***
— И все-таки, что вы надеетесь там найти? — интересуется Бинх, поплотнее закутавшись в камзол и сильнее натягивая на голову треуголку — осенний ветер хоть и не свистел над головой, но был достаточно промозглым. Эраст Петрович идет рядом, ловко и почти незаметно глазу лавируя по размытой дождем дороге мимо особо проблемных участков. Бинху даже завидно немного становится оттого, что слякоть диканьская никак Эраста Петровича не берет, словно он вообще земли не касается. И вместе с тем отточенные движения притягивают взор, заставляя засмотреться до неприличия долго, и только через минуту, спохватившись, торопливо перевести взгляд на дорогу. Одет Эраст Петрович максимально непримечательно, во все черное, сливающееся с ночью, голова непокрыта цилиндром, трость с костяным набалдашником оставлена в участке, и даже так Бинху кажется, что рядом с ним он выглядит по-деревенски. К сожалению — буквально. — П-пока не знаю, — честно признается Фандорин, когда они уже входят в лес. Краем глаза Эраст Петрович замечает, как ладонь Бинха напряженно сжимается на рукояти револьвера, и собственный герсталь отзывается на это прикосновение фантомным холодом. — Для начала хочу ознакомиться с особняком снаружи и с его м-местоположением, дальше — смотреть по ситуации. — По какой еще ситуации? — настораживается Бинх, бросая на невозмутимого Эраста Петровича косые взгляды. — Вы сказали, что только осмотритесь. — Я не собираюсь ломиться внутрь, если вы об этом б-беспокоитесь, — успокаивает его Эраст Петрович, и Бинх замечает, как уголок его губ дергается в короткой улыбке. Александру Христофоровичу хочется сжать зубы, возмутиться — и не получается. В то время как разум, слишком привыкший к сомнительной компании Гуро, считывает жест, как насмешку, Александр уже чувствует, что ничего общего проявленная Эрастом Петровичем эмоция с насмешкой не имеет. Фандорин же вдруг поворачивает голову, смотрит на Бинха — мягко, деликатно, — и говорит: — Вам не обязательно было идти с-со мной, Александр Христофорович. Через несколько часов вам вставать на службу — в-выспались бы. Выглядите уставшим. Говорит — и краснеет едва заметным румянцем. Бинх даже теряется сперва, не находя, что ответить. Потом сглатывает, сбрасывая оцепенение, расправляет невольно плечи: — Одного я вас в незнакомую местность после всего случившегося с девками и… — он запинается, опасливо и виновато бросая взгляд на Эраста Петровича — …вашим братом пустить не могу, и пока вы живете под моей крышей — за жизнь вашу я в ответе. Так что хоть я и не понимаю, что вы рассчитываете обнаружить посреди ночи, но идти с вами обязан, — говорит и тут же останавливается на окраине леса за густо растущим кустарником, из-за которого весь дом можно обозревать безопасно и незаметно на расстоянии. — Вот мы, собственно, и пришли. Эраст Петрович не находит что ответить на поток откровения, вызвавшего в его душе новый прилив симпатии и расположения к отставному офицеру, поэтому пользуется удачно подвернувшейся темой для смены разговора, избегая неловкого для них обоих молчания. Он прислоняется спиной к ближайшему дереву, скрещивая руки на груди, и кивает: — П-понаблюдаем.***
Спустя час беспрерывного и безразговорного наблюдения, когда Александр Христофорович уже собирается высказаться о бессмысленности затеи и предложить возвращаться домой, Эраст вдруг опускается на одно колено, под ошеломленным взглядом Бинха стаскивая с себя пальто, и, аккуратно складывая, оставляет его под деревом. — Вы что удумали? — Бинх почти шипит, невольно понижая голос, и Эраст Петрович жестом просит его подождать. Перекладывает герсталь за пояс брюк, чем вызывает у Бинха еще одно почти сорвавшееся шипение, в этот раз удивленное, закатывает рукава рубашки выше локтя, и выпрямляется. — П-прошу меня извинить, но сейчас вам, Александр, придется остаться здесь. Продолжайте наблюдать за домом, смотрите — нет ли чего п-подозрительного, — вновь мягкая улыбка мельком касается его губ, и Эраст Петрович, присмотревшись к горящим