что известно, в основном то, что он идеальный работник и все в таком духе. Возможно, он просто невовремя всплывший на нашу голову идейный мудак. Как бы то ни было, палок в колеса он нам навставлял достаточно. — Какого хуя мы его до сих пор не грохнули? — проворчал Сквало. — Мы попытались и едва не спалились. Пришлось быстро убрать исполнителей. Его как будто сам дьявол охраняет. — Лал витиевато выругалась. Сквало, не зная, что на это ответить, уставился в окно. Они давно пересекли городскую черту. По обеим сторонам дороги тянулись пустые поля, изредка мелькали маленькие аккуратные домики, и солнце, как будто с цепи сорвавшись, жарило, как оголтелое. — Лучше бы он оказался подсадной уткой, — проворчал Гокудера. — Когда все устаканится и придется решать вопрос с той инфой, которая просочилась в прессу, это сыграет нам на руку. Сквало не очень-то разделял его оптимизм по части того, что все непременно «устаканится», но высказываться на эту тему не стал. В конце концов, до сего момента они с той или иной степенью успеха умудрялись выпутываться из разных передряг, что вселяло надежду. Но и только. Иллюзий, что все пройдет гладко, Сквало не питал, да и Гокудера тоже вряд ли. Просто, как в большинстве случаев, пытался сделать хорошую мину при плохой игре. — Давайте решать вопросы по мере их поступления, ладно? — с легким раздражением сказала Лал. — Я очень надеюсь, что замять хайп в СМИ через неделю станет нашей самой большой проблемой. — Тебе известны какие-нибудь конкретные имена? — Сквало выжидающе посмотрел на нее. — Скоро все узнаете, ок? Мы приехали, — объявила Лал, останавливаясь перед высокими металлическими воротами. Что располагалось за ними, видно не было, но камеры наружного наблюдения и вооруженные мужики в форме, выскочившие навстречу, когда она посигналила, не оставляли места сомнениям — они на хорошо охраняемом объекте. Ворота бесшумно раскрылись внутрь. Один из охранников махнул им проезжать. Сквало поймал взгляд Гокудеры в зеркале заднего вида. Тот хмурился и настороженно озирался по сторонам. За воротами обнаружилась огромная прилегающая территория с раскиданными тут и там бункерам, палатками и гаражами. В дальней части виднелась посадочная площадка с вертолетом, мимо сновали квадроциклы, и в целом атмосфера и обстановка навевали стойкие ассоциации с военной базой. Сквало знал, что после того, как Вонгола наладила поставки оружия в Китай и на Ближний Восток, а потом, с подачи Верде, начала разрабатывать собственное для эксклюзивного личного пользования, всему этому надо было где-то базироваться. Но раньше на полигонах ему бывать не доводилось, Занзас и Савада обычно занимались этим сами. Лал направила джип к большому ангару в глубине территории. Остановилась, заглушила мотор, сказала весело: — Добро пожаловать в наш новый штаб, — и вышла из машины. Сквало и Гокудера, переглянувшись, тоже выбрались наружу и следом за ней направились к ангару. Ворота ангара были распахнуты настежь. Внутри ожидаемо обнаружились толпы народа в форме и штатском, куча механизмов странного вида, стройные башни маркированных металлических контейнеров и ряды столов с разложенными на них образцами оружия. Навстречу им шел высокий белобрысый парень в камуфляжном комбинезоне, с зеленой повязкой поперек головы. Сквало его помнил — Колонелло, главный спец Вонголы по вооружению и массированным боевым операциям. Они частенько пересекались в Италии на общих сборищах, пока не было принято решение с целью развития бизнеса перебросить часть персонала во главе с Лал в Нью-Йорк. Это стоило обоим Савадам, и старшему, и младшему, а также всем причастным и сочувствующим не одного миллиона нервных клеток: шутка ли, стратегического капитана легендарного отряда «Аркобалено», на счету которого не значилось ни одной проваленной операции, придумали посадить на жопу в штаб. Лал рвала и метала несколько дней, так, что в ЦЕДЕФ пыль столбом стояла до потолка, и смирилась лишь когда ее заместителем назначили Колонелло. По официальной версии — на правах друга и ближайшего соратника, поскольку лишь немногие знали, что они женаты. Подобного рода связи запрещались уставом ЦЕДЕФ, но выпнуть двух лучших оперативников было гораздо большей глупостью, чем позволить им пожениться, так что в итоге от них отстали. Теперь Колонелло мотался на две страны, помогая организовывать работу здесь и замещая Лал в ЦЕДЕФ. Реборн на тот момент уже плотно занимался японским филиалом, Фонг на пару со Скаллом окопались в Китае, Маммон давным-давно свалил в Варию, а Луче заявила, что из Италии ни ногой. Оставался, конечно, еще Верде… но это Верде, он никогда не считал остальных людей достойных прекрасного себя настолько, чтобы работать в команде, и всегда держался особняком. Инфу на сторону не сливал, и на том спасибо. — Рад видеть, парни. — Колонелло поочередно кивнул им в знак приветствия. — Отличную заварушку нам подкинули, да? Надо обсудить план действий. — Здесь шумновато, — заметил Гокудера. — Да, пойдемте в кабинет, — кивнула Лал. По широкой металлической лестнице они поднялись на второй этаж. Лал приложила магнитный ключ к считывателю. Массивные металлические двери с тихим шорохом разъехались в стороны и закрылись за их спинами. Сквало осмотрелся. Похоже, административную часть из Адской кухни перенесли именно сюда — весь этаж занимали офисные помещения с работающими в них людьми в строгой одежде. — Вы не собираетесь возвращаться на старое место? — спросил он у Лал, пока они шли по коридору. — Пока не знаю. Все будет зависеть от того, как мы разгребем то, что наворотим. Лал потянула на себя резную деревянную дверь без табличек и других опознавательных знаков. За ней обнаружился прямоугольный зал с экраном во всю дальнюю стену, длинным овальным столом и стульями вокруг него, оформленный в точности так же, как зал совещаний в ЦЕДЕФ. Даже цветы в горшках, похоже, на тех же местах стояли. Похоже, у кого-то ностальгия по далекой родине. Сквало фыркнул и уселся поближе к проектору. Гокудера занял место напротив, Лал — во главе стола, Колонелло остался стоять рядом с ней, заложив руки за спину. — Итак. — Сквало решил брать быка за рога. — У вас есть какой-нибудь план? — Погодите. — Колонелло поднял руку, останавливая его. — Сперва расскажите все по порядку. Что конкретно произошло в Италии и что вам известно? Сквало и Гокудера переглянулись. — Я не мастер длинных речей, — сказал Сквало, испытывая боль в затылке при одной мысли, что сейчас придется пиздеть без умолку. — Давай ты. Гокудера пожал плечами и кратко, но емко, не упустив ни одной важной мелочи, изложил все, что произошло, начиная с момента, когда у них из-под носа угнали груз. Сквало слушал внимательно — самому не мешало освежить в памяти события недавних дней, которые на фоне непрекращающейся беготни, тревоги и бездействия изрядно потускнели в памяти, — изредка вставлял уточняющие реплики, но в целом Гокудера отлично справлялся. Структурировать информацию и переводить ее в удобоваримый для понимания и изложения вид у него получалось просто мастерски. Сквало обнаружил, что скоро в прямом смысле возбудится от такой нехитрой и ненамеренной демонстрации Гокудерой собственных умственных способностей, и приказал себе завязывать. Мозги были той вещью, которая заводила его в партнере априори, хотя бы потому, что сейчас их редко у кого встретишь. Он не раз и не два убеждался, что котелок у Гокудеры варил как надо, но почему-то пробрало от этого именно сейчас. — Ну, вот и все, наверное. — Гокудера вопросительно посмотрел на него. Сквало кивнул — добавить, в общем-то, было нечего. — М-да. Негусто, — резюмировал Колонелло. — Куча вопросов, из которых половина остаются без ответов даже с учетом того, что известно нам. — Лал, ты обещала фамилии, — напомнил Сквало. — Да. — Лал взяла пульт и развернулась к экрану. На нем замелькали фотографии. Выбрав одну, Лал увеличила ее и сказала: — Во время Конфликта Кланов лидером наших врагов была семья Дженовезе во главе с ее боссом Винченсо. Они и еще несколько союзных им семей не признали власть Альянса и предпочли убраться восвояси. Дженовезе перебазировались в Штаты и обосновались в Чикаго, впоследствии семья разрослась, они отметились и в Лос-Анжелесе, и в Нью-Йорке, и в Мексике, наладив сотрудничество с местными наркокартелями. Через некоторое время Винченсо зачехлился при загадочных обстоятельствах, а боссом стал его подручный, Эрик Коста. — Это наводит на мысли, кто же на самом деле был лидером оппозиции, — хмыкнул Сквало. — И еще как наводит, — согласилась Лал. — При Коста семья Дженовезе неплохо развернулась не только в Америке. Они распространили свое влияние на Испанию, Албанию и некоторые другие страны, но в Италию по-прежнему не совались. Впоследствии у Эрика родился сын Витторио, это, собственно, он, — она махнула пультом в сторону экрана. — Насколько нам известно, сейчас ему около пятидесяти, он