Backyard Blues

Леоне Аббаккио был обычным человеком. Будучи молодым, он работал полицейским в своей родной Италии, однако, после того, как его напарника застрелили, он не выдержал. Он подал в отставку и купил билет в один конец в Англию, взяв с собой лишь те вещи, что могли поместиться в его старый школьный рюкзак. Ему надо было скрыться от всего этого — от драмы, от разочарованных взглядов в полицейском участке и, больше всего, от чужого сочувствия. Они успокаивали его, уверяя, что всё было в порядке, что такие вещи случались. Мужчина не мог терпеть подобное ещё дольше. Будь он внимательнее, его напарник не был бы застрелен. Это была его вина. Потому он и сбежал в Англию. Он знал язык достаточно хорошо благодаря просмотру фильмов и прослушиванию американской музыки. Первые несколько недель он попросту перемещался с места на место, наслаждаясь атмосферой ночной жизни и тем фактом, что здесь его никто не знал. И одним днём, пока он сидел на невысокой каменной стене у фермерского поля, он осознал, что хочет остаться. Поля, тянущиеся на мили, и ни одного человека в поле зрения. Ничего, кроме травы, посевов и редкой овцы или коровы. Было слишком легко зайти в небольшой городок и спросить, есть ли доступные фермы на продажу, и вскоре Леоне Аббаккио стал гордым владельцем нуждающегося в ремонте фермерского домика. Местные были рады его присутствию, говоря о том, как его приезд может вернуть жизнь в их маленький городок. Единственным человеком, которому он не особо понравился, оказался старый пьяница, которого он встретил, когда впервые направился в сторону своего нового дома. — Ты, — невнятно произнёс мужчина, спотыкаясь о собственные ноги и тяжело опираясь о плечо Леоне для поддержки. — Ты тот, кто купил старую ферму, верно? — Да, — сухо ответил Леоне. Весь день ему приходилось симулировать улыбки для городских, но этот мужик был настолько пьян, что, скорее всего, не вспомнит их разговора после. Мужчина затем схватил и его второе плечо тоже и грубо встряхнул его самого несколько раз. — Та земля проклята. Проклята, я говорю! Как только кто-то въезжает, они съезжают в спешке после пары недель. Спорим, старый добрый городской совет этого не упомянул, а? — сказал пьяница самодовольно. Аббаккио нахмурился. Если то, что мужчина говорил, являлось правдой, тогда его скорее всего надули. Проклятая земля была ерундой, конечно же, потому что проклятий не существовало, но если люди продолжали уходить после нескольких недель, значит на то была причина. Может крыша протекала, и жильцы узнавали об этом только после сильного дождя. Или, возможно, земля была неподходящей для засева. Его это не волновало. У него всё ещё было достаточно сбережений со времён работы полицейским, а если бы они закончились, он мог бы просто купить пару овец. Скорее всего. — Ты прав, они этого не упомянули. Теперь отпусти меня, — проговорил он. Пьяный мужик фыркнул, а затем затрясся вместе с Леоне от силы своего смеха. — Ты увидишь, мальчик! Ты увидишь! И с этим старик свалил. Аббаккио отряхнул свои плечи и покачал головой, прежде чем продолжить путь к своему новому дому. Похоже, сумасшедшие были везде, не только в его бывшем полицейском отделении. Скорее всего причиной было лишь то, что солнце уже зашло, но, вспоминая слова пьяницы, при приближении фермерский домик казался ему подозрительно мрачным. Он был небольшим, но двухэтажным. На нижнем этаже располагались маленькая кухонька и гостиная, а на верхнем находились спальня, гостевая комната и ванная с крохотным душем. Мужчина повернул ключ и зашёл внутрь. Изнутри он выглядел менее жутко с включённым светом. Это был старомодный маленький домик, поэтому все лампы отдавали желтоватым светом, делающим всё в округе необычно уютным. Он был уже обставлен, и хоть несколько безвкусно, однако не было столь сильной необходимости что-то переделывать. На кухне даже нашлись тарелки, кружки и столовое серебро, так что ему точно не надо было ничего докупать. Гостиная состояла лишь из дивана, старенького телевизора и камина, но этого было достаточно, особенно для кого-то живущего самостоятельно. На камине стояла рамка с чёрно-белой фотографией семьи возле дерева. Через окно гостиной Леоне увидел то же самое дерево на своём заднем дворе недалеко от поля. Должно быть, эта семья жила здесь раньше. На фотографии присутствовали отец, мать и двое детей — старший мальчик со странной причёской и младшая девочка. Пожав