на втором этаже окнам, поспешно направляется к особняку, пока Александр не находится, что ответить. Мгновением позже Бинх подается было следом, но, сжимая зубы, заставляет себя остаться на месте. Эраст Петрович наверняка знает, что делает, успокаивает он себя, хотя получается, откровенно говоря, неважно; Александр весь сосредотачивается взглядом на темном силуэте, приникающем к стене дома, который вдруг вытягивает руки вверх, и через несколько секунд оказывается на надоконном выступе. Бинх даже задыхается от изумления и не понимает, от чего оно сильнее: от действий ли Эраста Петровича, или оттого, как ловко и естественно эти действия получаются — словно последние несколько лет Фандорин только этим и занимался. Мысль эта бьет в мозг, неприятно гложет, заставляет Александра сильнее сжать зубы: а ведь и правда, он совершенно не знает, чем занимался Эраст Петрович до того, как приехал продолжать дело своего брата. И, скорее всего, не узнает — не его ума дело, чтобы ему биографию свою пересказывали. От этого почему-то почти становится неприятно и тоскливо, но тут Эраст Петрович выпрямляется весь, высокий, тонкий, красиво сложенный, и, придерживаясь за выступы в стене, медленными шагами начинает продвигаться к горящему окну. — Юноша оказался слишком впечатлительным? — доносится из-за окна глубокий мелодичный голос, и Эраст замирает: сливается со стеной, вжавшись в нее всем собой и повернув в сторону окна голову, чтобы краем глаза видеть происходящее в комнате. Его взору открывается бледная тонкая спина молодой девушки, забирающей распущенные золотистые волосы и отводящие их за плечо. Со спины к ней приближается мужчина, и его руки нежно ложатся на ее тонкие плечи. Он заботливыми движениями поглаживает девушку по ним, а затем начинает расстегивать пуговицы платья. — Николай Васильевич? — уточняет мелодичный и ясный голос. Девушка наклоняет голову, когда остается последняя пуговица возле острого шейного позвонка. — Ты его очаровала, — Эраст не видит лица мужчины, но слышит, что он усмехается. — Не стоит подавать ему большие надежды. Когда последняя пуговица оказывается расстегнута, девушка опускается в глубокое кресло, откидывая струящиеся волнами волосы на спину. Алексей — а в том, что это был он, сомнений не возникало, — забирает со столика гребешок и встает позади. Пальцы умело отделяют прядь за прядью, прочесывая их тонкими зубчиками, и по тому, как продолжение реплики не следует, Эраст понимает, что Елизавета Андреевна — он успел расспросить Бинха о Данишевских — решила оставить чужую реплику без ответа. Эраст Петрович отступает на шаг назад, чтобы ненароком не выдать своего присутствия, и делает широкий зовущий знак рукой: раз оба хозяина особняка сейчас в одной комнате, можно не волноваться, что кто-то заметит их присутствие. Бинх сбрасывает с себя камзол, складывая его рядом с одеждой Эраста, снимает треуголку и быстро направляется к дому. — Успели что-то разузнать? — шепчет он, когда Эраст подает для помощи ладонь, вздергивая к себе наверх. У Александра Христофоровича опыта гораздо меньше, но держится он неплохо: вжимается в стену, почти не двигается; если бы не тяжелое дыхание, можно было бы подумать, что подобные подвиги даются ему достаточно легко. — Успею, если вы не будете шипеть мне н-на ухо, — беззлобно шепчет Эраст и обращается во внимание как раз вовремя, потому что чужой диалог начинает зарождаться вновь. — Чем он тебя так заинтересовал? — Алексей отщипывает очередную золотистую прядь, раскладывая ее по ладони, чешет медленно, бережно, плавно, каждый локон вычесывая до идеального, чтобы гребешок скользил сквозь них беспрепятственно. — Есть подозрение, что он Воскресший, — после короткого молчания Елизавета склоняет голову набок, исподлобья смотря в зеркало напротив. — Если это так, то долго мы здесь не задержимся, — отзывается Алексей. — Жители села начинают беспокоиться. Местная полиция вряд ли что-то откопает, слишком примитивна, — Эраст Петрович слышит, как в этот момент сжимаются зубы