босс, и он первый в нашем черном списке. Сквало откинулся на спинку стула, рассматривая фотку Витторио Коста. Для своих лет тот выглядел очень даже: моложавый, сухопарый, угловатое суровое лицо с минимумом морщин, хищный нос с горбинкой, тонкие губы, далеко посаженные темные глаза, смотреть в которые оказалось неожиданно неприятно. Взгляд у этого гребаного Коста был нехороший. Пронзительный, жестокий взгляд человека, привыкшего идти по головам. — Следующий претендент на отстрел. — Лал вывела на экран новую фотографию, с которой на них абсолютно безумным взглядом смотрел совсем молодой пацан с взъерошенными черными патлами и безобразным шрамом на правой щеке. — Сильвио Уэллс. Босс клана Имбатиббиле. — Они еще не загнулись? — презрительно усмехнулся Гокудера. — Не поверишь: не только не загнулись, но и вполне себе припеваюче живут, — усмехнулась Лал. — Мы долгое время о них не слышали, а потом узнали, что они из Штатов перебазировались в Австралию и неплохо потеснили там Ндрангету. Но обида на Вонголу у них сильна, потому что до Конфликта Кланов они были третьими по размаху среди итальянских семей, а после изгнания вынуждены были начать все с начала. Уэллс поздний сын предыдущего босса, который захватил власть, прирезав своего предшественника через несколько лет после того, как семья перебралась из Италии в Штаты. Он же был инициатором развития бизнеса в Австралии. — Еще кто-то есть? — спросил Сквало. Лал неопределенно пожала плечами. — Вообще, вместе с семьями Дженовезе и Имбатиббиле активно против Альянса выступала еще семья Розано, но о ней уже очень долго ничего не было слышно. Поговаривали, что ее босс заболел чем-то неизлечимым и потихоньку передал все бразды правления Косте. — Значит, Коста и Уэллс, — подытожил Сквало. — Отлично. Я заебался сидеть на жопе, давайте действовать. Где базируется Коста? — Неизвестно, — сказала Лал. — Это как? — опешил Гокудера и ошарашенно посмотрел на Сквало. — А так, — раздраженно сказала Лал. — Все контакты, которые нам удалось поднять, ведут либо на старые явочные квартиры, которые давно не используются, либо на мертвецов. Хвосты ублюдки подчищают филигранно. Если бы разведка Вонголы прицельно следила за ними самого Конфликта Кланов, было бы проще. В бизнесе мы с ними не пересекались, о территории споров не возникало, да и вообще. — Она развела руками. — Здесь мы не занимаемся разборками, у нас другая цель. — Круто, — помолчав, сказал Сквало. — Значит, вы тоже толком нихрена не выяснили. — Вы нихрена не выяснили, сидя в Италии, — парировала Лал. — А Коста со всеми своими прихвостнями наверняка сейчас там. — Я хочу сам изучить все, что вам удалось собрать. Контакты, адреса и все остальное, — сказал Гокудера. — Не исключено, что вы что-то пропустили или не учли. — Без проблем, — кивнула Лал, но по ней было заметно, что недоверие Гокудеры ее задело. — И вот еще что. — Она возвела глаза к потолку и сказала как бы между прочим: — Реборн звонил. Сказал, что был в Италии, что-то там нарыл. Прошлой ночью он вылетел к нам, так что должен появиться с минуты на минуту. — Реборн? Этот мудак? — Сквало скрестил руки на груди и прищурился. — Пусть сидит в своей Японии и не рыпается. От него одни гребаные проблемы. Увижу — убью, можешь так и передать. — Вот еще только внутрисемейных разборок нам не хватало, — приложив ладонь ко лбу, пробормотал Гокудера. Сквало открыл рот, чтобы ответить, и в этот момент распахнулась дверь. — Чаоссу, — сказал Реборн, входя в комнату с таким видом, будто ему здесь рады. — Закрой дверь с той стороны и вали отсюда, — поприветствовал его Сквало. Гокудера вынырнул из-под руки и кивнул Реборну — личных счетов у них не было, ну а даже если и были, то точно не такого размаха, как у некоторых. — Я тоже рад тебя видеть. — Реборн, невозмутимый сукин сын, и бровью не повел. — Приятно знать, что в тяжелые моменты Семья готова объединиться и забыть распри. — Он поравнялся со Сквало и ткнул ему в грудь дулом пистолета, с которым не расставался, наверное, даже когда трахался. Все-таки у Бьянки очень специфический вкус. — А теперь послушай-ка меня. Мы все сейчас в одной жопе, и если Вонгола падет, мало не покажется ни тебе, ни мне, ни всем связанным с ней лизоблюдам. Так что засунь свою гребаную гордость в задницу и скажи спасибо, что я вообще с тобой разговариваю. Рука Сквало непроизвольно дернулась к кобуре с пистолетом. Лал предостерегающе покачала головой. Гокудера напрягся и сел к ним вполоборота, опираясь рукой о спинку стула, как обычно, готовый в случае чего разнимать дерущихся и оказывать первую медицинскую помощь. — Я знал, что ты, Сквало, несмотря на кажущееся безумие, на самом деле вполне благоразумен. В отличие от своего босса. — Реборн круто развернулся на каблуках, обошел стол и уселся на подоконник, скрестив ноги и помахивая пистолетом. Оглядел всех и, удовлетворенно улыбаясь, спросил: — Я так понимаю, следствие зашло в тупик? — А что, у тебя есть предположения? — враждебно спросил Сквало. — Может быть, может быть… — Реборн театрально взялся за подбородок, изображая глубокую задумчивость. Колонелло демонстративно вздохнул, а Лал закатила глаза. Сквало безнадежно посмотрел на Гокудеру, и тот развел руками в ответ. Кажется, нарушить затянувшуюся паузу должен был именно он. — Если ты ждешь от меня извинений, их не будет, — резко сказал Сквало, обращаясь к Реборну, но не глядя на него. — Или будут, но фальшивые. Оно тебе надо? Реборн перевел взгляд на него и медленно улыбнулся. — Не надо, — с мерзкой этой своей ухмылочкой ответил он. — Мне достаточно того, что я уже услышал. Ты в курсе, что если долго носить в себе давнюю обиду, можно нажить проблемы со здоровьем? — То-то у тебя, я вижу, все заебись. А это все потому, что у тебя ни капли ебаной совести нет, — снова завелся Сквало. Умом он понимал, что Реборну того и надо — вывести его из равновесия, чтобы тем самым утвердить свое превосходство. Ну и пусть подавится, ублюдок. — Слушайте, вы достали, оба, — не выдержал Гокудера. — У нас тут, на минуточку, война, давайте, может, ближе к делу? — Точно! — Реборн щелкнул пальцами, спрыгнул с подоконника — и внезапно стал серьезным. Одернул пиджак, положил пистолет на стол, сунул руки в карманы, обвел присутствующих внимательным взглядом и торжественно объявил: — Вы все идиоты. — Другого я и не ожидала, — фыркнула Лал. — Я объясню свою позицию. — Реборн оставался серьезным. — Вы вычеркнули из уравнения единственную константу, оставив гребаные неизвестные. Кто первый догадается, о чем я, перед тем я сниму шляпу. Воцарилось молчание. Все с недоуменным видом переглядывались, а Реборн, очевидно, наслаждался ситуацией. — Ты о семье Розано? — наконец неуверенно предположил Гокудера. — Но мы о них ничего не знаем. Глядя на него, Реборн заложил одну руку за спину, а второй приподнял федору и чуть склонил голову, обозначая поклон. — Бинго, — объявил он и нахлобучил шляпу на стоявший посреди стола бюст Первого Вонголы. — Никто из вас не подумал о том, какого, собственно, хрена, есть информация обо всех, кроме них? — Потому что никакой семьи Розано больше нет, — скептически сказала Лал. — У их босса была саркома, ему после Конфликта Кланов жить оставалось полгода максимум. — И какого бы хрена он при живом наследнике так рьяно отстаивал позицию передачи власти по праву силы? — спросил Реборн. Лал медленно откинулась на спинку кресла, неотрывно глядя на Реборна. — Мы не знали, что у него был наследник, — сказал Колонелло. — Это стопроцентная информация? Реборн усмехнулся и с видом «я один здесь адекватный» покачал головой. — Как быстро летит время, — невпопад сказал он. — Не думал, что вы уже забыли, кто в нашем ужасающем и непобедимом отряде отвечал за информацию, благодаря которой вы, синьора стратегический капитан, — взгляд на Лал, — планировали свои гениальные операции, которыми вы, босс, — легкий кивок в сторону Колонелло, — не менее гениально руководили. Лал криво улыбнулась и подняла взгляд на Колонелло. — Напрашивается ответ, что с наследником не все было в порядке, — прервал воцарившееся неловкое молчание Сквало. — Гениально. — Реборн поднял вверх большие пальцы. — Пока вы тут херней страдали, я навел кое-какие справки через своих людей. Выяснилось, что сын Гильермо Розано был психически болен. Шизофрения, полный список психопатий, бессмысленная жестокость и сексуальные девиации — идеальный кандидат в боссы. — В детстве мучил животных, мочился в постель и баловался со спичками, — пробормотал Гокудера. — О, наверняка! — оживился Реборн. — Ты тоже смотрел «Мыслить как преступник»? — Ага, — кивнул Гокудера. — Классный сериал. — А я думал, ты только фигней про пришельцев увлекаешься, — фыркнул Сквало. — Тебе, вообще-то, и это знать необязательно, — заметил Гокудера с легкой ноткой обвинения. — Мадонна! — простонала Лал. — Ну хватит уже, а? — Да, действительно, что-то мы отвлеклись, — спохватился