Я не облегчу твои страдания

      Резкое пробуждение ото сна уже становилось привычным для него. Обыденным. Он сидел на кровати, тяжело дыша, хватаясь рукой за горло от нехватки воздуха. Глаза невольно закатывались и начали болеть от непривычного положения. От этого всего только жутко кружилась голова. Лучше не становилось и, казалось, что не станет и в общем. Ему уже которую неделю снился один и тот же сон. Снотворное просто не помогало. Даже ухудшало состояние, заставляя желудок выворачиваться на изнанку. Иногда хотелось банально сорваться на алкоголь или сигареты, но перед тем, как зайти в магазин, он понимал, что это только ухудшит его состояние и уж точно никак не поможет ему.       Он не мог нормально есть. Даже если был голоден физически — не ощущал этого морально. Боялся, что желудок попросту не примет еду. Но, собираясь с силами, ему удавалось иногда поесть что-то лёгкое. За всё это время из-за недосыпания и нежелания есть его скулы стали донельзя видны, рёбра начинали выпирать, он стремительно терял вес. Друзья, конечно, заметили это всё, но как он мог им это рассказать? Сказать, что конкретно он видит? Его бы восприняли за психа. Именно этого он и боялся — быть неправильно понятым.       Этот сон будто въелся в сознание, заставляя прокручивать его вновь и вновь. Он видел городской мост. Слышал непонятные звуки. Ему казалось, что это были душераздирающие крики, хотя возможно, это были просто звуки машин. Но в любом случае, в ушах стоял огромный шум, который лишь усиливал головную боль даже через сон. Каждый раз он видел человека, перелазившего за ограждение моста. Каждый раз, когда этот человек оглядывался по сторонам, ему казалось, что этот человек — он сам. Но как только их взгляды встречались — человек срывался с моста в воду. Почти сразу он срывался на бег, но именно в этот момент его вышибало из сна в реальность. И так раз за разом.       Всё это уже надоедало. Он вздрагивал от каждого звука, смотрел пустым взглядом в никуда, мог сорваться с ничего. Нервы просто сдавали, но лекарства не помогали никак. Ему хотелось, чтобы всё это кончилось. Уже который час не шёл сон. Даже снотворное не помогало. На часах было около двух ночи. Все, с кем можно было бы поговорить, наверняка спали. Никто не мог его остановить. Одевшись довольно тепло даже для ноябрьской погоды, он вышел из дома воткнув в уши наушники. Свежий холодный воздух ударил нос, пуская по коже мурашки. Как давно он так не выбирался на улицу.       Пешком дойдя до того моста из сна, он обнаружил абсолютную пустоту как на улице, так и в своей голове. Будто все мысли выбило из головы. Но он не ощущал ни той жгучей боли в голове, ни жуткого шума в ушах, который сейчас заглушала музыка. Как и ожидалось, с моста никто не собирался прыгать — на мосту был только он один. Это всё становилось бессмысленным: его приход сюда посреди ночи, тот сон. Абсолютно всё. Беспричинным становилось и его прогулка до середины моста, откуда сбрасывался человек из его сна. Ничего не изменилось. Он по прежнему оставался единственным на этом мосту.       Желание ощутить себя по ту сторону ограждения захватывало, пуская дрожь по телу. Нервное напряжения стояло в грудной клетке. Он, казалось, не слышал бьющий в уши ритм музыки. Уже стоя по ту сторону, он начал потихоньку осознавать происходящее, быстро оглядываюсь по сторонам. И он уж не был один здесь — вначале моста стоял человек. Он сам.