Александра Христофоровича за его спиной, однако не шевелится, продолжая прислушиваться к разговору за окном. — Но не стоит испытывать судьбу. — Им прислали на помощь следователя взамен погибшему, — Елизавета усмехается, невозмутимо, холодно, и Эраст невольно поражается тому, какой остротой веет от этой обманчивой весенней девушки. Наконец, Алексей выступает вперед, и вместе с руками в поле зрения Эраста появляется его силуэт. И когда Данишевский поворачивает голову, бросая беглый взгляд за окно, у Эраста, наконец, появляется возможность увидеть его лицо. Взгляд Эраста Петровича расширяется от удивления и узнавания, и та самая недостающая деталь, которая никак не желала улавливаться в диканьском участке, обрушивается на него мощным потоком: погребает под собой, взращивая беспокойство, и Эрасту приходится сильнее вжаться в стену, чтобы не оступиться от внезапно нахлынувшего на него волнения. — Вот как. Нам не о чем волноваться — особняк официально завещан нам со всеми документами, к легенде не подкопаешься при всем желании, — словно через толщу воды доносится до Эраста Петровича, и где-то сбоку он чувствует взволнованное шевеление замечающего его состояние Бинха. — Ну, а если новый следователь зайдет слишком далеко… Данишевский красноречиво оставляет свою речь без продолжения, и только тогда Эраст Петрович, не дышавший все это время, делает большой глоток воздуха. Он врывается вихрем в легкие, кружит голову, обжигает, и в то же время расставляет все по своим местам. Эраст Петрович запрокидывает голову, прислоняясь затылком к холодной каменной поверхности, и краем глаза замечает, как Алексей кладет гребешок на место, а Елизавета Андреевна поднимается с кресла. Спустя несколько мгновений свет в комнате гаснет, и Фандорин дает Бинху отмашку: можно спускаться. Александр Христофорович спрыгивает на землю несколько неловко, Эраст Петрович — легко и бесшумно, и они оба, не сговариваясь, быстрым шагом направляются к оставленным вещам. — Так вы его знаете? — тут же принимается расспрашивать Бинх, спешно застегивая пуговицы камзола. Эраст Петрович кивает. — Господин Данишевский впервые появился в обществе десять лет назад на приеме у одного уважаемого губернатора, — отзывается он без заикания, и если бы Бинх знал его немного дольше и немного ближе, то понял бы, что это символизирует его крайнюю степень взволнованности. — Объявил себя дальним родственником одного из гостей, даже предоставил убедительную родословную. В центр внимания не стремился, но умел складно говорить и вызывать интерес — мы разговаривали всего несколько раз за вечер, но он оставил о себе исключительно приятное впечатление, — Эраст Петрович запахивает пальто, Бинх возвращает на голову треуголку, и они принимаются спешно удаляться от особняка. — У того гостя не было семьи и считалось, что не осталось никого из родственников — поэтому он, разумеется, страшно обрадовался, и почти весь вечер не отходил от нашего Алексея ни на шаг. — Вы подозреваете, что родословная была подделкой? — с прищуром интересуется Александр Христофорович, стараясь не отставать от Фандорина. — Я подозреваю, что подделкой было все — начиная от родословной и заканчивая добровольно составленным завещанием. Но доказательств ни для того, ни для другого у меня нет, — вздыхает Эраст Петрович. Какое-то время они идут молча, погруженный каждый в свои мысли. Эраст Петрович выглядит задумчивым и сосредоточенным, Александр Христофорович, скорее, озадаченным и переваривающим поток новой информации. И когда вдалеке уже начинает виднеться выход к деревне, когда до безопасного места остается не так далеко, их обоих из мыслей выдергивает звонкое конское ржание за спиной.***
