Всегда маленькой Лекси и чудовищу Поттеру. Бродяга.
Когда Сириус появился на третьем курсе, то смотрел с такой тоской и болью, что передать ту и вовсе было нельзя. У Гарри в руках была палочка, направленная на родственника, потому как он совершенно не верил в слова бежавшего из Азкабана. Но мужчина приподнял уголки губ, как-то виновато опустив взгляд, шумно вздохнул и будто бы задумался о чём-то своём, важном. — У тебя действительно её глаза. Маленькой Лекси. — И ты смеешь произносить её имя? Ты!.. Сириус замирает, сжимая одежду в районе сердца. Ему, конечно же, тоже больно. Потому как сестрица, несмотря ни на что, была ангелочком во плоти до тех пор, пока её не разозлишь. И тогда на себе бы понял, каково это, проклятие дочери Вальбурги Блэк. Мужчина прикрывает глаза и жмурится от навязчивых образов, что появляются перед глазами. Он тихо шепчет себе под нос извинения, а также: «это совсем не я». Когда на четвёртом курсе Мальчик-Который-Выжил оказывается на Гриммо 12 в Рождество, ему там не нравится совершенно. Гарри не особо любил тёмные тона, которых тут было с избытком. Юноше не совсем понравился цепляющий взгляд бабки, её тихий хмык под нос и короткое: — Действительно Поттер. Увы, вылитый Джеймс. — Не во всём, маман. — Тебя сейчас совершенно не спрашивали. Где-то в стороне послышался тяжкий вздох, на который с грустным смешком обернулся Сириус. Гарри, так и не ответив женщине, повернулся следом и, кажется, замер. Алексия Поттер на портрете выглядела жутко виноватой и возможно, шумно дышала из-за какой-то спешки. У женщины на портрете и её уже покойной матушки отмечалось явное сходство, как и сходство со стоящим рядом Сириусом III, но тёмные вихри волос, всегда кучерявых и лежащих на фотографиях исключительно в хвостах и косах, сейчас были собраны в простую, но элегантную причёску, и эта принадлежность к «королевской крови» чувствовалась в ней слишком явно. — Маменька, не ворчите на него, пожалуйста. — Ты опоздала, — Вальбурга вздохнула, но едва приподняла уголки губ. — Как всегда его выручаешь. — Кто, если не я, маман? — губы ведьмы приподнялись в мягкой улыбке, а секундой позже взгляд перешёл на двоих людей. Женщина замерла, будто перестала дышать, долго рассматривая юношу перед собой, а после не сдержала всхлипа. — Гарри? Женщине на портрете было около двадцати, и отсутствие мантии открывало верх тёмного платья. Выпущенные из причёски пряди лежали на плечах, оттеняя бледную кожу, тонкие черты лица выражали тоску и отчаяние. У женщины на портрете мягкая улыбка и полный сожаления взгляд, а у него на душе чувство неполноценности, желание обнять и почувствовать себя уже счастливым ребёнком. — Мама? — Твоя мама, — кивнул Сириус. — И папа, — выглянул из-за рамы Джеймс, бывший когда-то Лордом Поттером. Взгляд карих глаз мужчины остановился на сыне, и губы сами по себе приподнялись в тёплой улыбке. — Здравствуй, сын. Джеймс приобнял супругу за плечи, губами касаясь её виска, на ухо шепча какие-то слова. И Алексия будто бы вздохнула спокойнее, смотря на него из-под прикрытых глаз. Женщина положила голову на плечо супруга, и улыбка на её лице стала мягкой и нежной. — Мне так жаль, Гарри. Я так хочу обнять тебя, узнать, что происходит в твоей жизни. — Я обязательно расскажу, мам, пап. — Сириус, — Поттер старший смотрел на друга серьёзным взглядом, на глубине которого плескалось много чего. Гарри просто не мог определить. — Тебе решать, показывать ему или нет. Гарри посмотрел на родственника с ожиданием рассказа и объяснения, но крёстный только тяжко вздохнул, смотря на двоих таких близких людей с неким осуждением. Сириус не хотел делать племяннику ещё больнее, но ведь тот хотел знать и