Bloody wedding

      Кровавая лужица медленно растекалась по мраморному полу, так заботливо принявшему в свои холодные объятия хрупкое тельце отнюдь не хрупкой по своему характеру девушки. Она лежала в ужасающей, неестественной позе из-за переломанной шеи, с открытыми глазами, устремлёнными в пустоту. Для неё больше не существовало мира ни так обожаемого людского, которому она была верна, ни ненавистного сказочного, который она стремилась уничтожить.       Кровь тянулась, поглощая рассыпанную на полу железную пыль, окрашенную в ярко-алый. Надо же, её прекрасное оружие, которым она истребила тысячи фей и жителей топких болот, сейчас так же, как и она сама, пришло в негодность, вот только выглядело оно как и прежде. Устрашающим. Завораживающим. Блестящим. В отличие от неё, лежащей на полу церкви в луже собственной крови, бегущей из разбитой головы.       Неподалеку хаотично лежали цветы… Некогда бывшие феи и эльфы, которых погубили её изящные пальцы, играющие смертельную мелодию на старом органе. Её тело выделялось на их фоне не потому, что она человек. Вовсе нет, тут совершенно иное, более важное различие.       Они обманом загнанные в угол жертвы.       Она убитый руками своих жертв палач.       Мягкие и приятно пахнущие лепестки с лёгкостью скрывали тот ужас, что пришлось пережить павшим, жаль, что у человека нет такой возможности, поэтому её бледное лицо, с посиневшими, слегка приоткрытыми, губами и выпученными не столько от страха, сколько от неожиданности случившегося, глазами, выражало разочарование.       Она ведь знала, что всё может кончиться плохо, но поняла ошибку, когда тело перевалилось через перила балкончика, на которых остались лишь крохотные царапины от её ногтей. Довольно жалкая попытка избежать гибели провалилась, потому что терпение фей лопнуло, как тело их подруги в одной из труб органа.       Вдруг во дворе раздалась чудесная свадебная мелодия, вьющиеся белые розы обвили стены полуразрушенного замка, на улице послышался шум и говор двух только что сдружившихся народов, но разбитая воительница не среагировала. Маленький пикси, только что выбравшийся из-под лавки, ловко перепрыгнул через лежащий на полу церкви уже достаточно затвердевший труп юной девушки. Он чудом пережил бойню. Для него выбитые ворота — знак свободы и новой жизни. А для послушной, но, увы, погибшей Герды — это символ прекрасной жизни, которую она потеряла.       Быть может, кто-нибудь из бывших соратников вспомнит о её существования и вернётся, дабы отодрать её крохотное безжизненное тельце с залитого кровью пола, к которому она уже успела прилипнуть.