Вихрь в хрустальном шаре

— Осторожнее, я понятия не имею, что здесь находится, — Джек медленно открыл дверь и шагнул внутрь комнаты. Тошико замешкалась на мгновение, и Янто первый последовал за капитаном. Чуть помедлив, они с Оуэном переглянулись и тоже зашли в комнату. — Чёрт побери… — высказал Харпер общие мысли. — Это невероятно. Они давно уже интересовались хозяином этого дома. До прошлой недели у них не было ни одной зацепки, но они были уверены, что он собирает инопланетные артефакты, и часть из них могла быть весьма опасна. Детали от космических кораблей, которые сотрудники Торчвуда и Юнита не успевали подобрать, космический мусор, то и дело приносимый рифтом — всё это могли найти простые люди. Найти и выставить на продажу, если понимали, сколько могут стоить эти «финтифлюшки». Вот так Джеймс Браун, владелец этого особняка, и собрал свою коллекцию. Вероятно, он понятия не имел о предназначении многих из этих предметов. Хотя пока все было более-менее безопасным, но это не могло продолжаться долго. Очевидно, эта комната была складом: вдоль стен стояли высокие стеллажи, уставленные причудливыми предметами. — Аккуратнее, — поднял руку Джек, привлекая внимание. — сейчас ничего не трогайте. Я сильно недооценивал размеры его коллекции, мы должны будем вернуться с контейнерами и вывезти всё как можно скорее. Внимание Тошико привлёк серебристый отблеск на столе. Когда Джек отвернулся к двери, она разворошила бумаги, лежащие там, и увидела небольшой стеклянный шарик. «Я понятия не имею, что здесь находится», — прозвучали слова Джека в её голове, но рука сама потянулась, и пальцы плотно охватили прохладную сферу. Она испуганно оглянулась: Джек уже вышел, Янто, заложив руки за спину, прохаживался вдоль стеллажей и рассматривал предметы на них, а Оуэн наблюдал за ней с заинтересованным видом. Она приложила палец к губам, надеясь, что он не станет звать Джека. Оуэн скептически приподнял бровь и одними губами произнёс: «Контрабанда?». «Пожалуйста…» — также бесшумно попросила она, и он кивнул, чуть заметно ухмыльнувшись. «Прячь!» — Оуэн указал взглядом на Янто, который осмотрел стеллажи и направился к выходу. — Что-то случилось? — обратился тот к Тошико. — Нет-нет, всё в порядке, — она торопливо сунула находку в сумку, висевшую на плече. — Просто смотрела бумаги, которые здесь лежат. — Есть важные? — Кажется, нет, но на всякий случай прихвачу вот эти, изучу позже, — пачка листов, исписанных мелким почерком последовала в сумку за стеклянным шариком. «Надеюсь, теперь он ничего не заметит», — подумала Тошико, поглядывая краем глаза на Янто. — Пошли, Тош, — Оуэн подошел к ней и тронул за рукав. — Пока Джека ещё куда-нибудь не занесло. Вечером она собиралась рассмотреть находку, но позвонил Джек и сказал бежать в Хаб как можно скорее. Так она и поступила, и неоткрытая сумка осталась лежать у кровати. *** А на следующий день произошло то, что ещё долго будет сниться ей в кошмарах — дело «Фарма». Казалось, что всё уже позади, и больше не может случиться ничего плохого, но разве у них хоть что-нибудь заканчивалось хорошо? Она корила себя, говоря, что это её вина. Она не успела остановить его, схватить за руку, оттащить назад, она просто стояла и смотрела, не в силах пошевелиться, как он, безоружный, шагал прямо на дуло пистолета, пытаясь закрыть их собой. — Я уверен, вы не хотите стрелять. Но выстрел ударил громом в барабанные перепонки, и она словно в замедленной съемке смотрела, как Оуэн падал на асфальт. На мгновение Тошико застыла, убеждая себя, что этого не может быть, это слишком ужасно, чтобы быть правдой, но когда она с ужасающей чёткостью поняла, что всё происходит на самом деле, было уже слишком поздно. Самый дорогой ей