видеть то, что происходило в первый год его жизни и до него? Его наверное возненавидят за понимание того, какой семьи лишился крестник когда-то, также как и за подготовленные много лет назад воспоминания родителей. — Сейчас ты увидишь своих родителей до того Хэллоуина, друг мой. — И как мы это сделаем? — Омут памяти. Ни разу о таком не слышал? — Сириус приподнял уголки губ и склонил голову, как-то излишне знакомо. А после в его глазах отразилось понимание. — А, Дамблдор отдал же тебя маглам, как я мог забыть. Портрет Вальбурги Блэк спустя секунду почти перешёл на крик: — Как чистокровного волшебника могли отдать каким-то жалким маглам?! Чем думает этот Дамблдор?! Гарри Поттер только тихо усмехнулся. Если бы бабушка знала о том, как его наказывали и где он прожил большую часть своей жизни, та бы точно нашла способ сжить тех со света. Вальбурга Блэк бы точно смогла. Мужчина, шумно вздохнув, поправил свои тёмные волосы рукой и скосил взгляд на матушку, что разом притихла. Они обсудят это позже, все вместе. Джеймс и Алексия же вместе, не рассоединяя рук, двинулись в кабинет, где был ближайший Омут памяти, тогда же Сириус и отмер, ведя Гарри туда же. — Что такое, этот Омут памяти? — Неглубокая чаша. Она предназначена для просмотра чьих-либо воспоминаний. Для этого воспоминание, которое представляет собой нечто среднее между газом и жидкостью, выливают в эту чашу. Если волшебник окунается в Омут с головой, что ты и сделаешь, он сможет попасть внутрь воспоминания и пережить давно прошедшие события так, как если бы лично при них присутствовал. Это было жестоко с его стороны, но ведь обламывать перед главным действом ребёнка не было никакого желания. И тогда, достав скляночку со светящейся субстанцией из шкафа, где таких было целое множество, Сириус со вздохом откупорил ту и кивком пригласил нырнуть. И тогда Гарри увидел многое, от которого после уныло замирало сердце, а мысли часто шли в том русле: «что было бы, если?..» Джеймс и Алексия Поттеры на своей свадьбе выглядят так счастливо-счастливо, что и самому улыбаться хочется. Они танцуют много-много, незатейливо сплетая свои пальцы, и тихо обращаются к друг другу нежным шёпотом, как «дорогой муж» и «дорогая жена». Сириус, сидя не далеко от тех, усмехается с их нежностей и уводит сестру на не долгий танцевальный тур. Его лицо полно некого беспокойства и счастья одновременно, а лицо такой похожей сестры светиться счастьем. — Маленькая Лекси всегда может прийти в родной дом. — Это должен был сказать отец, Сири, и ты же знаешь. У нас с Джеймсом всё будет хорошо, — она склоняет голову в бок, губами едва касается его щеки, от чего улыбка Сириуса на мгновение меркнет. — Всё будет хорошо. — Но ничего не будет, как раньше. Следующее воспоминание полно семейного счастья, поделенного на двоих. Джеймс Поттер сидел в кабинете, разбирая бумаги, и его супруга, Алексия, тихо постучала в дверь. Гарри видел, как преобразилось лицо отца, как уныние и грусть превратились в предвкушение и радость. Мама тихой поступью прошла к отцу в своём домашнем платье, кончиками пальцев коснулась его лица, и мягко поцеловала в губы. Ладонь супруга она положила на пока ещё плоский живот, и счастливая улыбка на её лице стала будто бы ещё ярче. — Ты чувствуешь? Джеймс приподнял брови. Одна его ладонь лежала на талии супруги, вторая на животе, и спустя несколько мгновений ему в ладонь будто кто-то послал магический отклик. Его лицо засветилось от счастья, после чего мужчина притянул к себе женщину и запечатал на губах долгий поцелуй. — Я скоро стану самым счастливым отцом на свете, Звёздочка! — Запомни, Гарри. Все Поттеры отличались своей любовью. Ни у кого не было повторного