Они разворачиваются синхронно и резко. В синеве леса на возвышении отчетливо и зловеще виднеется черный силуэт всадника на лошади. Всадник перекатывает голову от плеча к плечу, и вдруг из него медленно и демонстративно вырастают в разные стороны четыре рога, а обе руки ловко выхватывают по мечу из-за спины. — Эраст Петрович, — Александр Христофорович мгновенно заслоняет его собой, одну руку кладет на рукоять шпаги, другой выхватывает револьвер. Зрелище появляющихся прямо из тела рогов не оставило его равнодушным, и теперь во взгляде Бинха смешалось все: твердое намерение защитить, удивление, растерянность, и отчаянная офицерская решимость. Эраст Петрович за его спиной выглядит ошеломленным не меньше, но решение он принимает быстрее, а потому вдруг крепко хватает Бинха за запястье, заставляя развернуться к себе. — Я знаю, что вы желаете защитить вверенное вам село. И знаю, что отступать — не в ваших принципах, — говорит он быстро и рублено, смотря в чужие глаза. — Но геройство сейчас равносильно самоубийству. — Но… — Александр Христофорович, — уже с меньшим терпением шипит Эраст. — В битве с ним я потерял брата, и я не хочу потерять вас. Я прошу вас — бегите. Бинх ошеломленно замирает на месте, накрывая своей ладонью чужие холодные пальцы, сжимающие его запястье, и резко разворачивается, когда видит, как конь всадника пару раз бьет по земле копытом — и срывается с места. Александр выхватывает из кобуры револьвер и стреляет. Выстрел. Второй. Третий. В том, что Александр попадает в цель, сомнений не возникает, и когда четвертый и пятый снова не причиняют никакого вреда, Бинх перехватывает Эраста за запястье — Вынужден с вами согласиться — бежим, — и дергает его за собой. Раскидистые ветки кустарников беспощадно хлещут по лицу, когда они продираются сквозь них к просвету между деревьев, стук лошадиных копыт становится все ближе, и когда им обоим кажется, что они вот-вот ощутят лязг металла опасно близко к себе, земля под ногами внезапно заканчивается обрывом — и они срываются вниз.***
Александр Христофорович открывает глаза — получается это не с первого раза. Над головой сквозь марево — нет, это облако — выглядывающий на звездном небе месяц. Бинх медленно поворачивает голову и переводит взгляд на обрыв: на самом его краю, нервно выстукивая по земле копытом, мечется полностью черный конь, и Всадник резко возвращает оба меча в ножны. Через мгновение он пришпоривает скакуна — и они оба срываются в чащу леса. — Эраст Петрович! — Бинх вспоминает о следователе и резко перекатывается на живот, находя своей ладонью ладонь лежащего на спине Фандорина, и только потом замечает, что тот смотрит в ту же сторону, куда минутой ранее смотрел он. Их взгляды пересекаются друг с другом — и спустя мгновение они одновременно заходятся тихим и нервным смехом.***
— Сумасшедшая ночь, — говорит Александр Христофорович, когда они уже находятся в хате и он аккуратно и бережно промокает смоченной в какой-то резко пахнущей жидкости ваткой царапины на чужом лице. Увещевания Эраста Петровича о том, что он справится с этим сам, не были приняты к сведению, и теперь Фандорин сидит на стуле, слегка запрокинув голову, пока Бинх, придерживая его лицо за подбородок, усердно занимается обработкой. — А вы и вовсе совершенно безумны — тащиться через лесную чащу к чужому особняку в такое время. Видимо, безумные поступки у вас с братом общее, — ворчит Александр Христофорович, ворчит, но за ворчанием этим прячет бешено колотящееся от беспокойства сердце. — А если бы я не смог вас защитить? А если бы мы не успели убежать? Мне — что — снова пришлось бы видеть, как на моих глазах убивают того, кто мне… Александр Христофорович запинается. Кто ему что? Дорог? Они знакомы меньше недели. Но несмотря на краткий срок, Александр чувствовал что-то притягивающее к этому человеку, и готов был броситься под саблю, если это потребуется для его защиты. Важен? Он не доносит ватку до чужого лица, и видит, как Эраст Петрович смотрит на него из-под опущенных ресниц — задумчиво, мягко, — и только их легкий трепет да незаметный из-за царапин румянец выдает в нем смущение. — Вы мне небезразличны, — быстро выдыхает Александр Христофорович, поджимая нижнюю губу, и ваткой прикасается к размашистой тонкой царапине на щеке Эраста. — Вы мне т-тоже, Александр Христофорович, — доносится до него ответ.