человек умирал на её руках, а она не могла ничего сделать. Никто не знал, что Тошико пережила в ту ночь, да она и сама не рассказала бы никому, даже если кто-то и согласился выслушать. Привязываться к людям всегда больно, золотые нити соединяют два сердца, и когда Моры разрывают их, на душах остаются кровоточащие раны, которые никогда до конца не затянутся. Ужас, неприятие, отчаяние и наконец — горькие слёзы в подушку, хоть немного облегчившие боль. Она плакала впервые за время работы в Торчвуде — безутешно, не скрывая слёз, словно ребёнок. Этого не может быть. Просто не может быть. Это неправда, неправда, неправда… Она твердила эти слова как мантру, пытаясь отогнать воспоминания, которые были всё ещё слишком чёткими. Липкая кровь её на пальцах, рваное дыхание, обжигающее лёгкие огнём при каждом вдохе, и недоумение в его глазах: «Разве я могу умереть?». Разве он мог умереть? Всегда слишком живой, саркастичный и колючий, но такой надёжный. Невозможно, невозможно… Когда слёзы закончились и осталась только ноющая боль в висках, Тошико села на кровати и начала бесцельно перебирать безделушки, лежащие на тумбочке. Заметки, флешка, старый браслет с фиолетовыми камушками… На то рождество Оуэн сказал, что такие украшениями ей идут. Тошико сжала браслет в руке так сильно, что звенья цепочки впились в ладонь. Почему именно он? Почему не Джек? Ей на глаза попалась сумка, третий день валяющаяся у кровати, и Тошико, не зная, чем занять руки, потянулась к ней. Замок заело, и она некоторое время ожесточённо дёргала молнию то в одну, то в другую сторону, пока она не поддалась. Пачка ненужных теперь бумаг была сброшена на пол, и Тошико даже не проследила за ней взглядом. Вот и то, что она хотела найти. Прохладная сфера из гладкого стекла мягко скользнула ей на ладонь. Первым невольным желанием было швырнуть её со всей силы в ближайшую стену, но Тошико подавила его. Вытерев глаза рукавом кофты, она вгляделась в глубь хрустального шара и удивленно вздохнула. Он только казался просто безделушкой. Внутри сферы кружились, мерцая, серебряные и золотые искры. Это было немного похоже на снежный шар — игрушку, кажущуюся детям настоящим чудом. Тошико смотрела на хоровод искр, не отрывая взгляда. Странно, но этот безмолвный вихрь успокоил её, он завораживал своим медленным движением, оно казалось вечным, Тошико подумала, что золотые и серебряные огоньки были заключены в оболочку из гладкого стекла давным-давно, и они будут танцевать в ней ещё долгие и долгие годы, если она не разобьётся. Их плавное движение дарило покой и надёжность и наконец уставшая девушка заснула, всё ещё сжимая шар в руке. *** В следующие пару дней время словно сорвалось с цепи, отсчитывая часы секундами. События перемешались в голове, оставив лишь одно чёткое ощущение — абсолютной растерянности. Воскрешающая перчатка, оживление, которое вместо двух минут для прощаний подарило Оуэну новую жизнь — или вечное умирание, как он сам говорил — приход Смерти, и внезапный поцелуй, после которого она ещё долго помнила ощущение от прикосновения его ледяных губ. Время замедлилось словно по щелчку пальцев с исчезновением Смерти, и Тошико обнаружила себя сидящей на старом диване в Хабе вместе с Оуэном. Этот диван повидал многое. На нём в разное почти все члены команды отсыпались после бессонных тревожных ночей, здесь говорили о многом, и ещё о большем молчали. Именно здесь они целовались в то рождество… Странная вещь — рождество без происшествий, но оно было именно таким. Пожалуй они были счастливы, а это большая редкость для сотрудников Торчвуда. Джек принёс пару бутылок хорошего шампанского и предложил устроить вечеринку, и даже Тошико решила не отказываться. Правда через некоторое время