запах

розовая толстовка пропахла юкхэем. джемин же несколько раз повторил, что так долго обниматься в темном углу тренировочного зала чревато. только вот кто будет его, на джемина слушать. толстовка, волосы, в которые зарывался носом альфа, да и весь он, кажется, пропах им с головы до мизинчика на правой ноге. запах не отскребается, не отмывается от кожи, превращая мозги в желе. джемин чувствует себя меченой омегой. выходить из туалета невероятно стыдно, потому что юкхэевский запах не то, что слабее не стал, а держится на нем как приклеенный. громкий и до невозможности яркий. в раковине плещется вода, противный вонючий кондиционер дует прямо в лицо. джемин споласкивает руки, до покраснения вытирая капли и, надеется, что запах. хлопает себя по щекам. розовая челка сбилась на сторону и чуть ниже уха наливается цветом засос. проклятый лукас. по его запаху пускают слюни и не только почти все омеги джеминовой группы и еще с десяток альф. сносящий крышу, взрывной. запах юкхэя как мешочек с краской: стоит прорвать и ты запачкаешься с ног до головы. джемин не просил его выбирать бету. он вообще не просил выбирать себя. худшее наказание, особенно когда на совершенно непахнущем нане остается даже малейший аромат. а тут целый юкхэй. когда его губы касаются джеминовых чувствительный мест, из младшего словно весь кислород разом вышибают. руки, длинные и сильные прижимают каждый раз к себе так, будто кто-то может забрать. — что же ты делаешь, хен.. — выдыхает еле слышно джемин, смотря на свое помятое отражение в заляпаном зеркале. — что ты делаешь со мной... всё джеминово нутро сосредоточено на запахе, юкхэевом запахе. он смотрит сквозь запотевшие подтеки на фиолетовую метку под ухом и рвано вздыхает. — я не омега, — шепчет тихо, прикусывая губу. — я не омега, зачем ты метишь меня? зачем заставляешь против моей воли чувствовать себя твоим? пальцы касаются искусанных губ, а потом соскальзывают на яркую отметину. попытка поправить растрепанную розовую челку. джемин рвано выдыхает, смаргивая непрошенные слезы и закрывает воду. юкхэй свободен. когда он приходит к джемину, на его одежде и коже держатся запахи омег и редко (почти никогда) — других альф. нану ломает. — почему не на паре? — раздается сзади, сразу после хлопка двери. джемин резко поворачивается на голос и в животе что-то скручивает от запаха. — х-хен? юкхэй облокачивается спиной об угол кабинки и скрещивает руки на груди. — а тебе идет, — он оценивающе усмехается, делая шаг вперед. джемин непроизвольно отступает назад, упираясь бедром в край раковины. — идет что? — язык джемин еле ворочается от запаха. в голову будто залили раскаленный металл. — я. мой запах тебе очень идет. — лукас приподнимает пальцами за подбородок и заглядывает в глаза. по коже младшего сразу пропускают табун мурашек. — почему ты это делаешь? мы же не истинные, мы не встречаемся, — шепчет джемин сквозь слезы, крепче стискивая кулаки так, что ногти впиваются в кожу. — играешь так, да? — я не верю в истинных, — хрипло. дрожь. джемин дрожит так сильно, что,кажется, зуб не попадает на зуб. горячие соленые слезы катятся по бледным щекам, скатываясь за шиворот розовой толстовки, которая вся, полностью, до чертиков пропахла юкхэем. — а еще я понял, что омеги мне не подходят. — что? — выдыхает джемин, а сердце стучит так сильно, что будто из грудной клетки выпрыгнуть грозится. ладони потеют и спину пронзает неприятный холодок. — мне больше нравятся беты. большие и теплые губы накрывают джеминовы, исцарапаные и влажные от слез, и целуют. а джемину кажется, что запах лукаса забивает легкие и уже полностью там прописался. а кому какая разница, если он нане, на джемину идет.