Reunion / Воссоединение

Она в камере. Она не знает, как она попала сюда. Всё, что она помнит, — это как её ударили дестабилизатором и как она вернулась в свой самоцвет, когда они с Сапфир оказались разделены. Она была в своём самоцвете всё время, что находилась здесь, но только сейчас обрела свою физическую форму. Но она не знает, как выбраться из этой камеры. Рубин сжимается в комочек на полу камеры, напуганная огромным жёлтым силовым полем и гадающая, где же находится Сапфир. Как их могли разделить? Где она? Рубин и Сапфир были в слиянии так долго, что сейчас было довольно тяжело справляться, когда они не вместе. Но их правда разделили. Она даже не знает, находится ли Сапфир в том же месте, что и она. Она может потерять её. Она может никогда не увидеть свою девушку снова. По какой-то причине они в камере, а не в пузыре. Может быть, их будут допрашивать. Возможно, их тяжело повредят. Рубин не беспокоит, что сделают с ней, но она не может перестать беспокоиться за Сапфир. Что если они собираются повредить её? Она должна её защитить. Она должна выбраться из этой камеры. Она должна найти Сапфир. Поэтому Рубин встаёт и приближается к угрожающему силовому полю. Она протягивает руку и дотрагивается до него — и острая, тошнотворная боль пронзает её руку и всё тело, угрожая повредить её самоцвет. Так вот, для чего эта вещь. Просто чтобы убедиться, Рубин дотрагивается до силового поля ещё несколько раз, но всё такая же мучительная боль пронзает её снова. Она кричит от боли, но никто не отвечает. Рубин стонет от разочарования и падает обратно на пол, ударяя кулаком по стене в тщетной попытке выплеснуть свой гнев и страх. Она должна найти Сапфир. Вдруг они повредили её? Она обхватывает свою голову обеими руками и снова стонет, ненавидя, когда эмоции переполняют её, как сейчас. Она всегда обхватывает свою голову руками, когда так напряжена; что-то вроде создания давления на голову, чтобы заставить себя успокоиться. Правда сейчас это не срабатывает. Она сидит здесь неизвестно как долго, пока кто-то неловким голосом не произносит: — Эм, привет? Ты в порядке? Рубин поворачивает голову и обнаруживает, что смотрит на Стивена Юниверс. У него подбит глаз. Кто-то ранил его? Внезапно она вспоминает о давнем разговоре Гранат с Жемчуг и Аметист о том, чтобы раскрыть то, что Гранат — слияние, когда Стивен будет достаточно взрослым: в данном случае, на его следующий день рождения. Но сейчас Стивен узнает, что она и Сапфир — слияние, что испортит старательно спланированный сюрприз. — Замечательно! — кричит она, ударяя кулаком по стене. Стивен шокирован. — Просто прекрасно! — Эм… тебе нужна помощь? — спрашивает Стивен, когда Рубин хватается за голову, стиснув зубы. Это кажется банальным в такой серьёзной ситуации, как эта, но Рубин ненавидит, когда их планы рушатся. Она ненавидит внезапные, спонтанные перемены. Она ненавидит это, ненавидит это, ненавидит. — Нет! — срывается она, пока не вспоминает, что тот, кто разговаривает с ней, — Стивен. — Я имею в виду… Не смотри на меня! Просто уходи. Рубин возвращается в свой угол, отворачиваясь от Стивена. Она жмурится, пытаясь успокоить себя. Она не хочет доводить себя до полного срыва, не в такое время, как сейчас (особенно не тогда, когда рядом нет Сапфир, чтобы успокоить её). — Чт… — бормочет Стивен, сбитый с толку таким неустойчивым поведением Рубин. Но когда мальчик начинает уходить, что-то невероятно очевидное и важное доходит до Рубин. Она открывает глаза, удивляясь, как она могла этого не заметить. — Эй, подожди! — зовёт она, оборачиваясь. Она вскакивает на ноги, становясь прямо напротив опасного защитного поля. — Ты вышел! Как ты прошёл через поле? Явно растерянный Стивен отвечает: — Ох, эм, это просто… И затем он поднимает свою руку, чтобы дотронуться до силового поля, и Рубин паникует, вспоминая мучительную боль, которую она почувствовала. — Подожди! — кричит она. — Нет-нет-нет, подожди! А затем, к её ужасу, Стивен