она ушла, сославшись на головную боль, и устроилась с книгой на этом самом диване, где Оуэн и нашёл её. Они оба были слегка пьяны, и Тошико сейчас не смогла бы объяснить, как дружеская болтовня закончилась недолгим поцелуем. Она была уверена только в одном: Оуэн был бы рад забыть это. А сейчас они сидели рядом и молчали, не зная что говорить, и нужно ли это сейчас. Наконец Оуэн нарушил молчание: — Я напуган, Тош. Я очень-очень напуган… Он крепко сжал её ладонь своими, словно ища защиты. Здесь царил сумрак, скрадывающий черты, и не было никого кроме них. Именно сейчас, с ней, Оуэн мог не стесняться своих чувств. Если бы тут были Гвен или Джек, он бы пытался бравировать, прятать страх за показной усмешкой, но рядом с Тошико это было не нужно. — Я не знаю, что со мной случилось, и как мне с этим жить… — он стиснул пальцы в замок, пытаясь унять дрожь. — Всё такое же, как и было. Ты, Джек, Янто… Ничего не поменялось, и только я — ошибка. Меня не должно здесь быть Он закрыл лицо руками и будто сжался. Тошико несмело обняла его за плечи, шепча глупые и кажущиеся такими неуместными слова утешения. Вдруг она вспомнила о чём-то и потянулась за своей сумкой, висящей на спинке стула. — Что случилось? — Оуэн зябко поёжился, когда она выпустила его из полуобъятий. — Я просто подумала… — Тошико осторожно достала из сумки стеклянный шарик и протянула его на открытой ладони. — Смотри. — Контрабандная безделушка? — Оуэн через силу усмехнулся и бережно взял его в руки. Завихрения золотистых искр слегка мерцали, отбрасывая отблески на его лицо. Он не отрываясь смотрел вглубь шара, и его кривая усмешка сменилась задумчивой полуулыбкой, которой Тошико всегда любовалась. — Действительно красиво. — Оуэн медленно перекатывал сферу с одной ладони на другую. — Вихрь в хрустальном шаре… — проговорил он и поднял глаза на девушку. — Твоя душа, Тош. Всегда холодная и такая спокойная, а внутри порой буря… Сейчас мне кажется, что ты действительно в меня влюблена. Тошико опустила голову, пряча лицо, но Оуэн ласково прикоснулся ладонью к её щеке и она подняла глаза, встретившись с ним взглядом. — Не надо, Тош. Я мертвец, да и при жизни тебя не стоил. — Прекрати, — остановила она Оуэна. — Сейчас это не имеет значения, я всё равно не уйду. Тошико придвинулась к нему поближе, и он не стал отстраняться. Так они и сидели вдвоём, соприкасаясь плечами, и следили за безмолвным вихрем танцующих искр, мерцающем в ладонях Оуэна, надеясь, что эти мгновения умиротворения не закончатся слишком быстро. *** Услышав гудение и писк приборов, не предвещающие ничего хорошего, он проводит пальцами по холодному металлу стены и поднимется на ноги. — Началось. Кажется, смерть всё-таки догнала его и собирается спросить по счетам. Он один, и никто не придёт на помощь, надеяться на чудеса бессмысленно, да он никогда в них и не верил. Хотя одно из них всё-таки с ним — маленькая стеклянная сфера с танцующими искрами. Вспомнив о ней, Оуэн горько усмехается — она не годится даже на то, чтобы быть талисманом. Но когда он достаёт её из кармана, сердце охватывает полузабытое, но такое тёплое чувство, и он понимает, что эта безделушка одна из тонких ниточек, связывающих его с Тошико. И эти нити не должны рваться. Хотя бы ещё несколько секунд. — Всё в порядке, Тош. — его голос почти не дрожит. Он замирает, прижимая хрустальный шар к груди и закрыв глаза — смотреть не имеет смысла, да и попросту страшно, сейчас он может себе в этом признаться. Хочется кричать и сбивать руки в кровь о стальную дверь, пытаясь вырваться, биться до последнего вздоха (ха, иронично), но он не произносит ни слова. Я больше не разобью тебе сердце, Тош. Моя душа — вихрь в стеклянном шаре, и сейчас он слишком прочен.