Шёпот волн

Волна и несильный порыв ветра бросили их в объятия друг друга, заставив молодую женщину улыбнуться и почувствовать себя безусловно счастливой. Вот здесь и сейчас, в этот момент, без всяких стимуляторов и добавок. Невероятно приятное, бесхитростное ощущения счастья и лёгкости. Они неспешно бродили по берегу океана, и она была безмерно благодарна лёгкому шторму, не позволившему им искупаться, а также ветру, уронившему её в объятия любимого мужчины. Не то чтобы ей приходилось выпрашивать у него ласку или добиваться его внимания — всё это было, и она давно привыкла любить всегда чуточку больше, чем любят её — и он отвечал на её притязания… Просто так приятно и невесомо чувствовала она себя сейчас, вдали от должностных обязанностей, условностей и всего остального, что могло помешать. Наверное, это был самый романтичный момент не только в эти два дня их совместной увольнительной, но и всего романа. Если можно так помпезно именовать средней мимолетности связь пилота СИД-истребителя и адмирала имперского флота. Страсть, почти запретная своей скрытностью, осторожностью… Страсть, которую так легко спугнуть, но если уж запустит свои острые коготки, то держись — царапнет до крови, а ты лишь хотел поиграть с милой, пушистой кошечкой… Серебристо-седые волосы и серые глаза, мягкий приятный голос, обжёгший горячим шёпотом её вскоре после знакомства… Она никогда не умела устоять, встретив на своём пути старших офицеров, зная многих из них. Некоторые даже знали её в ответ — не самую лучшую девушку на курсе, но способную и скорее упрямую, чем талантливую. Ветер, лишённый радости перебирать когда-то длинные, а ради карьеры пилота коротко остриженные волосы девушки, вовсю отыгрывался на шевелюре адмирала Горина, чьи волосы были длиннее, чем у его любовницы. Ультракороткая стрижка, однако, на удивление ей шла, выставляя на обозрение длинную шею, целовать и гладить которую так нравилось Горину. Тонкие холёные пальцы адмирала коснулись затылка, заставляя её вздрогнуть от удовольствия и чуть слышно выдохнуть его имя: — Микаэль. Слишком красивое, чтобы быть именем военного. Скорее подходящее какому-нибудь добродетельному ангелу… которого так и хочется соблазнить. Впрочем, это ещё большой вопрос — кто кого соблазнил. *** Назначение на «Устрашающий» было своего рода прощальным подарком для выпускницы Имперской военной академии. Тёпленькое местечко — в прямом и переносном смысле. Спокойная и размеренная служба на секретном объекте, с возможностью проводить увольнительные на планете с тропическим климатом. Свежий океанский бриз, белый песок, цепочки вулканических островков, некоторые из которых «зарезервированы» местным начальством под небольшие личные резиденции… Тропический рай — хоть сейчас на плакат о привлекательности военной службы в рядах Империи. И знакомый адмирал в качестве нового покровителя — давнишний приятель патрона из академии. При том что всегда можно отказаться от близкого знакомства с адмиралом, если они — «птичка» и представитель высшего командования — вдруг не понравятся друг другу. — Я подумаю об этом… — проговорила выпускница, не желая портить последний вечер с куратором своего курса. Через пару дней уже окончательно бывшим. Строгий, застёгнутый на все пуговицы имперского мундира, он всё же позволял себе иногда расслабиться, выбирая из очередного набора симпатичную и достаточно смышлёную девочку, умеющую понять преимущества наличия надежной «мохнатой лапы» на своём теле и способную молчать об этом и не подавать виду, храня секрет. Патрон нисколько не вмешивался в учебный процесс и ни в коем случае не влиял на оценки, но мог предоставить некоторые приятные бонусы, скрашивающие стальные будни в академии. И к тому же это было весьма полезно для здоровья — почувствовать себя желанной и прекрасной. *** Имени в досье не было. Но была сопроводительная записка от старого друга, обосновавшегося в академии, в которой среди прочего было указано и «название» этой правильно молчаливой, но поющей наедине удивительные рулады