Реборн. — Так вот, такого человека, как Рикардо Розано допускать к креслу босса было никак нельзя. Его папаша готовился склеить ласты, но он был человеком старой закалки, патриотом и так далее, короче говоря, судьба семьи его интересовала не на шутку. Одно дело — отмазывать сынка-психопата от обвинений в изнасиловании с особой жестокостью и убийствах, и совсем другое — доверить ему управление собственной маленькой империей с железной дисциплиной и четко выстроенной иерархией власти, основанной на непререкаемом личном авторитете, которого его сыну с таким-то послужным списком и соответствующим ему реноме было не видать, как своих ушей. И вот на этом месте выясняется, что мы исходили из неверной посылки. Гильермо Розано не был против Альянса. Он хотел примкнуть к нему. — Погоди-ка, стоп! — Лал даже руками замахала. — Я уже нихрена не понимаю, как так? Почему? Реборн усмехнулся и, выдержав эффектную паузу, ответил: — Потому что только с Альянсом он мог не тревожиться за дальнейшую судьбу семьи. И потому что только Альянс мог выдать ему санкцию на убийство собственного сына. — Так, — многозначительно сказал Гокудера после продолжительной паузы, во время которой все переваривали услышанное. Ну, по крайней мере, Сквало переваривал, а заодно благодарил бога за то, что у него нет детей — и теперь вряд ли будут. — Я не Нострадамус, конечно, но попробую угадать, что было дальше. Гильермо заказал своего сына, но покушение сорвалось и ему удалось уйти, после чего он собрал собственную семью, родил сына… — Построил дом, посадил дерево, — пробормотал Сквало, но Гокудера только отмахнулся от него, продолжая говорить: — Когда сын подрос, Рикардо рассказал ему страшную сказочку о страшном Альянсе, который едва не убил его любимого папочку и внушил ему, что нужно отомстить. Сынок подрос и решил отомстить — кому? Конечно, страшной Вонголе. — Он выжидательно уставился на Реборна: — И если ты сейчас скажешь, что я ошибся, я тебя убью. Реборн, слушавший его крайне внимательно, усмехнулся и пожал плечами: — Ты почти угадал, — сказал он. — Внесу несколько поправок. Покушение действительно провалилось: Рикардо был, конечно, психопат, но далеко не дурак. Гильермо об этом, правда уже не узнал: у него, по ходу дела, на фоне стресса открылось внутреннее кровотечение, и он скончался в больнице, уверенный в том, что Альянс не подкачает. О том, что Рикардо удалось уйти, не узнал никто, поскольку он не только спасся сам, но и пришил исполнителя. Шустрый сукин сын оказался. Семью Розано с благословения Альянса возглавил бывший подручный Гильермо. Все были довольны и об инциденте со временем забыли. Но Рикардо не забыл. И он, во-первых, действительно нашел людей и собрал вокруг себя пусть не семью, но крепкую команду, поскольку, повторюсь, был умен, как черт. А во-вторых, у него родился не сын, а дочь. — Дочь? — ошарашенно проговорил Гокудера и вперился взглядом в Сквало. — Гертруда?! — Да нет. — Сквало мотнул головой. — Не сходится. Слишком просто было бы. И Гертруда старше… гораздо. — Это не Гертруда, — отмахнулся Реборн. — Но теперь мы вплотную подошли к вопросу о том, почему вы оба, а также Занзас, Савада и все прочие — полные и безоговорочные кретины. — И почему? — мрачно спросил Сквало, примерно предполагая, каким будет ответ. — Потому что Гертруда все это знала, — сказал Реборн, подтвердив его худшие опасения. — Откуда? — Оттуда. — Реборн встал и заходил по кабинету, заложив руки за спину. — Граддини всегда, во все времена держали нейтралитет. Вы в курсе, что Гертруде почти сто? Хотел бы я знать, где она сосет эликсир молодости. Она пережила Конфликт Кланов, хоть на тот момент еще не была боссом. Но как только стала им — кстати говоря, по праву наследования — семья Граддини сразу же заявила о своем нейтралитете и вышла из Альянса. На них пытались давить, их пытались уничтожить, но либо плохо пытались, либо они оказались никому не по зубам. Их оставили в покое с условием никогда и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в дела других семей. И слово они держали. Об их нейтралитете было известно всем. Именно поэтому несколько лет назад Анна Розано приперлась именно к Гертруде. Ей нужны были союзники и начать она решила с семьи, славившейся своими железными принципами, дисциплиной и, главное — разорвавшей все связи с Альянсом. Когда Гертруда ее послала, та ушла, но несколько дней назад объявилась вновь, и не одна, а в компании парня, который был младше ее лет на двадцать, предположительно — ее любовника. Мы предполагаем, что она каким-то образом заручилась таки поддержкой семей Дженовезе и Имбатиббиле. Она вновь предложила Граддини сотрудничество и, внимание — защиту. Безусловно, Гертруду это оскорбило, и она выгнала Анну взашей. На следующий день было совершено покушение на Бельфегора, а потом — на тебя, — он посмотрел на мрачного Гокудеру. — Розано планировала подставить Граддини и втянуть их в конфликт с Вонголой, но на этот раз вы оказались не такими уж идиотами и сделали правильные выводы. Кроме одного: нужно было откровенно поговорить с Гертрудой. Не факт, что она сразу выложила бы вам информацию о Розано, поскольку это, так или иначе, противоречит их принципу невмешательства, но чем черт не шутит. — Сейчас это уже не важно, — перебил его Гокудера. — Нас пытались пустить по ложному следу, и не факт, что мы смогли бы сопоставить факты, а Гертруда — понять, какая именно информация нам нужна. Нас пытались убедить в том, что в покушениях виновна семья Граддини, а также в том, что все это затеял клан Дженовезе. Плюс наемные гонщики-убийцы, прокурор, похищение груза, да от этого всего голова кругом идет! — И я все равно не понимаю, каким образом ты вышел на Розано, — раздраженно сказала Лал. — Не я один. — Реборн обезоруживающе улыбнулся. — Надо все-таки отдать должное предусмотрительности Цунаеши. Когда ему прислали, хм, подарок, он сразу же отправил его в экспертный центр ЦЕДЕФ. Там установили, что смерть человека, у которого изъяли сердце, наступила менее трех часов назад. Но даже не это главное. ДНК этого человека обнаружилось в нашей базе, и им оказался один из вонгольских рядовых, из отряда вроде бы… — Реборн пощелкал пальцами, — точно, Сасагавы Рехея. — Кто? — вскинулся Гокудера. — Кажется, его звали Энрико, да, Энрико Вальдо. — Да вы издеваетесь. — Гокудера издал нервный смешок. — Он же умер в ту ночь, когда подстрелили меня! Он был одним из троих рядовых, которых я забрал из увольнения в тот вечер. Сквало понял, что у него натуральным образом сейчас поедет крыша. — В смысле — троих? — очень спокойно спросил он, глядя на Гокудеру. — В твоей тачке было два трупа. — Как… два? Гокудера смотрел на него так, что Сквало невольно захотелось отодвинуться. — Почему ты не сказал, что их было двое? — взорвался Гокудера. — Почему я не сказал? Почему ты не спросил? — Так, стоп, подождите. — Лал хлопнула ладонью по столу. — Какое это имеет значение сейчас? — Такое! — рявкнул Гокудера. — Кто-то сливал на сторону секретные данные Вонголы, и теперь я знаю, кто! Этот мудак каким-то образом навел их на наш груз, а потом его самого пришили! — Нужно лучше проверять подноготную своих людей, — отрезал Сквало. — Вы позволили подставному ублюдку ошиваться в своем доме, и это только ваша вина. — Как вы связали его с Анной Розано? — спросил Колонелло. — Гертруда помогла, — ответил Реборн. — Занзас успел переговорить с ней до своего ареста, но я на свободе его уже не застал. Когда мы установили личность обладателя сердца, Гертруда узнала его по фотографии. Это он приходил с Анной Розано к ней в тот вечер. — Стоп. — Сквало вдруг осенило. — Когда это было? — По ходу, в тот день, когда мы приезжали к Гертруде на СТО, — догадался Гокудера. — Помнишь парочку, с которой мы столкнулись на входе? — И ты не узнал своего рядового? — Сквало постарался вложить в этот вопрос как можно больше сарказма. — Если бы он был из моего отряда, я бы его с закрытыми глазами узнал, — процедил Гокудера. — Но он был Рехея, к тому же одет черт знает как, может, походку изменил, а мы с тобой драпали от Гертруды, как от дьявола. — Значит, вы как минимум узнаете Анну Розано, когда увидите, — подытожил Реборн. — И я очень надеюсь, что не промахнетесь. — Она убила своего любовника, чтобы прислать Саваде его сердце? — уточнил Сквало — просто для проформы. Реборн философски пожал плечами: — Психопатии передаются по наследству, ты не знал? Причем, у женщин они имеют еще более выраженный характер. В наступившей тишине оглушительно тикали стенные часы. Сквало молча переваривал услышанное. По лицу Гокудеры можно было сказать, что теперь он видел все дерьмо этого мира и больше его ничем не удивишь. Сквало вдруг понял, что все это время Гокудера не курил, а сейчас, смотри-ка, сразу за пачкой потянулся. — Твою мать, — наконец подвела неутешительный итог Лал. — Эта долбаная сука всех нас обставила.