плечами, он поставил рамку на место и пошёл наверх проверять остальные комнаты. Обе верхние спальни были такими же маленькими. В одной из них находилась двойная кровать с вязаным лоскутным пледом поверх неё. Ванная, опять же, была крохотной, но этого было достаточно; когда он увидел себя в зеркале, то показал язык своему отражению. Будучи на первом этаже, он с зевком сел на диван. Внутри рюкзака его ждали две бутылки вина, и прямо сейчас они звали его. Аббаккио проигнорировал их. Это был его шанс на новое начало, и он должен был им воспользоваться. Если бы он сейчас достал эти бутылки, он знал, что тогда умер бы в этом доме. Не этой же ночью, но со временем. А если нет? Если бы он дождался следующего дня, и затем взял бы их лишь для того, чтобы выбросить в мусорку? У него был шанс выжить. Почему бы и не попробовать, верно? Потому мужчина отпихнул рюкзак подальше от себя, распустил свои волосы из неряшливого пучка и после лёг на диван, свернувшись калачиком. Завтра он первым делом примет душ и тогда уже ляжет на своей новой чистой постели. Но прямо сейчас он был слишком уставшим, чтобы двигаться. Следующим утром он помылся и нашёл первую причину, по которой могли съехать люди: не было горячей воды. Она не была холодной, не совсем, поэтому он не мог жаловаться, но и не становилась выше тепловатой. Позже Леоне направился в город, неся с собой пакет с мусором с бутылками вина. Это была другая причина для переезда: отсутствие мусорных баков возле его дома. Если он хотел выбросить что-то, ему надо было пройти пятнадцать минут до городка. Обычно это бы не стало чересчур большой проблемой, но прямо сейчас он торопился, и его волосы были мокрыми, а снаружи было чертовски холодно. Находясь в городе, он позавтракал в пабе, заказав себе кофе с сэндвичем, и воспринял это как маленькое личное достижение. Любая мелочь помогала. В пабе было не столь много людей так рано утром, поэтому бармен сел за его столик и стал расспрашивать насколько ему по нраву город, и нравился ли ему дом. Аббаккио отвечал лишь «да» и «неплохо», не вдаваясь в подробности, и со временем мужчина понял намёк и оставил того в покое. После завтрака он купил некоторые вещи для садоводства. Включая пару резиновых сапог, которые посоветовала женщина в магазине. Когда он спросил зачем, она объяснила, что в здешних местах бывает довольно грязно, особенно после дождя. Она также сказала, что ей понравился его акцент, описав его как «очень экзотичный». С хмурым выражением лица, которое грозило остаться на постоянной основе, он пошёл обратно домой, надел свои сапоги, завязал волосы в высокий хвост и вышел на задний двор. Мимо дерева, у которого фотографировалась предыдущая семья, и через небольшие деревянные ворота. К этому времени уже начинало светать, и Аббаккио окружало жужжание насекомых и пение птиц, пока он совершал свои первые неуверенные шаги в поле. Между кустарниками и участками травы, высота которой доходила до самой груди, пролегала вытоптанная дорожка, что со временем постепенно зарастала без постоянных жильцов. Если бы он когда-нибудь решился что-то посадить здесь, перед началом ему пришлось бы расчистить все эти растения. Это казалось утратой, глядя на то, как всё это место было наполнено жизнью. Пчёлы, комары, бабочки, но также птицы, летающие вокруг него, и дикие кролики, пробегающие сквозь высокую траву. Солнце светило на него, наконец-то согревая, и он был почти готов просто лечь в траву и вздремнуть, пока не заметил третью и последнюю причину, по которой люди хотели бы съехать. Мужчина сделал шаг вперёд, и тут же вся его нога была поглощена почвой. Вскрикнув, он потянул свою ногу обратно, но, не рассчитав силы, упал назад на холодную мокрую землю. К его удивлению, да и страху, он всё ещё погружался, только медленнее. Пока шёл, он не заметил этого, потому что его ноги двигались слишком быстро. Но теперь, когда пытался встать, то в конце концов осознал. Это было болото. Вот почему никто не хотел покупать дом. Окружающая его земля была непригодна для посевов. Ну конечно! Поэтому все остальные семьи и переезжали! Городской совет умышленно хранил информацию при себе, и когда покупатели узнавали, что они не могли заниматься здесь фермерством, они уезжали. Пьяный мужик с прошлой ночи всё-таки оказался прав. Земля была и вправду проклята… проклята вечной болотистостью. Леоне не сдержался и засмеялся от абсурдности всей ситуации. Он