***
Вону чувствует себя лучше. Приятно наконец сбежать из этого тесного, удушающего количеством незнакомых людей помещения на свежий осенний воздух, плестись по тихим улочкам сквозь разбросанные под ногами хрустящие листья и рассматривать не просто звезды, а целые созвездия, пуская изо рта маленькие облачка пара. Приятно, но холодно. Собираясь на вечеринку, он точно не рассчитывал, что ему придется добираться до дома пешком, блуждая темными переулками в кошачьем обличье. Про вампиров и обращение он, конечно же, пошутил. Погибнуть от того, что ты станешь чьим-то субботним ужином, как-то не очень хотелось. Точнее, иногда очень даже хотелось. Но не сейчас. Сейчас он предпочел бы горячее какао с черничным сиропом и зефирками и под плед, а умереть можно и завтра с утра, когда недосып в очередной раз начнет давить тяжестью на веки. Как же хорошо, что в этот раз он нашел причину для побега. «Я просто устал от людей и мне нужно побыть одному, иначе я сломаюсь» звучало бы слишком личным. В их городке уже давно не встречались мистические существа. Когда-то давно о них активно слагали легенды и сказки, используя как страшилку для будущих поколений. Сейчас их вспоминают скорее по привычке или как повод для праздника, однако в канун Дня всех Святых, как и предостерегал Минхао, следует быть особенно осторожными в своих желаниях... Но если выбирать между смертью от сверхъестественного и ножом в переулке, Вону несомненно предпочтет первое – это предвещает хотя бы загадочную смерть, о которой еще долго будут судачить люди и которая будет пестреть на всех газетных заголовках хотя бы пару недель после Хэллоуина. Внезапный лай прерывает его размышления. Пару секунд он сомневается, не стоит ли сделать крюк, чтобы избежать острых зубов и курса уколов от бешенства, но поскуливание заставляет его откинуть свой страх и ускориться в сторону предполагаемой потасовки, мысленно проклиная себя за отсутствие чувства самосохранения. Уже через пару сотен метров и несколько поворотов он замечает небольшую стаю бродячих собак, оскалившихся на маленький белый пушистый комок – больше сахарная вата, чем щенок черт знает какой породы (Вону никогда особо этим не интересовался). По их рычанию понятно сразу: чужаков здесь не терпят. Он честно уважает всех уличных псов и в конфликты с ними обычно не вступает, но оставить кого-то им на съедение вариант не особо хороший, поэтому, рискуя собственной безопасностью, все-таки предпринимает попытку отогнать собачью свору остатками завалявшегося в рюкзаке перекуса (спасибо Сунену за любовь к бургерам). Возможно, на этом вся его сегодняшняя удача и заканчивается, потому что приманка срабатывает отлично, и он спешит ретироваться, подхватив скулящее белое облачко на руки. По пути домой он успевает с опаской оглядеть нового друга: при близком рассмотрении щенок оказывается вовсе не таким уж и белоснежным – местами посеревший от контакта с улицей, он успел потерять клочки шерсти в неравной схватке с собаками. Будь у него еще хоть немного сил, он бы, пожалуй, попытался искусать Вону за то, что тот куда-то тащит его среди ночи (ну чем не похищение?), но он лишь иногда тихо тявкает и поскуливает, подавая слабые признаки к жизни, и периодически тычется мокрым носом в теплые ладони, насквозь пропахшие ирисками, которые Вону постоянно таскает в карманах толстовки.***
Кое-как Вону все же удается открыть входную дверь, не потревожив шумом еле теплящийся в руках комочек, и включить тусклую настольную лампу, освещающую лишь прикроватную тумбочку и изголовье самой кровати. Как только дверь за ним закрывается, пропадает все чувство празднества, оставляя наедине с пустой квартирой, где от Хэллоуинской атмосферы – только его помятый хвост и потрепанные ушки. Он борется с желанием поскорее отмыть щенка от уличного мусора, но чтобы не испугать его еще больше, первым делом греет ему теплое молоко, а себе долгожданный какао. Гость оживает, чувствуя рядом приятный запах, но почему-то тянется не к своему блюдцу, а к чашке с зефирками Вону. Тот искреннее смеется и мягко приглаживает ему шерсть, впервые за вечер проявляя ласку к новому другу. Щенок сначала пугается, но через пару минут подкрадывается сам, доверительно утыкаясь в ладонь Вону мокрой от молока мордочкой. После водных процедур он и вовсе расслабляется, чувствуя себя в полной безопасности (хотя процедура с феном не была оценена по достоинству), и засыпает прямо на коленях, когда Вону устраивается на полу у кровати для просмотра "Тайны Коко": ноутбук рядом на ковре, в одной руке недопитый какао, а другая – чешет крохотный теплый животик новоиспеченного питомца. Вону не замечает, как от усталости начинает