Самый дорогой человек

      Неприятное чувство разрывало Ларсена изнутри. Он держал за руку Лену, не желая отпускать её ни на миг, хотел ходить с ней так вечно, лишь бы она была рядом, и всё было хорошо. Но интуиция подсказывала, что всё будет хорошо в одном случае — если он отпустит её. Что делать? Это было слишком сложно для него. Сложно было всё: отпустить её, оставить, солгать, уйти. И пускай это было бы сделано для того, чтобы с ней ничего не случилось. За свои ошибки он должен был расплачиваться сам, а Лену втягивать в это нельзя. Да и опасно, ведь друзья его уже наткнулись на неприятности, из которых необходимо их вытаскивать. Времени было катастрофически мало, чтобы придумать менее душевно болезненный способ.       Идя с ней за руку, Ларсен старался сейчас просто не думать об этом. Просто наслаждался её присутствием здесь, рядом. Лена была слишком дорога ему, как никто другой. Он любил её всем сердцем, всей душой, всем своим существом и готов был ради неё на всё, что только потребуется. Рядом с ней он ощущал приятное тепло, уют, и каждый раз от этого хотелось остановить время, лишь бы насладиться всем тем, что он испытывал рядом с ней.       Она замедлила шаг. Это означало, что они приближаются к дому её родителей. Сегодня Лена решила навестить их и переночевать в родной квартире. И Ларсен был вовсе не против, он с удовольствием провожал, держа за руку. Боялся отпустить её. Когда пара приблизилась к многоквартирному дому, в окнах которого уже загорался свет, Елена встала напротив своего любимого, как всегда, робко улыбнулась и аккуратно, не глядя ему в глаза, поправила ворот его кожаной куртки. Ларсен нежно перехватил её руки, заставляя девушку посмотреть на него, и замер, вглядываясь в карие глаза. О, как он любил её! Хотелось растянуть это мгновение на всю дальнейшую вечность. Понимал, что это, скорее всего, последние счастливые минуты для них двоих. Слабо улыбнувшись, он слегка наклонился вперёд, чувствуя, как Лена, встав на носочки, нежно коснулась его губ своими и обняла. За эти минуты он был готов отдать всё.       — Спасибо, что проводил, — тихо прошептала Елена и улыбнулась, продолжая обнимать его. Парень не убирал с её талии свои крепкие руки, желая продлить эти счастливые мгновения. — Жаль, что ты не можешь остаться…       — Поверь, родная, это, может быть, и к лучшему, — Ларсен почти невесомо коснулся её щеки пальцами и улыбнулся. Улыбнулся не совсем естественно. Душевную боль было сдерживать слишком трудно. Но, к счастью, Елена ничего не заподозрила. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Вздохнув, он снова притянул её к себе, крепко обнимая. Знал, что их ожидает в дальнейшем.

***

      Жить стало невыносимо. После того, как Ларсен написал Лене о том, что не любит её, прошло без малого пару дней. Жизнь изменилась кардинально. Стало холодно, глухо, пусто. И всё это время он корил себя за всё: за ложные мечты, цели и надежды, за жажду славы, за враньё. Только после расставания с Леной он понял, что основной мечтой, главной причиной жить была вовсе не та игра с полным буквальным погружением, которую он создавал вместе с друзьями, чтобы выпустить её на мировые рынки, а она — тихая, молчаливая, скромная и безмерно добрая Елена. Именно с ней чувствовал себя уютно, спокойно, хотелось жить в этом обезумевшем мире, а не пытаться выживать. Только с ней можно было оставаться собой, не думать о работе.       На стенах до сих пор висели их совместные фотографии. Они обнимали друг друга, светло улыбались и просто чувствовали себя счастливыми. Приятели говорили, что эти двое были созданы друг для друга. И они в это верили. Искренне хотели, чтобы это было так. На столе по-прежнему стояла в красивой рамке её фотография. От неё до сих пор исходил яркий свет и душевное тепло. Или Ларсену это только казалось…       Тем не менее, жизнь без Лены уже не была такой. До сих пор не покидало ощущение, что сейчас она войдёт в комнату, покачает головой, глядя на беспорядок, подойдёт к парню, обнимет его. И станет легче. Намного легче, чем сейчас. Но здравый смысл говорил о том, что всё это в прошлом. Ларсен сам сжёг мосты — теперь не вернуть того, что было раньше. Рана, которую он нанёс ей, слишком глубока.       Рука сама потянулась к мобильнику. Яркий свет от дисплея стал единственным источником света во мраке. Её номер до сих пор оставался на первом месте в списке важных. Его трясло, как в лихорадке, — он всей душой хотел сейчас ей позвонить, вот только остатки разума говорили, что делать этого никак нельзя. А ведь так захотелось рассказать ей обо всём: об игре, о злодее, чья сила вышла из-под контроля, о том, что ему и его приятелям грозит смертельная опасность, если им не удастся побороть своё детище. Некоторые остались там — жертвы Моргарта, им не спастись без помощи Ларсена. Хотя он и сам знал, что, возможно, очередная вылазка может стать последней для него самого. И это было единственной причиной, по которой он не мог обо всём рассказать ей. Достаточно боли принёс ей, нельзя допустить, чтобы она страдала сильнее.       — Да будь оно всё проклято! — взбесившись, Ларсен откинул телефон в стену. Рядом с местом удара пошатнулась рамка с фотографией. Телефон, по экрану которого пошли трещины, приземлился на рядом стоящий разложенный диван. Всё, что лежало на столе, с шелестом полетело в разные стороны.       Сдерживать себя не было сил — он опустился на пол и подтянул колени к груди, чувствуя, как задыхается от подступающих всхлипов. В глазах щипало, слёзы вот-вот могли подступить. Ну и пусть. Он понимал, что какая-то важная часть его внутреннего мира исчезла, а на её месте образовалась пустота, которую заполнить будет нечем. Стесняться было некого в этой кромешной темноте. Даже пропал страх того, что сейчас за ним может следить Саламандра. Убьёт — пусть. Так будет даже лучше. Ведь какой из него лидер, если он так подвёл не только свою команду, но и так называемых новобранцев, в спешке подобранных для сражения с Моргартом и спасения его товарищей? Какой из него человек, если он сделал больно тому, кого любил больше всего на свете? Ларсен не стеснялся слёз — никто их не видел во мраке. Внутри всё разрывалось на части: его тревожило много всего, однако единственным виновником того, к чему он пришёл сейчас, считал самого себя. Он знал, что никогда не простит себе всего, что сделал с собой, с Леной. Знал, что она никогда не простит его. И правильно сделает.       Входящий звонок будто привёл его в чувства. Потянувшись рукой к дивану, поднял телефон и ответил, не глядя на дисплей — нутром чувствовал, что это важно. В глубине души хотелось, чтобы это была она. Но он понимал, что слишком многого хочет.       — Ларсен! Ларсен, ты слышишь меня? — в динамике послышался дрожащий голос подруги. Говорила она обрывисто, испуганно, можно было понять, что девушка на грани истерики. — Ларсен, это конец! Он забрал их. Забрал! У нас больше нет барда и мага. Ларсен, я… Я не знаю, что нам делать. Она преследует нас. Нам нужна твоя помощь!       — Я тебя понял, сейчас буду. — Голос в тот же миг приобрёл уверенность. — Старайтесь продержаться до моего прихода.       Поднявшись наконец с пола, Ларсен забрал оружие и, бросив последний взгляд на фотографии Лены, вышел из квартиры. Он чувствовал — близится конец всему.