буквально переехал в другую страну, чтобы избежать социального взаимодействия, и купил целую ферму, даже изначально не проверяя место. И теперь он завязывал с алкоголем, лёжа в трясине. Он пробовал встать, держась за редкие ветки и траву, но продолжал соскальзывать, и теперь и его руки тоже были покрыты грязью, поэтому он вообще ни за что не мог держаться. — Блять, — произнёс он, хохоча ещё громче. — Я умру здесь. Понимая, что смысла бороться с этим не было, он перевернулся на живот, дабы попробовать встать на колени и подняться таким образом. Каждое совершаемое движение отзывалось мерзким хлюпаньем. Он всюду искал за что бы схватиться, пока его левая рука не наткнулась на торчащую из земли ветвь дерева. С неё до сих пор безвольно свисали скопления травы и ила, так что она, должно быть, была вырыта недавно, скорее всего, когда он поворачивался. Значит корень, тогда. С подобным светом и положением над землёй он выглядел почти как вытянутая рука. Леоне вцепился в неё и держался, пока поднимался на колени. В таком положении он мог легко встать, но приостановился, чтобы отдышаться. Он чувствовал себя словно в бреду, и вновь не смог удержать свой смех. Только что он почти умер на собственном заднем дворе, а если бы и умер, то никто бы не заметил. Когда он ещё путешествовал по Англии, его телефон был всегда выключен. Одной ночью любопытство взяло верх, и он включил его, только чтобы обнаружить, что у него был всего один пропущенный звонок. Голосовое сообщение от его босса, спрашивающее, не мог бы он прийти забрать вещи, что до сих пор лежали в шкафчике после его ухода. Никаких сообщений от его семьи или друзей. Ничего. Его единственным другом, по всей видимости, являлась лишь та рукоподобная ветвь дерева. Весело. Он вытер руки об штаны и вслух сказал ветке: «Спасибо.» Ветка подняла палец вверх. Минутку. Она что сделала? В тот момент Леоне не был столь уверен, на самом ли деле он выбросил те бутылки с вином, или же весь этот день был лихорадочным сном, вызванным алкоголем. Может, он никогда и не покидал Италию, а это было лимбо, или как оно называлось, и теперь он был заперт в живом болоте до тех пор, пока не очистится от своих грехов. Или всё это являлось реальностью, что было ещё более пугающим. Аббаккио сидел, парализованный, уставившись на ветку, чтобы заметить любое, даже самое минимальное, движение. Страх промчался по его телу, но также и всеохватывающее чувство принятия. Он наконец-то полностью сошёл с ума. Потому что не могло существовать вселенной, в которой подобное могло происходить на самом деле. Он глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться. Если это была всего лишь хорошо продуманная иллюзия, то смысла бояться не было. Господи, да нигде поблизости даже не было ни одного дерева, которому ветка или корень могли принадлежать! Однако эта штука опять задвигалась, показывая невозможно тонкую тёмно-коричневую руку, которая выглядела так, словно была сделана из дерева или же очень старой кожи. Она немного поползала по земле, прежде чем из грязи возле неё появилась вторая рука, а затем голова. Оно не казалось человеком, по крайней мере, больше нет. Его лицо было такого же цвета и текстуры, замершее в извечной миловидной улыбке. Его глаза были прикрыты, словно у кошки, которую гладили. У него имелись короткие чёрные волосы с причёской в виде старомодного каре, закреплённого золотыми заколками с каждой стороны, и прямо сейчас оно доставало себя из почвы, используя колени Леоне в качестве опоры. Мужчина закрыл глаза, стиснул зубы, и стал повторять одни и те же слова снова и снова всё то время, пока чувствовал, как эти тонкие длинные пальцы держались за него. — Пожалуйста, не убивай меня, пожалуйста, не убивай меня, пожалуйста, не у… Что-то резко ткнуло его в грудь, и это застало его врасплох. Настолько, что он вновь раскрыл глаза. Существо из топи сидело перед ним, копируя его положение, и протягивало вперёд свои руки, словно пытаясь сказать «поговори со мной». — Ты убьёшь меня? — спросил Леоне, потому что это было наилучшим из всего возможного, что можно сказать тому, кто выглядел, будто определённо мог убить тебя. Существо из болота потрясло головой. Что ж, это было обнадёживающе. — Почему нет? Он тут же мысленно ударил себя. Зачем он спросил это? Может быть оно не хотело убить его раньше, но теперь, когда он упомянул убийство, оно могло подумать «хей, а это на самом деле неплохая