дотрагивается до поля. Но вместо того, чтобы отпрянуть в мучениях, Стивен стоит совершенно спокойно, просунув руку прямо сквозь него. — Ты… в порядке? — удивлённо произносит Рубин. Она смотрит на странные жёлтые полосы на руке Стивена, энергия, проходящая через него, заставляет всё его тело вибрировать. Она никогда не видела ничего подобного. Задаваясь вопросом, изменилось ли внезапно силовое поле, Рубин пытается повторить движение. Но боль снова пронзает её, и она вскрикивает, встряхивая свою ноющую руку. — Что происходит? Стивен выглядит так, как будто он может ответить на вопрос, но Рубин полностью отвлекается. Потому что внезапно она слышит самое прекрасное пение. И она ахает, зная, что есть только один самоцвет, которой может петь так. Это Сапфир. Это Сапфир! — Кто-то поёт, — говорит Стивен, очарованный красивым пением. — Сапфир, — шепчет Рубин. Она поворачивается к Стивену, и такой страх переполняет её, когда она говорит: — Высвободи меня отсюда! Пожалуйста, мне нужно найти Сапфир. — Она твоя подруга? — спрашивает Стивен. Он очевидно всё ещё не знает об их слиянии, потому что иначе он бы знал об их взаимоотношениях. — Я тоже ищу своих друзей. — Она абсолютно одна! — Рубин кричит, её руки сжимаются в кулаки. — Мне нужно найти её! — Не беспокойся, — отвечает Стивен, улыбаясь. — Мы найдём наших друзей. И он шагает в силовое поле, и жёлтые полосы энергии ложатся по всей его коже, тело трясётся от напряжения. — И-и-и мы с-сделаем это вместе-е-е! Безо всяких сомнений Рубин скользит через проём, который Стивен создаёт для неё, и сразу же мчится по коридору. Откуда-то позади она слышит голос Стивена: — Воу! Подожди меня! Она бежит так быстро, как может, мчась через эту ужасную тюрьму, наполненную такими же камерами, в которых держали её. Трясущиеся руки сжимаются в кулаки, пока она пытается контролировать себя. Но она не может оставаться спокойной; она не справляется без Сапфир. Рубин пробегает через ряд дверей и останавливается, пытаясь сконцентрироваться на прекрасном пении Сапфир и направлении, откуда оно идёт. — Эй! — вскрикивает Стивен, ровняясь с ней. — Эм, моё имя Стивен, кстати. А твоё? Но Рубин игнорирует его, закрывая глаза и обхватывая свою голову руками, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Она так привыкла быть в слиянии с Сапфир, что это чувствовалось так ужасно — не иметь видения будущего. Если бы оно было, она бы смогла найти её. Серьёзно, она так напряжена, что удивительно, как она полностью не сорвалась. — Тихо! — рявкает Рубин, чтобы Стивен замолчал. Она стонет. — Я не вижу! Она вертит головой из стороны в сторону, осознавая, что пение раздаётся с левой стороны. — Сюда! — выкрикивает она и мчится в этом направлении, Стивен кричит в замешательстве, следуя за ней. И пока он бежит, он спрашивает: — Как много самоцветов ещё заперты здесь? — Не знаю. Не волнует, — отвечает Рубин. Как бы ужасно это ни звучало, но это правда. Сапфир — самое важное во всей Вселенной для неё. Сапфир важнее всего остального. Сапфир — это всё, на чём она может сосредоточиться. Внезапно голос Сапфир смолкает. Рубин резко останавливается. — Она перестала петь. Сапфир! — кричит она. Рубин снова начинает бежать, пока не натыкается на коридор с единственной камерой в тупике. Выглядит так, будто здесь должны содержаться важные заключённые. И Сапфир определённо должна быть признана как важный заключённый. Она выдыхает, направляясь к силовому полю. Но затем она останавливается. — Ох. Это всего лишь ты. — Ляпис! — кричит Стивен и бросается к Ляпис — той, кто в действительности занимает камеру. Рубин не слушает, о чём говорят Стивен и Ляпис. Её не волнует. Она хватается за голову и расхаживает взад-вперёд, жмурясь и пытаясь сосредоточиться на Сапфир, а не на её напряжении, страхе и гневе, бурлящих и почти переполняющих её. Она рычит: — У меня нет на это времени! И она снова убегает, оставляя Стивена с Ляпис. Она бежит и бежит в надежде