Ити-го ити-э.

х х х Последние года два (боже, уже два?) Сяо Чжань жил с плавно накатывающим желанием побиться головой об стену, в тоже время довольно часто ощущая счастье, искреннее и искрящееся на кончиках пальцев. Иногда думалось, что этот контраст и позволял прочувствовать его в полной мере. А задаваться вопросом "как же так случилось?" было бессмысленным, но это не самый худший вопрос, который можно было бы себе задать. Ван Ибо часто говорил, что не ощущает и не видит "пропасти" между ними. И не только в разнице в шесть лет, а просто ни в чем. Мир его глазами был не искусной головоломкой, а полем боя, который он охотно принимал и знал, как с ним совладать. И он просто-напросто видел в Сяо Чжане того, с кем нужно и хочется идти рядом. Вот и все. Сяо Чжань никогда не думал, что мир можно видеть так. Господи, он с четырех лет занимается на скрипке, получил классическое образование практически с пеленок и закончил международную академию. Его жизнь незыблемо текла так, как необходимо, не слишком широким ручьем, глубоким, но неизменно степенным. Пока не случился обрыв и гребаный водопад. Сяо Чжань заторможенно моргает, переводит взгляд на прозрачный чайник, и уже не может отлипнуть от зрелища медленно набухающих и разворачивающихся чайных листьев. Он вытащил самый большой чайник из арсенала, потому что ему нужно сделать два термоса. Сейчас четыре утра, самолет зайдет на посадку через полтора, значит у него осталось тридцать минут до такси. То, что они собрались делать, можно сравнить с самоубийством. Во многих смыслах, даже буквальном. Фанаты не знают границ в своей безумной любви, и как бы ты ни пытался с этим свыкнуться и принять, что это теперь неотъемлемая часть твоей жизни, каждый раз пробирала дрожь, а затем легкое оцепенение, которое искусно пряталось за улыбкой. Сяо Чжань задался вопросом, читал ли Ван Ибо "Парфюмера"? Он мог бы сослаться на определенную сцену, черный юмор был их фишкой. Да не только он. Поехать встречать его. С чаем. Заехать в то место, а потом на ту квартиру. Не быть пойманными ни фотографами, ни фанатами. Для этого надо было срезать свое лицо и ссутулиться, желательно надсадно покашливать и быть одетым, как бомж. Мрачные мысли для мрачного рассвета. Сяо Чжань разлил чай по термосам, после делая глоток из кружки. Над Пекином восходило солнце. х х х - Рейс заходит на посадку через двадцать минут, пристегните ремни заранее и будьте готовы, спасибо. Местное время пять часов утра, за бортом пять градусов тепла, ветер... Пять градусов. Сяо Чжань не замерзнет? Он часто мерзнет. Ван Ибо достает телефон и тут же досадливо вспоминает, что еще не время его включать. Остается только разблокировать, посмотреть на время, пролистать переписку и чуть улыбнуться. Только уголком губ. Сяо Чжань был не в восторге и Сяо Чжань тихо паниковал, он знал это. Но все равно его ворчание о раннем подъеме и скорой смерти от пылкой любви фанатов было милым. А что в нем не было-то? Ван Ибо прячет телефон в сумку и прикрывает глаза. У них будет целых четыре дня на затворничество, маленький отпуск в пределах своей страны. Четыре рассвета и четыре ночи. Просыпаться вместе, укладываться спать вместе. Есть вместе. В м е с т е. И никого больше. Ван Ибо не мог перестать улыбаться, и уже вовсе не краем рта. Мысли плавно перетекали из одной в другую, но все они были, в общем-то, об одном. Ван Ибо перебирал, словно четки, все те моменты в жизни, которые делали его лучше, и естественно, каждым из них он был благодарен Сяо Чжаню. Даже его агент сказал, что он стал серьезнее, не таким пофигистичным, что ли? Конечно, потому что Ван Ибо на себя было по большему счету насрать, когда дело касалось медиа. До недавнего времени он просто хотел танцевать. Потом стать хорошим актером. Теперь он хочет стать...хорошим человеком для Сяо Чжаня? Звучит безмерно тупо, но как-то так? Ван Ибо долго не волновало, как это может повлиять на жизнь, пока до него не дошло, что это не только _его_ жизнь. Дошло со скрипом, непониманием и даже обидой. Вот он я, вот он ты, ты чувствуешь это, как и я, так почему же ты убегаешь? Однажды он даже сказал, что они всегда могут все бросить и уехать в Штаты, где уж точно всем будет плевать, Сяо Чжань снова сможет заниматься дизайном, а он соберет новую команду? А если не штаты, то хоть Тайвань?* После этого Сяо Чжань только мягко рассмеялся и взъерошил его волосы. Эта привычка была раздражающей и приятной одновременно. Да и вообще, откуда это в Сяо Чжане? Ван Ибо изучил вопрос еще до их знакомства, просто потому что он никогда не отрицал свой интерес, и потом...прочел новеллу прежде сценария. Даже если брать историческую подоплеку, в Китае это никогда не было чем-то порицаемым. Вместе с тем, конечно, и не рассматривалось глубоко. Но все эти "мужские ветра", "надкушенные персики", "обрезанные рукава"...