идея». Оно наклонило голову и открыло рот, что выглядело довольно болезненно. Когда оно начало говорить, это звучало как порыв ветра сквозь деревья, как жужжание насекомых вокруг них, и много других звуков природы, что сошлись вместе, чтобы одолжить ему голос. — Я полагаю… Будет менее одиноко с тобой неподалёку. Ему было… Одиноко? — Ты не можешь покинуть это место? — Нет, — тело из топи говорило. — Я упал в это место много лет назад. Моё тело питало болото, и в ответ оно питало меня. Именно это напомнило ему о… болотных людях. Однажды, много лет назад, он бодрствовал ночью, листая каналы на телевизоре, пока не остановился на документальном фильме о болотных мумиях. Определённые свойства топи создавали идеальную среду для сохранения человеческого тела. Документалка рассказывала о нескольких трупах, датируемых в тысячи лет, которые были настолько хорошо сохранившимися, что учёные до сих пор могли сказать, каким был их последний завтрак. В фильме рассказывалось о девочке из Иде с длинными рыжими волосами и паре из Вирдинга, двух соединённых мужчинах, которые были вместе более двух тысяч лет. Однако он ничего не слышал о том, чтобы тела разговаривали. — Как тебя зовут? — спросил Аббаккио, потому что возможность разговаривать с болотным телом значила, что ему не надо было проводить радиоуглеродный анализ. И это было хорошо, потому что на самом деле он понятия не имел, что радиоуглеродный анализ значил. Скорее всего, что-то научное. — Моё имя, — оно говорило с помощью деревьев, — было Бруно. Ах, Буччеллати была моя фамилия. Меня интересует, сколько лет прошло… с тех пор, когда я в последний раз ступал по земле. Мне кажется, я сбился со счёту в какой-то момент. — Буччеллати? Ты был итальянцем? — Леоне поинтересовался. Бруно улыбнулся. — Я не помню. Но я помню своего отца… свою мать, своих братьев и сестёр… Мне интересно, где они сейчас. Может ты… смог бы найти их для меня? Всем тем телам по телевизору были тысячи лет, поэтому шанс, что члены его семьи были живы, был минимальным. Тем не менее, Леоне не собирался говорить подобного. — Конечно. Я поищу их. Просто… Мне просто надо знать. Как ты можешь двигаться? И говорить со мной? — вопрошал он. Любопытство сгубило кошку, не так ли? Бруно вновь двинулся, его лицо повёрнуто куда-то в сторону. Аббаккио сказал бы, он смотрел, если бы не тот факт, что у Бруно не было глаз. — Очень часто я чувствовал, что готов был сдаться. Но я оставался здесь, надеясь, что в один день я воссоединюсь со своей семьёй. Когда я впервые упал сюда, это была лишь моя вина, играя здесь при условии, что Отец запретил нам. Они искали меня днями, но я был слишком глубоко под землёй, слишком слаб, чтобы ответить на их зов. Почва сказала мне быть терпеливым, дождаться подходящего времени. Я спросил, когда оно настанет, и она ответила, что я пойму это сам. И она была права. Я верю, что это время… пришло. Леоне не знал почему, но он ощущал, будто расплачется в любой момент. Бруно, слово почувствовав это, потянулся своей костлявой рукой к его собственной, соединяя их. И, несмотря на то, что у него не было глаз, казалось, что он смотрит прямо в его душу. — Похоже, жизнь была не столь добра к тебе. Мужчина не выдержал и всхлипнул, пряча своё лицо за рукой. Быть увиденным таким образом, понятым… даже болотной мумией, имело для него невероятно большое значение. Всё вокруг него было жарким и влажным, и гудение в ушах продолжало становиться громче, но Бруно сплёл их руки вместе, и подобрался ближе, соединяя их лбы. — Всё будет хорошо, мой дорогой. У почвы есть план для всех нас, даже для тебя. Он отчаянно хотел остаться здесь, погрузиться в землю, чтобы больше не слышать это гудение, не слышать мысли в собственной голове. Но для него было запланировано другое. Ему было необходимо находиться над землёй в качестве оратора, правой руки, продолжением того, что лежало под ней. Он мог приходить, но он не мог остаться. По крайней мере до тех пор, пока его миссия не была выполнена. Поэтому он поднялся, поцеловал Бруно в его высушенный лоб и ушёл по направлению к дому. Позже Леоне вышел из своего сада, покрытый грязью с головы до пят, ярко улыбаясь. Идя в город, он, должно быть, выглядел как безумец, с расфокусированными глазами и дрожащими руками. И он и впрямь получил некоторые косые взгляды, когда вошёл в городской архив и спросил женщину за стойкой, жил ли когда-то в его доме человек с фамилией Буччеллати.