May you live to be a hundred

Когда Джуффин втащил меня сюда, эта леди как раз собиралась умирать — как нельзя более вовремя! После ее смерти этот Мир должен был исчезнуть, и я вместе с ним, все правильно! Он только одно не учел: остатков моих сил вполне хватило, чтобы сделать эту даму почти бессмертной. Сам не знаю, сколько еще она протянет, но гораздо дольше, чем привыкли жить люди." (с) Лойсо, "Простые волшебные вещи".

Здравствуй, Руди. Не могу поверить, что ты меня все еще слушаешь. Выжившая из ума старуха... Смеешься? Да, ты всегда называл меня сумасшедшей, но это никогда не звучало как оскорбление. Мол, - какому нормальному человеку придет в голову придумывать личный ад, чтобы "запихивать" туда тех кто тебя раздражает и мысленно там гнобить? И теперь, когда я действительно близка к тому, чтобы тронуться умом, тем забавнее вспоминать твои слова. На самом деле я действительно была невыносимой стервой. Не знаю как ты терпел меня так долго. Молчишь? Ну и не отвечай. Я стала совсем другой, давно уже, много лет как. Тем не менее, чем дальше тем больше я не понимаю как ты терпел мои скандалы, зачем вообще на мне женился. Как можно было полюбить ту дуру и устраивающую цирк по любому поводу стерву? Как можно было терпеть этот ад сорок лет? Правду говорят, что любовь зла. Прости, Руди. За последние несколько лет я все чаще падаю в раздумья. Время тоненьким песчаным ручейком бежит сквозь пальцы. У меня действительно много времени. Сто пятьдесят лет. Сто пятьдесят лет - это долго. Мое имя значится в списке долгожителей Англии. Раньше каждый год в мой день рождения мне звонили домой и поздравляли, теперь приносят торт на пластиковой небъющейся тарелке. Врачи обследуют меня каждый год и удивляются отменному здоровью. Для моих лет, конечно, - никто не молодеет. Врачи не знают эту страшную тайну, но ее знаю я. Я не могу умереть. Нет, Руди, не говори ничего. Не надо. Да, я пыталась. Много раз, десять или двенадцать попыток, под конец уже с любопытством. Последняя попытка и привела меня туда, где я сейчас нахожусь. Племяннице надоело следить за полоумной парализованной старухой, я ее в этом не виню. Наверное жалеет, что ни одна моя попытка так и не увенчалась успехом. После той аварии, когда у меня отказали ноги, жить, сам понимаешь, не очень хотелось. Когда я пыталась убить себя... о Господи, да чего только не случалось. У меня резко прихватывало живот, я падала в обморок, у ножа отваливалась ручка, ко мне ломились соседи говоря что я их затопила... Однажды на меня даже люстра упала. Не смей хохотать, Руди, это совсем не смешно! Твое чувство юмора лучше не стало! Я не знаю что это. Каждый раз, когда я могу умереть, что-то спасает меня. Все говорят, что меня бережет бог, но это неправда. Я не знаю что это, но догадываюсь, что меня прокляли. Я почти могу вспомнить тот краткий миг-вечность, когда я еще не была жива, до того как врачи применили дефибриллятор. Я почти помню, что там был кто-то еще. Он был яростен и силен, и хохотал когда увидел меня. Мне показалось что это был мой личный дьявол в моем личном аду. Но разве дьявол способен вернуть жизнь? В конце концов, мне это могло просто присниться, я же сумасшедшая и к тому же почти умерла тогда. Маленькая смерть - это повод переосмыслить жизнь. И я переосмыслила. Иногда мне кажется что настоящая Ирис Шейн умерла тогда, а я - просто то что от нее осталось. И это не плохо. Жаль, что это переосмысление случилось так поздно. Почему-то мы понимаем ценность вещи только после того как ее потеряли. Любовь, доброта, красота, возможность ходить... Свобода. Может ли это быть расплатой за все что я сделала в этой жизни? За каждого обиженного мной человека? Я помню русскую книгу, которую ты очень любил. Там был неоконченный роман и его герой - человек, обреченный сидеть в каменном кресле на площадке и смотреть на луну две тысячи лет, терзаемый бессонницей, бессмертием и виной, застывший как муха в янтаре. Может быть я тоже живу в придуманной кем-то неоконченной книге? Дни сменяются днями, а мои, уже внучатые, племянники все никак не дождутся когда их ненавистная бабка помрет. Вряд-ли этот роман пользовался бы популярностью, понимаю почему его бросили. Да, Руди, я добралась до твоей библиотеки. Сто пятьдесят лет, Руди, не удивляйся. Читала твои любимые книги и понимала, что совсем тебя не знаю. После сорока лет брака - смешно даже. Жаль, что теперь я могу поговорить только с твоей могилой. Это было несправедливо. Это было несправедливо, что я выжила когда мы оба должны были умереть. Так вот, в том твоем любимом романе... Придет ли когда-то кто-нибудь, чтобы крикнуть мне "Свободна!"? И ждешь ли ты меня где-то на той стороне?