брака, нет. Они были однолюбы. И защищали своих половинок от всего, чего только можно было защитить. Сохатый был точно таким же. Только увы, я как-то пропустил тот момент, когда же объектом его воздыханий стала моя маленькая Лекси. Следующее воспоминание неосознанно вызвало у Гарри Поттера улыбку. Вокруг раздались яркие всполохи, и комната поменяла свои очертания. Яркая, но скорее всего та была всё в том же Поттер-мэноре, а не в Святом Мунго. Большая кровать была не скрыта балдахином, и двое людей, сидящих близко к друг другу, выражали полное счастье, личное, за которым подсматривать не было совершенно желания. Ребёнок в белоснежных пелёнках лежал рядом с матерью и отцом, ровно по середине между ними. Оба родителя ловили крохотные ладошки сына, улыбались, когда тот сильно сжимал их пальцы, и целовали маленькие ладошки, тихо смеясь. У Джеймса сейчас не было очков, и не казалось, что тот испытывает какой-то дискомфорт при их отсутствии. Лицо его было спокойно, а мягкая улыбка, как и эмоции в глубине тёмных глаз, показывали всю полноту его счастья. Он едва поддался вперёд, целуя супругу в лоб, глаза и нос, и только после соприкасаясь губами. Алексия после рассмеялась, чмокнув супруга в щёку, и улыбалась счастливо-счастливо. Тёмные, почти что чёрные длинные волосы разметались по подушке, контрастируя на светлом постельном белье. — Гарольд Джеймс Поттер. Он твоя копия, Джим. — Он наш сын, Звёздочка. Наш первенец. Дай свою руку, — молодая женщина, не раздумывая, протянула мужчине руку, и тот, не задумываясь, переплёл их пальцы. — А потом у нас родится дочка. — Дорея. Её будут звать Дорея, — мечтательная улыбка появилась на аристократическом лице, и Алексия прикрыла прикрыла глаза, будто бы представляя. Гарри и сам представил свою жизнь, если бы маленькая Дори появилась в этой счастливой семье. Куда бы поступила маленькая девочка? На кого бы походила больше? Получалось бы у неё варить зелья и не получать «Тролей» у Снейпа? Тогда же Поттер задумался над тем, что 31 октября умерли не только папа и мама. — Гарольд и Дорея. Думаю, Гарри научится летать на метле, и станет хорошим игроком в квиддич. — Мы скоро узнаем, Джим. Мы скоро узнаем. — Поттеры не участвовали в той войне одни. Ты не представляешь, какое количество вассалов у них было, и сколько людей за собой повёл сначала твой дед, а потом отец. Они были хорошими стратегами. И таких на поле битвы не выпускают. — А Блэки? — А Блэки по большей части, именно войны, дорогой крестник. Первые шаги, первый магический выброс. Первое слово, картавое и тихое «Бродяга!», и скулёж крёстного в анимагической форме. Гарри больно представлять, но он продолжает. Думает о том, как родители бы провожали его на первый курс, как проходил бы каждый его день рождения. И как маленькая девочка с чёрным вихрем волос обнимает его перед отбытием поезда, упрашивая писать очень часто. Джеймсу и Алексии Поттерам было по двадцать один, когда Волдеморт пришёл забрать жизнь их сына. И оба так просто не сдались. Перед тем, как уехать обратно в Хогвартс, юноша много общался с портретами родителей, и те отвечали ему взаимностью. А потом всё снова закрутилось, завертелось… Турнир теперь уже четырёх волшебников, много людей, их шёпот за спиной. Отдушиной были редкие письма Сириуса, где он часто упоминал их. В голове была красивая спокойная мелодия, которую однажды мама играла на портрете. Гарри только удивился тогда, а Лекси начала смеяться, звонко-звонко, но другие на такое отклонение правил ничего той и не сказали вовсе.— Так ты умеешь играть? Я думал звуки на портретах могут быть только от голоса. — На портретах может быть что угодно, милый. Так удивительно, что я умею играть на скрипке? — Очень. — Приезжай летом. Я сыграю ещё что-нибудь.