***

— Итак, — сказал Реборн после того, как принесли кофе и все курящие выкурили по сигарете. — Нам нужен план. — Всегда есть вариант ввязаться в драку и разобраться на месте, — фыркнул Гокудера. — Я не удивлюсь, если именно это и придется делать. Конкретики-то маловато. — Прежде чем ввяжемся, надо решить одну проблему, — сказала Лал. — Большую часть наших сил мы использовать не сможем: Вонгола и Вария под наблюдением, у ЦЕДЕФ в лучшем случае наберется три полноценных отряда. Здесь мы соберем максимум два, все-таки, основные боевые ресурсы Вонголы сосредоточены в Италии. Ну и «Аркобалено», конечно. Для глобального передела сфер влияния этого маловато, а с учетом того, что у мудаков оказались наши последние разработки, дело плохо. Этому оружию мало что можно противопоставить. — Значит будем работать с тем, что есть, — отрезал Гокудера и, хлопнув ладонью по столу, решительно поднялся с места. Вытащил из кармана сигареты, закурил, бросил на стол пачку и, дымя, заходил по кабинету. — Мы и сами по себе кое-что можем, если вы забыли. Ублюдки сыграли на том, что действовали быстро, слаженно и застали нас врасплох. Я сомневаюсь, что они стали бы так заморачиваться, имея в запасе многочисленную армию и возможность взять нас силой. Значит, и нам армия не нужна. — Он остановился около распахнутого окна, стряхнул за него пепел и оперся задницей о подоконник, массируя пальцами висок. — Вернее, нужна, но больше для подстраховки и демонстрации силы, у нас тут не гонка вооружений, в конце-то концов. Превращать Палермо в полигон для мафиозных разборок — крайне херовый вариант, особенно учитывая шумиху в СМИ. Если действовать с умом, нескольких ударных отрядов хватит за глаза. Нам нужна грамотная стратегия и быстродействие. И еще нужны все, кто поможет представить все это в глазах общественности в наилучшем свете… Насколько это возможно. Даже думать не хочу, сколько грязи сейчас льется на Вонголу и Десятого со всех сторон. — Лучше тебе не знать. — Лал покачала головой. — Все крысы сбежали с тонущего корабля, а остальные подкидывают в трюм камней. — Об этом подумаем потом, — перебил ее Сквало и кивнул на Гокудеру: — Он прав. Силой здесь мало что решишь. Мы знаем, кто наш враг, мы знаем, что они работают чисто и не гнушаются никаких средств. Против таких эффективно только их же оружие. Нужно бить по их слабым местам — по всем разом, чтобы не дать им возможности залечь на дно и сменить стратегию. — Согласен. — Гокудера сел рядом с ним за стол и вытащил из-за пазухи блокнот и ручку. — Нам необходимо определиться с основными задачами, подсчитать ресурсы, на которые можем рассчитывать, и распределить силы. — Вонголу и Варию используем как резерв, — сказал Сквало и, подумав, добавил: — Или живца. Я очень надеюсь, что Каваллоне не попал под раздачу. — Я связалась с Дино вчера, они ждут указаний, — кивнула Лал. — На Альянс рассчитывать не приходится, их всех либо купили, либо запугали. — Козлы, мать их, — пробормотал Гокудера. — Мы скоординируем наши действия с помощью ЦЕДЕФ. Они сейчас — наш главный связной пункт и источник информации о состоянии дел в Италии, — добавила Лал. — Между ними и Вонголой непосвященным сложно нарыть прямую связь, ЦЕДЕФ обычно действует тайно. Раскроют их вряд ли, по крайней мере, не быстро. Мы успеем. И еще кое-что… Хаято, мы, хм... В общем, есть вопрос. — Что? — нахмурился Гокудера. Лал и Колонелло быстро переглянулись. Сквало удивленно вскинул бровь. — Ну? — потребовал Гокудера. — Твой отец… — Лал смотрела на него прямо, не отворачиваясь. — Он каким-то образом узнал о том, что происходит, и предложил свою помощь. Встретился с Цуной несколько дней назад… конфиденциально и сказал, что готов сделать все от него зависящее, ну и так далее. Как думаешь, ему можно доверять? Гокудера молчал. Смотрел прямо перед собой, не мигая, но по судорожно сжимающимся кулакам, напряженно сжатым губам и отсутствующему взгляду было ясно, что идея эта ему ох как не понравилась. Сквало не так уж много знал о его прошлом, зато хорошо знал, что его поступки всегда имели под собой железную мотивацию. Гокудера мог бы стать боссом — и отличным, что там говорить, боссом — собственной семьи, но предпочел остаться подручным Савады, и это само по себе говорило о многом. — Эй. — Сквало потянулся и дотронулся до его плеча. Гокудера дернулся, будто обжегшись, и воззрился на него взглядом, в котором плескалась чистая, не замутненная другими эмоциями ненависть. Ненависть, безусловно, не на него направленная, но Сквало поневоле проникся. — Хэй, ты чего? Не гони и не психуй, понял? — Просто. Заткнись, — глухо и яростно прошипел Гокудера. — Сейчас лучше молчи, блядь. Нет. — Он резко повернулся к Лал, встал и навис над ней, упершись руками в столешницу. — Ему нельзя доверять. Я ему не доверяю. Он развернулся на каблуках и начал мерять шагами кабинет. Достал одну сигарету, сломал, со злостью встряхнул пачку так, что сигареты рассыпались по полу, выскреб из пачки последнюю, закурил, и Сквало даже со своего места видел, как у него трясутся руки. — У него есть ресурсы, — мягко сказала Лал. — И нам сейчас пригодится любая помощь, поэтому, пожалуйста, скажи объективно… — Нет! — рявкнул Гокудера и долбанул кулаком по столу. — Это пиздец как объективно, объективней, блядь, некуда! Он урод и мудак, это из-за него погибла мама, это из-за него я лишился дома, это он сломал мне жизнь! Он внезапно осекся и рухнул на стул, будто разом лишившись сил. Упер локти в столешницу, сцепил руки в замок, уткнулся в них лбом. Плечи его судорожно вздымались, он молчал, с присвистом вдыхая и выдыхая, сигарета тлела в дрожащих пальцах, а Сквало сидел и ненавидел себя. За то, что не знает, что сказать, не знает, что сделать, не знает, блядь, как помочь человеку, который стал ему настолько не безразличен, что, казалось, это невозможно. Не тогда, когда был Занзас, но в своей персональной системе ценностей, Сквало понял, он давно поставил их на один пьедестал. Только Занзас был богом, его религией, за которую он, не задумываясь, умер бы, а рядом с Гокудерой до безумия хотелось жить. — Ну вы, блядь, даете. Знатоки человеческих душ, мать вашу. Даже у меня больше ебаного такта. — Он встал, обошел стол и положил руку Гокудере на плечо. Легонько встряхнул, взял за подбородок и почти насильно заставил посмотреть на себя. Глаза у придурка были абсолютно больные, красные от недосыпа и злости, но слез в них не было. Уже хорошо, Сквало и без соплей понятия не имел, что в таких ситуациях говорят. Луса бы сюда. — Эй, я понимаю, что это стремно. Вернее, блядь, — он закатил глаза и рыкнул от бессильной злости на тех, кто придумывал слова, за то, сколько слов они забыли придумать, — я нихуя не понимаю, как тебе стремно, у меня шкура толще, поэтому просто представь, что понимаю, лады? Гокудера криво усмехнулся, и Сквало мысленно поздравил себя с очередной победой на поприще полного идиотизма. — Но посмотри на это по-другому. — Давай, Ску, продолжай в том же духе, сказал он себе голосом Луссурии. — У нас слишком мало союзников, чтобы ими разбрасываться. И, к тому же, твой папаша вряд ли в восторге от того, что собственный сын его ненавидит. Он захочет использовать эту возможность, чтобы помириться с тобой, ну или хотя бы просто поговорить. Если б мой старик подвалил ко мне с чем-то подобным... — Сквало задумчиво отвел взгляд и пожал плечами, а потом вновь посмотрел на Гокудеру, — я бы, может, и дал ему шанс. Ну или использовал это, чтобы высказать ему все, что о нем думаю, если ты еще не. Он улыбнулся, понятия не имея, подействовали его слова или нет. Но судя по тому, что Гокудера чуть заметно кивнул и немного расслабился, можно было сделать вывод, что подействовали. Сквало кивнул в ответ, сжал его плечо напоследок и отступил. Кинул взгляд на внимательно наблюдавших за ними Лал и Колонелло и почувствовал острую потребность провалиться сквозь землю. Таких сцен в его жизни было крайне мало, и их он предпочитал отыгрывать без зрителей, но что уж сделаешь. — Я думаю, ему можно доверять, — помолчав и, видимо, борясь с собой, наконец сказал Гокудера. Голос его был резким и хриплым. — Но в качестве запасного варианта. Можно отправить его к Каваллоне, пусть Дино присмотрит, направит и все такое. Лал кивнула: — Так и сделаем. — По крайней мере, ей хватило мозгов не комментировать. — Сейчас я предлагаю всем отправиться спать. — Утро вечера мудренее — это точно не про нас, — пробормотал Гокудера и душераздирающе зевнул. — Я провожу вас, — вызвался Колонелло. — Тут недалеко. Это «тут недалеко» не слишком обнадеживало, поскольку означало, что идти им, как минимум, до соседнего здания. Так и вышло. С горем пополам они добрались до безликого одноэтажного строения по соседству, и при этом Сквало практически волок Гокудеру за собой — тот от усталости едва переставлял ноги. Точно, бессонница же, а они не спали больше суток. Халупы, которые им выделили, не особо отличались от комнат личного состава в варийском особняке. Сквало сгрузил засыпающего на ходу Гокудеру на кровать, и тот моментально отрубился, как был, в одежде и ботинках. Сквало с сомнением постоял над ним пару секунд, подумывая раздеть, но потом махнул рукой, стащил с него обувь, накрыл одеялом и пошел к себе. Сил на душ уже не осталось, так что он просто скинул шмотки, забрался в кровать, с наслаждением вытянулся и сразу же уснул, как убитый. Проснулся он, когда за окном уже стемнело. Несколько минут