Взросление Чунты

Джунте восемнадцать лет.       Их отношения стали довольно напряжёнными. Джунта большую часть времени где-то пропадал и бывал дома тогда, когда Сайджо не было или же ночью, когда он уже спал, а ещё бывало — на выходных. Объяснял он своё поведение тем, что на носу у него экзамены, вот он и занимается у друзей дома, но мужчина прекрасно знал настоящую причину. Знал, но молчал. Они старались вести себя, как обычно, как раньше, однако, у них это плохо получалось. Окружающие уже заметили, как сильно те отдалились друг от друга.       В один из будних дней Джунте позвонили и сообщили не самую радостную новость. Новость о том, что Такато попал в аварию и на данный момент пребывает в больнице. Шокированный парень выронил телефон из руки. Как так получилось вообще?! Звонивший человек говорил ещё что-то, но Джунта просто напросто не слушал. Он сорвался с места и побежал в названную ранее этим человеком больницу, но там его ждала ещё одна новость — Такато Сайджо находится в коме. Джунте девятнадцать лет. — Сегодня прекрасная погода на улице, — с улыбкой проговорил Джунта, но во взгляде читалась грусть. — Пришла пора цветения сакуры. Жаль, что ты не можешь увидеть этого.       Прошёл вот уже год, а Такато до сих пор был в коме. Коллеги с работы и друзья, узнав о случившемся, стали приходить в больницу, чтобы его проведать. Часто сидели около Сайджо, рассказывали ему разные новости и, подбадривая Джунту, покидали палату. Парень был благодарен им.       Его грела надежда. Не важно, сколько пройдёт времени, он готов был ждать. Подолгу сидя на стуле и держа руку мужчины в своих руках, он смотрел на его умиротворённое лицо и говорил. Говорил много о чём: о том, как сейчас живёт, чем занимается, что собирается есть на ужин и всё в том же духе, надеясь услышать в ответ что угодно, лишь бы это было сказано родным голосом.       Джунта корил себя за своё глупое поведение и просил прощения за него практически каждый раз, когда навещал Такато. Он верил, что мог бы предотвратить в тот день аварию, если бы только не избегал Сайджо и был рядом с ним. Голос временами предательски дрожал, выдавая состояние своего хозяина с головой. Джунта так боялся, что однажды, придя в больницу, ему скажут, что Такато будет спать вечным сном. — Я готов даже стать примерным сыном, лишь бы ты открыл свои глаза.       Он безумно скучал. Скучал по срывающемуся с уст мужчины слову «Дурак», по улыбке, по синеве его глаз. Проще говоря — по всему. Джунте двадцать лет.       Шёл уже второй год. Джунта по-прежнему приходил к Такато, садился и, накрывая его руку своей, бережно сжимал. Сегодняшний день отличался от остальных тем, что — о чудо! — мужчина впервые за долгое время пошевелил пальцами левой руки. Парень не мог поверить собственным глазам. Казалось, будто его преследуют галлюцинации. Однако, это повторилось ещё раз, а через какой-то промежуток Сайджо приоткрыл медленно глаза. Не сразу, конечно, но он перевёл взгляд с белого потолка на Джунту. Вроде бы и смотрел на него, но почему-то создавалось впечатление, словно смотрел сквозь него. В эту самую минуту в палату зашёл врач. Он каждый день делал обход, дабы проведать своих пациентов. Увидев, что Такато Сайджо, который находился в коме два года, наконец, открыл глаза, был немало удивлён. — Я попрошу Вас пойти домой. Вы сможете навестить его завтра, а лучше — послезавтра, — и выпроводил Джунту из палаты.       Через день парень пришёл в приподнятом настроении — а как же, всё-таки Такато вышел из комы — и, первым же делом поприветствовав мужчину, поинтересовался, как тот себя чувствует. Сайджо посмотрел на него и следующие несколько минут молчал, а после шевельнул губами: — Ты... Кто?       Джунта стоял и не двигался. Как это, кто? Неужто у него амнезия? И что теперь делать? Рассказать всё, как есть или же соврать? Это ведь такой шанс, который выпадает, должно быть, раз в жизни. Нельзя. Нельзя долго молчать. Сжав руку в кулак, он произнёс: — Я... Я твой возлюбленный.       Тишина. Такая давящая. Когда она прекратится? — Врунишка, — чего не ожидал Джунта, так это увидеть слабую улыбку на лице Такато. — Чунта.       Ах, так амнезия была обманом? Парень почему-то чувствовал себя так, словно не прошёл проверку. Но это сейчас совсем не важно. Он счастлив, что дорогой ему человек наконец-то находится в сознании. — Прости, — улыбнувшись в ответ, Джунта всё-таки не сдержался и обнял аккуратно полусидящего-полулежащего мужчину. — Я так сильно скучал. — И тут хотел было отстраниться, чтобы не переходить границу дозволенного, но не смог. Просто не смог. Когда вблизи такие манящие и в то же время находящиеся под запретом губы, то происходит всегда следующее: поцелуй. Короткий, правда, но ничего. Джунте двадцать один год.       Такато осознавал, что много чего пропустил, пока был в коме. Джунта, как оказалось, стал молодым артистом, который теперь «обитает» в сфере киноиндустрии. Как сам Адзумая рассказывал, это получилось случайно. Его заприметили, когда он доставлял кое-что по работе. В чём Сайджо себя и винил, так это в том, что пропустил то, как Джунта окончил школу. А он ведь отец!.. Точнее, был им. Мужчина вздохнул. Понадобилось какое-то время, но он всё же принял чувства парня. Если быть точнее, то ему просто другого выбора не оставили. Этот демон, обладающий ангельским ликом, приходил каждый день до самой выписки, чистил принесенные фрукты, болтал, да ещё умудрялся домогаться. Спрашивается, как он вообще время находил на всё это, если работал? Такато даже подозревал, что тот, как полагается, не выполняет свои обязанности, однако, парень убедил его в обратном. — Такато, — ну вот, опять. Джунта ласково шепчет на ухо, чем заставляет то краснеть. — Прекращай, ангел-извращенец! — и прикрывает рукой своё ухо, а после и вовсе закутывается полностью в одеяло. — Я не так молод, чтобы кувыркаться с тобой сутками напролёт! — Ха-ха. — Адзумая смеётся и начинает гладить Сайджо по макушке, которая выглянула из-под одеяла. — Я люблю тебя, — и после заключает его в свои объятия.       Сайджо слишком смущён, чтобы ответить хоть что-то, но в голове проносится: «И я тебя люблю, Чунта».