* Больше всего ему правда нравилось про обрезанный рукав, хоть без контекста звучало не очень. Но Ван Ибо был уверен - если бы Сяо Чжань уснул на его рукаве, а ему бы нужно было отойти (в такой ситуации единственной причиной для Ван Ибо было бы желание мочевого пузыря, ей-богу, даже конец света его бы с места не сдвинул), он бы тоже срезал ткань, чтобы не побеспокоить его. Сяо Чжань обожал спать, но спал мало из-за графика, постоянных тренировок и занятий, и даже сейчас проснулся так рано, чтобы его встретить. Ван Ибо твердо решил, что первым делом они просто пойдут спать и бессовестно проспят хоть весь день. Сяо Чжань, безусловно, тоже потом будет ворчать, но зато выспится. Ван Ибо снова улыбнулся - вспомнил, что Сяо Чжань любит называть его a little dictator. Самолет плавно начал заходить на посадку и Ван Ибо поморщился - снова забыл о затычках, которые ему вручил Сяо Чжань, чтобы не закладывало уши. х х х Все шло хорошо до того момента, собственно, как Ван Ибо не вышел в зал. Конечно, кто-то слил информацию о его рейсе, конечно тут была толпа, фотоаппараты щелкали, словно неисправное реле под капотом. В этой толпе он не мог понять, где Сяо Чжань. Старался смотреть по краям, даже приподнялся на носочки, пока охрана протаскивала его дальше. Что, вообще, было нетипичным поведением, естественно. Обычно он вяло махал фанатам, потом вперивался взглядом в телефон и поглубже натягивал козырек бейсболки. Не найдя Сяо Чжаня взглядом, он досадливо вздохнул в свою маску, а потом почувствовал вибрацию телефона. SX: Через полчаса вся сеть будет в кадрах того, как ты явно кого-то выискиваешь. Я в порядке, и я здесь. Наверху. Не поднимай голову, я сейчас пойду в машину. Извини, что не дошел, как обычный человек, но ты сам видишь. Ван Ибо уставился на сообщение и позволил себе широкую улыбку, которую также скрывала благословенная маска. И все же поднял голову. Да, наверху, у витрин бесконечных магазинчиков аэропорта, стоял Сяо Чжань. Тоже в маске, и в шапке, да еще и в пальто, при этом с сумкой и совсем один. Ван Ибо усмехнулся и принялся строчить сообщение в ответ. WY: Я не против таких кадров, главное, чтобы они не устроили охоту на ведьм между собой после этого. SX: О, ты уже начинаешь понимать ответственность? WY: Ты моя ответственность и да, я стараюсь тебя понимать Ван Ибо практически видел, как Сяо Чжань закатил глаза, но в итоге отправил ему стикер покерфейса Лань Чжаня. Ван Ибо отправил стикер в ответ. И за время этой очень информативной переписки, он особо и не заметил, как уже оказался снаружи, а потом и юркнул в машину. Камеры пытались залезть и туда, пробить вспышкой тонированные окна, но Ван Ибо был быстрее. Хоть Сяо Чжань и тут перестраховался - оказывается, он был с головой накрыт своим черным пальто и "рапортовал" стикерами оттуда. Водитель мягко тронулся с места, так как машину все еще облепливали фанаты и папарацци. Ван Ибо тихо рассмеялся. - Что ты ржешь?! - У тебя волосы, дай... - Да, у меня волосы, у тебя тоже, кстати, это так удивительно, правда? Была очередь Ван Ибо закатывать глаза, но смеяться при этом он не перестал. В какой-то момент водитель тактично отгородился от них перегородкой, она вылезала с тихим шипением и Сяо Чжань практически отсчитывал секунды до мягкого щелчка. Три, два, один... Конечно, Ван Ибо целует его первым. Guilty pleasure. Вот, как описывал их отношения для себя Сяо Чжань. Что было несправедливо по отношению к Ван Ибо, да и к их чувствам в целом. За всю свою жизнь, Сяо Чжань никогда не чувствовал так и это никогда не было настолько чистым и всеобъемлющим. Он уже заранее простил что угодно, понял что-угодно, и единственное, что его волновало - благополучие Ван Ибо. Во всех аспектах жизни. Но, Ван Ибо хотел только одного, просто быть вместе. Просто. Сложно. Сяо Чжань пообещал себе не думать обо всем этом эти четыре дня. Эмоциональная устойчивость. Напомнить себе, что они существуют здесь и сейчас, это единственный момент настоящего, а ни прошлого, ни будущего попросту нет. Рядом с Ван Ибо он становится философом и приверженцем буддизма со стоицизмом. Не самое плохое сочетание, и не самое плохое влияние, учитывая, как сильно его может штормить. Они целуются еще несколько раз, скорее дурачась, Сяо Чжань так пресекает любую попытку Ван Ибо что-то сказать и улыбается. Ван Ибо не может не целовать эту улыбку, когда есть возможность, не может не касаться теплом этой родинки под нижней губой, не может не вдыхать поглубже этот аромат. А потом между ними возникает термос и Ван Ибо смеется снова. Он правда сделал им чертов зеленый чай, постоянная традиция по утрам и в течении дня. - Ити-го ити-э... - Всегда считал эти слова грустными. Может, пусть лучше нашей фразой будет "каждый день, значит каждый день?" - Ван Ибо! - И я тебя тоже.