райской пташки. Кейт Линн. Имя и фамилия в общем-то заурядные, но, если произносить слитно, в одной слово, приобретающие некоторое лирическое звучание. Кейтлинн. Будто имя героини дамского романа. И фото, на котором она стоит вполоборота в белом хлопковом боди, такая хрупкая и трогательная, коротко стриженная, но всё же изящная, босоногая девушка — загадка. Её прощальный подарок, хотя она нисколько не сомневается в том, что она не первая и не последняя среди учениц, побывавших в крепких объятиях куратора курса… Такова жизнь. — Кейтлинн, — задумчиво повторяет адмирал. — «Позаботься о маленькой пташке, друг мой. Она умеет быть благодарной». Разве можно отказать в просьбе старому другу? *** Первые месяцы службы на «Устрашающем» проходят незаметно, наполненные событиями и новыми впечатлениями. Не то чтобы смена обстановки — серые стены академии на серые же стены Звёздного разрушителя — очень уж радикальна, но время привыкнуть всё же требуется. Втянуться в рутину тренировок и дежурных вылетов. День расписан по минутам, и нет времени решительно ни на что постороннее… Так что это даже хорошо, что адмирал пока не вспоминает о ней. То, что вспомнит, в этом она не сомневается. И действительно, ждать приходится не долго. Вместе с положенной увольнительной Кейт приходит вежливое приглашение провести пару дней в уединённом коттедже на поверхности Скарифа. Воистину предложение, от которого невозможно отказаться. Да она и не собирается, успев всё же заочно познакомиться с адмиралом, найдя в инфобазе корабля его фото. Начальство надо знать в лицо. *** Пилот шаттла, доставившего её на Скариф, предсказуемо не проронил за полет ни слова, превосходно играя свою роль — молчаливого и исполнительного винтика военной машины, не задающего лишних вопросов. Забрать пассажира из пункта А и доставить его в пункт Б. Чётко и ясно. И ничего такого нет в том, что пассажир — женщина-пилот в парадной форме, пункт А — ИЗР «Устрашающий», а пункт Б — скарифская «дача» адмирала Горина. Кейтлинн была на удивление спокойна сейчас, направляясь в гости к незнакомому, по сути, мужчине, подбадривая себя мыслью о том, что плохих друзей у патрона быть не может. Да и адмиральские звания кому попало, просто так, не раздают. Нервы сдали потом, когда она вошла в светлый, просторный, но вместе с тем маленький домик адмирала, одетого, кстати сказать, также по всей форме. Вот и встретились два офицера… обсуждать тактику и стратегию, конечно же. А вы о чём таком подумали? Адмирал протянул ей руку, а затем решительно, но аккуратно притянул к себе. Не настойчиво, бережно, но неотвратимо. Ощущая, как она, напряжённая, всё-таки расслабляется в его объятиях. Затем отпускает её и проводит в дом. Усаживает в мягкое кресло, присаживается напротив сам. — Кейтлинн, мне очень приятно с тобой познакомиться, — как-то сразу он переходит на «ты», но это нисколько не смущает её, привыкшую к такому обращению со стороны мужчин старше её. Которые нравятся ей и которым нравится она. — Надеюсь, это взаимно. В противном случае, — лёгкая грусть в голосе, — не стану тебя задерживать. — Адмирал Горин, — взгляд в его глаза, чтобы узнать их цвет. Серые, словно сумерки. — Мне тоже очень приятно познакомиться с вами. И совершенно не хочется уходить. Он смотрит в её глаза — зелёные, сверкающие лихорадочным блеском, изумруды. Опускает взгляд ниже, на сидящий как влитой парадный мундир. На то, как она снимает с рук перчатки, стягивая палец за пальцем. — Можешь называть меня по имени — Микаэль. И на «ты». Действительно, зачем разводить лишние церемонии? — Может быть, уже выпьем что-нибудь, Микаэль? — спрашивает гостья, сняв, наконец, перчатки и теперь пытаясь унять нервную дрожь, пробегающую не только по пальцам, но и по всему телу. — Что это? — спрашивает её адмирал, наливая в бокалы вино. Интригующе розовое. — Немного необычная ситуация, вот и всё. Я имею в виду, настолько заочное знакомство, как у нас с вами, — от волнения она снова переходит на «вы». — Выпью, и всё пройдет. Адмирал протягивает