клевать носом, и к моменту репетиции выступления Фриды Кало сам проваливается в вязкий сон, откидываясь всем телом на кровать позади. Из сна его вырывает резкая боль в шее и сожаление, что он не устроился поудобнее. И еще немножко голод. Стоило вместе с какао сделать бутерброды. Тяжелые веки еще какое-то время отказывают подниматься, поэтому Вону сидит с закрытыми глазами, прислушиваясь к нарушающим тишину репликам в попытке определить, на каком моменте сейчас сюжет, и как надолго он задремал. Возвращение в реальность приводит вместе с собой тревогу — вдруг он и правда подвел Джонхана? Вдруг тот был прав, и Вону упускает все самое важное из-под носа, не желая покидать свой панцирь? Возможно, прямо сейчас где-то его жизнь проходит без него? Наконец остатки сна спадают и Вону резко поднимает голову и распахивает глаза, осознав, что затекли у него не только спина и шея, но и ноги, словно на них лежало нечто намного превышающее вес щенка… — Ким Мингю? – тихо бормочет он то ли от страха, то ли еще спросонья, но в ответ раздается лишь мирное посапывание. Парень, удобно устроившийся на коленях Вону, был очень ему знаком. Настолько знаком, что со старших классов Чон не переставая подсовывал ему в шкафчик сладкие конфеты. Настолько знаком, что на сегодняшней вечеринке он то и дело искал его глазами, но так и не встретив, расстроено побрел домой. Мингю, которого ждали весь вечер гости и скорее всего ждут до сих пор, как-то пробрался в дом Вону и почему-то пускал слюни ему на шорты. — Ким, чертов, Мингю, – уже сквозь зубы произносит Вону, но все еще не спешит переходить на крик и будить (не)желанного гостя. – Где, блин, твоя одежда.. Мингю начинает ворочиться, всем своим телом сопротивляясь необходимости просыпаться, переворачивается на другой бок, лицом к Вону, и обвивает руками его бедро, случайно задирая шорты и касаясь холодными руками открытой кожи. Вону вздрагивает и задерживает дыхание, стараясь не сводить глаз с макушки парня на плечи и дальше – он спал, прижав колени к голой груди, обнаженный. В голове Вону сплошной беспорядок: «Если все щенки выглядят так после блюдца молока, я начинаю понимать, почему Минхао так часто с ними возиться..». Он смущенно протирает и без того чистые очки, стягивает на Мингю одеяло с кровати и устремляет взгляд на финальную сцену "Тайны Коко". Какао в его кружке больше не осталось, как и уверенности в том, что он хоть что-то понимает в этом мире.***
Когда Мингю наконец сонно приоткрывает глаза, натягивая одеяло до подбородка, на экране уже бегут титры, а Вону с серьезным лицом листает в телефоне расплодившиеся к Хэллоуину статьи про оборотней. Исподлобья Ким изучает лицо парня, с которым неоднократно сталкивался в школе на переменах, а потом в университете во время потоковых лекций – холодный образ, задумчиво сведенные брови и поджатые губы. Как бы пристально не наблюдал за ним Мингю, Вону всегда отводил взгляд, даже когда они оказывались случайно в одной подгруппе на совместных лабораторных. И сейчас этот самый Чон Вону, напоминающий всех его хейтеров в одном лице, сидел и спокойно что-то читал, несмотря на руки Гю на его бедрах. «Либо он каждый день встречается с оборотнями, либо он собрался меня этим шантажировать до конца моих дней», – мысленно делает выводы Ким, привлекая внимание Вону тяжелым вздохом, оставившем теплый след на коже. Чон отрывается от очередной нелепой легенды, поправляет очки и опускает глаза на того, кто еще пару часов назад был крохотным щенком, помещающимся в его ладонях. Растрепанные и еще немного влажные после купания волосы Мингю были слабо похожи на мягкую щенячью шерсть, но почему-то запустить в них пальцы хотелось ничуть не меньше. — Иди ложись на кровать. Простынешь, если после ванны и дальше будешь спать на холодном полу, – Вону отводит взгляд, блокируя телефон и выключая окошко с фильмом. — Ты идиот? – вместо ответа Вону вопросительно изгибает брови, поэтому, поднимаясь с его колен, Мингю повторяет. – Я спрашиваю, ты идиот? — Необычный способ сказать “спасибо”, – радуясь освобождению, он встает и разминает затекшие за прошедший час ноги. – Пожалуйста. Мне показалось, тебе нужна была помощь. Мингю раздраженно усмехается, обнажая одну сторону слишком острых (и как раньше Вону не замечал) для человека клыков. Чон вспоминает о предостережении Минхао и думает: «Ну вот, наманифестил себе на жопу приключений». Чтобы унять дрожь (а ведь он действительно боится укусов собак), Вону идет еще за одной чашкой какао и, не глядя Мингю в глаза, осторожно спрашивает: — В этот раз добавить в молоко зефирок? Ким взвывает от того, как его бесит сложившаяся ситуация, и Вону вздрагивает. Нормальный