полежал, пялясь в потолок и прокручивая в голове события последних дней. Из соседней комнаты не доносилось ни звука — похоже, Гокудера еще спал. Сквало встал, со смаком потянулся, размялся, сделал норму на руки и пресс, мельком подумал, что здесь по-любому есть тренажерной зал, потом решил, что уже не до того, и потопал в ванную. Долго плескался, с ожесточением растирая тело жесткой мочалкой, и еще дольше просто стоял под душем, наслаждаясь тем, как горячая вода ласкает тело. Выйдя из ванны, он с удивлением обнаружил Гокудеру, который развалился на его кровати, закинув руки за голову и глядя в потолок. Судя по помятому виду и вчерашним шмоткам, он только что проснулся и даже до душа еще не дошел. — Привет, — сказал Гокудера. — Как спалось? — усмехнулся Сквало. Решил, что разгуливать в чем мать родила, пока не вариант — сперва победить надо, а потом расслабляться — замотал бедра полотенцем и принялся рыться в сумке в поисках одежды. Поднял голову и обнаружил, что Гокудера, приподнявшись на локтях, пристально смотрит на него. — Я у тебя в душ схожу, — сказал он после паузы. — У меня смеситель накрылся. Сквало прищурился. Придурка что-то парило, но вот что? Вернее, что конкретно из немаленького списка поводов для загонов триггернуло его на этот раз? И ведь хрен же сам признается, независимый кретин, все из него клещами вытягивать приходится. Сквало в очередной раз порадовался, что большую часть причин, по которым взрослые, умные — порой слишком, недаром говорится про горе от ума — люди страдают херней, ему просто не понять. По малолетке еще случалось заморачиваться из-за ерунды, но время, работа и не всегда легкие взаимоотношения с окружающими вытрясли из него всю сопливую подростковую дурь. Что и говорить, жить с толстой кожей в разы проще и веселее, а если и случаются срывы, то о них, кроме него самого, никто не знает. Нехуй. Он не имеет права на слабости. Точка. Гокудера сполз с кровати, закинул на плечо полотенце, которое, по всей видимости, притащил с собой — надо же, значит, и правда в душ собирался — и поволокся в ванную. Сквало молча проводил его взглядом. Оставалось дождаться, когда придурка прорвет. В том, что его прорвет, Сквало не сомневался. — Знаешь… — Гокудера остановился, взявшись за ручку двери. — Я сказать хотел… Спасибо, короче. — За что? — За вчера. — Гокудера криво ухмыльнулся. — Меня понесло, когда они сказали про отца. — Забудь, — отмахнулся Сквало, во второй раз за гребаные сутки желая провалиться сквозь землю. — Не забуду, — отозвался Гокудера с каким-то странным вызовом во взгляде и тоне. Для полного счастья только язык не показал — и шмыгнул за дверь ванной, как нашкодивший кот от гнева хозяина. Вот и правильно. Сквало вытащил из сумки джинсы, футболку и быстро, рывками оделся. Сел на кровать и задумался. Он терпеть не мог неловкие ситуации. Когда они трахались, никакой неловкости и в помине не было, как бы откровенно и развязно кто себя ни вел. С разговорами по душам все обстояло иначе, и хрен его знает, почему. Не привык он к откровенности на словах, вот что,. И Гокудера, видно, тоже не привык. А надо ли оно вообще, с внезапной злостью подумал Сквало. Сейчас, когда все плохо, логично и закономерно находить отдушину друг в друге. А потом? Если все разрешится хорошо? Нужен ли ему будет Гокудера так же, как сейчас? Нужен ли будет Гокудере он? Они отлично сработались и сдружились, и не было причины думать, что что-то кардинально изменится. Но, с внезапной ясностью понял Сквало, не думать не получалось. Он боялся — того, что все и в самом деле закончится, что оба они окунутся в обычную жизнь, для каждого свою, что секс станет тем, что не сблизило, а разрушило. Что ревность к чертовым боссам, на которых оба съехали башкой, пусть каждый на своем и каждый по-своему, станет камнем преткновения. И некому будет ерошить волосы, не с кем будет гонять по пустынным пригородам, жрать чертовы бутерброды и трепаться по душам после секса или даже вместо него. При мысли об этом злость накатила с новой силой. Видимо, все это отразилось на его лице, потому что вышедший из ванной Гокудера уставился на него с таким видом, будто Сквало ему в морду собирался дать. — Мне уйти? — резко спросил он, все так же стоя около двери в одном полотенце. — Нет, — рявкнул Сквало. Подорвался, в три шага пересек комнату и вжал его собой в стену. Положил руку на шею сзади, надавил, вынудив запрокинуть голову. Поцеловал, с ожесточением кусая губы, глубоко, наверняка болезненно, но невероятно, до одурения хорошо, и остановился только услышав сдавленный стон и почувствовав на языке привкус крови. — Что тебя парит? — зло спросил он. — Нихрена меня не парит, отъебись. — Гокудера попытался вывернуться, но куда там — Сквало держал крепко. — Бесполезно, — сказал он, и Гокудера как-то разом обмяк, будто растеряв силы. Отвернулся, глядя в стену. Вздохнул. Сквало ждал. — Когда мы вернемся… — Гокудера не смотрел на него. — Ну, в том случае, если все выгорит… Блядь. — Он положил руки Сквало на плечи, по-прежнему не глядя в глаза. — Я знаю, что тебе не все равно, но здесь и сейчас — это одно, а там — другое. Я не хочу терять то, что есть, но понимаю, что, когда мы вернемся, все изменится. — Все уже изменилось, — отрезал Сквало. — Хватит пиздострадать, взгляни правде в глаза. Там одно, здесь другое — похуй. Мы — те, кто мы есть, и это не изменится. Правда в том, что тебе хорошо со мной, а мне с тобой. Трахаться, гонять, пиздеть, бухать — больше и не нужно нихрена. Он говорил и не знал, кому из них двоих эти слова нужнее. По ходу дела — обоим. — Я неправ? — Как у тебя все просто, — усмехнулся Гокудера. Ткнулся лбом ему в плечо, потерся, прихватил губами кожу. — Конечно, все просто, — хмыкнул Сквало, обнимая его и гладя по волосам. — Жизнь вообще простая штука, это люди усложняют все, тупые твари. Только нахуя? Тебе без мозгоебли хуево живется, я не пойму? — Все-все, я понял, хватит, — рассмеялся Гокудера, заметно расслабляясь. — В жизни все просто, нехрен усложнять, пока у нас все заебись — у нас все заебись, а дальше видно будет, так? — Примерно. Терпеть не могу загадывать наперед, вечно какая-нибудь лажа получается. — Не будем загадывать. Возможно, все это закончилось бы более чем жарким примирением прямо тут же, возле стенки, но в этот момент затрезвонили брошенные на кровати телефоны — его и Гокудеры, оба сразу. Сквало позвонила Лал, а Гокудере — Колонелло. Выслушав инструкции, Сквало пообещал быть через десять минут. Гокудера засуетился и смылся из номера, справедливо рассудив, что сверкать голой задницей на совещании будет как-то не комильфо. Сквало дождался его, и вместе они отправились на совет.

***

Судя по кислым рожам присутствующих, неприятности вновь почтили их гребаным визитом. Надо же, а они прям заждались. — Ну? — спросил Сквало и уселся за стол. — Выкладывайте, какого хрена еще стряслось? Дурные предчувствия определенно становились трендом сезона. Лал помялась и взглянула на Гокудеру. — Савада второй день не выходит на связь, — сказал она. — По нашим данным, он не появлялся в особняке со вчерашнего дня. Гокудера сидел с непроницаемым лицом, и только сжатые до побелевших костяшек кулаки выдавали всю гамму его чувств. Сквало мысленно покрыл Лал с ее шокирующими новостями трехэтажным матом. — Что еще известно? — подозрительно ровным голосом спросил Гокудера. — Вчера утром он передал через ЦЕДЕФ шифровку. Послезавтра Занзаса переводят из камеры предварительного заключения в закрытый корпус Уччардоне. Для подозреваемых, связанных с мафией. Перевозить будут по маршруту, который должен слить Гвидиче. Это единственный вариант вытащить Занзаса сейчас. Если не успеем, он останется в тюрьме до суда. — Которого не будет. Они хотят его убрать, — сказал Сквало, тщательно следя за своим голосом. Только бы не сорваться, только бы не сорваться, только бы не… Вон, даже придурок держится, хоть и побледнел, как будто кони двинуть собрался прямо сейчас. — Думаю, да, — кивнула Лал. — В тюрьме это будет сделать гораздо проще, чем в каталажке квестуры. Спишут все на разборки заключенных или что-нибудь в этом духе. — Если они хоть пальцем тронут Цуну… — пробормотал Гокудера, уставившись в стол. — Остынь, — высокомерно отрезал Реборн. — Ничего они с ним не сделают, ну, может, пару костей сломают, невелика беда, срастутся. Убить его не убьют, Савада — их главный козырь против нас. Идеальный заложник. Подозреваю, им нужна его подпись на передаточных актах и прочих бумагах, а для некоторых сделок — и личное присутствие. Не надейтесь, что они ограничатся банальной местью или выкупом. — Ну охуеть теперь, какой ты умный, — вспылил Сквало. Грохнул кулаком по столу, встал и принялся расхаживать по кабинету. — Итак, мы имеем Занзаса в тюрьме и Саваду хуй пойми где. Вряд ли они с ним заморачивались, скорее всего увезли к себе на базу. Отсюда, блядь, главный вопрос: где их база? Мы до сих пор этого не знаем или предлагаете носиться по всему Палермо, как в жопу ужаленным, с воплями и фейерверком? Он действительно пытался держать себя в руках, но получалось плохо. Непроходящая тревога за Занзаса стремительно трансформировалась в самый настоящий страх. Здесь и сейчас был только один человек, который понимал его, как никто другой, но легче от этого не становилось. Сквало боялся бы за Занзаса меньше, окажись он в тюрьме на общих основаниях: практика показала, что босс и физически, и морально мог нагнуть любого. Его знали, его