Лабиринт был тёмным, а свет от «Люмоса» был слишком жалким. Использовать «максиму» не было желания, лишь привлекло бы внимание к персоне ещё больше, а пока вокруг было почти что тихо. Чужое дыхание, шумное и надрывное, скорее мерещилось, нежели было таким в действительности. Поттер вертелся, но никого вокруг так и не обнаружил. Свернул направо и удивлённо выдохнул. Впереди был кубок, отливающим мягким голубым светом. А рядом Седрик Диггори, с которым пришлось бежать на перегонки, лишь бы только заросли не поглотили их, уже так близко к победе. Гарри Поттер лишь едва коснулся кончиком мизинца кубка, и в следующую секунду перед глазами была темнота. В голове было множество голосов, среди которых выделялись знакомые тембры взрослых. Сириуса, Ремуса, ворчливой бабушки Вальбурги и старших Поттеров. На поляне никого, кроме Седрика Диггори, больше не было.***
На улице было душно, но всего каких-то пару заклинаний, и сразу же и дышится легче, и воздух вокруг становится намного прохладнее. Приглядывающие за юными волшебниками колдуны только коротко вздыхали с детских забав, что появлялась у них перед глазами. Самому младшему в компании было девять, в то время как трое остальных этой осенью должны были уже поступать в Хогвартс. К Блэк-мэнору прилегала крупная территория ухоженного парка, где в свободное от занятий время дети могли повеселиться. А так как сегодня прибыли гости вместе со своим чадом, то заучиваний новых пасов палочкой сегодня не было совершенно. Единственная в компании мальчишек девчонка, играющая в местной забаве роль нимфы, пока что тихо отсиживалась на камне в своём длинном белоснежном платьице, и почти не слушала спорящих о развитии сюжета мальчишек, наблюдая за тем, как ловко младший брат сплетает венок из ромашек. В какой-то момент один из молодых господ разозлился особенно: — Мандрагора тебя дери, Джеймс! Будет лучше, если чарам нимфы подчинится неведанное существо! Или василиск! — юный маг сделал пас палочкой, из которой сразу же посыпался фейерверк различных искр. Но собеседник лишь покачал головой и сложил руки на груди, сведя брови. — Нет, нет! Сириус, как ты не можешь понять! Кто по твоему будет играть за василиска? — Джеймс быстрым движением поправил оправу очков, шумно вздохнув и скосив на тихую часть компании взгляд. — Регулус точно откажется. А Али уже нимфа. — Попросим кого-то из старших. Как будто они откажут нам в детских забавах. Как будто они смеют догадываться, что швырятся мы будем самыми что ни на есть боевыми заклятьями. Сириус вздохнул, повернувшись на смех сестры, в волосах которой был белоснежный венок из ромашек, как единственный белоснежный островок спокойствия среди моря черноты. Та улыбнулась ему и махнула рукой, встав со своего места. — Кажется, вы не можете ничего решить, да? Даже не отвечайте, не можете, — Алексия махнула распущенными волосами и быстрым шагом отправилась в сторону старых развалин, своими очертаниями напоминающие уже почти развалившуюся башню. Никто не может сказать точно, было ли то декоративной идеей, или же высокая башня действительно служила в определённых целях. — Рег, иди сюда. Будешь моим василиском. Как раз у тебя были трудности с щитовыми заклятьями. — Али занудничает снова. — Это совмещение приятного с полезным. — И вовсе нет. Девчонка фыркнула, и в какой-то момент исчезла из поля зрения мальчишек. И только легкое жалящее заставило всех обернуться назад. Алексия, довольная собой, покручивала между пальцев палочку. Сириус потирал руку, хмурясь, но совсем не злясь, а Джеймс только заливисто хохотал. — Нимф вообще палочки просим убрать. Это не честно, Али! — И