i'm gonna make this place your home

В их доме всегда кто-то есть. Если бы Клэр, или Алекс, или Пэй, как подросткам, потребовалось место и время, чтобы побыть одним, вероятно, в стенах этого дома осуществить такое было бы невозможно. Но никто не хотел. Клэр часто охотится и чаще всего — одна, неделями пропадая непонятно где, перебиваясь случайными ночлегами или обходясь вовсе без них. Все контакты с людьми сводятся к опросу свидетелей и утешению жертв, что, вообще-то, даже за общение считать нельзя. Клэр скучает по дому, и в первое время после возвращения даже втягивает свои колючки. Она разваливается на диване, как довольная кошка, после часового душа, и долго тянет чай из высокой металлической кружки. Иногда к ней подсаживаются Алекс или Пэй, начиная споры о том, какой фильм посмотреть (обычно останавливаются на варианте Пейшенс, потому что она лучше всех подбирает компромиссные варианты). Если дело движется к вечеру, то к ним присоединяются Донна и Джоди, и тогда все смотрят то, что выберет шериф, потому что опасно, вообще-то, ссориться с шерифом. Особенно, когда их двое. Никто не замечает, когда к ним переезжает Донна. Она так часто гостит здесь, что Пэй, которая чаще всех бывает дома, только через две недели аккуратно спрашивает, ничего ли, что она так надолго оставила свой дом. Донна выглядит настолько обескураженной, что отвечать приходится Джоди: нет, она ведь переехала. После этого начинают делать ставки: как скоро заметят Алекс и Клэр. Во втором случае — заметят ли вообще. Алекс, отпахивая в больнице по две смены, приползает домой едва живая, и ей совершенно не до того, кто живет в их доме, а кто нет; одним больше, одним меньше, а свободных рук больше. К тому же Донна ей нравится. Нелюдимая Алекс приняла ее на удивление быстро и тепло. Молча согласилась с еще одним членом семьи. Так было даже лучше. Клэр, у которой выдался настоящий сезон охоты, появляется дома три раза за полтора месяца и только после четырехдневного присутствия дома решается шепотом спросить у Алекс, что это такое с Джоди и Донной, и почему шериф соседнего округа вообще здесь. Алекс отвечает с опаской: о взрывном характере Клэр знают все, только гадать можно, какой окажется ее реакция. Но Клэр только расстраивается, что ей не рассказали сразу. Донну обожают все. От нее, как от раскаленной лампочки, двадцать четыре часа в сутки без перерывов и выходных идет магнетическое тепло. С ней приятно и легко, не важно, где вы оказались, знакомы ли были до этого — с ней спокойно, и никто не может этому противиться. Переступая порог дома, она как будто разом зажигает весь свет. И, честное слово, если остальным, чтобы сделать обстановку уютней, приходится тратиться на украшения и мебель, им достаточно просто пригласить Донну. Может, поэтому девочки ее любили. Может, поэтому ее любила Джоди. Удивительно было, как они могли сейчас уверенно сказать «да, мы построили крепкую и здоровую семью», потому что слово «семья» каждая едва ли могла связать с чем-то хорошим. Строить умела только Джоди, наверное, поэтому вокруг нее начала обрастать лоза будущей семьи. А на самом деле Джоди страшно. Очень страшно. Раньше ее семья состояла из обычных людей, и все равно они не смогли избежать столкновения с миром нечисти, а теперь тут охотница, которая рискует своей жизнью каждый день, медсестра, которая ежедневно контактирует с больными, провидица, за которой могут прийти люди с не самыми хорошими намерениями, и медиум, которая сама может уйти куда-то, откуда выбраться почти невозможно. А еще — вторая полицейская, и стоит ли тут что-то добавлять о рисках? Джоди хотела уберечь их всех и от всего. Вряд ли, конечно, могла, но… хотела попробовать. Донна переезжает, оставив пост шерифа. Теперь они в шаговой доступности друг от друга даже на работе — фамилия Хэнскам отлично сочетается со званием следователя. Не становится неожиданностью то, что ее полюбили все, и не будет преувеличением, если сказать, что сразу. Джоди волнует это. Ни о какой ревности речи не идет — просто Донна, с легкостью влившись в коллектив, с такой же легкостью подписывается на любые дела, которые ей предлагают. И ладно, если это кража автомобиля или ограбление магазина на заправке, но ведь есть и исчезновения, и убийства. К одному из таких Джоди как раз не хотелось ее подпускать. Сидя на кухне, она не следит за тем, как стрелка часов подползает к цифре два, и вздрагивает, когда ей на плечи мягко опускаются руки. Накрыв ладонь Донны своей, она устало приваливается к ее предплечью. — И что за вечеринку ты решила устроить без меня? — судя по голосу, Донна тоже еще не ложилась. Джоди вздыхает. — Дело Джеймса Грувера. Донна кивает. Весь участок стоит на ушах из-за этого парня. — И ты?.. — Просматриваю досье всех, с кем он имел неосторожность контактировать, — тяжелым взглядом Джоди обводит взглядом три стопки папок на столе. — Чертов экстраверт. Донна коротко смеется и придвигает к себе одну из стопок. Джоди вопросительно поднимает бровь. — Что? — невозмутимо отвечает Донна. — Не думаешь же ты, что я оставлю тебя один на один с пыльными бумажками? Джоди хочется спорить и проводить Донну до кровати, но, честно говоря, сил нет никаких. Она чувствует, что еще немного, и уснет прямо за столом. Но она рада, что Донна здесь. Утром у Джоди опухшие веки и скверное настроение из-за непродолжительного сна. У нее сбегает кофе, а Пейшенс просыпает школу, потому что Алекс обещала ее разбудить, но сама сбежала в ночную смену. Клэр, как обычно, собирается дрыхнуть до обеда. Но глядя на Донну, которая в клетчатых пижамных штанах и форменной рубашке вытирает плиту, Джоди готова согласиться, чтобы каждое утро начиналось вот так, кувырком и в суматохе, потому что даже это ощущается правильно. Донна садится напротив нее и обжигается кофе, потому что они, кажется, тоже опаздывают, но Джоди впервые за долгое время абсолютно все равно. Она тихо улыбается. Ее дом, ее любовь и ее счастье — здесь.