боялись, но сейчас игра велась по другим правилам, и они все были вынуждены им подчиняться. Это бесило и злило, но куда сильнее бесила и злила необходимость выжидать. Лал сумрачно взглянула на него. — Саваду ищут, — процедила она. — Мы не такие идиоты, как ты думаешь. Поисками руководит Хибари, он же сейчас замещает Цунаеши в Вонголе. — Если он не найдет, то никто не найдет, — сказал Гокудера. Судя по злому взгляду, он уже достаточно взял себя в руки, чтобы думать и действовать. — ЦЕДЕФ тоже работает, — сказал Колонелло. — Если они обнаружат какую-то зацепку, мы узнаем об этом сразу. — А если нет? Будем ждать, когда они ударят первыми? Или когда Цуну начнут присылать в Вонголу по частям? — ледяным тоном осведомился Гокудера, после чего поднялся, глядя в никуда — и в его взгляде проскользнуло нечто такое, что в другой ситуации могло сподвигнуть Сквало посочувствовать мудакам, похитившим Саваду. А так он только порадовался, что Гокудера снова в форме. Динамита бы ему, для полного счастья. Его размышления прервал телефонный звонок. Звонили Реборну. Тот ответил, но выходить из кабинета не стал. Отрывисто бросил «да», «да», «понял» и «нам подходит» и положил мобильник на стол перед собой. Обвел всех странным взглядом и остановил его на Сквало. Пристально осмотрел его с головы до ног, будто видел впервые, повторил маневр с Гокудерой и поджал губы. — Выкладывай уже, — устало сказал Сквало. По виду Реборна можно было сказать, что в его голове сейчас вершится финальный махач сил добра и зла. — Мне только что звонил человек от Граддини. Они кое-что выяснили. Информация пока проверяется, но… Черт, это интересно. — Реборн задумчиво переставил с места на место подставку для карандашей, и Сквало непроизвольно напрягся: из того, что он знал о Реборне лично и с чужих слов, следовало, что ублюдок мог порешать этими карандашами всех присутствующих, даже не расплескав кофе. Вряд ли он, конечно, собирался это делать, но мало ли, кому какая моча ударит в голову на нервяке. — Да что там, мать твою? — не выдержала Лал. — Не тяни, ну. — Через три дня в Косове стартует «Мортал драйв», — сказал Реборн. — Информация еще проверяется, но на девяносто процентов в числе спонсоров в этом году корпорация «Ностра», Ассоциация профсоюзов Севера и концерн «Дольче Вита». И еще одна небольшая контора под названием, — он драматически замолчал, и когда чаша терпения Сквало почти переполнилась, наконец закончил: — «Скай Инкорпорейтед». У Лал вытянулось лицо. Она неверяще покачала головой, в упор глядя на Реборна, и медленно перевела ошарашенный взгляд на Колонелло. — Лал, я не думал, что когда-нибудь это скажу, но, похоже, твоя паранойя по части конспирации, — Реборн окинул зал заседаний многозначительным взглядом, — сыграла нам на руку. — Как они нас вычислили, черт возьми? — проговорила Лал, ни к кому конкретно не обращаясь. Вопрос был риторическим. — Получили доступ к нашей базе данных? — резонно предположил Колонелло. — Савада мог слить им что-нибудь, чтобы на время усыпить бдительность, — сказала Лал. — Не стоит слишком по этому поводу переживать: ключей от серверов ЦЕДЕФ он не знает, а самая важная информация хранится там. — Но зачем им это? — задумчиво спросил Реборн, глядя в окно. Воцарилось напряженное молчание, и Сквало уже совсем было решил, что пора задать парочку важных вопросов, но тут заговорил Гокудера. — У меня два варианта, — сказал он. — Возможно, это очередная схема подставы. Если выяснится, что Десятый причастен к организации «Мортал драйв», это само по себе тянет на срок. А возможно, — он со странной улыбкой оглядел всех, — это вызов. Нам вызов сами знаете, от кого. И лично я, черт бы все побрал, его принимаю.

***

— Это самоубийство, — сказала Лал. — Не большее, чем все остальное, что мы тут придумали, — сказал Гокудера. — Думаешь, ублюдки решили выйти из тени? Мы можем ошибаться насчет их мотивов и попасть под раздачу, — сказал Колонелло. — Под раздачу мы уже попали, — сказал Реборн. — Так что эту возможность надо использовать по максимуму. — Я… — сказал Сквало, но его никто не слушал. — И что мы будем делать? — вспылила Лал. — Заявимся туда под видом желающих побороться за теплое место? — Тогда уж вместо них, — предложил Гокудера. — Слушайте, мне непонятно вот что… — начал было Сквало, закипая, но в этот момент все заговорили одновременно. — Там убийственная трасса, мы не можем так рисковать. — То есть, шкурами Цуны и Занзаса мы рисковать можем? — Как ты предлагаешь узнавать маршрут? Подойти к кому-нибудь из местных и попросить? «А не будешь ли так любезен, приятель, одолжить мне своего штурмана, я туда-обратно метнусь и верну», так, что ли? — Вы, мать вашу, про груз забыли? Про копов? Про пограничников? — Да мудаки нас на слабо разводят! — Если это единственный вариант подобраться к ним, то я готов, чтобы меня развели. — Давайте успокоимся, — нервно предложил кто-то, но куда там — все уже орали. Сквало решил, что с этим балаганом пора заканчивать. — Заткнитесь все! — рявкнул он своим лучшим капитанским ором, от которого, по заверениям Занзаса, у него скисало бухло. Все присутствующие, включая Гокудеру, поморщились, и посмотрели на него. Ну, по крайней мере, заткнулись, и на том спасибо. — А теперь, блядь, — процедил Сквало сквозь зубы, — объясните мне все по порядку. Что происходит? Какого хрена вы так возбудились? И что за «Мортал драйв», чтоб ее черти драли? Повисла интригующая тишина, во время которой все смотрели на Сквало так, будто у него выросла вторая голова. — Ты не в курсе, что ли? Да нет, ты не можешь не знать, — удивился Гокудера, за что заработал взгляд, который, Сквало надеялся, истолковал верно: «поймаю и выебу в рот, чтобы поменьше пиздел». — Я смог бы ответить тебе однозначно, если бы знал, что я не могу не знать, но никто, блядь, не позаботился о том, чтобы я это узнал, — ответил Сквало. Кажется, ему удалось даже Гокудеру загрузить. А вот потому что нехуй. — Ну так что? Кто-нибудь мне объяснит? — Хотя, точно. — Реборн пожал плечами и уселся на подоконник. — Зачем бы тебе это, вы ведь сами вербуете себе людей. Сквало чуть не сказал ему спасибо, но вовремя опомнился. Скрестил руки на груди и нахмурился, демонстрируя, что ожидает продолжения. Реборн поправил дулом пистолета съехавшую на глаза шляпу и положил пушку на подоконник рядом с собой. — Сядьте уже все, — раздраженно скомандовал он и, когда все молча расселись по своим местам, оценивающе оглядел Сквало, будто прикидывал, достоин ли тот быть посвященным в страшную тайну, как он в третьем классе в исследовательских целях спиздил у предков пачку презервативов. Сквало вопросительно поднял брови. — Если говорить о сути дела, — сказал Реборн, — то «Мортал драйв» — это испытание для желающих стать членами мафиозного клана. Но не совсем обычное испытание и не для рядовых членов. Ну и развлечение для боссов, конечно, этого не отнять. А еще отличная проверка на вшивость и преданность. — Это гонка, — перебил его Гокудера. — На выживание — в буквальном смысле. Долгая и опасная, с грузом, за который тебе, если поймают, дадут пожизненное — одно как минимум. Чем больше соперников ликвидируешь в процессе, тем больше награда в конце. Некоторым семьям позарез нужны шустрые гонщики. — Нахрена? — спросил Сквало, хотя примерно знал ответ. — Для контрабанды наркотиков, драгоценностей и подобного товара. Для перевозки особо важной документации, которую Интернету не доверишь. В том числе, через границу. Сам знаешь, какой пиздец сейчас творится на таможне. «Мортал драйв» сама по себе — первое задание, причем, участники не знают, какой груз они везут. — Они ебанутые? — резонно поинтересовался Сквало. — Деньги, — пожала плечами Лал. — Такая работа оплачивается очень хорошо. Самая жопа в том, что многим на хвост садится полиция, но не только по долгу службы. — Для них «Мортал драйв» — отличный способ подчистить хвосты и закрыть висяки, ну и, конечно, получить премию за поимку наркокурьеров, — кивнул Реборн. — Уверен, копы уже в курсе. Пункт назначения не разглашается до последнего момента, известны только отдельные локации, где происходит передача груза. После того, как курьер получает груз, ему сообщают, куда нужно его доставить и в какое время. В том случае, если претендент не успевает, его убирают. — А если успевает? — перебил Сквало. — Пятьдесят процентов тоже убирают, — усмехнулся Реборн. — Остальных принимают в клан, но, как правило, только в качестве курьеров, хотя я помню пару случаев, когда победители «Мортал драйв» дослуживались до капитанов. Те семьи, которые заинтересованы в курьерах, спонсируют организаторов под прикрытием несуществующих компаний. — И «Скай Инкорпорейтед» в списке спонсоров — это брошенная нам в лицо перчатка, — резюмировала Лал. — Они берут нас на понт, это однозначно, но я не вижу другого способа подобраться к ним. — А кто организаторы? — спросил Сквало. Все замялись. — Хотел бы я знать, — Гокудера задумчиво потер лоб. — Сразу бы лавочку прикрыл, блин. — Об организаторах известно только то, что они не состоят ни в одном мафиозном клане, — сказал Колонелло. — Отдельные, хм, энтузиасты. Они координируют связь между претендентами и мафиози, представляют их друг другу, устанавливают планку вознаграждения, проверяют грузы и все такое. Ставки принимают, мать их. — Ладно. — Реборн хлопнул в ладоши и развел руками, как артист на арене цирка. — Поставим вопрос иначе: кто-нибудь из вас умеет нормально водить?