очень даже честно. — Да ладно тебе, Али, просто убери палочку. — А вот и не уберу. — Значит, так? Поттер, шумно вдохнув, неожиданно погнался за подругой, что сразу же начала от него убегать. К компании сразу же присоединились и двое братьев, из-за чего вся немногочисленная свора с каждой минутой углублялась в заросли парка. Деревья тут были посажены гуще, и частые ветки вместе с листвой фактически скрывали голубое небо и лучи солнца. Тут было ощутимее прохладно, но споткнуться было во стократ проще, чем на светлой поляне почти напротив поместья. Джеймс услышал хлопок. Тот характерный звук, когда кто-то аппарировал, и шел тот не со стороны, а спереди, куда фигура маленькой Блэк неумолимо приближалась. Поттер постарался ускориться. — Алексия, стой! Девчонка обернулась, глядя на друга с беспокойством в голубых глазах, и тогда мальчишка понял, что этот звук ему совсем не померещился. Он нагнал девочку очень быстро, и схватив за запястье, повёл за собой на поиски приключений. Родная палочка уже лежала у него в ладони, а маленькая Лекси позади лишь тихо говорила о возможной опасности, хотя сама также не спешила уходить. Мальчик повернул голову в сторону подруги, что с задумчивой настороженностью оглядывалась вокруг и также держала в руках свою палочку. Его тронула лёгкая улыбка, потому как образ прекрасной нимфы был почти что полностью испорчен. Они вышли на небольшую поляну и направили палочки на лежащее тело. То лежало на спине, и даже с поверхностного осмотра можно было сказать, что перед юными волшебниками предстал бессознательный молодой юноша. Тёмные всклоченные волосы будто бы не ложились ни в какую причёску, а безмятежное молодое лицо не выражало ни капли эмоций. Молодой человек был бледен, как мел, но тот дышал, и это едва вселяло чувство спокойствия. Алексия хотела уже сделать несколько шагов вперёд, сделав вывод, что неизвестный больше безобиден, нежели чем опасен, но рука Джеймса на запястье вынудила её остановиться. Взгляд тёмных карих глаз выражал не то неуверенность, не то опасение, и отпускать темноволосую тот не собирался совершенно. — Ему нужна помощь. — Возможно, он опасен. — Тогда ты будешь первым, кто нападёт на него. Не делай поспешных выводов. Поттер вздохнул, отпуская запястье Блэк из своей хватки, но беззвучно следуя за той в сторону потенциальной опасности. Маленькая Лекси, прозванная так больше за рост, нежели чем за возраст, была пускай и умной, но доверчивой до безобразия в этом мире полнейших интриг, и защищать сестру друга, и подругу в одном лице, Джиму казалось правильным поступком. Девочка присела на колени, пачкая белоснежное платье в земле, делая несколько пасов палочкой. Мальчишка же свою очередь в случае чего наставил на юношу, готовясь в любой момент ударить заклятьем. Алексия обернулась на голоса братьев и шумно вздохнула. И в это же время неизвестный открыл глаза, вдыхая воздух особенно шумно. У молодого человека, внешне излишне напоминающего порой очень шумного Поттера, был даже похожий разрез глаз, но цвет отличался разительно — ярко голубой, напоминающий чем-то безоблачное небо или же огонёк люмоса, в момент его появления на палочке. Эмоции в этих глазах показывали всё непонимание и возможно, совсем не много боль, хотя девочка точно не могла сказать, испытывал ли тот её в данный момент или же нет. Джеймс приподнял брови, когда ему послышалось короткое «мама», произнесённое так удивлённо и обреченно, что самому на мгновение это всё передалось. Кидаться заклятьями даже не пришлось, что немного разочаровывало. Лицо Алексии выражало тоже непонимание, но оба не озвучивали то между собой. Перед Хогвартсом у них появилась новая головная проблема.