человек должен его выгнать пинками на улицу, в чем мать родила, вызвать полицию или хотя бы громко закричать от испуга. Почему этот чертов Чон Вону ведет себя как святой? Это заставляет Мингю переживать за него. Кого еще он может впустить вот так просто в дом, а потом угощать зефирками вместо того, чтобы выставить голого из квартиры? Но отвечает лишь короткое: «Если можно». Вону приносит ему огромную кружку горячего молока вместе со своей одеждой. — Оденься. А потом я высушу наконец твои волосы и обработаю раны, только в этот раз, пожалуйста, давай без попыток искусать мои руки, ладно? Боюсь, в таком облике ты нанесешь мне гораздо больше урона, – он слабо улыбается и уходит в ванну за феном, оставляя Мингю переодеваться, но тот ограничивается лишь шортами.***
Вону молчаливо сушит ему волосы, мягко перебирая прядь за прядью, а после украшает зеленкой и пластырем каждую маленькую царапину на его теле, чем вызывает у Мингю не одну клыкастую улыбку. — Знаешь, а я ведь правда ждал тебя. Ким оборачивается, сталкиваясь с прямым взглядом Вону, но не решается проронить ни слова, поэтому последний сглатывает и снова собирается с силами. — Я ждал тебя на вечеринке у Джонхана этим вечером. Даже надел нелепый кошачий костюм, чтобы привлечь наконец твое внимание, представляешь? – неловкий смех звенит в тишине еще острее. – Хотел собраться силами и признаться тебе, что еще со школы не могу никак выкинуть тебя из своей головы. Но вот ты здесь. Правда, забавный сюжетный поворот? Мингю молчит. Это нелепое и внезапное превращение в эту хеллоуинскую ночь казалось ему одним из самых ненавистных и жалких моментов в его жизни. Слишком позорно было превратиться в маленького безобидного шпица, даже когда на большее просто не хватило силы. От грязной подворотни, где он едва не стал закуской, до квартиры одногруппника-ненавистника, который видел его голым и теперь имел на него компромат. По-хорошему бежать бы сломя голову, куда глаза глядят, лишь бы не переживать в памяти сегодняшний день снова и снова. Но он почему-то сидит в ногах Вону, наслаждаясь, как тот нежно прикасается холодными пальцами к ранам на его теле. Чон встает, обходит его и тихо направляется на кухню, достает сковородку и пытается скрыть нервозность после разговора за резкой овощей на рагу – вовремя урчит живот, напоминая, что он так и не поужинал. Мингю сильнее кутается в белое пуховое одеяло и подходит поближе к Вону, пока тот уже жарит что-то на плите. Делая еще шажок, он мягко опускает подбородок на плечо Чона и тянет носом: жареные овощи пахнут, конечно, съедобно, но вот незадача – гораздо аппетитнее пахнет открытый участок кожи на шее, выглядывающий из-под свитера. Вону пахнет кокосовым гелем для душа, черничным какао и сладкими карамельками. — Если бы я раньше догадался, почему ты так сильно избегаешь меня в коридорах и отводишь взгляд, я бы оказался в твоей квартире намного раньше.. – теплое дыхание Мингю мягко щекочет кожу, вызывая у Вону сотню мурашек и штормовое предупреждение внизу живота; сердце давно сбилось с привычного ритма. – Ты боялся, что потеряешь из-за меня контроль над собой.. Ведомый инстинктом Мингю пододвигает на сантиметр ближе свое лицо и ведет кончиком носа, втягивая приятный аромат. Вону тут же дергается, как от удара током, и обрывает вдох, чувствуя горячие пальцы Мингю под одеждой, аккуратно поднимающиеся от живота по ребрам вверх, прежде чем посильнее обхватить и прижаться всем телом. — Ты поэтому не оделся? – рвано выдыхает Вону, – Чтобы поразить меня одним ударом и в случае чего сбежать, пока я учусь заново дышать? — Просто оказалось очень приятно знать, что слабость такого серьезного студента и отличника, как Чон Вону, на самом деле кроется в моей наготе, – Мингю ведет кончиком языка, затем слегка прикусывает чувствительный участок, мягко вонзая свои клыки в шею Вону и вызывая у него легкий стон, а затем нежно целует. – Счастливого Хэллоуина.. Чон выключает плитку с подгоревшими овощами – ужин сегодня ему уже, видимо, не светит. А затем разворачивается к Мингю покрасневшим лицом и, не поднимая глаз, неуверенно спрашивает, все еще не понимая, играют с его чувствами или нет: — Скажи честно, как часто ты планируешь себя вот так открыто со мной вести? Мингю тянет его к себе и кутает в одеяло так, что Вону оказывается крепко прижат к горячей груди и отчетливо слышит, как волнительно внутри бьется сердце: — Ответ “каждую ночь” подойдет? Если ты, конечно, не против моего присутствия рядом так часто.. Вону обнимает в ответ и тянется губами для поцелуя: «Извини, но меня устроит только ответ “каждую секунду моей жизни”, поэтому не рассчитывай, что я тебя теперь отпущу».