***

На обсуждение плана у них ушел остаток ночи. С таким количеством переменных и неизвестных он все равно получился весьма примерным, но теперь они были уверены, что идут по верному следу — инсайдерская инфа о причастности к заварушке с «Мортал драйв» команды Розано подтвердилась, более того: выяснилось, что и Витторио Дженовезе, и Сильвио Уэллс там тоже засветились. И всему этому они были обязаны Гертруде Граддини и ее связям, которые оказались поистине впечатляющими. — Извинюсь перед старой каргой, когда все закончится, — вполголоса сказал Гокудера, когда они вдвоем шли по коридору к своим комнатам. Пока Лал, Колонелло и Реборн решали насущные вопросы типа обратного пути и средств передвижения, Сквало и Гокудера свалили, чтобы выспаться перед дорогой. В ближайшее время сон им светил вряд ли. — Угу, — сказал Сквало. — Надо бы. Они поравнялись с дверью в его комнату. Сквало бросил взгляд назад, убедился, что в коридоре никого нет, толкнул дверь, схватил Гокудеру за запястье и вместе с ним ввалился в комнату. Захлопнул дверь и вжал его в стену, поцеловал, сдернул с плеч рубашку. Гокудера отозвался сразу, горячо и жадно, толкнул его, поменяв их местами, впился в губы поцелуем, а цепкими пальцами — в бедра, крепко, будто боялся, что Сквало вдруг испарится или сбежит. Ладно, хрен с тобой, подумал Сквало и расслабился, позволяя ему вести. Сейчас они практически сравнялись в росте, не то что десять лет назад, да и уверенности в Гокудере прибавилось. Уверенности, силы и самоконтроля. Доверять и доверяться ему оказалось куда проще, чем предполагал Сквало, и даже его вечный внутренний контрол-фрик молчал, позволяя расслабиться сердцу и мозгам. Все казалось легким, естественным — подстраиваться под движения чужого тела, подчиняться настойчивым касаниям рук, наслаждаться чужим желанием, почти вожделением, которым от Гокудеры перло так, что Сквало самому хотелось орать от восторга. Такое внимание и желание льстило, ему хотелось соответствовать. Сквало уже достаточно изучил Гокудеру, чтобы понимать, что ему нужно. Сейчас Гокудере был нужен он весь, без остатка, жарко, громко, выматывающе близко. И Сквало собирался дать ему это. Запрокинул голову, подставляясь под поцелуи, прогнулся под руками, выдохнул сквозь зубы, пока не позволяя себе ни стонов, ни просьб, хотя хотелось, мать его — и стонать, и просить. Гокудера, его присутствие, его близость, его искренность на деле и на словах будили в нем что-то неясное, первобытное, заставляли его вновь чувствовать что-то, что он чувствовать уже разучился, думал — навсегда. — Ты дверь запер? — шепнул Гокудера, когда Сквало полез к нему в штаны. — Не помню, — выдохнул Сквало, расстегивая на нем ремень. — Похуй вообще. Дверь распахнулась, со стуком ударившись о стену. Гокудера отпрянул, и Сквало замер, в полном охуении наблюдая, как в комнату невозмутимо входит Лал. — Вы такие горячие, парни, что обжечься можно, — заявила она, очевидно наслаждаясь их смущением и замешательством. Захлопнула за собой дверь, с восхитительным бесстыдством оглядела их, красноречиво застывших около стены, закатила глаза, прошла к окну и с видимым усилием грохнула на стол тяжелую дорожную сумку. Внутри нее что-то знакомо звякнуло. — Но вынуждена вас прервать. Не бойтесь, это ненадолго, скоро продолжите. Я вам тут подарки принесла, так что отлипните друг от друга и тащите сюда свои задницы. Гокудера отмер первым. Бухнулся лбом о плечо Сквало и расхохотался. Сквало фыркнул, отступил от него, напоследок проведя ладонью по загривку, и застегнул рубашку. — Ты как жопой чувствуешь, — прокомментировал он и, подумав, выправил полы, скрыв ими внушительный стояк. Гокудера последовал его примеру и смущенно взъерошил волосы, избегая смотреть на Лал прямо. — Да ладно вам, что я там не видела. — Лал весело сверкнула глазами. На ее губах играла задорная улыбка. Жестом фокусника она расстегнула сумку и вытащила из нее несколько пушек — на вид совершенно обычных, но только на вид. Каждую Сквало мог собрать и разобрать с закрытыми глазами. Сквало заинтересованно подался вперед, а у Гокудеры загорелись глаза. — Это то, о чем я думаю? — спросил он и нетерпеливо улыбнулся. — Если мы думаем об одном и том же, то да, — ухмыльнулась Лал и осторожно выложила на стол контейнеры с патронами. — Догнать ту партию, которую увели у вас из-под носа, — дохлый номер. Но нам удалось воссоздать некоторые модели по оставшимся спецификациям Верде. — Его так и не нашли? — спросил Гокудера и взял в руки один из пистолетов. Примерился, пощелкал предохранителем, проверил магазин, с довольным видом покивал и вытянул руку, целясь в окно. — Да грохнули его, и дело с концом, — фыркнул Сквало, внимательно наблюдая за ним. Пушки шли придурку необычайно. Гокудера перехватил его взгляд и дернул краем губ в едва заметной улыбке. Лал задумчиво покачала головой. — Не думаю. Базиль и Орегано в тот же день, когда Занзас сообщил о его пропаже, подняли на уши ЦЕДЕФ, организовали поиски, но безрезультатно. — Она помолчала и добавила: — Верде жив. Я бы почувствовала, если бы он умер. Мне кажется, почувствовала бы. — Будет круто, если вы расскажете, чем отличаются эти стволы, — слегка сконфуженно проговорил Гокудера и взял в руки внешне напоминающую дезерт игл гигантскую пушку совершенно устрашающего вида с металлическим стволом, массивной деревянной рукоятью и двумя иксами по бокам. — У нас этим занимались Ямамото с Хибари, я в основном расчеты координировал. — Тот, который ты держишь в руках — это XS, — сказал Сквало. — Любимая модель босса, и поскольку такой ствол здесь один, давай-ка его сюда. Для него оставим, не с голой же жопой ему на дело идти. Он отобрал у Гокудеры пистолет, проверил обойму — в нее вмещалось четыре патрона, которыми можно было при желании завалить слона, — поиграл лазерным прицелом. — Эта пушка сделана из специального сверхпрочного сплава, — сказал он. — Для того, чтобы не разлетелась в руках, когда пули воспламеняются. Каждый патрон начинен особым пороховым зарядом, а ствол обработан спецсоставом. Авторская разработка Верде — странно, что он еще тебе все уши про это не прожужжал. Короче, огнеопасная хуйня, боссу нравится. Увидишь в действии — поймешь. — Я тебе еще один достану, — сказала Лал. — Занзас же с двух рук стреляет одинаково хорошо, я ничего не путаю? Сквало кивнул. — Ну вот и отлично. Кстати, Хаято, рекомендую вот эту. — Лал продемонстрировала чудовищный пистолет-пулемет. — Модель X27 с самонаводящимися зарядами. Верде впихнул сюда прототип искусственного интеллекта, так что к этому стволу прилагаются очки с системой наведения. — Она вытащила из нагрудного кармана небольшой чехол и положила его на стол. — Эта хрень воспринимает голосовые команды, и оно, если честно, немного жутковато выглядит. Вот еще тема. — Она положила ладонь на блестящий револьвер. — Модель SD. Ничего такого особенного, кроме того, что патроны напичканы устойчивыми к температуре химическими соединениями и ядами и растворяются в теле жертвы. Любое ранение смертельно. Лично мне больше всего нравится вот этот. — Лал взяла со стола еще один пистолет, по дизайну напоминающий глок, но вдвое больше и с удлиненным стволом. — Модель S59. В магазине пятнадцать патронов со смещенным центром тяжести и системой поиска цели по тепловым сигнатурам. Лазерный прицел и отличная бронебойность. Сплав, из которого сделаны все стволы, очень легкий и огнеупорный, единственный минус — размеры, но Верде как раз устранением этого минуса и занимался, когда его похитили. — Да, крутой. Мне нравится. — Гокудера взвесил в руке S59, прицелился в стену, провел по стволу пальцами и немедленно посмотрел на Сквало. Как будто догадался, о чем он подумал. Хотя, блядь, о чем тут еще подумать можно, когда их от самого интересного оторвали. — Что у тебя еще есть? — Сквало кивнул на сумку. — По пушкам все пока, — сказала Лал, словно извиняясь. — Без Верде не так просто сделать точные реплики. Там, в сумке есть и обычные стволы, если хотите. Хороший меч я тебе сейчас при всем желании не достану, извини. И еще, Хаято, здесь то, что ты просил. Она раскрыла сумку так, чтобы им было видно — помимо запасных обойм, там обнаружилось несколько десятков бомб, динамитных шашек и дюжина контейнеров, от вида которых Гокудера возбудился чуть ли не сильнее, чем от их недавней возни у стенки. — Отлично. — Он вытащил один из контейнеров и взвесил его в руке. — К вечеру у нас будет достаточно взрывчатки, чтобы поднять на воздух половину Косова. — Тут деньги и новые документы. — Лал вытащила из-за пазухи и положила на стол непрозрачный пакет. — Действуем по плану. Не думаю, что нас ждут, но в любом случае будьте начеку. Кстати, — она лукаво посмотрела на Сквало, — новая прическа тебе идет. Хотя, длинные волосы лично мне нравились больше. — Отращу опять, еще налюбуешься, — пообещал Сквало. Гокудера фыркнул, как ему показалось — ревниво. — И самое главное... — Лал помедлила. — Для всех в Италии вы мертвы. Улыбка медленно сползла с лица Гокудеры. Он поставил контейнер на стол, неотрывно глядя на Лал. — Нам нужен туз в рукаве, и им будете вы, — сказала Лал. — Я очень надеюсь, что Савада сообщил эту ценную информацию своим похитителям. Вы — наш козырь в рукаве. Сквало бросил быстрый взгляд на Гокудеру. Тот стоял с каменным лицом, но однозначно думал о том же, о чем думал он сам: Савада вряд ли легко пережил новость о смерти своего лучшего друга и лучшего бойца. А Занзас... Если Сквало достаточно хорошо знал босса — а он знал его куда лучше, чем достаточно хорошо — тот вряд ли вообще поверил в эту чушь. Чуйка на смерть своих у чертова босса работала отменно. Если бы не этот факт, можно было бы организовать эффектное появление в виде воскрешения из мертвых. У Сквало прямо засвербило в одном месте, и на мгновение он даже пожалел о проницательности Занзаса. — Ладно, — протянул Гокудера. — Ясно. Когда возвращаемся? — Ночью. — Лал улыбнулась, и ее улыбку можно было назвать по меньшей мере дьявольской. — Времени мало, так что лучше бы вам успеть завершить со всеми делами, — она многозначительно покосилась на кровать, — побыстрее и как следует выспаться. Она подмигнула им обоим, закинула на плечо пустую сумку и удалилась, небрежно помахивая пистолетом модели SD. Гокудера, покачав головой, пересек комнату и запер за ней дверь. А потом повернулся и пошел обратно, на ходу расстегивая рубашку. Сквало положил свой XS на стол и прищурился, разглядывая его. Если он не ошибался, у Гокудеры имелся веский повод нарваться на грубость, и он собирался этим воспользоваться. — Так на чем мы там остановились? — с вызовом спросил Гокудера и уронил рубашку на пол. Трахаться в комнате, полной оружия и взрывчатки, Сквало еще не доводилось. — На этом, — ответил Сквало и поцеловал его.