ей бокал. Они выпивают, делая по паре глотков. Но это не очень-то помогает. Руки её продолжают дрожать, бокал пляшет, и вино в нём колеблется, рискуя разлиться и запачкать ковёр. Но ничего такого не происходит. Адмирал протягивает руки ладонями вверх, взглядом приглашая женщину положить свои ладони сверху. Так она и делает, мужчина легонько сжимает тонкие женские пальчики, унимая их дрожь. — Так-то лучше, Кейтлинн. Ей и вправду становится чуточку легче и спокойнее от его аккуратного прикосновения. От вина, согревающего кровь, которая вскоре закипит — это она знает наверняка. — Хочешь переодеться во что-нибудь более удобное? — спрашивает он, и она согласно кивает. Адмирал помогает ей подняться и ведёт в соседнюю комнату — спальню. — Не буду тебе мешать, — произносит он и оставляет её одну. На кровати лежит тонкое шёлковое платье, чёрное, с кружевом по краям. Длиной до колен, с тонкими бретелями. Ночная сорочка, строго говоря, а не платье. К наряду прилагаются также домашние туфли-мюли на тоненьком каблучке-рюмочке и с маленькими бантами. Настоящая роскошь после летного комбинезона и форменного нижнего белья. Кейтлинн снимает униформу, переодевается и позволяет себе постоять у большого — во всю стену — зеркала и полюбоваться отражением. Ей нравится то, что она видит. Она возвращается и замечает, что адмирал позволил себе снять китель, оставшись в брюках и белой рубашке. Это поправимо. Адмирал восхищённо вздыхает, глядя на вышедшую к нему из спальни красавицу. — Нравится? — кокетливо спрашивает она. — Ты восхитительна, Кейтлинн! Они выпивают ещё немного. Он старается развлечь её любезностями и не торопит события. Но она не поклонница долгих разговоров, поэтому, сделав для храбрости очередной глоток, Кейтлинн решительно ставит бокал на стол — подальше от края — и перебирается на колени к адмиралу, приятно удивлённому столь резким маневром. — Вот как! — он прижимает её к себе, опомнившись через пару секунд. Целует порывисто и страстно, ненасытно. Так сразу и глубоко, без лишних прелюдий, гладя белые плечики и отводя в сторону тонкие бретельки. Задирая вверх ткань, чтобы ощутить тепло её тела. Женщина чуть отстраняется: — Я приму душ, а потом мы продолжим. Хорошо? — Хорошо. Он нехотя её отпускает, провожает в ванную, а потом напевает себе под нос любимую мелодию, предвкушая всё, что последует дальше. Она возвращается и незамедлительно оказывается в его сильных руках. Внимательный и обходительный, раззадоренный вином и молодостью своей гостьи, адмирал превращается в страстного рычащего зверя, терзающего её своими рваными ласками, быстро увлекающегося и входящего в раж. Невольно делая ей больно, но, вместо того чтобы сопротивляться или пытаться вырваться из его объятий, она лишь громче кричит… Распаляя его ещё сильнее. *** Она стонет потом диким раненым зверем, дождавшись момента, когда рядом никого нет. Позволяет вырваться на волю съедающей её заживо скорби. Её адмирал погиб вместе со своим кораблем в битве при Скарифе — позорное поражение Империи. Пилот истребителя за номером… остается в живых, превращаясь в бешеную фурию, теперь каждый раз вступая в сражение. Безжалостно набрасываясь на врагов Империи, ставших её личными врагами. Сумасбродно крутя мёртвые петли и бочки, ходя по самому краешку… Выигрывая всякий раз почему-то. Смерть адмирала Горина не была чем-то из ряда вон выходящим. В конце концов, он умер в сражении, выполняя свой долг… Но это было плохим утешением для той, что была, хоть и недолго, радостью его жизни. Ничто не навсегда. Но иногда она вспоминает те волшебные дни, проведённые на берегу океана. И те невыносимо прекрасные часы, проведённые в каюте адмирала. И его серые глаза цвета сумерек. Это всё навсегда останется в ней. И будет жить в её сердце до последнего вздоха. А потом ещё чуточку дольше, оставаясь в памяти океанских волн. Много историй могли бы они рассказать. И они громко шепчут: пенным грохотом захлёстывая берег, разливаясь по песку и шурша гладкими камешками… Для тех, кто умеет слушать.