какого чёрта?

Вообще-то, Ури не позволяет себе такого никогда, она в их «команде по спасению мира» от «всего плохого и всего не очень хорошего» играет роль своеобразного судьи с правом на неприкосновенность и со всеми вытекающими. Ури привыкла чувствовать ответственность за свои слова, она знает, что за всё нужно платить, именно поэтому отговорила Дженнифер от кражи. И сейчас Ури сидит как пай-девочка, ручки на коленочках, голова стыдливо опущена вниз, Кабирия с другого угла смотрит прямо на неё. На секунду Ури кажется, что даже для ужасной Кабирии с прокуренными крыльями и такими же манерами это всё непозволительно грубо. Вообще-то, Кабирия не курит, но воображение рисует вместо невесомой оболочки человека. Ури думает, что Кабирия должна знать, что такое завидовать по-настоящему, ведь зависть — это порок либо нищих, либо чересчур богатых, ведь зависть — это, вообще-то, человеческий порок, это то, чем она отличается от ангелов. Осознание бьёт головной болью прямо по вискам. Демоны, сидящие на другом конце зала, являются более человечными копиями ангелов. Ури пытается найти оправдание своим мыслям, говорит, что по демонским обычаям её не должны были привлекать к ответственности, но ведь даже у демонов есть черта, за которую нельзя переступать. Вето. Честный суд без права на милость — это ведь так не по-людски. Ури наконец поднимает голову и замечает, как Кабирия в одиночестве сидит в углу, как провинившаяся, едва сдерживая слёзы. Ури, вообще-то, тоже сидит в углу, ей хочется подойти и успокоить её, дотронуться, но вето все ещё действует. Они в противоположных углах, как на привычном ринге, и это значит только одно: кто-то из них выйдет победителем, на кону не честное имя человека, а собственная судьба. Ури чувствует, как демон и ангел на разных плечах говорят одни и те же вещи. Ури знает, что у Кабирии на плечах точно такие же спутники. У каждого есть свой ангел и демон, но Бог; почему-то, для всех един. Ури всегда было интересно, есть ли Бог. Её вообще всегда интересовало, почему люди придумали себе всемогущий авторитет, и зачем им сдерживающая сила. Почему есть ангелы и демоны, а управляют ими такие же ангелы и демоны, только в костюмах поважнее и с большим запасом знаний. Ури однажды тайком стащила у Сары Джейн крестик, оправдываясь благими намерениями и интересом к «всему людскому». Тогда она ещё не понимала разницы между «людским» и «человечным». А что, если Бог есть вето? А что, если Бог есть? Из противоположного угла доносятся сдавленные рыдания. Иногда кажется, что Кабирия умеет читать мысли. Ури бы хотела уметь так же. Кабирия для неё что-то вроде идеала, что-то вроде Уильяма для Сары Джейн, но почему-то её это даже не смущает. В конце концов, Раф тоже слишком много думает о Сульфусе. Ури понимает, что, кажется, тоже умеет читать мысли. Общение с Кабирией не идёт ей на пользу. Общение с демонами, вообще-то, никогда не приводит к чему-то хорошему. Много лет назад это закончилось катастрофой. Ури думает, что если бы её душу можно было уничтожить, то она бы обязательно воспользовалась своим правом на смерть. Ури думает, что если бы её душу можно было продать, то она бы отдала её Кабирии за поцелуй. Ури думает, что если бы её душу можно было купить, то её бы и даром никто не взял. Ури такая эгоистка. Судья три раза стучит молотком по столу, и Ури хочется поскорее закончить это представление, собранное только для того, чтобы показать на наглядном примере, что случается, если кто-то ставит под сомнения прописные каноны этого мира. Если у них есть судья, то почему нет адвоката? Ури молится. Она знает, что люди так борются с чувством вины. Внутри горят костры внутренних противоречий и что-то ещё, похожее на человечность. Любовь.