***

— Блядь. Это было единственное, что проронил Гокудера, когда Лал озвучила им схему возвращения на родину и показала фотографии. — Женщина. — Сквало мрачно посмотрел на нее. — Твои гениальные идеи сведут меня в могилу. — Мои идеи гениальны не больше, чем твои каламбуры, — фыркнула Лал. — Так что либо предложи достойную альтернативу, либо заткнись и следуй плану. Сквало открыл было рот, но понял, что достойной альтернативы на сей раз у него не имелось, и закрыл его. — Ладно. Ты меня сделала, — после недолгой, но впечатляющей внутренней борьбы признал он. Лал на это только самодовольно ухмыльнулась. Пожалуй, в его окружении она была единственной бабой, с которой Сквало, гипотетически, конечно, мог бы замутить. Но теперь это отпадало: у него был Гокудера. Красивый, смелый, сумасшедший Гокудера, с мозгами, за которые Сквало, не торгуясь, отдал бы половину варийской армии, от укусов которого до сих пор горело плечо, а в башке было тесно от не к месту ярких воспоминаний. Гокудера закончил разглядывать фотки и нарочито громко откашлялся. — Давай-ка проясним, ладно? — потребовал он, обращаясь к Лал. — Вы собираетесь перевезти нас в Италию в гробах?! — Как вариант, мы можем отправить вас частным рейсом с блэкджеком, шлюхами и приветственной надписью для карабинеров на борту. Чтобы наверняка, — предложил Реборн. — Если ориентировок, из-за которых ваши рожи теперь известны всей Европе, недостаточно. Он откинулся на спинку стула и смахнул несуществующую пыль с лацкана кроваво-красного пиджака. Выпендрежник хренов. — Отправляетесь сегодня в двадцать три тридцать грузовым бортом из Ньюарк Либерти. В Палермо будете завтра около полудня, — сказала Лал. — Транспортом мы вас обеспечить не сможем, так что давайте как-нибудь сами. — Разберемся, — кивнул Гокудера. — На месте вам нужно быть не позже семи часов вечера, — продолжила Лал. — Все, кто участвует в операции, проинформированы, надеюсь, накладок не случится. После того, как вытащите Занзаса, сразу рвите когти в Катанию. По координатам доберетесь до Приштины, там поблизости аэропорт, так что нашими вертолетами никого не удивишь. Встречаемся на месте. Пилоты у вас есть? — Леви, — кивнул Сквало. — Хибари, — одновременно с ним сказал Гокудера. — Хорошо. Пусть подготовят лучших рядовых, количество мест в первых рядах ограничено. — Она нехорошо усмехнулась. — Времени впритык, так что лучше бы вам не тормозить. — Что с тачками? — спросил Сквало. — Будут, — коротко ответил Реборн. — Даже ваши гребаные пожелания учли. Не расплатитесь.

***

Сквало не стал закрывать дверь. Сам не зная почему, не стал. Сел на кровать и потер пальцами виски. Голова от напряга и недосыпа просто раскалывалась, но уснуть сейчас он все равно не смог бы. Поэтому выбрал единственный верный способ, который выбирал всегда, когда не знал, чем занять себя, чтобы освободить голову — упал в планку и начал отжиматься. Спорт помогал куда лучше мозгоправов, к которым Сквало зарекся ходить еще ребенком, насмотревшись на их работу, пока сопровождал двинувшегося после смерти матери отца, искавшего помощи у одного из самых крутых психотерапевтов Палермо. Пожалуй, его родители его даже любили, но определенно куда больше они любили друг друга. Впрочем, Сквало никогда не чувствовал недостатка родительского тепла, потому что особо в нем не нуждался. Он действительно всегда был взрослым, и, пожалуй, будучи ребенком, вел себя как ребенок, только потому, что так, вроде бы, нужно было. Он поднялся на ноги, отряхнул ладони и посмотрел на Гокудеру. Тот стоял в дверном проеме, опираясь плечом о косяк, и наблюдал за ним. Он успел переодеться — в широкие спортивные штаны и светлую клетчатую рубашку навыпуск. Художественно всклокоченные мокрые волосы падали на лицо, в отвороте рубашки острыми росчерками виднелись ключицы, а глаза были абсолютно больными, темными и бездонными. — Я войду? — Ты уже вошел. Гокудера, помедлив, сделал шаг к нему и захлопнул за собой дверь. Посмотрел в глаза, задумчиво и печально. Сквало не двигался. Ждал. И молчал. Гокудера сделал еще шаг и обнял его. Уткнулся носом в шею, обдав ее горячим дыханием, обхватил за пояс крепко, так, будто Сквало мог испариться или начать вырываться, прижался всем телом. Сквало обнял его в ответ, поцеловал в висок, раз, другой, потерся носом, вдыхая запах кожи, провел ладонью по спине, запустил пальцы в растрепанные волосы, и будь он проклят, если в этом их объятии присутствовал какой-то сексуальный подтекст. Сквало в жизни ни с кем вот так не стоял в обнимку, если, конечно, не собирался немедленно перейти к более активным действиям, но сейчас он точно не собирался. И не потому, что не хотел — просто это казалось неправильным. — Плохо? — тихо спросил Сквало и коснулся губами его щеки. Гокудера помотал головой, не отрываясь от него. — Тоскливо, — прошептал он. — Муторно, блин. Все, мать его, так шатко. — Скоро все закончится, — пообещал Сквало. Как-нибудь да закончится. — Я не знаю, что я к тебе чувствую, — внезапно сказал Гокудера и еще сильнее вжал его в себя. — Но я не хочу, чтобы это заканчивалось. Сквало понятия не имел, что ему ответить. Да, я тоже не хочу? Оно не закончится? Посмотрим? Давай не будем загадывать? С их гребаной жизнью загадывать точно не стоило, поэтому вместо того, чтобы сотрясать воздух обещаниями, которым, вполне возможно, вообще не светило сбыться, Сквало поцеловал его. Лучше бы он что-нибудь сказал. От поцелуя перехватило дыхание — слишком много в нем было всего того, что чувствовать было нельзя. Не сейчас. Не тогда, когда каждый их шаг может стать последним. Гокудера подался навстречу, чуть запрокинув голову, оторвался первым, прижался лбом к его лбу. — Только не реви, если я сдохну, — не открывая глаз, сказал Сквало с намеренной грубостью, потому что иначе ему грозило окончательно раскиснуть. — Ты тоже, — усмехнулся Гокудера. — Знаешь, — он отстранился, заглянул в глаза, — у меня есть примета. Если перед сложной миссией загадать что-нибудь на будущее, чего очень хочу, то все проходит гладко. Только потом нужно обязательно сделать, что загадал. — Терпеть не могу приметы, но похуй, давай. — Сквало вздернул бровь. — И чего ты хочешь? — Я бы хотел сюда вернуться. В Америку. Когда-нибудь. Мне здесь понравилось. Я хотел бы посмотреть, как живут люди в других городах. Взять отпуск, вырубить телефоны и проехаться от побережья до побережья на машине. Останавливаться в мотелях и на съемных квартирах, жрать гамбургеры, гулять... Жить. Гокудера говорил, и в его глазах разгорался тот самый огонек азарта и сумасшествия, на который Сквало повелся когда-то, казалось, вечность назад, и который, он знал, больше не позволит ему спокойно спать. — Звучит круто, — одобрил он. — Только давай конкретней по датам. Скажем, через год? — Идеально, — улыбнулся Гокудера, и Сквало понял, что все сказал правильно. — Через год. Берем отпуск, берем тачку и едем. — Главное, чтобы боссы не узнали. — А мы поставим их перед фактом. Скажем, когда уже здесь будем. Позвоним. — Точно. И вырубим телефоны. — И вырубим телефоны. — Идеально, — сказал Сквало, а про себя подумал, что теперь они просто обязаны победить. И вернуться сюда. Символично будет. Он не особо любил символизм, но его судьба любила, а со своей судьбой Сквало старался дружить. Иногда она преподносила ему потрясающие подарки.