найти Сапфир. Где она? Насколько большой этот корабль? Сапфир на несколько секунд перестаёт петь, и Рубин чувствует, будто сейчас взорвётся. Но затем пение раздаётся снова, и она совсем ненамного расслабляется. — Сапфир! — кричит она, не беспокоясь, что кто-то на корабле может её услышать. В любом случае ей всё равно. Она продолжает бежать, а потом замечает нечто голубое. Она замертво останавливается и разворачивается, чтобы увидеть Сапфир, которая смотрит на неё. Она выдыхает, настолько изумлённая, что не знает, что делать. Она правда думает, что могла больше никогда её не увидеть. — Рубин! — вскрикивает Сапфир, и они бегут навстречу друг другу. Они крепко обнимаются и прижимаются лицами, их руки обвиваются вокруг друг друга так, будто никогда не отпустят. Никогда ещё объятия с Сапфир не были такими чудесными. — Они ранили тебя? — спрашивает Рубин. Она должна знать. Они отстраняются, но остаются близко. Рубин кладёт свою руку на лицо Сапфир. — Нет, нет. Я в порядке, — отвечает Сапфир, и облегчение пронзает Рубин так сильно, как и защитное поле до этого. Сапфир накрывает руку Рубин своей: — А тебя они ранили? — Кого волнует? — вскрикивает Рубин, и её глаза наполняются слезами. — Меня, — мягко говорит Сапфир и сцеловывает слёзы с лица Рубин. И Рубин поднимает Сапфир, они кружатся и начинают смеяться, и так здорово смеяться после всего этого напряжения. Она вращает и вращает Сапфир по кругу, и Рубин так счастлива быть со своей замечательной девушкой снова, и все их беспокойства начинают исчезать, и она так рада и довольна, что их физические формы начинают размываться… И образуется Гранат, всё ещё смеясь, и прыгает на пол. С тремя широко раскрытыми глазами и такой огромной улыбкой, которая только может быть, Гранат смотрит на Стивена и говорит: — Стивен, спасибо тебе! — Гранат! — вскрикивает Стивен, его глаза светятся. — Ты — слияние? — Ох, п-прости, — отвечает Гранат, внезапно вспоминая о том, как всё происходящее испортило сюрприз, который планировали сделать самоцветы. — Мы не хотели, чтобы ты встретил нас так. — Ну, я произвёл хорошее впечатление? — спрашивает Стивен, и Гранат не может отвести все свои три глаза от подбитого глаза Стивена. Ей больно осознавать, что он ранен. — Ох, Стивен, — говорит Гранат, кладя руку ему на голову, с любовью понимая, что этот мальчик в первую очередь думает о чувствах других, а не о своих, даже в такое время. — Мы уже любим тебя. Вдалеке Гранат слышит крики Яшмы. — Это Яшма, — говорит она. — Стивен, найди остальных и приведи их на капитанский мостик. — Но я не знаю, где они, — отвечает Стивен. Тогда Гранат целует его в лоб, временно передавая Стивену возможность видеть будущее и показывая ему месторасположение Жемчуг и Аметист. Она может сказать, что Рубин очень рада снова использовать видение будущего Сапфир. Стивен выдыхает: — Видение будущего. Подожди, а ты сможешь победить её сама? — Всё в порядке, Стивен, — отвечает она, думая о двух самоцветах, которые делают её такой, какая она есть, и как они всегда здесь, любящие и поддерживающие её и друг друга; она сделана из их любви, в конце концов. — Я никогда не бываю одна. Стивен решительно кивает и убегает в поисках остальных. Она так гордится им. И тогда Яшма бегает в комнату. — Ох, замечательно. Вы обе здесь? — она смотрит на Гранат с отвращением. — И вы снова слились? Почему? Слияние — это всего лишь дешёвая тактика, чтобы сделать слабых самоцветов сильнее. Вам должно быть стыдно! Я видела, кто вы на самом деле. Гранат мрачно усмехается, хмуро глядя на огромный, внушительный самоцвет. Она ненавидит таких самоцветов, как она, которые не терпят слияния и заставляют её чувствовать себя плохо, пока она существует в качестве слияния. — Нет, не видела, — отвечает она. И, используя весь свой музыкальный талант, Гранат становится сильной, гордясь тем, кто она есть, гордясь тем, что она сделана из любви Рубин и Сапфир, и начинает петь: — Я Гранат, и я вернулась…